Танго с ветром

Александра Сашнева, 2013

Здесь есть все, что нужно для увлекательного фильма – жизнь, смерть и много любви. Конечно же, обман и поиск истины. А еще ветер, теплое море, серф, лаванда и танго. Иногда это на грани, но временами философски печально. По книге написан сценарий, несколько крупных киностудий поочередно пытаются запустить проект, но пока не получается. Содержит нецензурную брань.

Глава 5. Кругом маньяки

На столе летней столовой стоит переносной телевизор. Синий отсвет тускло высвечивает из темноты лица мужчины и женщины. Соня осторожно садится на свободное место и разглядывает их. Они уже немолоды, им за шестьдесят. Затаив дыхание, они следят за тем, как на экране маньяк обклеивает полиэтиленом комнату в заброшенном доме.

— Добрый вечер, — осторожно произносит Соня.

— Привет, — старик оборачивается и протягивает жилистую руку. — Новенькая, что ли? Я — Игорян.

— Ага. Соня. Очень приятно.

— Извини, кино, — Игорян снова отворачивается к экрану.

— Я — Наталья, — у женщины нудный скрипучий голос.

Соня берет тарелку и кладет себе картошку и салат. По темному коридору на экране крадется полицейский. Коридор длинный, как в дурном сне. В руке полицейского «глок», лицо освещено тусклым светом, изображающим ночь. Полицейский стирает пот со лба и тревожно прислушивается.

Соня нагребает из салатницы большую ложку салата, стараясь не издать ни звука. К столу подходит женщина лет тридцати.

Разглядев Соню в темноте, она шепчет:

— Ты новенькая? Привет. Я Рита.

— Ага. Соня.

— Что тут у нас? — Рита разглядывает содержимое салатницы и заглядывает в кастрюлю. — Салатик, картошечка, рыбка. Вкусненько.

— Ага, — говорит Соня, жуя кусок помидора.

Маньяк на экране подносит нож к горлу жертвы. В глазах жертвы ужас, на лбу выступает пот. Она мычит, насколько позволяет мычать скоч, которым заклеен ее рот. Жилы на шее вздуваются. Соня отворачивается.

— Фу! Не могу смотреть ящик, — говорит Рита. — Или дебилизм, или насилие. И так убить кого-нибудь хочется. Не противно вам?

— Да сейчас уже закончится, — отмахивается Игорян.

— Нет. Нам не противно, — скрипит Наталья. — Так что придется потерпеть!

— Ладно-ладно! Смотрите! — смиренно соглашается Рита и обращается к Соне: — Сами все тут маньяки ненормальные!

Игорян шикает.

Раздается сигнал мобилы. Рита достает ее из кармана, хмуро читает сообщение и начинает писать ответ.

— Ну, давай же! Давай! — восклицает Игорян.

В комнату маньяка врывается полицейский, гремит выстрел, из головы маньяка вылетает красная жижа и заливает экран. В следующем кадре девушка падает на грудь освободителя.

— Ну вот. Все обошлось! — довольно произносит Наталья. — И нечего было истерику устраивать!

Начинается реклама, Игорян выключает звук и включает лампу, висящую над столом. Становится почти светло.

Затем мужчина оскаливается в улыбке и спрашивает:

— Ты из Москвы? Надолго?

— Нет. Ненадолго, — отвечает Соня. — А-а-а… мы, типа, уже на «ты»?

— А че нам? Мы тут все на одном пляже практически голые. К чему церемонии?

— Логично.

— Игоряша простой у нас, — сообщает Наталья. — Зато полезный. Заботливый, если сходить куда или еще как.

— Да, я такой.

Отправив сообщение, Рита достает из кармана пластинку с таблетками, выщелкивает одну и запивает водой. По ее лицу видно, что она расстроена.

— Тема маньяков сегодня преследует меня, — говорит Соня после некоторого раздумья. — В маршрутке ехала — слышала разговор. Говорят, на днях нашли труп девушки в заброшенном доме.

— Че, реально? — не верит Рита. — Да ладно!

Игорян и Наталья внимательно слушают Соню, хотя это не мешает им есть.

— Ага, — продолжает Соня. — Родственница одной из теток в понятых была. Засняла на мобилу.

— Где нашли? — Наталья поворачивает голову. — В Севастополе?

— Ага.

— Да, — тянет Игорян. — Сплошные маньяки. И в кино, и в жизни. Вот так пойдешь на пляж и…

— Ну и шуточки! — Рита морщится.

