1 4 4 0 0 0. Всем шизы! Я угощаю!

Александр Чащин

1 4 4 0 0 0. Кто-то связывает это число с особой группой спасшихся. Тех, кто под руководством сына божьего примет участие в истреблении злых уже, как духовные личности. Другие не видят в нем ничего, кроме высшей степени полноты. Что это число означает на самом деле, доподлинно не известно. Но пока одни ждут чуда, а другие роют подвалы, набивая их тушёнкой, художники – из праха истории и собственной мечты – строят будущее. Они не оптимисты и не пессимисты. Они – строители. Книга содержит нецензурную брань.

Попустилище

Сто лет в обед, дорогой читатель. Ты как здесь? Давненечко не виделись. Добро пожаловать взад через дверь назад.

Понимаю, ты был бы рад не слышать и не видеть меня столько же и даже ещё на полстолько же больше, но фарш назад не провернуть, и что бесспорно, то, по обыкновению, бесполезно.

В твоей голове снова я — тот самый писатель, который ни разу не давал интервью воображаемому журналисту, я — тот самый мужчина, который без замешательства ходит в магазины с жёниным списком покупок, оставив дома телефон. Да, я существую. Также как раньше, злоупотребляю исключительно кофе, но в последнее время не прочь перейти и на какао. Что у меня нового? В последнее время, начал бояться спать. Как посплю, так сразу паническая атака, нужно идти на работу. И да, я сам себе журналист.

Я всё также предпочитаю не искать в потёмках котёнков. Мне проще за дверью пошуршать сухим кормом, сами выбегут. Этим я до сих пор время от времени и занимаюсь, и, да, я — эксклюзив. Уже хотя бы уже потому, что мейнстрим — это всегда мейнстрём, местами и мейнкун, а себя я уже ни капли не боюсь, хотя иногда и опасаюсь за своих близких. Потому, что все мы живём в реальном мире, где лучшая моральная поддержка может исходить только от людей, которые хотят тебя трахнуть. Вся беда в том, что понимаем мы это только, когда уже становится слишком поздно. И да, я отвечаю за свои слова.

Как и прежде, я не придерживаюсь правила ста сорока слов, по чьему-то нелепому убеждению являющихся пределом человеческого восприятия зараз. И краткость, по-моему, если и является сестрой таланта, то исключительно лишь сводной и по матери. Возможно, я слишком хорошо думаю, но давай поспорим, и ты, и я, мы можем гораздо больше.

Знаешь, я должен тебе признаться. Всё это время мне очень не хватало тебя, твоих воскликов: «Бред!», «Набор слов!» и «Как мне это развидеть?» Нет, я всё также считаю, что писатель пишет, в первую очередь, для себя. Что если в закоулки его творчества случайно и попадётся неслучайный читатель, которому вся эта самопись оказывается близка, то наступает всем щастье. Но, счастье есть, оно не может не есть, тем более что «такое бывает раз в жизни, и то не у каждого, поздравляю».

Несмотря ни на что, я до сих пор не разуверился, что для автора критически важна абсолютно любая читательская реакция на выстраданный и опубликованный им текст. Ведь мимо того, что пофиг так и проходит мимо, а то, что тебе не пофиг — заслуживает уважения априори. Я всё так же крайне дорожу своей независимостью в творчестве. В том числе тем, что от творчества в моей жизни ровным счетом ничего не зависит, следовательно в нём я могу быть предельно честен. Исключительно перед собой. Деньги существуют для того, чтобы тратить их на женщин. Любовь, конечно же, есть наше всё. Но, согласись, с любовью же оно… лучше. Так что, если кто тратит деньги на себя, значит женщина — это он. Право на честность — отец-сперматозоид и мать-яйцеклетка всех прав.

Да, я достиг своего дна, и далее на ощупь. Но, недавно оказалось, что и я не так уж окончательно безнадёжен. Разбирая архивы, наткнулся в черновиках на стиш:

Анима, привлекая сны, лелеет грёзы.

Анимус, приближая день, во снах смиряет ад.

Полет души, от удивленья слёзы,

Прозрачный белой шлюмбергеры аромат…

В сочельник правит мир в уютном тихом царстве,

Молочный лён струится светом звёзд.

Загадывай, желай, не разделяя властвуй,

Сочельник тих, пусть будет всё всерьёз!

Волхвы проходят новый круг

Для православных, видит Бог.

Под снега скрип, под песни вьюг

Несут благую весть в порог:

«Пусть правит мир, царит уют,

Пусть будет счастья полон дом.

Пусть ангелы для Вас поют:

«С Христовым Светлым Рождеством!»

И знаешь, дорогой читатель, мне так захотелось его доработать и опубликовать! Прямо аж до цыпок, до мурашек и дрожи. Теперь этот стиш читаешь и ты. Обратно для меня это значит, что и я пока что не без шансов. Конечно, бывает обидно, что мы не можем постоянно быть с тобой вместе, ведь каждый из нас — лишь плод больной фантазии другого. Тёмные мы с тобой или светлые личности — зависит исключительно от освещения. Только я, в отличии от тебя, всё чаще ловлю себя на мысли, что писать мне, по сути, вскоре станет и не о чем. Менторствовать или ловить хайп на злободневе — не в моих правилах. Морализаторствовать и учить тебя жизни — да кто я такой? Аффирмировать и мотивировать? Да вот кто бы взял и отмотивировал меня. Вот честно. Я уже давно аморально готов. Хоть в хвост, хоть в гриву. А там, при должном подходе, согласен даже и на аффилиацию. «А раз так…», — внезапно подумалось мне. И тут меня попустило.

Так что, велкам бэк, дорогой читатель. Сто лет в обед! Добро пожаловать в моё попустилище взад через дверь назад! Ведь ничто человеческое нам с тобой не чуждо. Я, к примеру, пролистал уже пятьдесят семь страниц на сайте восемнадцать плюс и не нашёл там никого красивее тебя. Кстати, у тебя же ведь тоже есть моя кукла вуду? Не сочти за труд, помассируй ей спинку тоже.

— Привет, что делаешь?

— Привет. Чем может заниматься порядочная замужняя женщина в десять часов вечера?! Сижу, жру!

— Начался сезон клубники сосливками?

— Фу, как не грамотно! «Со сливками» пишется раздельно!

— Может быть, может быть. Хотя не уверен, что мы говорим об одном и том же. Сосливки — такие сосливки!..

Пожалуйста.