Я заберу свою дочь

Александра Багирова

– Мама! Кто этот дядя? – дочь с интересом рассматривает незнакомца. Если бы я знала, что ответить. – Я твой отец, – невозмутимо заявляет странный мужик. – Глупости. У моей дочери есть отец, – мой голос дрожит. Взгляд его стальных глаз пробирается в душу. Неподконтрольный страх сковывает тело. – Я больше скажу, – незнакомец преграждает мне дорогу, – Тут живет, – указывает на мой едва округлившийся живот, – Мой сын. – Вы ненормальный, – не спрашиваю, утверждаю. – Я вас впервые вижу! – по позвоночнику струится холодный пот. – Теперь я надолго в твоей жизни, привыкай…

Глава 7

Константин

— А вдруг? — смотрю в окно, выпал первый снег.

Наблюдаю за причудливым танцем снежинок, и даю себе мысленную оплеуху. Это только в сказке принц находит чистую и невинную девушку. В моем же случае у каждой женщины на моем пути есть расчет. Пора принять реальность. И закопать как можно глубже мечты о счастливой семье. Раз попробовал. На всю жизнь хватило.

— Ага, — ухмыляется друг. — Хотя не спорю, пальма первенства по стервозности явно у моей сестрицы. Но не обольщайся, Любка от нее недалеко ушла.

— У Любы есть один существенный плюс — она реально любит Надежду, — не могу не отметить этот факт. — А твоя сестрица, вряд ли с ней кто сравнится.

Волна отвращения подкатывает к горлу. Я был женат на сестре Стаса. Одержим ею. Это была не любовь — проклятье. Сколько лет не мог разорвать порочный круг. Ненавидел и не мыслил жизни без нее.

Если судьба хочет наказать, она отбирает разум. Мой попал в сети Святославы. Несколько раз я практически вырывался. Но она неизменно находила способ меня удержать. И при этом вместе со своей мамашей, мачехой Стаса, пыталась сжить брата со свету. Порядочно так ему жизнь поломала, Лене тоже досталось.

Едва родила, отдала нашего с ней ребенка чужим людям. Убедила меня в смерти дочери. Все это время встречалась с моим другом, который стал моим врагом. А в итоге и вовсе попыталась его убить. Сейчас Святослава находится на лечении в психиатрической больнице. И мне до сих пор мерзко вспоминать свой безумный период жизни рядом с ней.

Во мне до сих пор живет ее отрава. Я никогда, ни одну женщину больше не подпущу к себе. Довольно, наелся сказок о любви.

— Она жена веника. Два сапога пара. Им выгоден весь этот фарс. Как и его игры с фондом. Отличная ширма для отмывания бабла, — Стас продолжает ходить из угла в угол.

Я сам далеко не ангел. И Любе далеко до невинной страдалицы. Но в данной ситуации, пытаюсь анализировать трезво. Вспоминать не только трагические события, связанные с ней, но и брать во внимание ее положительные качества.

— Уже считай, нет. В ближайшие дни я добьюсь развода, — слова друга задевают что-то внутри. Хочется ему возразить, защитить ее.

Хоть против его аргументов и не попрешь. Но на удивление волна ярости отступает. Или это аура дома Стаса?

— Тут только можно пожелать тебе удачи. Я позвоню спецам, пусть подчистят инфу о тебе в инете. Пусть как можно дольше остается в неведении. Какой бы она ни была, а ребенок пострадать не должен, — Стас старается спрятать эмоции.

— Угу, пасиб, — киваю.

Остаюсь у них на ужин. Вожусь с детьми. Отгоняю тревожные мысли прочь. Восстанавливаю душевное равновесие перед возвращением.

Безумно хочу к дочери. Но к ней прилагается Люба, которая, как мне доложили, уже успела пообщаться со своим веником.

