Дорогами радости

Александра Кудрявцева, 2022

Это книга-воспоминание. Про путешествия, которые теперь будут другими, потому что всё изменилось, как изменились мы сами. Это заметки из другой жизни, свидетельства об ушедшей реальности. Автор верит, что слово материально. И описания, с любовью перенесенные на бумагу, помогут вернуть мир на круги своя.Герои – семья из России, которая самостоятельно путешествует по разным странам, в основном – по доковидной Европе. Посещают они не только известные туристические достопримечательности – например, замок Нойшванштайн или собор Сан Марко, но и места, куда путешественники забираются редко, – церковь Хаба Кирка в Швеции или Хампи в Индии.Это художественный текст, основанный на реальных событиях. В повествовании нет неправды, но иногда присутствует вымысел. Это сборник впечатлений, счастливых моментов и курьезов. Совсем чуть-чуть путеводитель, отчасти биография: побольше – самого автора и немного – людей, родившихся в начале семидесятых, тех, кто «сам сделал себя», а не плыл по течению.

Жизнь бежит. С каждым годом — быстрее.

Путешествия — это остановки, которые рождают впечатления, открытия, воспоминания и желание жить дальше. Важно только, чтобы все пути были добровольными и желанными — дорогами радости.

***

Эти заметки из другой жизни. Я писала их несколько деятилетий. В пандемию — редактировала. Думала, напечатаю, как раз мир откроется, будем читать и сравнивать. Но, похоже, что-то пошло не так. И когда вернется — непонятно.

Перед вами художественные тексты, основанные на реальных событиях. Тут нет неправды, но иногда есть вымысел. Это сборник впечатлений, счастливых моментов и забавных курьезов, которыми я хочу поделиться с вами. Немножко путеводитель, отчасти биография: побольше — моя и чуть-чуть — наша, людей, родившихся в начале семидесятых. События, описанные здесь, заканчиваются декабрем 2021 года.

В тексте встречаются названия реальных авиакомпаний, гостиниц, магазинов и просто торговых марок. Все суждения автора на их счет носят оценочный характер, не будучи ни рекламой, ни «черным пиаром». Как говорится, все совпадения с реальностью не случайны, хотя и материально не подкреплены.

Долго думала, как расположить рассказы — по стилистике, географии или хронологии. Решила, что время тут не главное, основное — переживания и события. Начинаю с самого любимого — рождественских ярмарок. В середине книги есть и хронология — рассказы о поездках в советском детстве и юности. А в третьей части — география: путешествую по Европе с запада на восток.

Верю, что слово материально. И описания, сделанные с любовью, помогут вернуть мир на круги своя.

Рождественские чудеса

Сказка первая

Возраст: 46 лет¹

1 € = 70 р., 1 Кč = 2,7 р., 1 PLN = 16,6 р.

На рождественские базары в Европу, или Предуведомление, в котором автор сообщает о связи желаний и замыслов

Когда тебе за сорок, в счастливое детство хочется вернуться все чаще и все осмысленнее. Ярче всего это желание накрывает перед Новым годом. И каких бы у нас ни было взрослых возможностей устроить себе настоящий праздник, почему-то на родине это получается все хуже.

За детской радостью и верой в чудо мы отправились в старушку Европу. На рождественские ярмарки. Первоначальный план — ехать в Прагу — был сорван: начало рождественских базаров там перенесли, и как ни упрекала нас дочка, что-де, кроме сосисок и глинтвейна, в чешской столице есть и другие радости, мы были неумолимы. А раз даты отпуска перенести не удавалось, прибытие в Прагу мы решили максимально отсрочить. Так по пути возникли чешский Оломоуц и Австрия с Веной и Зальцбургом. Их, как и Брест, мы забронировали заранее.

К исходу первой недели предрождественского счастья, после внезапного сказочного замка Боузов, раздухарившись, мы решили заскочить в Нойшванштайн и заночевать в Мюнхене. Потом на два дня — вместо десяти — мы остановились в Праге и через незапланированный Краков с ночевками в Бресте и Смоленске вернулись на родину. Началась наша поездка в конце ноября, а закончилась через две недели в декабре.

Ворота Европы, или Глава первая, в которой автор проверяет тезис о вреде стереотипов

Утопия — сесть в машину в шесть утра после трудовой недели; тем более, наши рабочие дни не по восемь часов длятся. Из Москвы мы выехали в начале девятого. Неспешно проехав полтысячи километров по воскресным дорогам, только около четырех дня мы достигли границы с Белоруссией. Никаких проверок, только полиция снова стала милицией, да указатели вдоль дорог написаны на смешном русскому глазу языке.

Последние 600 километров до места ночевки в Бресте мы преодолели за семь часов. Увеличению скорости (хотя многие все равно справедливо упрекнут нас в неспешности) способствовали не только гладкие и широкие дороги белорусских братьев, но и Николай Лейкин — писатель конца XIX века, из университетского курса литературы известный нам как «узколобый ретроград с низкопробным юмором». Персонажи его бестселлеров — купец Николай Иванович с супругой Глафирой Семеновной, — начиная с Белоруссии, сопровождали нас во всех длинных переездах (до этого мы никак не могли найти флешку, которую я надежно убрала, чтоб не потерять). Подобно нам, супруги Ивановы, отправляясь за границу за новыми впечатлениями, практически не знали языка и оттого часто попадали в курьезные ситуации. Исторические реалии, технические новшества, а люди — все те же. Только рубль изменился: с ним уже не попутешествуешь так же свободно, как в конце XIX века…

Даже в Бресте наша хозяйка предпочла «деревянному» соседу твердую валюту ЕС. Впрочем, мы были рады и этому. К ее дому мы прибыли в двенадцать ночи вместо заявленных десяти вечера. Причем, уже позвонив и сказав, что подъезжаем, мы проблуждали еще минут пятнадцать: навигатор упорно вел нас как дольше, но зато по главным улицам Бреста.

Встретив, хозяйка наставляла:

— А вы на одной кровати спите? Зачем вам на одной, вы же уже старые, вот как мы с мужем. У меня тут кроватей много: и в спальне диванчик, и на кухне, и в прихожей еще один.

Потом уверяла:

— Да за машину не бойтесь! У нас тут прокурор напротив живет. Жуликов нет.

И предрекала напоследок:

— Утром народу на Домачеве, на погранпереходе, много будет. Контрабандисты с сигаретами пойдут. Мы с мужем за границу не ездим, ни разу еще не были, а вы можете часа четыре простоять. Или два. Как повезет.

Засыпали мы в легком смятении. «Окрыленные» напутствиями, под скрип пружин кровати с балдахином. Как примет нас завтра старушка Европа? Вначале решили вообще не спать, чтобы быть быстрее местных контрабандистов. Потом стало жалко «уплоченных» евро, и только будильник, поставленный на семь утра, смог поднять нас.

В 7.40 через заправку мы выехали к погранпереходу. Но предсказания хозяйки не оправдались.

Очереди было на три машины. Ни нас, ни авто наше белорусы и поляки не досматривали, лишь заглядывали в багажник и спрашивали:

— Спиртное везете?

— Нет.

Вот и весь сказ. В 8.40 подъезжали к белорусской границе, а в 9.10 уже благополучно колесили по польской территории.

В Польше мы захотели поесть. Но едальню у погранперехода пропустили сознательно: кто ж ест на границе? Нам надо что поаутентичнее! А дальше, вдоль трассы, если и стояли кафе, то все были закрыты — не сезон. Так и доехали мы до Люблина. А там и снег пошел. Решили переждать. Въехали на стоянку у магазина, я захотела продуктов прикупить, а Сережа — прямо в машине прикорнуть.

Вхожу в магазин, а самой боязно. В СМИ-то все говорят: не любят нас поляки, ох, не любят! Захожу. И сыр есть санкционный, и ветчины в нос шибают, мясом пахнут. Красота! Вкуснота! За стойкой полячка строгая стоит. Я пальцем потыкала, показала, что мне надо, она подала. В корзинку кладу и говорю ей:

— Дзенькую, пани!

Так она мне разулыбалась, обзденьковалась, что я думала — из-за прилавка выйдет, целовать начнет!

Иду на кассу, прошу пакет — положить покупки. Не понимает. Просит злотые. А злотых нет. Трясу картой Сбербанка. Говорю по-английски. Не понимает. Говорю по-русски. Не понимает. Зовет кого-то. Охрану?

Нет. Коллегу. Я новой польской пане давай по-английски объяснять. Не понимает. Тогда я по-русски говорю:

— Дайте мне, пожалуйста, пакет целлофановый.

— Что пани хочет?

— Сумку, продукты положить. Мешок! Пакетик!

— А, торебку!

Ну, кто ж знал, что надо было сразу торбочку просить! Дальше я стала расплачиваться картой, а она не проходит. Думаю, ну, тут они мне свое польское лицо покажут. Не показали. Улыбаются: «Не волнуйтесь, — по-русски говорят, — сейчас все сработает». И сработало. Вышла я из магазина в недоумении: такие же поляки люди, как и мы. И не злобные вовсе, а очень даже и милые.

Дальше мы стали искать дорогу. Бумажных карт не было, а TomTom не работал! Точнее, это нам все не удавалось построить маршрут: спросонок в Домачеве мы не сообразили, что раз у нас карты закачены по странам, то бесполезно пытаться построить маршрут из Белоруссии в Чехию, а надо выбирать его внутри одной страны. Впрочем, по указателям и Google-картам (без заранее построенного маршрута) до Чехии мы добрались. Разве что Люблин по кольцевой дороге объехали два раза. Ну, перепутала я поворот, Краков с не-Краковым… Виньетку (наклейку на лобовое стекло) мы тоже купили без проблем — в восемь вечера на первой чешской заправке по банковской карте. Правда, куда виньетку крепить, в Москве мы выяснить забыли, но разругаться из-за этого не успели: на чешской заправке был интернет (в отличие от польских бензоколонок). Заполненный прямоугольник мы закрепили в углу лобового стекла снизу, справа от пассажира. Потом, наконец, построили маршрут на нашем TomTom’е и в девять вечера приехали в Оломоуц.

Забронированные апартаменты находились недалеко от съезда в город. С выбором я не ошиблась. Заезд удобный, хозяйка гостеприимная, даже по-русски говорит и пишет. Жилье вроде на окраине, но до центра добраться удобно: меньше десяти минут на трамвае или двадцать — пешком. Квартира в Оломоуце стоит меньше, чем номер в третьесортной гостинице в Смоленске, но все мелочи предусмотрены — вплоть до зонтика в коридоре и вина в холодильнике, которое можно «купить», оставив деньги в коробочке. А еще нас ждал гостинец — свежеприготовленный тирамису.

