Персона нон грата. Полная версия

Александр Семёнович Брейтман

Из событий частной жизни сложился некий сюжет: от романтизма безмятежной юности времён брежневского застоя – к горбачёвской перестройке с её ожиданиями и надеждами, и далее – к путинской двадцатилетке стабильности, возрасту «ума холодных наблюдений» и познания собственных заблуждений.«…с отвращением читая жизнь мою… я строк печальных не смываю» написал Пушкин почти два века назад в своём «Воспоминании». Нам есть чему поучиться у великих. Я своё дело сделал. Теперь пусть судит читатель.

Ч. 1. За наше счастливое детство…

Я иногда разглядываю фотографии из своего раннего детства. Их немного. Вот на карточке мои молодые родители: отец в редко надеваемом с широкими плечами по моде пятидесятых костюме, тщательно зачёсанными набок начинающими редеть волосами; мать, ещё молодая, привлекательная, в праздничном платье из тонкого шелка. Запомнилось странно звучащее иностранное название этой красивой ткани — «креп-жоржет». Посредине — моя сестра и я. Сестре примерно три года, значит, мне нет и года. Этот снимок из фотоателье: лица застывшие, чуть напряжённые, как по команде «внимание! снимаю». Ещё снимок сестры, отретушированный и раскрашенный, с двумя заплетёнными косицами и куклой Светланой на руках. Тоже позирует, как попросили. Мой снимок: круглое младенческое лицо, круглые удивлённые глаза, короткий чубчик, в цветную полоску (наверное, тоже раскрашенная) кофточка. Но это снимки. А что помнится из жизни самое первое? Говорят, что память сохраняет всё когда-либо с тобой случившееся — надо только нащупать самый кончик клубка и слегка потянуть…

Помню младшую группу детского сада — первый коллектив, куда меня определили по малолетству. А любой коллектив (кто этого не знает) — то место, где индивида, прежде всего, «пробуют на зуб» … и вот уже покатился клубок, и нижутся на ариаднову нить бисерины разной пробы и величины, и лабиринт гостеприимно распахивает перед тобой таинственные двери… А что там дальше? Какие повороты тебе уготовила судьба? За каким из них прячется чудовище? Когда неотвратимая `Антропос внезапно оборвёт нить?…Этого не знали даже и могучие олимпийские боги…

Первая такая проба — та самая младшая группа. Про ясельную ничего сказать не могу: моя память, увы, не столь универсальна как, например, у Льва Толстого, помнящего себя младенцем, сосущим (!) материнскую грудь. При всей неясности самого процесса пробирования, хотелось бы думать, что выбор, начиная с самых первых младенческих слов, остаётся всё же за индивидом. Выбитая бестрепетной рукой таинственного «ювелира» проба эта, буде в том нужда, как потонувшая Атлантида непременно всплывёт из потаённых глубин детской памяти. Ну, тогда вперёд! И пусть будет, что будет…