Я заберу свою дочь

Александра Багирова

– Мама! Кто этот дядя? – дочь с интересом рассматривает незнакомца. Если бы я знала, что ответить. – Я твой отец, – невозмутимо заявляет странный мужик. – Глупости. У моей дочери есть отец, – мой голос дрожит. Взгляд его стальных глаз пробирается в душу. Неподконтрольный страх сковывает тело. – Я больше скажу, – незнакомец преграждает мне дорогу, – Тут живет, – указывает на мой едва округлившийся живот, – Мой сын. – Вы ненормальный, – не спрашиваю, утверждаю. – Я вас впервые вижу! – по позвоночнику струится холодный пот. – Теперь я надолго в твоей жизни, привыкай…

Глава 5

— А Надюша? — едва поспеваю за его размашистым шагом.

— За ней присмотрят, — сжимает мою руку сильнее.

Жесткое и огненное прикосновение, а в тело вонзаются ледяные иглы страха.

Он дает короткие указания прислуге. Потом мы заходим попрощаться с дочерью. Мужчина меняется на глазах. Вновь вижу нежность, его гнев отступает.

Меня оттесняет, не дает толком попрощаться. Заполнил собой все пространство.

— Если что-то захочешь, говори Неле, — целует ее в щеку. — Мы с твоей мамой ненадолго уедем.

— Я буду вас ждать! — малышка машет нам здоровой ручкой. Такая открытая, доверчивая. Даже слишком.

Как она могла проникнуться симпатией к этому несносному мужчине?!

— Пошли! — отдает холодный приказ.

Константин как хамелеон меняется мгновенно. Непредсказуемый. Бесит меня до ужаса.

Усаживает меня в машину. Собственноручно застегивает ремень безопасности. На миг замирает. Прищурился. Пристально смотрит мне в глаза. В душу пробирается. Не могу разорвать контакт. Смотрю на него как зверек, загнанный в клетку хищником.

В машине нечем дышать. От него исходит бешеная аура. Константин подавляет. Он зол, даже на руках вздулись вены.

У него очень сильные руки. Ловкие пальцы сжимают руль. Взгляд устремлен на дорогу. На лице не движется ни один мускул. И только не шее пульсирует венка.

Отворачиваюсь к окну. Нечего на него глазеть.

В клинике медсестры смотрят на него с трепетом. Еще немного и слюни начнут пускать.

Я плетусь следом. Что безумец надумал?

— Терентьев у себя? — спрашивает у медсестры.

— Да. Но он занят… Может, я могу вам чем-то помочь, — призывно улыбается, расстегивает две пуговички на халате.

Константин, даже не взглянув на нее, продолжает свой путь.

Без стука входит в кабинет врача. Павел Аристархович в кабинете не один. Около стола стоит молодая женщина с опухшими от слез глазами.

Мерзавец! Он продолжает! Сколько вот таких бедных женщин пострадало от его «заманчивых» предложений?

— Вы что себе позволяете! — врач оборачивается.

Тут же меняется в лице. Расплывается в фальшивой улыбочке. А в глазах страх. Меня не замечает.

— Константин Владимирович, какими судьбами! — вскидывает руки. — Мы потом поговорим, — обращается к женщине. — Идите.

Она испуганно проносится мимо меня.

— На колени, — от спокойного голоса Константина застывает кровь в жилах.

— Что? Я не совсем вас понимаю? — блеет врач.

— Встал на колени, попросил прощения, — делает шаг в его сторону. Павел Аристархович трясется, на лбу выступила испарина.

В комнате пахнет его страхом.

— Константин Владимирович, что-то произош… — не успевает договорить. Замечает меня. Глаза округляются. Губы мгновенно синеют. — Любовь Павловна все не так поняла…

Одно неуловимое движение Константина ногой. И врач оказывается на полу.

— Ты оглох? — наклоняется, берет его за шею, и как нашкодившего котенка протаскивает по кабинету. Прямо к моим ногам. — Или я неясно выразился?

— Простите меня, Любовь Павловна! — пищит врач. — Константин Владимирович, я не знал, что это ваша… ммм… подопечная… Мы все уладим… ничего не надо оплачивать. Это подарок…

И на меня с мольбой смотрит.

— Как давно этим промышляешь? — дает ему подзатыльник.

— Я нет… вы не так поняли, — мямлит.

Сейчас Константин мало походит на человека, скорее взбесившийся хищник.

— Я сейчас тебя подлечу, Терентьев. Так что все мерзкие желания мигом отпадут, — от холодного спокойствия Константина, кожа покрывается инеем.