Чехия: Оломоуц и Боузов, или Глава вторая, в которой автор размышляет о благе и зле планирования

Об Оломоуце перед поездкой я успела узнать только, что он красив как Прага, компактен, был первой столицей Моравии и до сих пор славен рождественскими ярмарками, которые в том году вроде бы начинались 17 ноября. Но за неделю до нашего отъезда местная администрация объявила о переносе базаров на неделю. Может, из-за Праги, где открытие ярмарок наметили только на 2 декабря, а может, еще по каким причинам. Этим ничтожным фактом я была озадачена, озабочена и сбита с толку. Что пользы планировать, если все можно вот так вот запросто перенести?! Поэтому узнавать я больше ни о чем не стала, и на утро следующего дня мы поехали в город наобум.

Минута пешком до остановки «Крематорий» и семь минут на трамвае до центра. Эх, мне почему-то часто случается бронировать жилье метрах в ста от кладбища. Вы будете крутить пальцем у виска, обходить меня стороной или нервно смеяться на мой счет? А я совсем не против такого соседства: мертвецы ко мне не приходят, жилье дешевле, тихо, публика, как в старину говорили, чинная и спокойная ходит. В Оломоуце, правда, кладбище было только через трамвайную линию, где крематорий, мы так и не выяснили, а недалеко от апартаментов стояло университетское общежитие. Молодежь из трамвая выходила веселая, шумная… Что ж, жизнь идет.

Итак, мы в центре. Рабочие перед Ратушей устраивают ярмарку: сбивают последние павильоны, вешают гирлянду на елку. Кажется, дерево не устанавливали — елка просто растет здесь. Информационный центр на ремонте, его сотрудницы работают тут же, в центре будущих торжеств. За чешские кроны (хорошо, что мы, сойдя с трамвая, сразу же выменяли их в банке) покупаем у них рождественский набор: кружку для глинтвейна, чай и какой-то непонятный пакетик с семенами. Потом окажется, что семена еще надо прорастить, чтобы потом добавить в бутерброд со знаменитыми оломоуцкими сырками. Сырки мы купим позже в Праге, но проглотить так и не сможем. Ощущение, будто вонючее склизкое мыло жуешь. Впрочем, может, дело в семенах, из которых мы так и не вырастили чудо-траву, чтобы положить на хлеб с сыром.

Посреди площади чумной столб — такие стоят по всей центральной Европе в знак победы над эпидемией, постигшей город. Когда уже и мы такой установим? В Оломоуце колонн аж две, на двух площадях. Видимо, грандиозных побед было столько же. Столб перед Ратушей считается самым значимым сооружением такого рода: 35 метров высотой, c часовней пресвятой Троицы внизу. Середина XVIII века, стиль барокко.

На Ратуше — астрономические часы. Они не столь известны, как те, что бьют на Староместской площади в Праге, но от этого не менее интересны. Чешский мастер соорудил куранты в XV веке; они показывают не только время, но и то, как движутся по небу Солнце и Луна, как изменяются некоторые другие астрономические показатели. В 1945 году немецкие войска раритет разбомбили. А когда в пятидесятые годы часы стали восстанавливать, реставратор переделал их в стиле соцреализма: вместо правителей и святых выходить из окошечек, крутиться и совершать еще какие-то действия стали спортсмены, рабочие, крестьяне, ученые. Каждый день в двенадцать часы оживают: фигуры идут по кругу, рабочие орудуют молотом, ученые ставят опыты, и всё — под особые мелодии. Их-то мы и услышали, а вот представление так и не увидели: о том, что оно произойдет, мы попросту не знали. В это время мы направлялись к краеведческому музею, но и оттуда ушли несолоно хлебавши. Во вторник он был закрыт!

Удрученные, мы еще погуляли по городу, еще поглазели, еще не по разу поели-попили. Нашли вторую — «нижнюю» — площадь с чумной колонной поменьше. Посмотрели на знаменитые фонтаны Оломоуца, которые в это время не работали, в отличие от мюнхенских (про последние мы узнали уже потом, в этот момент путешествия мы и о том, что будем в Мюнхене, не знали). Поднялись на Вацлавский холм к одноименному епархиальному храму².

Потом мы погуляли по университетским дворикам, второй и последний раз в городе услышали русскую речь. Ныне Оломоуц — прибежище университетов, каждый пятый житель — студент, немало молодых людей приезжают из других городов и стран. Да и мои бывшие коллеги-филологи нередко бывают тут на различных конгрессах.

Пообедав, мы отправились домой «соснуть с устатку», а вечером приехали вновь — погулять, отправить открытку и поужинать. И опять почти промахнулись.

Главная почта, как и положено, располагалась на центральной улице и представляла собой величественное здание. Аппарат с отрывными талончиками на входе предлагал желающим воспользоваться услугами почты массу вариантов с текстом на чешском. Тех, кто взял талончик и встал в очередь, было несколько десятков. Мы же так и не разобрались, какое направление, выданное автоматом, позволит нам купить марку для открытки на родину. И тогда мы попросили нашу любезную хозяйку отправить нам письмо. Кстати, через три недели открытка с грифом «Авиа, отправление первого класса» таки дошла до нашего московского дома!

Уже в восемь вечера город почти опустел. А после ужина, в начале десятого, улицы и вовсе стали безлюдны и темны. Правда, как только мы поворачивали в такой страшный уголок, над головой, разгоняя мрак, тут же загорались скупые чешские фонари. Непривычная московскому жителю экономия.

Этот день мы провели нетипично для нас: три раза поели в кафе-столовой-ресторане и не сходили ни в один музей. Однако, о том не жалею, да и зарисовки чешского быта запомнились. В кафе мы видели невесток, приведших двухлетних внуков к бабушкам, в столовой — работяг, пришедших поесть «полевки». Это суп по-чешски. Ну а в ресторане мы наблюдали то ли за писателем, то ли за философом: отставив горячее, отложив телефон, он то и дело, поглядывая в пространство, писал что-то на сложенном листке бумаги, черкал, потом снова писал и снова смотрел в никуда. Я думала, такие персонажи встречаются теперь только на страницах книг.

На другой день нам предстояло ехать в Вену. Я собиралась. Муж просматривал буклеты.

— Арабелла! Арабелла! Здесь снимали Арабеллу! — закричал он.

В ту сказочную крепость из буклета мы поехали утром. Слава Интернету, тут мы успели вовремя. Осенью вожделенная достопримечательность работала только четыре часа в день. В этом романтическом замке Боузов действительно в восьмидесятые годы снимали «Арабеллу» и «Арабелла возвращается» — прекрасный многосерийный детский фильм в двух частях производства Чехословакии.

В десять утра, оставив машину на бесплатной стоянке, мы двинулись к замку. На улицах — никого. Пейзаж — сказочный. Но касса работала, и за 150 крон (около 6 евро) с каждого нас пустили внутрь — в сопровождении экскурсовода. Других посетителей не было, но, так как экскурсий на русском не предусматривалось, а английского гид не знала, рассказ велся на чешском.

Мы поняли, что замок построили в XIV веке, что владельцы у него часто менялись, и каждый перестраивал крепость на свой вкус. Дольше всех ею обладали тевтонские рыцари, но в реституции им недавно было отказано. Сейчас Боузов принадлежит государству, и, хотя там и открыт музей, в замке можно играть свадьбы и проводить заседания. Снаружи Боузов красив, подвесной мост и внутренний двор с колодцем очень способствуют романтическим мечтаниям. Внутри же³ там холодно и темно, хотя и можно зажечь люстры и канделябры.

Сорок пять минут экскурсии прошли быстро. В завершении Лючия Маркова сказала, что в детстве бабушка научила ее русскому стишку:

— Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять!

Ну а мы научили гида говорить: «До свидания!» — и поехали дальше, в Вену.

Австрия: Вена, или Глава третья, в которой автор ходит по рождественским ярмаркам и сибаритствует

Сорок минут от Боузова до Оломоуца и еще два с небольшим часа до Вены. Так прогнозировал Google. В реальности вышло примерно часа на полтора дольше. Первой задачей на нашем пути было не проехать границу с Австрией и вовремя купить новую виньетку. Удалось!

Вторым в списке долженствований значилось — хоть краешком глаза увидеть поле Аустерлица. Мы знали, что оно по дороге. И вот, около местечка Голубицы, метрах в пятистах от трассы, мы увидели высокие деревянные фигуры солдат и огромные пушки. Я была уверена, что так было отмечено место Аустерлицкого сражения — того самого, в котором был ранен князь Андрей Болконский! И как раз недалеко от въезда в Австрию. Правда, потом я узнала, что все не так и все не то: поле Аустерлица было, действительно, рядом, но это оказалось не оно. А высокие деревянные солдаты — всего лишь реклама. То ли профильного музея сражения, то ли и вовсе — мебельного производства.

Въезд на территорию другого государства было несложно заметить по остаткам старого погранперехода и табличкам на немецком. Мы затормозили у магазина на первой же заправке. Сереже даже не потребовалось вспоминать немецкий: мы еще шли к прилавку, негромко переговариваясь между собой, когда парнишка-продавец окликнул нас по-русски:

— Здравствуйте! Вам помочь? Вы хотите купить виньетку для платных дорог?

— Да…

— На сколько? На десять дней хватит?

— Да…

— 8 евро 90 центов, пожалуйста! Вы приехали отдыхать на воды? Покупаться?

— В смысле на воды? В купальни? Да нет, так погулять…

Мы были ошарашены обилием русских слов, каким-то тургеневским слэнгом и демонстрацией дружелюбия.

Как положено, вверху, за зеркалом заднего вида, мы приклеили стикер 10-Tages-Vignette, пробитый на даты проезда.

Через час с небольшим мы уже подъезжали к Вене. Следующей задачей на пути было «без нервов» найти наш отель и парковку. И мы почти справились! Изначально, по совету коллег, мы выбрали Hotel Imlauer Wien: до этого отеля было удобно ехать от трассы, не особо плутая по городу, у него имелся свой гараж и хорошая скидка на наши даты.

