Танго с ветром

Александра Сашнева, 2013

Здесь есть все, что нужно для увлекательного фильма – жизнь, смерть и много любви. Конечно же, обман и поиск истины. А еще ветер, теплое море, серф, лаванда и танго. Иногда это на грани, но временами философски печально. По книге написан сценарий, несколько крупных киностудий поочередно пытаются запустить проект, но пока не получается. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Подслушанный разговор

Автобус, скрипнув дверями, трогается. За окном начинает разгоняться пейзаж. Высокие акации — огромные стручки и высокие гибкие стволы — так странно видеть их после Москвы. Сквозь акации видно море, на краю земли, у самого края небесного купола, в дымке видны два корабля. «Наверное, они гигантские, — думает Соня, — но выглядят малюсенькими игрушками». Солнце уже довольно низко, и дымка начинает приобретать янтарный оттенок.

За спиной Сони, вдавив крепкие зады в мякоть сидений, сидят две тетки — загорелые черты грубоваты, огромные бюсты обтянуты цветастыми лифами платьев. Они о чем-то говорят, но Соня не вникает, хотя тетки разговаривают громко.

Мотор автобуса бодро гудит, ветер влетает в окно и шумит в ушах. Теплый южный ветер. Соня чувствует его щекой, привыкая к новому миру, в котором ей придется прижиться на неизвестное время. Соня все еще безымянна и безразлична для жителей этих мест, что-то вроде фотографии на афише. Она здесь ни с кем не связана ни долгами, ни воспоминаниями, ни ожиданиями.

Пока.

Но это «пока» прекрасно, как момент, когда новорожденного принимают на руки врачи. В этот момент еще все возможности принадлежат ему, и вся последующая жизнь — это отсекание возможностей. Переход потенциальной энергии рождения в кинетическую энергию жизни и остановка, когда все возможности исчерпаны.

Неожиданно Соня вникает в разговор за спиной.

–… девушку убил. Труп нашли на Лагерной в доме заброшенном. Изрезал всю в клочья. Когда нашли тело, ее уже начали есть крысы.

— Откуда ты знаешь?

— Моя родственница живет там недалеко. Была в понятых.

— Как она смогла смотреть на это? Я бы в обморок упала. Не могу вида крови выносить.

— Она тайком сфотографировала на мобилу. Это ужас. Я видела, меня чуть не стошнило.

Соня оглядывается.

— Че надо? — грубо спрашивает ее рыжая толстуха.

— Ничего. Извините, — Соня не собирается вступать в конфликт. Уже в затылок ей рыжая говорит:

— Ничего — тогда отвернулась и смотришь в окно.

— Уже, — Соня равнодушно поправляет наушники и продолжает слушать разговор.

— В школе, где моя Верка училась, был учитель литературы. Вежливый такой, слова плохого не скажет. А стихи как читал! До слез, прям, как артист. А потом че оказалось? Собака у него в сарае стала копаться и останки детские вытащила.

— Да ты че?

— Как стали копать — там семь или восемь свежих скелетов нашли. Такой вот учитель. А уж обходительный был.

— Ос-спади! Как земля таких носит?

— Ой, не говори! Так вот отпустишь ребенка в школу, а там…

— Да он, поди, это… В Севике курортниц ловит. В нашу деревню ему зачем?

— Мало ли.

Автобус подбрасывает на ухабе, тетки вскрикивают.

Сады, поля, домики мелькают за стеклом, радуя глаз яркими красками — клип в стиле лаунж. Автобус опять подбрасывает, и тетки Переходят с темы маньяка на тему дорог, паршивых автобусов и небрежности водителей.

Солнце уже довольно низко, еще немного, и оно коснется краем горизонта. Темнеет стремительно. Когда автобус останавливается около бара «Малибу», в сумерках уже ярко светятся неоновые буквы. Двое отдыхающих переходят дорогу, возвращаясь с моря. Маленький мужичок в большом потасканном плаще, больше похожий на ожившее пугало, гонит к берегу стадо коз. В руках у мужчины хлыст, и он подгоняет им коз, которые норовят разбежаться, блеют и по пути обкусывают ветки кустов.

Выйдя из автобуса, Соня несколько секунд медлит, глядя в сторону моря. Оно бурлит в сумерках белой пеной прибоя за стволами придорожных акаций. Хочется пойти прямо туда, но Соня поворачивает в другую сторону, ей вверх по серой ленте асфальта — в поселок.

Какой-то тип с лицом уголовника выруливает из переулка и следует за Соней шаг в шаг, не отставая и не опережая. Если бы не разговор о маньяке, на это можно было бы просто не обратить внимания, но на пустынной улочке в быстро густеющих сумерках от громкого эха чужих шагов становится тревожно.

Соня нарочно сбивает шаг, но мужчина не отстает. Тогда она останавливается и начинает копаться в рюкзаке, готовясь чуть что закричать или броситься бежать. Но человек проходит мимо, даже не посмотрев на нее.

Соне становится немного стыдно, и она громко произносит:

— Это ведь паранойя называется? Правда, Соня?

Мимо проезжает «девятка», сотрясая засыпающий воздух танцевальным битом, и останавливается около продуктового магазинчика, где толпятся местные алкаши и рядком сидят бабки — продают носки, забытые отдыхающими вещи, ягоды, яблоки, вино, украденное с винзавода. В темноте сияет белизной памятник колхознице с поросятами. Соня поворачивает к домику Петровны, и лай всех окрестных собак приветствует ее.