— Пожалуйста! Не надо! Простите! Я больше никогда! Бес попутал! — врач складывает руки в молитве.

Отчетливо слышу, как его зубы отбивают чечетку.

— А ты пожалел этих женщин? — Константин берет его за руку. Дергает на себя. У врача не получается устоять на ногах.

Хищник наступает ему на руку. Не сильно. Но Павел Аристархович кричит так, что уши закладывает.

— У меня дети! Мне надо их кормить! — всхлипывает. — Любовь Павловна, мне сказали, что она это… с радостью… я сам бы никогда…

От его слов глаза Константин звереет еще сильнее. Внешне он не меняется, но аура давит. Еще немного и он прибьет доктора. Физически ощущаю угрозу.

— Не надо. Все нормально. Константин, прекратите, — у меня язык заплетается.

Хищник не реагирует на мои слова. Он поглощен своей жертвой. В потемневших глазах четко читается приговор — казнить.

— Теперь ты работаешь бесплатно. Лечишь всех, на кого я укажу. Ты под моим контролем, Терентьев, — не говорит, а словно клеймит его. — Одна осечка и… ты попрощаешься с профессией.

— На что я буду жить? — шмыгает носом.

— Ты достаточно наворовал. Деньги, которые должна Люба, поступят на счет твоих сыновей. Прикоснешься к баблу, будем говорить иначе.

— Не прикоснусь! Я все понял, Константин Владимирович. Я вас не разочарую! Любовь Павловна, еще раз простите мое неподобающее поведение, — говорит скороговоркой. Хватает воздух посиневшими губами.

— Работай, Терентьев, — бросает с отвращением.

Покидает кабинет. Кивком указывает мне следовать за ним.

Чуть дальше по коридору стоит женщина, которую мы видели в кабинете врача.

— Лечение вашего ребенка будет бесплатным, — невозмутимо сообщает ей. И идет дальше.

— Павел Аристархович нехороший человек. Но зачем так с ним? Можно, ведь было спокойно все обсудить, — говорю, когда мы покидаем клинику.

— Больше к тебе никто не прикоснется. Ты моя, — его слова, как стальные колья вонзаются в тело.

Говорит обо мне, как о вещи. Меня передергивает. Ореол таинственности мужчины лишь усиливает страх.

— Я не ваша. И никогда ей не буду, — отвечаю резко.

— Поехали, — снова холодный приказ.

Он вообще умеет общаться нормально?

Хочется взбрыкнуть. Сделать все наперекор. Но сейчас такое поведение неуместно.

Автомобиль срывается с места.

— Я верну вам деньги за лечение, — нарушаю гнетущую тишину.

В ответ только ледяная ухмылка. У него очень сочные губы, полные, но они не смягчают лица. Передо мной хищник. В кабинете врача я в этом убедилась.

Хоть Павел Аркадьевич заслужил все, глупо отрицать. Когда эмоции утихли, ситуация выглядит иначе.

Константин мог покалечить врача, но не сделал этого. И в данном случае — это идеальное наказание, для такого человека.

Только страх все равно не уходит. Неизвестность та еще пытка.

Константин останавливается в центре города. Около одного из самых дорогих ресторанов. Выходит из машины, открывает дверцу с моей стороны. Подает мне руку. Игнорирую ее.

Не из вредности. Меня пугают его прикосновения. Будто он может сжечь меня дотла.

В ресторане нас встречают как именитых гостей. Константину в рот заглядывают, смотрят с благоговением. Перед Вениамином никогда так не расшаркивались. Правда, и в рестораны муж меня практически не водил. Это дорого, и нам надо было копить на будущее…

Закрываю глаза. Делаю глубокий вдох. У него будущее, а я у разбитого корыта, в компании неуравновешенного мужика.

Нас проводят в вип-зал. Маленькое и уютное помещение. Золотые узоры на стенах, декоративные растения. Официантка пожирает глазами Константина. Дай ей волю, прямо тут накинется… Мерзость.

Заказываю зеленый чай. Мужчина же выбирает немыслимое количество блюд.

— Тут отличная кухня, — откидывается на спинку дивана и буравит меня стальным взглядом.

Хочется спрятаться под стол. Ощущаю себя голой. Не физически. Он дальше пошел, душу обнажает.

— Я не голодна, — тереблю в руках скатерть. Волнение нарастает.

Еще эта атмосфера, свечи, цветы, романтика. Жуткий контраст.