Мы едем вдоль Дуная среди колонн машин, сворачиваем в тот туннель, поворачиваем на правильный мост. Мы в Вене. TomTom уверяет, что еще 10 минут, и мы припаркуемся у отеля. Но не тут-то было! Вопреки навигатору, улицы внезапно становятся односторонними. Мы быстро находим нашу, но не можем на нее повернуть. Потом поворачиваем, но не находим нужный дом. Со следующей попытки дом отыскивается, но нет места припарковаться. Да, у пешехода есть свои преимущества. Решаем так: я выскакиваю из машины и бегу на «ресепшен». Сережа стоит на «аварийке» в надежде, что ему не придется объясняться, почему это произошло. О, моего английского хватает, чтобы показать бумажку с бронированием и даже понять, куда ставить машину (правда, от коллеги я и так знала — за зеленые ворота в доме напротив).

Бегу к Сереже все это сказать. Долго жду его из гаража, стоя с вещами у края тротуара. За эти семь минут я успеваю подумать, что:

а) его задержали (документов об оплате парковки или карты отеля у нас еще нет);

б) он заблудился (он же без меня);

в) муж не может выйти из гаража, потому что дверь заблокирована (ну, она же открывается с «ресепшена», наверное, он не может найти кнопку выхода, иначе почему он еще не рядом со мной?!)

Но все было банально: пока припарковался, пока проверил, нет ли чего важного в машине, пока вернулся проверить, закрыта ли…

Наконец, Сережа подходит, и мы получаем карточку от номера. Окрыленная, что у нас все получилось, я говорю сотруднице, что завтра у меня день рождения. За что потом получаю нагоняй от дочери:

— Вечно ты сообщаешь людям избыточную информацию! Только чуть-чуть подучила английский и сразу болтать!

Ну, в этот раз я болтала не зря. На другой день в номере после прогулки меня ждала открытка, подписанная генеральным директором, и коробочка конфет. Как говорится, пустяк, а приятно!

Это был уже мой второй визит в Вену, поэтому с достопримечательностями я не упорствовала. С мамой и дочкой два года назад мы были в музее Моцарта и в Доме Музыки, посмотрели дворцы Габсбургов — Хофбург и Шенбрунн, сходили в Зоопарк, послушали оперу, предварительно сходив в нее и на экскурсию, обошли идеальный дом Хундертвассера… Ну а Сережа еще не отошел от работы, да и больше всего ему хотелось погулять по рождественским ярмаркам. Поэтому в тот же день мы отправились к базару у собора св. Стефана, благо идти от отеля было не дольше 15 минут.

Палатки почти полным кругом стоят у собора: стеклянные игрушки, деревянные поделки, дорогущие расписные металлические пластинки с рождественской тематикой; киоски, где продается суп в хлебе и разливают глинтвейн… Еду берут много чаще, чем рождественские украшения.

Покупка глинтвейна, рождественского пунша или безалкогольного напитка на ярмарке — ритуал особый. Вам не нальют в бумажный стаканчик, как в Москве или даже в Оломоуце с Прагой; напиток подают только в рождественской кружке — на каждой ярмарке она — своего, особого дизайна. Здесь, у Стефана, это красный сапожок. Залог за кружку — 4 евро. Ее можно вернуть и получить назад деньги, а можно забрать с собой, оставив уплаченное у продавца. Одну кружку мы вернули, а другую унесли. На тот момент я искренне думала: соберу кружки со всех ярмарок, где буду пить глинтвейн. Но на одиннадцатой я решила, что нам уже достаточно посуды из этой поездки. А еще в фотобудке после веселой семьи с тремя детьми, тетушкой и дедушкой мы сделали праздничную открытку на память. Цена памятного дурачества — 4 евро.

Наутро был мой день рождения. Выйдя из душа, я обнаружила, что мужа нет. Прошло десять минут. Двадцать… Потерялся! Я уже собиралась начать волноваться, как он появился на пороге с букетом цветов. Потом оказалось, что цветочные лавки около Стефана (он приметил их накануне) были еще закрыты, а вот в Billa через дорогу как раз продавались свежие букеты! Весь день до вечера, с перерывом на дневной сон и музей музыки, мы гуляли от ярмарки к ярмарке, ели, пили, глазели. Вот оно, преимущество отдыха без обязательств перед старшими и младшими: можно не соблюдать режим дня, можно не думать о «правильном питании»!

Вначале мы прошли к Хофбургу. Там, как и два года назад, была совсем небольшая «белая» ярмарка. Для себя я решила, что все палатки белого цвета — в честь любимой австрийцами принцессы Сисси. Потом сквозь внутренние дворики Хофбурга мы прошли ко дворцу королевы Марии-Терезии. Эта ярмарка была попредставительнее: на площади стояло около сотни или даже побольше рождественских домиков с товарами, установлена сцена, обустроено несколько богатых иллюминацией мест, где можно выигрышно сфотографироваться и днем, и вечером.

От дворца Марии-Терезии мимо здания Парламента мы двинулись к Ратуше. По уверению венцев, здесь они делают самую большую в Европе ярмарку с 400 палатками. Тут самая яркая в городе иллюминация и самые разнообразные инсталляции, детские карусели и паровозик по вечерам, большой каток. Не знаю, следит ли за этим кто-то специально, но на ярмарках нет лотков с полностью совпадающим товаром: вроде все на одну тему, временами похожие, но всё же — разные.

Атмосфера царит радостная. Вот мужчина средних лет и дама-сверстница назначили тут встречу. Видно, что под предлогом «пойдем на ярмарку» у них здесь первое свидание. После работы народ приходит поесть рождественских сосисок и выпить первого в этом году глинтвейну. Чувствуется, что люди ждали это событие.

Может, в конце декабря, когда и продавцы устали, и посетителям «приелось» — всё уже не то. Не знаю, не была. В двадцатых числах ноября на ярмарке у Ратуши в Вене в воздухе разлито счастье. Радость, которую хочется есть ложками и консервировать впрок. Почему? Думаю, что многовековая традиция ярмарок дает свои плоды.

Совместное ожидание праздника: посмотреть на красивые елочные игрушки, выпить зимнего напитка из кружек — каждый раз разных, съесть на улице венскую вафлю, сосиску в булке или национальный бутерброд. И всё это, заметьте, продается по очень доступной цене. Как билет на венский трамвай, примерно.

Перед каждой нашей поездкой на рождественские ярмарки я говорю мужу:

— Непременно пойдем в ресторан и отметим мой день, да?

И приехав, каждый раз стремлюсь отказаться, настолько я уже полна от этой всеобщей радости. Сбывшийся для десятков людей праздник пьянит и без вина, ну а с хорошим глинтвейном — и подавно!

На Ратушной площади мы распоясались окончательно. Поели сосисок — их, кстати, не найти по запаху: все палатки оборудованы вытяжкой. Выпили пунша: одна кружка была головой Санты, а вторая — его туловищем с мешком; пришлось не вернуть обе. Закусили какими-то национальными плюшками и, наконец, случайно увидели настоящие венские вафли. Вафельмастер пек их тут же, покрывая на выбор вареньем, шоколадом или сливками. Пришлось забрать вафли с собой в отель: пробовать их на месте уже не было никаких сил!

Передохнув, мы пошли в Дом музыки. Это было необходимо сделать, чтобы честно смотреть в глаза дочери. Расставаясь, мы клятвенно обещали не только есть и пить в Вене, но и сходить хотя бы в этот музей, который она считает одним из лучших. 15 евро с человека за вход — не самая большая цена за спокойную совесть, хотя для музея — дороговато. Чтобы сэкономить, надо или покупать комплексный билет с музеем Моцарта (как я и сделала в прошлую поездку) или приходить после восьми вечера (тогда цена меньше на треть). Но, чтобы у нас было время еще раз сходить на Ратушную площадь, теперь уже в свете вечерних огней, мы решили не экономить. А музея Моцарта в этот раз в планах не было.

По правде сказать, Дом музыки в Вене — это никакая не почетная пытка, а действительно один из лучших интерактивных музеев. Вот только жалко, что не всё интуитивно понятно, а объяснение там предлагается только на немецком или английском языке. Где еще вы будете скакать туда-сюда по музыкальным ступенькам словно ребенок? Или возьметесь дирижировать настоящим венским оркестром: семь партитур на выбор, полный набор оркестрантов в подчинении и диагноз от ведущего дирижера?! Пока мы ходили по последнему этажу, одна японка все дирижировала и дирижировала, пока оркестранты не перестали называть ее вальс кукарачей! Но когда все получилось, надо было видеть ее сияющее лицо!

Две ночи минуло, пора и в Зальцбург. А как же открытки дочке? В Вене всё оказалось почти просто. Гуляя, мы видели несколько почтовых отделений, поэтому знали, куда идти. Но вот открыток на почте не продавалось, только стикеры, и сразу с четырьмя марками. За карточками с видами Вены почтмейстер отослал нас в табачный киоск. По счастью, хоть почтовые ящики около почты были устроены обычным образом!

Австрия: Зальцбург, или Глава четвертая, в которой автор узнает, с чего на самом деле начинаются рождественские ярмарки

Чем ближе к Зальцбургу, тем сильнее кажется, что едешь внутри глянцевой открытки с панорамным видом. Небо голубеет, впереди маячат Альпы, вдоль дороги мелькают указатели с неизвестными городками, названия у которых оканчивается на see. See по-немецки — озеро, поэтому из названия мы понимаем, что городки стоят на озерах. Говорят, в таких местах тихо, уютно и очень красиво. Но проверить нам пока не удалось.

Навигатор показывал три часа в пути, мы же, как обычно, двигались, отдыхая, и этот срок намного превысили. Часа через полтора остановились позавтракать. Длинный деревянный домик, около него большая стоянка для машин. Красиво, пасторально. Официанты и официантки в национальных костюмах, посреди зала — стол со свежайшими овощами. В одиннадцать утра посетителей немного. Меню — только на немецком. Заказали, тыча в картинку, по яичнице с ветчиной и овощами. Ценник был непривычно высокий — за порцию от 9 до 11 евро. Мы решили, что и кофе включено. Не может же глазунья почти как венский шницель стоить! Но ошиблись. За два латте и две глазуньи в Landzeit, оказавшемся рестораном, мы заплатили почти 30 евро. В красивом месте с обходительными людьми совсем бдительность потеряли! Ну да ладно.