Этого червяка надо раздавить. Так чтобы не ползал под ногами. Бесит сам факт их контакта. А может их разрыв фикция? Как представляю его потные ручонки, которыми он к ней прикасался, так во мне зверь просыпается.

Но надо действовать осторожней. Не пороть горячку. Потому отсиживаюсь у Стаса дома. Сажаю своего зверя на цепь.

— Это аут… — друг входит в детскую, в руках сжимает мобильный. Взгляд растерянный… испуганный…

— Что стряслось? — мгновенно поднимаюсь.

— Стас?! Ты как стена белый! — восклицает Ленок.

— Выйдем… что ли… — говорит заплетающимся языком.

— Не тяни, выкладывай! — поторапливаю друга, когда мы снова оказываемся в кабинете.

— Мне только что сообщили, — обводит нас с Леной затравленным взглядом, — Случайно вскрылось… Славка… она сбежала… уже три месяца как за нее в психушке сидит другая девка…

***

Смотрю через окно автомобиля на танец снежинок за окном. Из головы не выходит звонок Вениамина. Воспоминания накрывают снежной лавиной.

Когда нашла Надюшу, я привела ее в убогую квартиру в цокольном помещении, которую снимала еще с двумя незнакомыми девушками. По наивности полагала, что я могу просто так забрать ребенка. Не задумывалась, кто за ней стоит. И что это орудует целая мафия, которая делает миллионы на инвалидах и детях.

Тогда же я хотела лишь защитить ребенка. Хотя сама боялась каждого шороха. Уже больше трех лет скиталась по стране. Не имея документов, перебивалась случайными заработками, оборачивалась на каждый шорох. Ночью мучилась от бессонницы. Меня найдут! Это был самый страшный кошмар.

Мы с Надюшкой напоминали двух загнанных зверьков. Дрожали каждая от своего страха.

— Они придут! — прижималась ко мне малышка. — Они сделают тебе бо-бо.

Она не плакала. Лишь поджимала губки и смотрела на меня, округлив огромные серебристые глаза.

— Все будет хорошо, Надюша…

— Я тебе верю, — и вот за эти слова я поняла, что переборю все страхи, но не дам ее в обиду.

Позже я узнаю, что имя Надежда она себе выбрала сама. Своего имени не помнила. Как оказалась у этих людей тоже. Но малышка не переставала надеяться — ее спасут. Так она стала Надеждой.

На примере этой маленькой и сильной девочки я осознала, что нет ничего невозможного.

Нас нашли ночью. Одели мешок на голову и затащили в грузовик. Меня без еды и воды несколько дней держали в сырой и затхлой коморке. Надюшу вернули к «работе». О себе я не так беспокоилась, а вот мысли, что малышка хромая, голодная, стоит на морозе и просит милостыню, разрывали сердце.

Я уже готовилась к неизбежности. Знала, что и меня хотят приобщить к их «бизнесу». Мне еще повезло, что не успели покалечить.

Здание взяли штурмом. Меня и других пленников освободили. А была не одна, этим нелюдям постоянно нужна была свежая кровь.

Тогда-то я и познакомилась с Вениамином. Молодой бизнесмен, начинающий политик. Это от него пришла информация в органы. Он поднял шумиху, поставил на ноги журналистов. И он обратил внимание на меня. Помог отыскать Надюшку, которая во время облавы была на «работе».

Сначала оплачивал жилье, давал деньги. А потом предложил брак. Сказал, что мы сможем удочерить девочку. В той ситуации — это показалось мне идеальным вариантом.

Да, я не испытывала к нему влечения как к мужчине. Но уже к тому моменту я давно перестала верить в любовь. А Вениамин — это стабильность и защита, это новая жизнь для Надюшки. И я согласилась.

Он выполнил свои обещания. Оформил все документы, и Надюшка стала нашей дочерью официально. Он не обижал нас. Мы жили вполне сносно, невзирая на совсем непростой характер супруга.