— Люба, объясню расклад раз, — немного поддается вперед, — Далее рассчитываю на твое адекватное поведение и принятие ситуации, — говорит деловым тоном, будто собирается заключить сделку.

— Это невозможно принять, — начинаю закипать. Одергиваю себя. — Я готова выслушать ваши мотивы, — добавляю более сдержанно.

— Расклад следующий, я являюсь биологическим отцом Надежды, — заявляет невозмутимо. — Сразу отвечу на твой вопрос, я бы никогда не отказался от дочери и не допустил подобного, — теребит пальцами по столу. — Я был уверен, что девочка погибла при рождении. Моя… ммм… в общем, — запинается. Константин что-то умалчивает. Одергивает себя, чтобы не сболтнуть лишнего. — Ушли годы, прежде чем я узнал правду. Если тебе интересно, дома могу предоставить результаты теста ДНК. По твоему желанию можем его сделать повторно, — внешне он спокоен, но воздух все сильнее накаляется.

Я не хочу в это верить! Это слишком жестоко! Пусть только попробует забрать у меня доченьку! Эти откровения бьют меня наотмашь. Выбивают почву из-под ног. Как ему противостоять?

Чувствую — это правда. Кощунственная, убийственная правда. И я в его власти…

— Это ничего не меняет! Я не отдам вам дочь! — голос срывается.

— Ты делала ЭКО, — заявляет неожиданно.

— Не ваше дело! — огрызаюсь.

Входит официанта. Расставляет блюда. Разговор прерывается. Пытаюсь проанализировать услышанное.

Приехали! Теперь он копается в щекотливых подробностях моей личной жизни. Да, у нас с Вениамином не получилось зачать ребенка естественным путем. У меня никаких проблем врачи не находили. Вениамин тоже говорил, что здоров. Потому мы прибегли к ЭКО. И все получилось с первого раза. Тогда я еще искренне верила, что муж хочет ребенка, так же сильно, как и я. Мечтала о нашем сближении. Верила в наше счастье…

— Во время процедуры был использован мой биологический материал, — заявляет, глядя мне в глаза, когда официантка покидает помещение.

— Это невозможно! — аж подскакиваю на месте. Не хочу его слушать! Это полнейшая ересь!

— Сядь, — одно слово и я безвольно опускаюсь на диван.

— Для меня это тоже было, мягко говоря, неожиданностью, — отвлекается на телефон. Набирает что-то. — И я непременно выясню все подробности, — Снова стальной взгляд впивается в меня, вонзается под кожу, — Но как ты понимаешь, теперь мы связаны, — тень пробегает по лицу Константина.

Он раздражен. Сейчас еще острее ощущаю его неприязнь ко мне.

— Мы не связаны. Я вам не верю, — мой голос звучит на удивление ровно. — Это мой ребенок.

— И мой. Потому, Люба, ты будешь жить в моем доме. Я гарантирую безопасность, полное обеспечение, — он просто ставит меня перед фактом, он все решил. Мое мнение не имеет для Константина значения.

— Не буду! — мотаю головой. Холодный пот струится по спине.

— До родов будет так. Дальше… посмотрим… решим… — хриплый голос со свистом обвивается вокруг моего горла.

— Нет… — и все больше у меня нет слов. Болезненный ком застревает в горле.

— Я обозначил позицию. Иного варианта нет, — поднимается из-за стола. — Я тебя покину. Домой тебя отвезут мои люди, — снова это ледяное спокойствие в голосе. Он играет на моих нервах. Доводит до предела.

— Я никогда не приму подобных условий! — выпаливаю ему в спину.

Резко оборачивается. Подходит. Наклоняется.

— Ты моя. Дети мои. Это не обсуждается, — опаляет огненным дыханием ухо.

— Только попробуйте прикоснуться! — отодвигаюсь от него как можно дальше.

— Об этом можешь не волноваться. Интим исключен, — резко выпрямляется. Ведет плечом, морщит нос. Будто ему противна сама мысль о подобном.

Грудь сдавливает болезненными спазмами. Его реакция меня задевает. Но ведь по всем законам логики, я хотя бы на этом пункте должна выдохнуть с облегчением!

— Я не останусь с вами под одной крышей!

— Поешь. Тебе надо хорошо питаться, — с этими словами не оборачиваясь, уходит.

Смотрю ему вслед и не верю. Этот кошмар не может происходить наяву! Я пленница безумца!

Из ступора меня вырывает звонок мобильного телефона. На экране высвечивается надпись: «Вениамин». С сомнением смотрю на аппарат. Принимать или не принимать вызов?