А было это в «черную пятницу». Поэтому дальше, не въезжая в Зальцбург, мы остановились у аутлета. Своими глазами видели, как просвещенная Европа стоит в очереди, чтобы войти в бутик Michael Kors. Правда, какая именно цена прельстила граждан, мы так мы и не выяснили. Скидки в других магазинах аутлета были и в 50, и в 70 процентов. Не устояла я против сумочки и колгот, которые, по уверению заметки из «Ведомостей», делают на фабрике, где работают только мужчины. Откуда гендерное неравенство? Якобы только сильный пол знает толк в женских ножках, и поэтому только они способны делать суперколготы Wolford. Так ли, нет — не знаю, но марку эту нежно люблю. Затоварившись женскими штучками, не купила я, по мнению мужа, главного:

— Вафельницу! Давай купим вафельницу! И ты будешь дома делать венские вафли, а? Чугунная, со скидкой 75 процентов! Всего за 25 евро! Делает фирма Krupp — та самая, что выпускала в Первую мировую войну пушки. Ну, невозможно же не купить, а?

Уж не знаю, что меня прельстило меньше — тащить домой пятикилограммовую вафельницу или постоянно натыкаться на нее в московской кухне! Трепета к покупке я не проявила, и мы отправились в бюро информации оформлять tax-free. Там нам предложили 13 евро получить сразу при условии, что я поставлю все нужные штампы на границе, после чего опущу конверт с чеком в специальный ящик. Я согласилась, а чем закончилось, расскажу в последней главе.

От аутлета до гостиницы TomTom показывал 10 минут. Так и вышло, хотя мы и думали, что в сумерках заблудились: дорога была уж больно узкая, сельская, то с лошадью разъехаться надо, то козу не задавить. Как-то не верилось, что на родину Моцарта так можно въехать. Но все получилось. Припарковались во дворе Snooze Hotel — выбирали специально с бесплатной частной парковкой.

Однако идея остановиться в Зальцбурге в первые выходные после открытия ярмарок оказалась не очень удачной. Город был переполнен туристами, цены в отелях — выше в три раза, чем в будни. Для нас это была самая дорогая ночевка за поездку при том, что остановились мы, напротив, в простеньком отеле формата bed & breakfast. Впрочем, скромный завтрак и то предлагался за отдельную плату.

Бросив вещи, мы отправились искать зальцбургские рождественские ярмарки. Десять минут на автобусе, и мы в центре.

Очень хочется есть. Видим маленькую ярмарку, но не находим на ней сосисок. Садимся в первый попавшийся ресторанчик. Большой, столики стоят плотно друг к другу, в пять рядов в ширину и в пятнадцать в длину. Еле-еле находим место. И тут оказывается, что ресторан итальянский. О том, что мы в Австрии, напоминает цена на пиво — оно дешевле воды. Тут же берем свежую карту города для туристов: на ней елочками отмечены все девять ярмарок с часами работы. Дело с наглядной агитацией в Австрии поставлено прекрасно: на каждой ярмарке легко можно найти красочные брошюрки со схемой базара и культурной программой на немецком на весь Адвент. Вот только крестиками не обозначено, где именно будет петь хор мальчиков, а где — играть трубачи. Казалось бы, мелочь, но именно из-за нее на следующий день мы хор-то и пропустили.

А пока гуляем по вечернему Зальцбургу, наслаждаемся. Шум, гам, людская река течет плотным потоком, но слышна только немецкая речь. Много одетых на особинку — то семейная пара в одинаковых кафтанах и красных или зеленых тирольских шляпах с пером, то группа студентов в шляпах-оленях навстречу идет. После спокойной Вены кажется, что люди пришли сюда специально дать волю своим легким: громко говорить, шумно окликать, заливисто смеяться.

На главной ярмарке — Salzburger Christkindlmarkt — 90 торговых палаток. Стоят они на двух площадях — Domplatz и Residenzplatz. Тех, кто пришел поесть и попить, больше, чем желающих запастись рождественскими сувенирами. Вафли тут круглые, с яблочным джемом, сосиски тонкие, их режут или кладут в кайзеровскую вкусную булочку. Впрочем, сосиски мы нашли не сразу. Они совсем теряются среди кренделей, сладостей, печеной картошки и бутербродов. Как сказал один мой приятель, на австрийских ярмарках едят всё подряд, но с рождественским настроением. И, видимо, без рождественского поста…

Пьют в Зальцбурге вроде как умереннее, чем в Вене; точнее, кружки для пунша-глинтвейна здесь скромнее: не 250 мл, а 200 мл, и продается напиток и кружка на евро дороже, чем в столице. Впрочем, по сколько кружек пьют на ярмарке, не считала, хотя и видела, как их просят наполнить вновь. Мы же выпили по одной, заев круглыми зальцбургскими вафлями, взяли брошюру, где напечатана ярмарочная программа до самого Рождества, и уже было отправились домой, но не удержались и купили ароматный яблочный крендель. Есть его сразу же не было никаких сил, и мы решили оставить его на завтрак. Благо, дорожный чайник, как супруги Ивановы из романов буржуазного Лейкина, мы возим с собой. Вот только греем не на спиртовке, а с помощью электрического шнура.

Наутро, выпив чайку с крендельком, мы поехали в центр вроде как посмотреть культурные достопримечательности, но на самом деле — поесть сосисок. Из брошюрки мы узнали, в каком киоске их искать. К сосискам мы купили бутылочку рождественского пива с красной этикеткой. И оно совершенно нам не понравилось, в отличие от сосисок. Горькое, неторжественное.

На главной ярмарке вновь было полно народу. Немало тех, кто пришел с детьми. Девушки, наряженные ангелами, одаривали их какими-то открытками. Потом довольные родители вели детей к ящику с бумажными птицами, летающими с помощью направленных воздушных потоков. Дети пугались, жмурились, но ловили птичку-предсказание. Что там желалось, не знаю, а вот дарили потом всем разное — кому яблоко, кому бусы, кому игрушку. А еще и млад, и стар ходили глазеть на игрушечный паровоз, который гудел как настоящий и тащил за собой красненькие вагончики.

Посмотрев на паровоз, мы взяли себя в руки и пошли к фуникулеру в Хоэнзальцбург. Эта крепость заложена в XI веке, в XVI — последний раз перестраивалась, считается в западной Европе одной из самых больших и хорошо сохранившихся. Я честно осмотрела ее два раза (в прошлый приезд и сейчас) и все равно пришла к тому же выводу — если не посмотришь ее изнутри, много не потеряешь, и все же подняться надо обязательно: Зальцбург с высоты Хоэнзальцбурга так и стоит у меня перед глазами.

Город с правильными кварталами и величественными соборами, речка Зальц. И горы — близко-близко, а еще ладный одинокий домик внизу. Некоторые говорят, что жил там когда-то сам крепостной палач. Любопытны и старинное кладбище у подножья горы Фестунгсберг, где стоит крепость, и Домский собор, построенный в стилистике итальянского барокко. Внутри него, сразу у входа, стоит мраморная купель из старого собора, и, согласно храмовым записям, именно в ней крестили Моцарта.

Устав от культурных ценностей, благоговения и восторга, пообедав, мы отправились в номер отдохнуть. А уже к вечеру с новыми силами опять отравились на ярмарку. Расстояния не московские: чтобы успеть к пяти, выехать пришлось в четыре пятьдесят. За десять минут. Впрочем, брошюру мы изучали по диагонали и толком не знали, что и где будет. Вроде как хор и вроде как ансамбль. Что-то в пять, что-то в шесть… А вот где? То ли на Домской площади, то ли у Резиденции епископа. Хоть площади и смежные, но, если не знаешь, где именно, то и не найдешь.

С пяти до полшестого мы искали хор на площади Резиденции и, как потом оказалось, именно его и слушали через громкоговорители, а он пел на Домской. А вот в шесть у Резиденции епископа нам повезло. К тому времени мы нашли единственные красочные афиши, посвященные этому дню. Так мы узнали о квартете трубачей на Residenzplatz. В Средневековье именно трубач открывал ярмарку, и происходило это именно в субботу — в первую субботу Адвента. Впрочем, главная ярмарка Зальцбурга вначале была Никольской, и открытие ее приурочивалось к Николину дню… Запутаешься с этими австрийцами, любящими традиции.

Ну а мы по традиции, перед отъездом из Зальцбурга в Нойшванштайн и Мюнхен отправили Поле открытку. На этот раз все было просто: открытку купили в старом городе, марка осталась из Вены. А почта была как раз напротив отеля — с факсом-ксероксом и возможностью отправки как письма, так и бандероли с посылкой. Вот только почмейстера там не было — полная автоматика и безмерное доверие к человеку-неварвару.

Германия: Нойшванштайн, или Глава пятая, в которой перед носом у автора чуть было не закрылась дверь в волшебный замок

В недоступный сказочный замок, манящий по фоткам с фейсбука, я и не собиралась: не знала, где он находится и даже не гуглила, как туда добраться. Увиденные вскользь фотографии создавали образ неприступной крепости для принцесс, стоящей на горе посреди непролазной лесной чащи. Но у отдохнувшего человека отрастают крылья, и сразу оказывается, что нереальное только кажется таковым.

В субботу мы ясно осознали, что в воскресение нам ночевать уже негде. Из Москвы мы забронировали ночлег только на половину путешествия, не решив вполне, где мы хотим остановиться дальше — в Чешском Крумлове, или сразу в Праге, или вообще вначале махнуть до Дрездена или Нюрнберга.

— А может в Нойшванштайн? — спросил Сережа.

— Тот самый? Он далеко, поди? — усомнилась я.

— Как раз рядом с Австрией, пару часов от Зальцбурга.

— Ну, я пошла гуглить!

Но искала я неусердно, только самое основное. По счастью, я не читала отзывов и не знала, что за билетом в замок можно простоять час-другой, а без предварительного заказа в Интернете их может и вовсе не хватить. Зная об этом, мы могли бы и не поехать. Но этой информации у нас не было. Время мы потратили на другое: я смотрела, где нам лучше ночку ночевать, а Сережа решал, как нам туда ехать. После Нойшванштайна мы решили остановиться в ближайшем большом городе — Мюнхене, тем более что в понедельник вечером там как раз открывались рождественские ярмарки.

Мы двинулись в путь в воскресенье, в начале одиннадцатого. Сразу после завтрака в гостинице. При выезде из города на большую трассу нас остановил полицейский. Polizei (полицай), было написано у него на спине. «Вот оно», — подумала я. Сережа стал нервничать, схватил документы в охапку и почти выскочил из машины. Но полицейский опередил: отдал честь и заглянул внутрь. Принюхался, посмотрел, пристегнута ли я, опять отдал честь и показал жезлом ехать. Но не успели мы тронуться в путь, как он остановил нас вторично. Сердце вновь ушло в пятки, я, по русскому обычаю, почти приготовилась заплатить штраф. Но не тут-то было. Полицейский не спеша подошел, по-отечески прихлопнул дверь со стороны водителя, и, наконец, отдал честь в третий раз: дескать, всё, можете ехать! И в этот момент я поняла, зачем учила объяснения с полицией из английского учебника: «Снег налип на знак превышения скорости, не штрафуйте нас, пожалуйста!». Да, тут такая реплика, в отличие от России, действительно, была бы возможна.