Но я старалась, чтоб мы стали настоящей семьей. Никогда не забывала, что он сделал для нас с малышкой. Искренне хотела подарить ему ребенка. Сблизить нас.

До сих пор не вяжется у меня его поступок. Как он мог выкинуть меня из дома? Что у него было в голове?

Я уже никому не верю. Жизнь доказала, что предают все и всегда.

А Константин тот и вовсе растопчет и уничтожит. Вопрос времени, когда это произойдет.

***

— Мамочка! — радостно восклицает дочь, едва завидев меня на пороге.

— Цветочек, как ты тут? — осматриваюсь по сторонам.

Все выглядит более чем позитивно. Дочь на постели в окружении кукол. Медсестра рядом с ней.

— Мне тут нравится! И я соскучилась! — заявляет с улыбкой. — А где папа?

Меня передергивает. Как можно едва знакомого мужика уже папой называть. С Вениамином так она вообще избегала этого слова. Да и начала его так называть только спустя полтора года.

— Скоро придет, — отворачиваюсь, прячу злобный взгляд.

Надюшка слишком добра. Она у меня невероятная. Подхожу и обнимаю дочь. Теплота разливается по телу.

— Мое сокровище, — шепчу.

Время рядом с дочерью пробегает незаметно. Я забываю про проблемы, становится неважным, где я. Мы рассматриваем новых кукол, болтаем, смеемся. Тяжесть отпускает. Дочурка как солнышко, развевает тучи в душе.

— Папа! — малышка первая его замечает.

Константин стоит в дверях и наблюдает за нами. Даже не представляю, сколько он вот так простоял.

— Надежда, — подмигивает.

В темных от гнева глазах появляются светлые лучики. Мой взгляд падает на его руки. Закрываю рот рукой, не даю сорваться гневным словам. Ненормальный! В руках он сжимает мой телефон.

Мужчина следит за моим взглядом.

— Любопытное сообщение, — полосует ледяным голосом. Переводит взгляд на дочь и тут же голос меняет интонацию. — Смотри, что я тебе принес, — протягивает малышке невероятно дорогую куклу.

Молчу, поджав губы. Сдерживаюсь из последних сил. Главное — не сорваться. Только не при малышке.

— Ты где был?

— Навещал крестника, — садится на край кровати.

Игнорирует меня.

— Да? — дочурка склоняет голову. — Он маленький?

— Очень. Еще совсем карапуз, — и снова хамелеон меняет цвет.

Теплота в каждом слове, движении. Бесит. Играет гад на моих нервах!

Пробую незаметно забрать у него свой телефон. Но где там. Он кладет его во внутренний карман пиджака. И продолжает как не в чем ни бывало общаться с Надюшкой.

Что там за сообщение такое? А положила телефон на тумбу около двери и никаких сигналов не слышала. Или я просто увлеклась игрой с дочерью?

Это не имеет значения! Никто не давал права безумцу копаться в моем телефоне!

Время тянется очень медленно. Я закипаю. Руки так и чешутся придушить его. Что за невозможный человек! Он же никуда не торопится, даже не смотрит в мою сторону. Лишь только доченька пытается втянуть меня в беседу. Но даже у нее это плохо получается.

— Можно с вами поговорить? — несколько раз подхожу с подобным вопросом.

— Потом, — неизменно получаю холодный ответ.

Наконец дочь засыпает. Глазки закрываются. На личике счастливая улыбка. Он целует ее в щеку. Меня в очередной раз передергивает.

Где он был, когда дочь милостыню просила?! Когда с больной ножкой стояла на морозе?!

— Что вы себе позволяете?! — шиплю, едва за нами закрывается дверь.

— Что? — выгибает бровь.

— Кто вам разрешил шарить по моему телефону?! Это личное! — сжимаю руки в кулаки.

Даже ради дочери проживать с ним на одной территории будет крайне сложно.

Константин поворачивается, идет по коридору. Не отвечает.