— Можешь не волноваться, Рита, — смешочек Игоряна. — Надо быть особенным человеком, чтобы попасть в руки маньяка. А мы люди обычные. Нам ничего не грозит!

Наталья усмехается:

— Тебе, Игоряш, точно ничего не грозит! Речь идет о женщинах, если ты не заметил. Надо новости посмотреть будет.

Все замолкают на минуту в раздумье, и Соня задает вопрос, о котором думают все:

— А как он вообще их находит? Стоит часами в темном дворе и ждет? Или на пустыре? Как?

Игорян отзывается первым.

— Я читал в учебнике по криминалистике, что жертва и маньяк чаще всего заключают молчаливое согласие. Жертва как бы согласна быть жертвой. Маньяк не набросится на любого, он чувствует какую-то связь с жертвой.

Рита не согласна:

— Да ладно. Сколько раз слышала, что обычные женщины и девушки становились жертвами. Шла с работы вечером, просто гуляла — и на тебе.

— Ну, я что читал, то и сказал. Не на каждую он набросится. Вот, к примеру, собаки — они ж не всех кусают, а только тех, кто боится.

— Типа, жертва тайно хочет, чтобы ее порезали на лоскуты? — уточняет Соня.

— Это вряд ли, — возражает Игорян. — Но, наверное, гипнабельность нужна. Обычно все эти жертвы в подавленном состоянии. Подавленный человек, не видит, что вокруг творится. Весь в себе потому что.

Голос Игоряна бодр и весел. И Соня думает о том, что Игорян, вероятно, всегда весел. Вероятно, чтобы заставить его хмуриться или печалиться, надо сделать что-то ужасное — например, стукнуть его по голове молотком. А так ему все — трын-трава и веселье.

К столу подходит Петровна, неся на руках блюдо с дыней.

— А вот мы сейчас у Петровны спросим! — говорит Игорян.

— Давайте дыньки покушайте, — предлагает Петровна.

Игорян собирает пустые тарелки, освобождая место для дыни.

— О! Ставь сюда, Петровна! Знаешь че-нить? Маньяк, говорят у вас тут. Соня вот в маршрутке слышала.

— Да, объявили в новостях утром. И в магазине народ говорил. Но вы не бойтесь, он в Севастополе орудует. Там на окраине, на Лагерной. У нас тут нечего ему делать. Так что отдыхайте, не волнуйтесь.

Петровна забирает тарелки и уходит.

— Надо новости послушать, — теперь это говорит Рита.

На экране появляется Сердючка, Игорян делает звук громче. Сердючка поет: «Червячки чудовы, ризноколеровы».

— М-м-м-м, какая дыня! Мед! — восхищается Игорян.

— Да ничего особенного, если честно, — Наталья брезгливо кладет обгрызенную корку и тянется за вторым куском. — Несладкая и водянистая. Наверняка туда нитратов впрыснули шприцем, чтобы быстрее созрела.

А дыня-то реально хороша. Соня и Рита встречаются взглядами и понимают, что они подумали об одном и том же.

— Есть люди, — говорит Рита, — рядом с которыми киснет молоко.

— И мед становится горьким, — добавляет Соня.

Им становится весело, они с трудом удерживаются от смеха.

— Это вы к чему? — спрашивает Игорян, протягивая руку за следующим куском дыни. — Ну-ка. Вот, вот этот.

— Да так просто, — взгляд Риты вызывающе сверкает.

Наталья кладет скомканную салфетку в тарелку и сверлит Риту огненным взглядом. Но это только бодрит оппонентку. Как бы сама себе, Рита произносит:

— Интересно, почему-то никогда не слышала о женщинах-маньячках. А они ведь есть, наверное? Я вот одну точно знаю.

Наталья прекрасно понимает, в чей адрес реплика, но это ни на йоту не смущает ее.

— Женщины умнее, — говорит она. — Они тщательнее скрывают следы. И у них другие методы, требующие интеллекта. Женщина может лаской довести до такого ада, что мало не покажется. Не зря говорят: сила есть — ума не надо. Приятного аппетита.

Отодвинув стул, Наталья удаляется.

— За что ты ее так? — спрашивает Соня.

— Есть за что. Она вот так нудит уже вторую неделю и утром, и вечером. Я уже видеть ее не могу. Я отдыхать сюда приехала, а она настроение портит.

— Ну да. Наталья — эксклюзивная женщина, — соглашается Игорян.