Чем ближе к Нойшванштайну, тем сказочнее лес вокруг и голубее небо. Не знаю, как летом, а поздней осенью этот путь прекрасен. И проехать его можно только из-за одной этой красоты.

Дорога от Зальцбурга заняла около двух часов. Вначале мы остановились у церкви святого Колмана (XVII век). Снять ее против солнца не удалось, да и Сережа все беспокоился, разрешена ли тут стоянка. Но вид на Нойшванштайн был отличный! Маленький игрушечный замок, прилепленный к скале. С этого ракурса казалось, что никто туда не ходит. Просто, подняться не может — самолету не сесть, а человеку не взлететь. Но все оказалось проще и прозаичнее. Минут через пять мы доехали до первой стоянки машин за шлагбаумом и с удивлением увидели, что их тут сотни. И я начала вспоминать, что Нойшванштайн, по выражению одного моего приятеля, — «клюква развесистая» и что приезжают сюда в год до полутора миллиона человек. Людей вокруг, действительно, стало много.

Минут десять мы шли по туристической деревушке. В домике-кассе народа почти не было, но ограждения, стоящие как в терминале аэропорта, не позволяли сразу идти за билетами и очень нас насторожили. Диалог с кассиром (возможно, по причине отсутствия других клиентов) был долгий. Мы всего-навсего просили два билета в Neuschwanstein (Нойшванштайн). Но нам их никак не хотели продать! Говорили все разное… То ли, что идти нам предстоит пешком в гору, то ли, что аудиогида на русском не бывает, хотя экскурсию в Нойшванштайн на великом и могучем нам в результате пообещали, то ли еще что. Но минут через пять показались и другие туристы, и билеты нам продали. Вместе с ними кассир дала нам схему. Из нее явствовало, что до замка предстоит идти еще минут сорок. По-другому не получалось: автобусы из-за снежной погоды не ходили, на повозку с лошадкой очередь была слишком большой. Но запас времени у нас был. 13.43 на часах, 15.10 начало экскурсии на билетах (группа 486).

На всякий случай, шли, не очень-то останавливаясь. Ни водопадом надолго не соблазнились, ни в сувенирные магазины с кафе не заглянули. В 14.30 мы были уже наверху. Пофотографировались, поглазели, повосхищались, сходили, извините, по нужде… И обнаружили бесплатный Интернет. Прямо посреди этой сказочной красоты. И тут нам, конечно, захотелось поделиться фотографиями и обсудить с родными-близкими нереальность происходящего и нашу удачу. Дочка радуется за нас и требует, чтоб мы с ней съездили сюда не через 10 лет, а в обозримом будущем. Мы в эйфории. Вдруг видим: на табло — группа 487!!!

Сквозь толпу китайцев (или японцев?) бежим к турникету, я — прохожу, Сережа пропускает одного китайца, второго, третьего, наконец, он у турникета и… всё. Ограничитель не поворачивается, турникет не пропускает, китайцы напирают. Я бегу к охраннице, которая стоит у самого входа в замок. Та говорит, что пропустить его никак не может. И машет рукой в сторону. Там оказался домик с надписью INFO. Сережа кричит мне, что-де и так мы видели уже достаточно, что дорога была так хороша, что и смотреть-то замок изнутри — блажь просто, и можно поехать обратно и так. Ну, нет. Охранница выпускает меня. Все китайцы (или японцы) кивают головами и тоже машут в сторону INFO. Бегу туда, Сережа продолжает бурчать, что уже хватит красоты, но идет за мной. В окошке INFO нисколько не удивляясь, не ругаясь и даже не журя, разрезают штрих-код на билете и черным фломастером пишут номер другой группы — 488. И ВСЁ. Охранница велит дождаться номера 488 на табло, отодвигает загородку и пропускает нас.

Мы идем в замок Нойшванштайн вверх по винтовой лестнице. Без просьб нам дают аудиогид на русском и предупреждают, что фотографировать внутри нельзя. С сопровождающим мы ходим по замку, аудиогид рассказывает нам о тяжкой судьбе Людвига Баварского, который построил замок своих фантазий — Нойшванштайн, «Новый лебединый камень». Он угрохал на него всю баварскую казну — 6 миллиардов золотых марок. Король сам выбирал место, где подрывать скалу, сам утверждал план постройки и внутреннего убранства. На стенах — Кольцо Нибелунгов, Лоэнгрин, Тангейзер… Все в одну кучу. Похоже то ли на «хороший» лубок, то ли на Палех, но отнюдь не кич и не безвкусица. Замок и внутри, и снаружи стилизован не под древность, а под сказку как ее видел король Людвиг Сказочный. Жаль, что прожить ему тут удалось лишь 172 дня, да и то, еще до того, как замок был полностью достроен⁴.

Недалеко от замка есть еще одна достопримечательность — «хрустальный» мост Marienbrücke (Мариенбрюке), который висит над водопадом. Говорят, вид с него на замок наичуднейший. Но посмотреть с моста нам не удалось. По причине снежной, в понимании австрийцев, погоды, как часто бывает зимой и поздней осенью, доступ туда был закрыт.

Со смотровой площадки рядом с замком видно Лебединое озеро — Schwansee. Именно гуляя тут, вдохновившись древними легендами, Петр Ильич Чайковский и сочинил свое «Лебединое озеро». Другое горное озеро, побольше — Альпзее — находится недалеко от более старого замка — Хоэншвангау. Погулять и там было бы замечательно. Но время наше вышло. Темнеет. И выбора не остается. На бегу хватаем сосиску, садимся в машину и едем в Мюнхен.

Германия: Мюнхен, или Глава шестая, в которой автор узнает, когда в Баварии ложатся спать и сколько надо платить за парковку

Когда мы подъехали к городу, уже стемнело, хотя и было только семь вечера. Из Нойшванштайна до Мюнхена мы добрались за два часа.

Парковка — наша фирменная фобия, но на этот раз ситуация осложнялась почти полным отсутствием подготовки. В столицу Баварии мы собрались спонтанно. Хорошо, что я вовремя вспомнила, как читала об ограничениях проезда машин в центр крупных немецких городов. Обидно было бы найти дорогущую гостиницу с парковкой и не доехать туда из-за каких-то запретов.

Мы стали консультироваться у друзей. Оказалось, чтобы проехать в центр, нужно иметь на машине специальную зеленую наклейку — дескать, машина хорошая и экологически чистая. И хотя под требования наш немолодой Nissan, ездящий на бензине, подходил, эту наклейку нам надо было еще получить. Приятель сказал, что заказать можно и по Интернету, и в специальных пунктах, вот только незадача: в выходные (а была суббота) нам никто ничего не вышлет, а в воскресенье (когда мы должны были приехать в город) все конторы или закрыты, или работают только до обеда. В результате мы выбрали недорогие апартаменты в двух станциях метро от Мариенплац — практически в центре, а припарковаться решили на въезде в город, на одной из перехватывающих парковок P+R.

Больше всего мы опасались, что не сможем грамотно свернуть к стоянке, поэтому Сережа выбрал не ту, что ближе, а ту, дорога к которой ему показалась понятнее. Мы поехали к знаменитой баварской Alianz (Альянц) Арене. Чтобы добраться до развязки Мюнхен-Норд, пришлось проехать половину кольцевой дороги.

Впереди ни машин, ни людей, только красная Альянц Арена мигает. Виднеется P — знак парковки, ворота открыты. Въезжаем. К нам идет охранник:

— Русишь?

— Я, я!

Машет: уезжайте отсюда. Ну, номера русские, понятно. Но мог бы и показать, куда ехать… Впрочем, откуда он знает, куда мы хотим. Проезжаем еще чуть-чуть и видим P+R. Соображаем: P без R нам была и не нужна, видимо, это была парковка на короткое время, к примеру, для мюнхенцев, приехавших на матч «Баварии». Ну а сегодня никто не играет, поэтому и пусто. Перед нами огромный крытый парковочный комплекс, где могут встать разом 9800 машин. Берем талончик на въезде и по указателям поднимаемся все выше и выше, заезжаем на четвертый этаж. Встаем, где вздумалось. Берем сумку и идем искать паркомат. Находим его уже за дверями стоянки, но на том же этаже, по дороге к метро.

Мы в эйфории: из Москвы-матушки мы доехали до самого Мюнхена, припарковались на самой большой в Европе парковке, взяли талончик и, наконец, нашли паркомат! Но тут сильное чувство меняет градус: и как тут понять, сколько мы должны заплатить за двое суток, когда это сделать — сейчас или потом, на выезде?! Все надписи на немецком, людей вокруг — никого. Окошечка кассы с живым немцем тоже нет. И тут, о чудо, мы подключаемся к бесплатному интернету! Но он нестабилен, включить переводчик не удается. Я пять раз пожалела, что не закачала в телефон и немецкий тоже. Собираемся с духом, нажимаем кнопки, держим наготове мелочь и бумажные евро. Непонятно как, переключаем паркомат на английский. Вроде как написано, что платить надо на выезде. Сережа не верит:

— Ну, нет, давай спросим у кого-нибудь.

Ходим минут двадцать. К метро идет, по виду, студент. Искренне хочет нам помочь, читает, что написано на паркомате, говорит, что платить надо потом, ну, или он, по крайней мере, так думает. Сереже этого недостаточно:

— Студент говорил неуверенно. Давай еще у двоих спросим!

Через десять минут нам удается догнать молодую пару и встретить делового мужчину. Мы, наконец, начинаем верить, что сейчас платить за парковку не надо. И тогда со спокойной душой поворачиваем к метро Fröttmaning (Фрёттманинг).

И тут та же напасть: билеты. Человека в кассе нет, есть большой автомат, где схема транспорта напоминает лабиринт Минотавра. И даже то, что тип билета можно выбрать на русском, помогает мало. Откуда мне знать, что нам нужно? Билет на один день или талон на одну поездку, и какую: короткую или обычную, покупать два билета на одного или один — на двух-пятерых? А зону какую выбрать: Мюнхен ХХL или «внутренний город»?! И это только несколько из десятков возможных вариантов. Пытаемся спросить у людей: двое из пяти даже говорят на русском, но сами не могут разобраться в своем метро, и только пятая, немка, объясняет внятно, на английском:

— Внутренняя зона (Innerraum) — большая, там не только исторический центр, ее вам хватит. XXL нужен совсем уж до окраин. Ну а дальше решайте.