— Я задала вопрос! — едва поспеваю следом.

Он входит в гостиную. Вальяжным движением достает из кармана мой телефон.

— Прихожу я домой, иду к дочери, — начинает как всегда холодно, медлено, — Взгляд падает на тумбу, а там… — смотрит на мой телефон, — Любочка, помни — мы семья. Родная буду ждать тебя в любое время… Какое трогательное сообщение от веника, — на губах звериный оскал. Челюсти сжаты. Глаза — непроглядный мрак.

— И что? — выдерживаю его бесовской взгляд. — Я свободный человек, общаюсь с кем и когда хочу! Перед вами отчитываться не намерена.

Чего муж прислал такое сообщение, понятия не имею. Но его это не касается.

— Уверена? — делает шаг ко мне, нависает как скала.

— Вы мне никто. Даже если предположить, что вы действительно отец Надюши, то это не дает вам право указывать мне! — кричу ему в лицо, и отталкивают от себя.

Под пальцами, через ткань, ощущаю каменные, напряженные мышцы. Он даже на миллиметр не двигается.

— Ты моя. Права на сомнительные контакты не имеешь, — поднимает руку, хочет взять меня за лицо. Пальцы замирают в миллиметре от моего подбородка, но он так и не прикасается. — Полагаю, я днем ясно выразился.

— Мне плевать, что вы там решили! — хватаю ртом раскаленный воздух. Между нами искрит, разгорается пламя. Ощущаю кожей обижающие языки гнева.

— А гордость у тебя имеется, Люба? Тебя из дома выкинули как мусор, а ты по малейшему зову готова бежать назад? — холодные слова отравляют нутро.

Уже собираюсь высказать нахалу все, что о нем думаю, а вместо этого охаю и хватаюсь за живот.

— Что?! Что случилось?! — придерживает меня за талию.

— Шевелится, — шепчу одними губами, прислушиваюсь к невероятным ощущениям.

Константин помогает мне сесть в кресло. Опускается рядом на корточки. Упускаю момент, когда его огненные руки оказываются у меня на животе.

Мы так и замираем. Время останавливается. Странные ощущения внутри малыш, а снаружи огонь, что опутывает меня словно кокон. Меня охватывает странное ощущение единения. Словно в этот самый миг мы одно целое.

— Офигеть! — очень тихо и восторженно восклицает Константин.

В его глазах плавится сталь. Серебристый огонь кружится в причудливом танце. Он улыбается, его лицо преображается. Впитываю момент. Теряю ощущение реальности.

Его руки на моем животе, я никогда ничего подобного не испытывала. По венам течет раскаленная лава. По коже пляшут озорные искры.

Прихожу в чувство, только когда он убирает руки.

— Тебе надо отдохнуть. Я провожу, — говорит хрипло. Холод исчез из голоса.

Киваю. Я слишком потрясена, чтобы произнести хоть слово.

— У тебя в комнате ноутбук, по нему можешь следить за комнатой Надежды. Там все под контролем.

Снова киваю как болванчик. Послушно иду в свою комнату.

Что это вообще было? Подумать и проанализировать не успеваю. Я так измотана морально и физически, что просто засыпаю, едва касаюсь подушки. И надо признать, давно я так сладко не спала.

Утром меня никто не разбудил. Проспала до десяти тридцати. Смотрю на монитор ноутбука — в комнате пустота. Накидываю халат и мчу по ступеням вниз. Нахожу Константина и Надюшку мило общающихся на кухне. Мужчина самозабвенно нарезает ей что-то в тарелке.

— Доброе утро, — бросает на меня стальной взгляд. Холод вернулся.

— Привет, мамочка!

— Доброе… — бормочу смущенно.

Я растрепанная, после сна, раскрасневшаяся, перепуганная. Еще тот видок у меня. Хотя о чем я?! Какая разница, как выгляжу!

