Непокорные. Повесть

Алексей Ветров Архангельский

Данная повесть основана на реальных событиях и рассказывает о непростой судьбе обыкновенного сельского парня, оказавшегося в годы войны в самой гуще событий. Тяготы и лишения военной службы, ранения, годы репрессий не сломили героя и он пройдя всё находит в себе силы чтобы жить дальше.

Глава 4. Николай

Сообщение советского информбюро о начале войны с Германией не было для крестьян неожиданностью. Народ — то в деревне поговаривал, что быть войне, но до последнего надеялись, что её не будет. Стефан не ждал, когда за ним придут, а пошёл записываться добровольцем на фронт, был приписан к мотопехотному полку и отправлен в воинскую часть, сформированную под Москвой. Через год, следом за ним отправился и Николай. Он был не призывник еще, но добавив себе год, тоже ушёл добровольцем и попал в гвардейский краснознамённый Котельниковский танковый корпус, где поступил на обучение в полковую танковую школу. По возрасту, да и по росту он был моложе и ниже всех, но это никак ему не мешало познавать военное дело. Он очень полюбил службу в Армии, ему нравилось носить военную форму. Пряжка ремня и сапоги у него блестели всегда как зеркало. Он любил изучать армейскую технику и воинские Уставы, оружие, и когда принял присягу, ему уже доверяли винтовку, он умел ее разбирать и чистить, а на физической подготовке всегда показывал хорошие результаты, так как много занимался на спортивных снарядах. В мечтах у него было поступить в военное училище и стать офицером. Как-то раз он, было, заикнулся перед замполитом об этом.

— В училище, стало быть, хочешь? спросил майор Симаков.

А, знаешь ли, что не каждого туда принимают? Нужно сначала хорошо учиться в школе, сдать экзамены, математику и многое другое. Сможешь ли? Ну, вот например, напиши мне два в квадрате.

Никола взял карандаш, нарисовал квадрат и в нём цифру два.

— Эх, чудак ты, чудак, — рассмеялся майор Симаков, не знаешь даже этого! Какое тебе училище, хотя желания и упорства у тебя не занимать. Ладно, поживём — увидим.

Война началась для Николы в пулеметной роте, куда его зачислили, на танке повоевать не пришлось, так как не было еще восемнадцати. Он был уже в звании младшего сержанта, когда его часть передислоцировали на Украину в район Киева. Советские войска расположились в одной из деревень, и личный состав занимался каждый своим делом. В этой войсковой части был уполномоченный особого отдела майор Вассерштейн. По долгу своей службы и порой не в меру усердно, он выискивал среди военных «вражеских элементов» с пристрастием их допрашивал и если были хоть малейшие подозрения, то провинившихся уже потом никто не видел. За это и ненавидели его солдаты, сделать ему пакость было делом чести. Как — то раз стоял Никола в наряде, выполнял обязанности дежурного по роте. День был солнечный и жаркий, поэтому хотелось выйти на свежий воздух. На улице в курилке сидели солдаты, работающие по уборке территории. Никола подошёл к ним, когда они о чём — то оживленно разговаривали. Недалеко от них курил папиросу майор Вассерштейн, расхаживая туда — сюда. Один из солдат, кивком указывая на «особиста», сказал Николаю, давай подшутим над ним, крикни «Воздух». Никола что есть мочи крикнул. Вассерштейн, ранее был под бомбежкой и слегка контужен. Он по привычке, не разобравшись, упал на живот и пополз под стоящую рядом скамейку под оглушительный хохот солдатни. Через полминуты поняв, что тревога была ложной он встал, указывая пальцем на Николая, сказал:

— Ну ладно, сучонок, я тебя проучу. Николаю стало не по себе, хотя он не придал большого значения словам особиста, а зря. Вассерштейн был очень мстительным, и не хотел понять, что инициатором этой акции были солдаты, намного старше Николы, но его это не волновало. А Николай, через какое — то время забыл об этом инциденте.

В очередной раз, когда он стоял в наряде по роте, остальные военнослужащие находились на парке. Кто-то обслуживал технику, кто-то чистил оружие, каждый занимался согласно плану. Вдруг совсем близко послышался гул.

Подняв голову, Николай увидел низколетящий самолет с крестами на крыльях и фюзеляже. Это был немецкий транспортник. Немцы, очевидно, знали, что поблизости нет аэродрома, откуда могли быть подняты истребители, поэтому не боялись и нагло летали, настолько низко, что пилот был виден в кабине. У Николы промелькнула мысль, а что если самолет сейчас улетит, и через какое — то время прилетит уже не один, и тогда будут бомбить. Зенитной артиллерии в полку тоже не было — зачем она ведь есть танки. Но из них по самолету не выстрелишь. Нет, он не должен уйти! Вскинув винтовку и прицелившись, Никола выстрелил, затем еще раз. Самолет вдруг резко сделал крен в сторону, стал, заваливаясь набок быстро падать. Только тогда Николай понял, что попал в летчика. Через несколько секунд раздался грохот взрыва. К Николе уже бежали сослуживцы, а сам он ликовал.

— Подбил «немчуру»!

— Да, мы видели, как ты стрелял! Ну, молодец!

Через несколько минут прибыл дежурный офицер капитан Стегачёв.

— Ну, дал ты ему как следует! Ребята видели, как ты его завалил! Молодец, готовь дырку под орден! Никола был вне себя от радости, видел, как завидовали ему солдаты, которые были намного старше его. Наконец — то он отличился и вот уж в перспективе награда, да не какая — нибудь, а орден Красной звезды!

На следующее утро Николу вызвали сначала к начальнику штаба, а затем к командиру полка полковнику Разенкину. Тот начал прямо с порога:

— Так что говоришь, немецкий самолет подбил?

— Так точно! Ответил Николай.

— Да брось ты! Как ты мог попасть?

— Из винтовки два раза выстрелил!

— Ладно, иди! Сказал Разенкин, разберёмся.

Радость у Николы постепенно сходила на нет. Он понимал, что ему, почему — то не желают верить, хотя все видели произошедшее.

Через две недели зачитали приказ о награждении командира полка Разенкина орденом Красной Звезды за сбитый самолет. Николаю было обидно до слёз. Он впервые за всю службу понял что такое несправедливость и то, что ему преподавали в танковой школе об офицерской чести вмиг превратилось в ничто! Нет, её этой чести! Во всяком случае, здесь и сейчас.

Замполит майор Симаков виновато как — то сказал:

— Ничего не понимаю! представление на награждение лично на тебя писал!

Но Николаю было теперь все равно. Однако еще через неделю ему присвоили звание сержанта внеочередное, видимо, замполит, стараясь как-то сгладить эту историю, сделал всё что мог. Но осадок остался надолго.