Короткий, на две остановки, явно не подходит — до гостиницы нам ехать остановок десять, дальше считаем, что выгоднее — ездить по разовым билетам или купить на три дня групповой для 5 человек сразу. Решаем, что последнее. Ну что делать, что нас в этот раз только двое! Хотя впятером, конечно, и три дня, а не два, было бы ездить в два раза экономнее, чем вдвоем!

Без проблем доезжаем до гостиницы. В письме — код к ящичку у подъезда, в ящичке ключ и карточка, которой мы открываем парадное, а ключом — номер. Кидаем вещи, берем любезно оставленную для нас карту и бежим обратно к метро. Время уже девять с небольшим, надо же сегодня и поесть нормально!

Выходим в самом центре, на Marienplatz (Мариенплац). И сразу у выхода из метро, буквально в пятнадцати метрах возвышается какая-то готическая громадина. К мощи и величию мюнхенской городской Ратуши мы были совершенно не готовы. Только в Москве я осознала, что это была «новая» Ратуша. Она была построена на рубеже XIX–ХХ веков, а на другом конце площади стоит еще одна, старая, XIV века. До постройки новой в старой заседали чиновники, а сейчас работает музей игрушек. Конечно, если б мы удосужились узнать заранее, то обязательно бы сходили посмотреть на фарфоровых кукол и плюшевых медведей. Но нет. Мы ограничились констатацией факта оригинальности часовых перезвонов: вначале били часы на старой башне и только потом — на новой. В этот раз нам хотелось просто слушать, ходить и глазеть. Ну и есть и пить, конечно.

Пораженные величием Ратуши, пустотой мощенных булыжником улиц и отчетливой русской речью, доносящейся от редких прохожих, мы заспешили к исторической пивной, где пьянствовал Моцарт, митинговал Ленин, выступал Гитлер и вроде как можно было вкусно поесть. Hofbräuhaus (Хофбройхаус) был совсем недалеко. Но мы туда не дошли. Очень уж город производил впечатление спящего: мы опасались, что всё в том именитом ресторане уже съедено, поэтому решили поскорей зайти, где ближе и заказать ужин. Сели в большой традиционной пивной, мест на двести. Народу внутри было немало, молодые люди пили пиво и болтали. Увы, кухня работала только до девяти вечера. Пришлось взять закуски и хлеб: мясную и сырную тарелки с пивом. На удивление, доесть мы смогли с трудом, так было сытно. Сыр подали с соленьями, что тоже было необычно.

Наевшись, мы пошли получше рассмотреть Ратушу: в башне были часы с фигурками. Сережа решил, что после неудачи в Оломоуце, эти часы мы пропустить не можем. И предположил, что в полночь они непременно заиграют немецкую песенку, фигуры станут крутиться, а мы — поражаться. Возражать мужу я не стала, гулять оставалось полтора часа. Из наглядной агитации около заколоченных рождественских домиков мы узнали, что ярмарки официально откроются завтра, в понедельник, в пять вечера.

Гулять было холодно, но приятно: город уже в одиннадцать вечера был абсолютно пуст и красиво подсвечен. Чтобы согреться, мы зашли в Макдоналдс. Народа было не меньше, чем в пивной. Кто-то ел, кто-то пользовался бесплатным вай-фаем. Около полуночи перед часами мы были одни. Конечно же, разводить музыкальные церемонии они и не думали. Кукольная процессия, представляющая рыцарский турнир, выходит днем три раза — в 11, 12 и 17 часов.

Наутро около одиннадцати мы уже на площади. Ярмарочные домики открыты, праздничная суета в разгаре. И хотя ярмарок после Вены и Зальцбурга на нашем счету уже немало, радуемся и этой. Из нового — пряничные доски, больший выбор металлических форм для пряников, много киосков со светильниками, шапками, шарфами и варежками. Новогодние поделки не те, что в Австрии, и нет московского ощущения, что игрушки делали одни и те же китайцы. Рождественские домики побольше, чем в Вене, стоят тоже с размахом — на большем расстоянии друг от друга. Навскидку кажется, что часть киосков поставил город (или еще какая структура) — они одинаковые, а часть — сделали сами предприниматели-ремесленники. Особенно любопытно смотреть на те, где торгуют съестным. Сосиски и глинтвейн тут дешевле, чем в Австрии, столики удобнее, легко и дешево можно и позавтракать, и пообедать. Колбаска с капустой или картошкой обойдется в среднем в семь евро. И еще три нужно отдать за пунш (если вернуть кружку).

Пока мы все это замечали да рассматривали, зазвучала старая Ратуша, и вот — поют часы на новой. Толпы японцев и китайцев задирают головы, немцы — подпевают, ну а мы тихо радуемся хороводу фигурок. Правда, минут через пять их однообразное шествие уже не так привлекает, еще через пять хочется чего-то нового. И, наконец, минуте на двенадцатой один рыцарь копьем сталкивает другого с коня и картинка и мелодия меняются. После праздничного танца мы хотим уйти с площади.

Замечаем, как некоторые люди стоят у башни Ратуши и ждут лифт. Решаем, что надо и нам. Двери в первый лифт открываются прямо с улицы. Через шесть этажей лифт надо сменить, заплатить по три евро и проехать еще этажа четыре. И вот мы, наконец, стоим на площадке над часами и смотрим на город.

Правильные треугольники красных крыш, примерно одной высоты, уходящие вдаль. Совершенно не чувствуется, не видится и не верится, что Мюнхен — практически полностью воссозданный после 1945 года город.

Мюнхенцы показались нам более хмурыми, чем австрийцы. Точнее, в Вене и, особенно, в Зальцбурге, народ выглядел менее обремененным заботами. В Мюнхене люди ходят со строгими лицами, многие спешат и разговаривают по телефону на ходу; впрочем, в кафе и магазинах и они вежливы, улыбчивы и никуда не торопятся.

В прогулках и перекусах день дошел до пяти часов. Стемнело. Приезжаем на Мариенплац. Народу — тысячи. Полицейские скромной лентой огораживают огромную елку около новой Ратуши. Как раз около символического ограждения людей немного, и мы решаем встать там: представление кукол мы уже видели, бургомистра на балконе не поймем, а оркестр рядом с главой города услышим. К тому же еще одна группа музыкантов — с духовыми инструментами — стоит прямо перед нами.

Около пяти трубачи затрубили. Потом пробили часы, но куклы не пошли, и сразу стал выступать губернатор. Буквально через несколько минут, вместе с толпой он начал считать:

— Айн, цвай, драй!

Прямо перед нами электрики повернули рубильник, и 26-метровая елочка засияла огнями. Народ захлопал, музыканты на балконе заиграли рождественские мелодии. В половину шестого ленточное ограждение сняли, народ вновь пошел гулять по Мариенплац и попивать глинтвейн.

На следующий день нам предстоит повернуть к дому. Через Прагу, Краков и Смоленск. Мюнхена мы почти не видели: в Английский парк — один из самых больших городских парков в мире — не зашли, Фрауэнкирхе — собор Богородицы — посмотрели лишь снаружи, не были ни в музее BMW, ни в Пинакотеке. Позор, да и только! С другой стороны, откусывать лучше по маленькому кусочку, тогда и радости больше. Да и на Октоберфест тоже можно потом приехать, пива попить. Главное, что посмотреть в Мюнхене, мы теперь знаем. И конечно же, в новых путешествиях по рождественским ярмаркам в столицу Баварии мы действительно заезжали.

Утром главная наша забота — заплатить за парковку. Простились с отелем, сели в метро, доехали до нашей машинки. Стоит, родимая, ничего ей не сделалось.

Загрузили в Nissan вещи, идем к уже знакомому паркомату. Вставляем талончик: «4 евро», — пишет паркомат. Всего четыре? Мы привыкли минимум к десяти за один день. Поэтому поверить в такую цену нам трудно: две ночи все же, полтора суток. Сережа велит быстро пристегиваться и выезжать с парковки. Он уверен, что мы что-то сделали не так, и шлагбаум не позволит нам уехать. Но нет. Бесстрастная оранжевая палка спокойно поднимается и выпускает нас.

Только в Москве я внимательно изучила сайт мюнхенских P+R. Плата — один евро за первые сутки и по три — за каждые последующие. Но чтобы платить такую низкую цену, человек, оставивший машину на стоянке, обязуется ездить исключительно на дорогом общественном транспорте. Вот только будет ли это кто-то проверять, я пока не разобралась.

Чехия: Прага, или Глава седьмая, в которой автор дивится причудам погоды и изменениям в городе

От Мюнхена до Праги, по мнению Google, четыре часа на машине. Наш экипаж ехал почти шесть. Правда, дважды мы останавливались — позавтракать и передохнуть-заправиться. В чешской столице до этой поездки мы были дважды. И каждый раз у меня возникало стойкое ощущение: в Чехии погода особая, отличная от той, что у соседей. По крайней мере, с нами она всегда себя ведет мрачно и капризно. Если в Германии светит солнце, то у чехов — буквально через несколько километров после границы — непременно туман и дождь. Или снег, смотря как по сезону. Отсюда и наши задержки.

Вначале-то мы думали, что в этот раз так не будет. Неспешно, еще под Мюнхеном, заехали в кафе на заправке, ткнули в приглянувшийся по картинке завтрак, получили на поднос кофе и непонятный квадрат. Квадрат был похож на деталь из детской игры. Мы сделали вид, что нам все ясно, и сели за столик.

— Ну и как мы узнаем, что яичница готова?

— Наверное, квадрат замигает.

Сидим, гипнотизируем вражескую игрушку. Это сейчас такая штучка во всех модных кафе на гастрорынках, а тогда была в новинку. И, вуаля, квадрат… как завибрирует, как заорет сиреной, так и слышу: «А ну быстро на раздачу, яичница стынет!» Подскочили, как ужаленные! Хорошо хоть завтрак удался.

Едем дальше. Дождь, пробки на трассе. В кафе уже под Прагой выясняется, что вместо Владимира — бывшего соотечественника — в апартаментах нас будет встречать Тодд из Америки, который говорит на настоящем американском английском. И с тем Тоддом еще надо созвониться, чтоб он спустился к запертому подъезду. Шок.