— Завтракай, собирайся, через два часа у нас встреча с врачом, — чеканит хмуро, поворачивается к дочери и одаривает ее улыбкой.

Ретируюсь обратно в комнату. Надо принять душ и собраться с мыслями. Все выходит из-под контроля. И я понятия не имею как себя вести? Что делать дальше?

Но здоровье дочери важнее всего. Ей необходима реабилитаций. Обо всем остальном можно подумать позже.

Выхожу из ванны после душа, вытираю живот, невольно вспоминаю, как вчера его руки лежали на нем. По телу пробегает заряд электрических импульсов. Умываюсь холодной водой, чтобы сбросить наваждение.

Дорога проходит в привычном отчуждении Константина. Им с Надюшкой весело, а я вжимаюсь в угол и смотрю в окно.

В клинике нас встречает довольно молодой врач. На вид ему лет сорок. Я представляла хваленого специалиста явно старше. Короткая, ухоженная бородка, пытливые карие глаза, очень обходительный, вежливый. На русском говорит отлично, с едва различимым акцентом. Представляется как Берхард Беккер. Целует мне руку при знакомстве.

Немцу удается с первых секунд разрядить обстановку. Он просит нас подождать, пока длится осмотр. Константин смотрит на меня зверем.

— Не забывай, что ты в положении, — шипит мне в ухо.

Хмурюсь. К чему эти его слова? Как всегда, его понять невозможно.

Когда осмотр заканчивается, мы проходим в кабинет для разговора. Прогнозы более чем радужные. Берхард практически уверен, что удастся полностью восстановить ручку. Но для этого потребуется серьезная реабилитация. Все же Павел Аристархович выполнил свою работу безупречно.

Врач часто обращается ко мне. Объясняет нюансы лечения. Не смотрю на Константина, но чувствую его убийственные взгляды. Что ему опять не так?

Стараюсь игнорировать. Продолжаю общение с врачом. Улыбаюсь. Я искренне благодарна этому человеку, он сказал слова, которые я так мечтала услышать. У Надюшки огромные шансы на полное выздоровление!

Конечно, в этом есть заслуга Константина. Нельзя отрицать факт, что врач и реабилитация стали возможны, благодаря его связям и деньгам. Но слишком много ярости во мне кипит. Он невыносим! Позже… возможно… я все же найду силы поблагодарить его… И как только найду способ встать на ноги, отдам все до копейки. Это долг. И я его верну. Не хочу быть ничем ему обязанной.

Когда разговор заканчивается. Мужчины переходят к финансовым вопросам, и Константин холодным тоном просит подождать меня снаружи.

Тут просить меня дважды не надо. Мне сложно дышать со зверем одним воздухом.

Иду в туалет. Умываюсь холодной водой. Щеки пылают. Поднимаю голову и вижу в зеркале девушку в маске и белом халате. Хмурюсь. Что-то смутно знакомое.

— Привет, Любань! — она снимает маску и широко улыбается, разводит руки в стороны.

— Ааа! — едва сдерживаю громкий крик радости, — Славка! Неужели ты?!

Без маски мгновенно узнаю одногруппницу Святославу.

— Я, — обнимает меня и целует в обе щеки, — Собственной персоной.

— Как я рада тебя видеть! — едва сдерживаю слезы радости. — Столько лет прошло!

— О да, давненько не виделись. Я смотрю, тебя можно поздравить, — кивает на мой живот и цокает языком.

— Да, — моя улыбка мрачнеет. Радость материнства плотно переплетается с ужасами последних дней.

— Ты чего! Не вешай нос, подруга! Я тут как раз для того, чтобы тебе помочь! — сжимает мою руку.

— Помочь? — растерянно переспрашиваю. — Как Слава?

— Я искала встречи с тобой. Так что извини, но я кое-что знаю о твоих проблемах. И у меня есть их решение. Подруга, я тебя не брошу в трудную минуту! — заявляет с железобетонной уверенностью.