Записки репортера

Алексей Мельников, 2021

Очерки и публицистика калужского писателя и журналиста Алексея Мельникова.

Пацифист

Что с того, что человек не любит войну? И презирает тех, кто её проповедует. Причём — в любой аргументации проповедует: неизбежности войн, их освободительности, очистительности, даже — святости. Война — это всегда смерть. Правда — редко тех, кто её насаждает. А также — возносит молитвы за неё к небесам.

Война — это всегда гибель конкретного, нежного, ласкового, всеми любимого малыша в простой, заботливой, дружной, мирной семье, в квартиру которой однажды ночью прилетает первый артиллерийский снаряд, посланный запуганным генералами наводчиком в соседний город только потому, что пушка уже заряжена и разрядить её обратно куда хлопотней, нежели отделаться коротким «Пли!».

Все войны в мире начинаются только с этого — с уничтожения невинного. Все даже самые, якобы, справедливые и наиосвободительнейшие битвы — с отвергнутого стона Достоевского — о том самом замученном младенце. Или много раньше — с неусвоенной заповеди Христа: «Не убий!»

У войн не может быть оправданий. То бишь — у насильственной смерти. Никаких. Не может быть, и, тем не менее, они всякий раз находятся. Правда, находятся — у избегающих в этих чудовищных игрищах гибели и нечеловеческих мук. Павшим же слова, как правило, не дают. Их перекрикивают живые.

Берта фон Зуттнер — первая женщина лауреат Нобелевской премии мира точно озвучила доводы апологетов вооруженного истребления одних человеков другими: 1)Войны установлены самим Богом — Господом воинств, — что мы видим из священного писания. 2)Они всегда были, значит, всегда и будут. 3)Человечество достигло бы чрезмерного размножения без этого периодического децимирования. 4)Продол¬жительный мир расслабляет людей, делает их малодушными и, как стоячая вода порождаешь гниение, так он порождает порчу нравов. 5)Войны — лучшее средство для развития в людях самопожертвования, геройства, вообще для закаливания характера. 6)Люди вечно будут ссориться; полное согласие во всем немыслимо; различные интересы непременно будут стал-киваться между собою: значит, вечный мир — нелепость.

«Нелепость» мирного житья-бытья, гласит непобедимое безумие — самая древняя религия народов. Их цементирующая суть. Ни христианство, ни буддизм, ни коммунизм, ничто не может отвлечь человека от его «истинного» предназначения — истребления собрата. Некие жалкие вспышки гуманизма, религиозного просветления, идейного очищения, как правило, заканчиваются одним и тем же — очередным вводом войск. И первым залпом затюканного командирами наводчика по жилой пятиэтажке соседнего городка.

Пушки делают для того, чтобы они стреляли и убивали. Других предназначений у вооружений них. Детей рожают для того, чтобы они росли и воевали. Иные надобности вторичны. Священный долг каждого — война. То бишь — отечества защита. Причём — без чётких прописей: что есть отечество? Конкретно где оно сейчас? Почему не там, где было месяц накануне? Почему его нужно защищать, когда оно само уже давно алчно пасётся на чужих делянках?

Вопросы вредные. Их задавать нельзя. Хотя ответ на них известен всем заранее. Отечество — это не столько о жизни, сколько — о смерти. Жизнь конкретного человека в контексте «отечества» — лишь расходный материал. Пуля в пулеметной ленте, заряженной в сторону противника. Готовая вылететь в любую минуту и вдарить в грудь близкого врага. И сгинуть вместе с ним.

А пулям думать лишне… Их надо отливать как-нибудь без дум. «История, в том виде, как она преподается юношеству, — продолжает Берта фон Зуттнер, — внушает особенный энтузиазм к войне. Занимаясь этим предметом, ребенок рано привыкает думать, будто бы государи только и делают, что дают сражаются, что война необходима для развития государства, что она — неизбежный закон природы и непре¬менно должна разгораться от времени до времени, потому что от нее нельзя уберечься, как от морских бурь и землетрясений. Конечно, с ней связаны различные ужасы и бедствия, но все это искупается вполне: для массы — важностью результатов, для отдельных личностей — блеском славы и сознанием исполненного долга. Где можно найти самую прекрасную смерть, как не на поле чести, и что может быть благороднее бессмертия героя? Все это выступает как нельзя более рельефно в каждом учебнике, в любой школьной книге для чтения, где, наряду собственно с историей, представленной в виде длинной вере¬ницы войн, приведены рассказы и стихотворения, воспевавшие военную славу. Такова уж патриотическая система воспитания! Из каждого школьника должен выйти будущий защитник оте¬чества, и потому необходимо возбуждать в ребенке восторженное чувство, говоря ему о первом долге гражданина; нужно закалить его дух против естественного отвращения, вызываемого ужасами войны. Вот с этой-то целью воспитатели и учебные книги толкуют о страшнейших кровопролитиях и бесчеловечной резне самым развязным тоном, как о чем-то вполне обыкновенном, неизбежном, выдвигая на первый план только идеальную сторону войны, этого древнейшего обычая народов. Таким путем нам удается воспитать храброе и воинственное поколение».

Писано, между прочим, чуть ли не полторы сотни лет назад. А как будто бы сейчас — по мотивам нынешних кровавых военно-патриотических оргий.

Быть пацифистом сегодня нельзя. Не радоваться бомбёжкам, ракетным ударам, не желать смерти и крови — опасно. Потому что мир у нас — это война. А воевать против войны — преступление.

Кстати о первом из пацифистов — Иисусе Христе. Он сегодня явно в опале. Впрочем, к предательствам этот человек вполне привык. Видимо, и к новым распятиям — придётся тоже…