Ну что ж, хотя мой английский не просто так себе, а откровенно плох, не боги горшки обжигают. А голь на выдумку хитра. С Тоддом я вначале списалась: жди нас, дескать, вот-вот будем. Тодд в ответ: ок, но позвоните у подъезда. Ох, парковаться в неизвестном месте, в чужом городе, для нашего водителя, как известно, и так паника, а тут и мне, штурману, нервотрепка: не будешь же посредством телефона жестами объясняться. Хотя, если подключить интернет, да по видеосвязи…

Но обошлось. Встроенная в голову «объяснялка» включилась, и я смогла сказать, что мы стоим у подъезда. Тодд спустился, заселил нас в квартиру, потом проехался с нами до гаража. И даже дошел с нами обратно, ведя светскую беседу про поздно открывающиеся сей год ярмарки. В общем, боюсь, байкам про мой плохой английский вы теперь не поверите. И зря. Я действительно владею этим языком только в критической ситуации!

В этот раз мы остановились в Виноградах, в доме стиля модерн начала ХХ века. Мозаичные полы в подъезде. Ящики для отдельного сбора мусора за дубовой дверью сбоку от входа дом. Квартира (бронировали на самом известном у нас агрегаторе) просторная, с высокими потолками. Хотя жить в ней постоянно мне было бы тесно: только спальня и большая столовая с кухонным уголком. Картины из лепнины, кадки с цветами, широкие подоконники, массивный буфет создавали уют старой академической квартиры. Но вот кабинета или хотя бы профессорского стола не было. Из окон столовой — вид на Национальный музей, который немного загораживают подъемные краны. К моменту нашего приезда уже почти двадцать лет здание находилось в состоянии капитального ремонта.

Вечереет. Наша цель — посмотреть рождественские ярмарки, наконец-то хорошо поесть, а потом погулять по вечерней Праге. Ведь именно в этот город мы изначально стремились из Москвы, а осталось нам на него — всего ничего. Два вечера и день.

Вначале минут десять идем к костелу святой Людмилы Чешской. Именно около этого собора в Праге открывается одна из первых рождественских ярмарок. На Намести Миру (Площади Мира), перед главным входом в костел и рядом с выходом из одноименного метро — Náměstí Míru.

Десятка три небольших деревянных домика стоят друг напротив друга. Гуляющих немало, но все же меньше, чем в Мюнхене или Вене, да и сами ярмарочные палатки раза в два компактнее. В них много ремесленных поделок: рождественские мешочки из ткани, в которые можно положить свои подарки; елочные игрушки из скорлупок ореха, с младенцем в каждой; плоские маленькие керамические фигурки — храм, дом, яблоко, лошадка — и тоже на елку… Есть и стеклянные игрушки, и записные книжки, обтянутые кожей, и обычные шерстяные шапки. Народ, как и в Мюнхене, Вене и Зальцбурге, больше глазеет, чем покупает.

Больше всего людей у домиков с едой. Предлагается несколько видов колбасок. В тех, что поменьше, как показала наша дегустация, мяса побольше. Вместо немецких кайзеровских булок — большой ломоть вкусного серого хлеба. Кружку от глинтвейна на память уже не унесешь, потому что кружек нет: вместо них бумажные или пластиковые стаканчики, да и сам напиток не такой терпкий и крепкий, как в Австрии или Германии. Эта ярмарка на Намести Миру с неяркими огнями и нешумными гостями кажется уютной и домашней.

Идем дальше, к ресторанчику U buliny. Его мы заприметили с прошлого раза, и сейчас специально выбирали жилье так, чтобы до «Булины» недалеко было идти пешком. Впрочем, в этот раз мы не были так очарованы этим местом. В меню не было ребрышек в меду, кусок вепрева колена показался нам скромноват, а пиво в Мюнхене — повкуснее. Счет — в переводе на наши деньги — и вовсе не вдохновил: дороже, чем в Москве за салат, два горячих и два пива. Все же шесть лет назад курс чешкой кроны к рублю был поинтереснее.

Решаем прогуляться по центру. К остановке движется трамвай, но нам приходится его пропустить. Билетиков нет, чешских крон — тоже. А расплатиться карточкой в трамвае в тот год еще было нельзя. Автоматов по продаже талончиков вдоль дороги мы не увидели, поэтому пришлось вернуться к метро Náměstí Míru и купить в окошке у кассира два билета на короткую поездку. Решили проехать три остановки до станции Staroměstská. Все-таки Староместская площадь — Старе место — сердце города, и логично вновь начать свою прогулку именно оттуда.

До открытия ярмарки на Староместской площади было еще несколько дней. В тот год главный рождественский базар в Праге должен был начать работу только в начале декабря. Ратуша с Орлоем на ремонте, но можно сходить в храм Девы Марии перед Тыном и пройтись по Карлову мосту.

Моросит противный дождь. Площадь перегорожена заколоченными домиками. Ближе к метро открыто несколько киосков с национальной едой. Народ покупает вепрево колено и запивает глинтвейном. Мы купили трдельник и разочаровались. Какой-то непропеченный и подогретый. Покупать его в самом туристическом месте было ошибкой.

Не спеша, наслаждаясь иллюминацией, глазея на новогодние витрины, идем к себе в Винограды. На Вацлавской площади снесены почти все киоски с уличной едой. Помнится, шуму на этот счет было много: что это визитная карточка города, что многие туристы, да и местные, именно здесь начинают свой день в Праге. На практике к тому киоску, что остался стоять на площади и продавать сосиски, людей почти не стояло.

А еще мы на себе проверили изменения в городской системе транспорта: пешеходных зон стало на порядок больше, появилось немало улиц с односторонним движением и, как следствие, много дорожных пробок. Со стороны кажется, что машинам теперь некомфортно ездить по Праге. Еще одно отличие — магазины стали дольше работать, появились и круглосуточные, и те, что открыты до полуночи. Вроде как людям — и туристам — так должно быть удобнее, но что-то из быта пражан ушло, как-то стало не так. По вечерам в пивных меньше местных и больше туристов. Может, в жизни жителей Праги меньше спокойствия и размеренности, и оттого они теперь менее улыбчивы? Может, просто работы прибавилось, а денег больше не стало? Или же у нас было такое настроение, и нам просто так показалось. Кто знает.

По традиции, возникшей в этой поездке, утром пришли на почту — обычную, на соседней улице. Никаких талончиков, сотрудник сидит и глядит на посетителя из-за стеклянной перегородки с окошечком. Все по старинке. Покупаем марки, а открыток с видами Праги нет. Ну, хорошо, хоть сама почта есть. В Мюнхене-то нам и почту найти так и не удалось. Потом друзья сказали, что мы искали не там. В Германии почта в основном располагается в крупных торговых центрах. И на другой год у нас никаких проблем не было.

Дальше идем по поручению друзей, которое, опять же, не удалось выполнить в Мюнхене. У них заболела собака, и ей постоянно нужно лекарство, которое перестали поставлять в Россию. Ветеринарных аптек в Европе нет. Но препараты можно купить у самих ветеринаров. Вот только в Мюнхене доктор, поманив нас лекарством, продать его, не видя собаку, категорически отказался. Связать его с хозяйкой — учитывая, что он работал в кабинете всего по три часа в день, и на почту отвечал только в эти часы — тоже не удалось.

В Праге же ветеринар работал по двенадцать часов и, не зная ни английского, ни русского, легко вошел в положение бедного российского песика. Вот только незадача: препарата у него не нашлось. А поставка от производителя во Франции заняла бы четыре дня, которых не было у нас.

Делать нечего: гуляем дальше. Пешком к Пражскому граду. Через туристическую Капрову, через Карлов мост, вверх к граду. Двигаемся по-туристически медленно, глазеем. Переходим Влтаву. Как ни мрачно в этот день, а по Карлову мосту все равно идти приятно, сказочно. Вот только народу уж очень много. Даже идешь не в том темпе, как хочется, а как толпа ведет. Хотя, конечно, остановиться и пофотографировать или просто помедитировать, глядя на воду, все равно можно.

Не доходя до информофиса, по дороге к Пражскому граду, в абсолютно туристическом месте зашли в обычный продуктовый магазин, купили там фирменные вафли из Марианских лазен и открытки с красивыми видами по символическим ценам. На широком подоконнике, предназначенном для тех, кто пьет кофе, надписали почтовые карточки и опустили их в почтовый ящик прямо у магазина, благо марки у нас уже были.

К исходу нашего рождественского путешествия мы четко поняли, что Хельсинки, Афины или Будапешт, где и открытки, и марки продаются на почте, — это исключения. Надо быть готовыми приобретать всё по отдельности. Если удастся.

Поднялись к Пражскому граду. Около почетного караульщика, который стоит у центрального входа в будочке, уже войти нельзя. Надо обойти справа и пройти через металлоискатели. Слева от кордона — кассы. В этот раз мы не собираемся ни в собор святого Вита, ни в картинную галерею, ни в королевский дворец. Хотим просто погулять по граду, зайти на смотровые площадки и на Злату улочку. Спрашиваем у караульного, что проверяет наши вещи на предмет бомбы:

— А на Злату улочку билет нужен?

— Нет, конечно, нет. Это в собор святого Вита нужен, во дворец нужен, а на улочку — нет!

Но когда мы дошли до искомого места, на нашем пути оказался валидатор и контролер рядом. Злата улочка уже не была бесплатной. Видимо, охранник на входе гулял по ней во времена своего школьного детства или как мы — лет шесть назад. По счастью, возвращаться к входу не пришлось, за билетом нас послали в ближайшее кафе. Но и там билет нам не продали: было уже без пятнадцати четыре, а с четырех зимой, и с пяти летом вход на Злату улочку бесплатен.

Когда, наконец, мы вошли на улицу золотых мастеров, где некогда жил Кафка, а теперь располагаются туристические магазинчики, уже начинало темнеть. Продавцы из «кукольных» разноцветных домиков собирались домой. Было как-то очень буднично. В этот раз улочка показалась нам почти обычной и очень маленькой. Не просто с миниатюрными домиками, а короткой, которую и пройти-то меньше чем за минуту можно.

Спускались из Пражского града по видовой лестнице. Жаль, из-за тумана всей Праги было не видно. Только половину…

Впереди шла группа китайцев с экскурсоводом-чешкой. Я спросила по-английски: как лучше пройти к метро Малостранска. В ответ та перешла на русский, все объяснила, и начала расспрашивать про нас — кто, откуда и какие планы. А потом добавила: «Эх, как хочется поговорить на вашем языке! Русский турист интересующийся. А этим китайцам ничего не надо! Основное не дослушал и побежал. А теперь русских групп намного меньше стало. Одни китайцы и японцы приезжают».

Всё меняется, и только ярмарки на тех же местах. Снова зашли на ярмарку у костела святой Людмилы, поели на прощанье колбасок, купили младенцев в скорлупках на елку. Пока пили глинтвейн, попредавались воспоминаниям. Как ходили в Зоопарк, и я зашла в клетку к фламинго — тут это не запрещено, не тигры, чай. Как слушали Баха в костеле, а пятилетняя дочка заснула. Как ездили одним днем на электричке в Карлштейн, а потом на машине с гидом в Чешский Крумлов и Глубока-над-Влтавой… И опять захотелось туда. Но нельзя: запас нашего сказочного времени стремительно тает. Скоро карета превратится в тыкву. Завтра едем еще ближе к дому — в Краков.

Польша: Краков, или Глава восьмая, в которой автор вновь убеждается в тщетности планов

Из Праги выехали, когда и задумывали. Было ясное чешское утро. Google показывал пять часов пути. Уже в три-четыре часа дня мы рассчитывали поесть в Кракове и погулять по рождественским ярмаркам. Хозяин апартаментов рекомендовал вначале заехать в торговый центр по дороге, чтобы обменять евро на злотые и спокойно оплатить парковку возле дома. Таковы были планы.

Часа через два на подъезде к Оломоуцу снег повалил хлопьями. Нашу машину буквально закидывало снежками с неба. Заехали на заправку: и поели, и заправились, и опять поели. Выехали. И сразу встали. Оказалось, что на трассе в этот снегопад случилась серьезная авария, и полиция остановила движение. Два часа мы ждали, пока дорожные службы установят ограждение, следователи составят протокол, эвакуаторы увезут поврежденные машины. Не видя, пострадали ли люди, о них мы не думали. Только стояли и стояли. Не размышляли и о том, что, если б не заехали на заправку, авария могла бы случиться и с нами.

Едем. Еще едем. Снег сменился дождем. Одна платная трасса (10 злотых в окошечко, можно картой) сменяет другую. Начало восьмого вечера. Мы на объездной дороге вокруг Кракова. Куда свернуть — знаем, где припарковаться — нет. Торговый центр «Галерея» переливается огнями. Поворота нет. Знак парковки перечеркнут. Такое ощущение, что специально к нашему приезду тут спешно поменяли всю схему поворотов и парковок. Через час дорожных кругов:

— Саша, хватит уже играться с этими парковками и злотыми, поедем уже в квартиру!

— Сережа, злотые, а не евро — не моя идея!!! Евросоюз не одобряет переход, говорит: валюта Польши нестабильна. Оплата паркомата наличкой, да еще монетами — тоже!! Так, наверное, решил муниципалитет. Или владелец парковки. Кто тут играется?! Точно не я.

В сердцах повернули, куда нельзя, встали, где не положено, и обнаружили еще десяток таких же бедолаг. Я выбежала в торговый центр искать обмен валюты. Мечусь, ищу, нахожу. Меняю. Монеток у них нет. Совсем. Бегу в булочную. Две плюшки со сдачей и долгожданные монетки-злотые в кулачке.

— А меня тут полицейские в черную книжечку занесли! Я сказал, что у меня жена убежала, что я уехать никак не могу.

— Ладно, едем уже!

За три злотых оставили машину у дома. Достаем из почты на планшете код к подъезду, код к квартире. Поднимаемся. Квартира оказалась даже лучше, чем ожидалось. Тепло, ярко, тапочки у входа и халаты в ванной. Стол покрыт рождественскими салфетками, есть не только чай-кофе, но и даже баночки с кашей, которую можно заварить. Это приятно, но хочется сунуть нос в старинный Краков. Правда, время уже за девять вечера.

Центр оказался в получасе ходьбы. Через вокзал к Галерее Краковской и дальше по указателям к старому городу — к крепостной стене и Флорианским воротам. Шли даже не по карте, по направлению. Потом увидели стену, ворота, ярко освещенную улицу — Флорианскую. Когда-то она была частью Королевской дороги, которую и поныне знатоки рекомендуют как основной туристический маршрут.

Вдоль улицы слева и справа магазины, бары (вроде не рестораны и не кафе), игровые автоматы, даже кабаре… Около десяти вечера, в отличие от Мюнхена, жизнь тут совсем не затихла. Бежим к Рыночной площади. Льет дождь. У входа на площадь — большая елка. Беспорядочно стоят рождественские домики. В одном из них торгуют супами. Десятки названий. Впереди нас смуглый молодой человек спрашивает на английском:

— А какой у вас тут национальный суп?

— Это всё наши супы, мы их сварили.

— Я индус, хочу попробовать самый национальный суп, который больше нигде не варят, — может, он сказал не совсем так, но именно так я его поняла.

Продавщица рекомендует журек. На основе ржаной муки, с добавлением копченостей и специй. Я тоже беру его, хотя настоящий журек должен быть в хлебной буханке. С изрядным ломтем хлеба под проливным рождественским дождем — это то, что нужно. Сережа заказывает грибной. Тоже неплохо.

Из Кракова у нас запланирован ранний отъезд, но старинный польский город для этого слишком прекрасен. Решаем остаться в Кракове до полудня.

На Рыночной площади возницы на конных повозках зазывают туристов. Часы на башне Мариацкого костела пробили десять раз. Фигурки так и не начали двигаться. Они не механические. Костел обрамляют две разной высоты башни. На Сигнальной затрубил трубач. Живой. Четыре раза, на все четыре стороны. А потом даже помахал нам рукой. Говорят, к удаче. Приятно.

На прощание с городом покупаем на площади рождественских колбасок. Впервые нам продают их не поштучно, а на вес. Продавцы мрачноваты, усталы, но если улыбаешься им, то они оттаивают и улыбаются в ответ.

Палатки с едой самые большие. А та, где продают пунш, — в виде бочки. Со мной происходит обычная история: как в Вене, Мюнхене и Праге, меня принимают за свою и разговаривают только на национальном языке. В ответ бурчу нечленораздельное. По сравнению с ярмарками, которые мы уже видели, краковская — попроще. Рождественские палатки стоят не такими ровными-стройными рядами. Новогодних товаров поменьше, а просто сувениров — магнитиков, кружек, игрушек — побольше. Из рождественского — много венков, кружевных накрахмаленных игрушек на елку, деревянных прищепок в виде дедов морозов. Мы покупаем прекрасные литовские шерстяные шапки и шарфы. На другой стороне площади огромные суконные торговые ряды — Сукенницы. В наш приезд они в лесах. Ну, может, и хорошо: меньше соблазнов зайти. А больше мы ничего не успели. Разве что забежали в музыкальный магазин и купили польский кожаный ремень для электрогитары. На память и в надежде вернуться.

Дальше планы продолжали рушиться. До границы добирались семь часов вместо пяти. Навигатор вел нас то по большим платным трассам, то по узким дорогам с реверсным движением, то по проселкам с бетонкой вместо асфальта. Но самое неприятное случилось на границе: на погранпереходе к Домачеву очередь из пятнадцати машин мы преодолевали четыре часа. Хозяин в Бресте, не дождавшись, лег спать, подробно написав, где лежат ключи и куда положить деньги.

Очередь по красному коридору была раза в три меньше, но мы, к сожалению, слишком поздно узнали, что у нас есть, что декларировать. В этот момент мы были уже в середине «зеленой очереди» и выехать из нее было не очень реально. Оказалось, что товары, оформленные по TAX FREE, нужно было показывать и штамповать, проходя именно по красному коридору. Так что через три месяца у меня таки сняли с карточки 12 евро. Помните, их дали мне в аутлете как быстрый возврат TAX FREE? Это было еще в Зальцбурге, в начале нашего путешествия.

На границе работали всего несколько сотрудников, которые ходили от красного коридора к зеленому и обратно. Но если на польской стороне проверка машины занимала не больше пяти минут, белорусы проверяли машины минут по двадцать.

— Откройте этот чемодан. Так, теперь этот. О, как много конфет везете! — Это он про 400 граммов Моцарткюгеля. Ну-ну. Пока на пограничника не посыпалось грязное белье, он все проверял и проверял содержимое нашего чемодана.

Голодные, уже за полночь мы ехали к месту ночевки. На этот раз мы остановились в гостевом частном доме на улице Пихтовая с парковкой на территории. Ориентиром у нас был большой продуктовый магазин «Корона» и заправка «Белоруснефть» напротив. На заправке был хороший выбор продуктов, ими мы и поужинали.

Утром неспешно двинулись в сторону дома. На хорошей машине или с двумя водителями доехать от Бреста до Москвы можно и за один день, но дорога выйдет длинной. Поэтому часов через девять мы остановились на ночевку в Смоленске. Такой маршрут позволил нам вернуться в Москву неуставшими.

На бывшей территории автопредприятия стояло несколько отелей; в одном из них мы как раз и бронировали номер. Была суббота. В ресторане играла музыка, смоляне отдыхали. Громко, шумно и с удовольствием. Посмотреть на это было любопытно. Какая-то другая жизнь, как в Москве в девяностые.

На следующий день по Смоленску гулять не стали. Подустали мы от культурного отдыха, да и к нечищеным дорогам были не готовы. Так что смоленский Кремль остался ждать нас до лучших времен. В пять часов вечера уже мы заруливали в наш московский дворик.

Примечания

1

В начале каждого раздела указывается возраст автора и средний курс валюты во время путешествия.

2

Собор святого Вацлава, заложен в XII веке, в конце XIX века до неузнаваемости перестроен. В разное время в храме бывали и Иоанн Павел Второй, и мать Тереза, и даже Моцарт. Великий композитор еще до переделки здания играл там на органе.

3

В замке Боузов можно посмотреть на изразцовые печи, мозаики, картины, доспехи, массивную тевтонскую мебель. Очень любопытна и коллекция кухонной «механической» утвари.

4

В 1886 году сорокалетнего Людвига признают недееспособным, снимают с него корону, а через несколько дней «при невыясненных обстоятельствах» находят утонувшим в озере. Замок вскоре «за плату» открывают для посетителей, постепенно достраивают (всего строительство длилось 17 лет) и уже с начала ХХ века он стабильно начинает приносить прибыль в баварскую казну.