Преданья старины глубокой

Александр Рудазов, 2006

Красива и богата земля Русская. Раскинулись от моря до моря ее леса и поля, рассыпались по бескрайним просторам города белокаменные. Сидят в своих кремлях князья полновластные, скачут в поисках подвигов богатыри непобедимые, звенят над Божьими храмами колокола благозвучные. А посреди голой пустоши Кащеева Царства возвышается мрачная цитадель Костяного Дворца. Восседает на железном троне костлявый старик с мертвыми глазами. Казна его ломится от злата-серебра, но корона на голове выкована из чистого железа. Неистово шипит черный меч Кащея Бессмертного, и недолго небесам над Святой Русью оставаться ясными. Уже сгущаются беспросветные тучи, уже собираются со всех концов земли орды нелюдей. Близится последний бой. Бой Жизни со Смертью. Хек. Хек. Хек.

У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом;

Идет направо — песнь заводит,

Налево — сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей;

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской;

Там королевич мимоходом

Пленяет грозного царя;

Там в облаках перед народом

Через леса, через моря

Колдун несет богатыря;

В темнице там царевна тужит,

А бурый волк ей верно служит;

Там ступа с Бабою-Ягой

Идет, бредет сама собой;

Там царь Кащей над златом чахнет;

Там русский дух… там Русью пахнет!

Александр Сергеевич Пушкин

Глава 1

19 вересня 6714 года от Рождения Адама.

Велика Русь и обильна. Десятки княжеств, и в каждом правит Рюрикович. Владимир, Новгород, Суздаль, Рязань, Киев, Тверь, Волынь, Переяславль, Чернигов, Смоленск… Устанешь перечислять их все, да так и не перечислишь.

Но все же есть и границы у земель русских. Степи кочевые на полудне, города латинянские на закате, леса корельские на полуночи… и царство мрака на восходе. Тиборское княжество — самое крайнее. Восходнее него нет добрых земель, есть только Тьма и Кривда.

И, конечно, их порождения.

Костяной Дворец продувается всеми ветрами. Холод и мрак, туман и слякоть, да вечные тучи, затмевающие ясное небо. Угрюмые леса подступают с полуночи, болота непролазные с полудня, скалы Каменного Пояса с восхода. Дикие земли, вдали от власти русских князей и половецких ханов. В этих краях только одна власть — власть Костяного Дворца и его хозяина.

Кащея Бессмертного.

— Хек. Хек. Хек.

Эти сухие холодные звуки прозвучали так, будто кто-то откашлялся. Кто-то, у кого сильно першит в горле. Но на самом деле то был смех. Равнодушный бесстрастный смех, без единой живинки, без души и чувства. Смех высохшего скелета… однако ж издавало его живое существо.

Ну, по крайней мере, отчасти живое.

Игорь Берендеич в ужасе смотрел на чудовище, которое так неосторожно поклялся прикончить. За руки его держали молчаливые стражи в глухих латах, веющих могильным холодом. Молодой князь даже не был уверен, что это люди.

Но сколь ни страшны слуги Кащеевы, сам он страшнее стократ.

Сухопарый костлявый старик, восседающий на железном троне, напоминал змею. Холодные равнодушные глаза, хищный нос коршуна, впалые щеки, неподвижные черты, мертвенно-сизая кожа, испещренная струпьями, похожая на ветхий пергамент. Он почти не шевелился — за последние десять минут на лице не вздрогнул ни единый мускул, не опускались веки, не дрожали губы.

Маска. Высохшая кожаная маска, туго натянутая на костяной череп, вот чем казалось лицо Кащея. С затылка и висков свисают пряди седых волос, но большая часть макушки — голая плешь. Усы и брови белоснежные, длиннющая борода свисает чуть не до пояса. Каждый волосок паутинной тонкости — невесомый, почти прозрачный…

Не человек на троне сидит — кошмар ночной.

Одеяние Кащея напомнило князю Игорю свое собственное, княжеское. Риза почти такого же покроя, такое же парчовое корзно, те же кожаные остроносые черевики. Вся одёжа — черным-черна, словно вороньи перья, лишь сверху да снизу малость вызолочена.

Только шапка не похожа на княжескую, что в форме полушара. Да и вообще не шапка — плешивую макушку Кащея плотно обвивает легкая корона из чистого железа. Зубцов ровнехонько дюжина, все острые, будто иглы. Кажется, что волосы растут именно из нее — выше этого железного обруча не взбирается ни единая волосинка. Никаких украшений ни в одежде, ни на короне — лишь обычное сукно и металл.

До такой степени тощ чудовищный старец, восседающий на железном троне, что без содрогания и глядеть нельзя. Кажется, дунь посильней — улетит, ударь разок — все кости старикашке переломаешь. Какая угроза может исходить от этого длиннобородого скелета? Он же едва с места сдвинется — тотчас от натуги помрет.

Однако первое впечатление часто бывает ошибочным.

— Как твое имя, русич? — бесстрастно спросил Кащей.

Игорь шумно выдохнул, собрал всю оставшуюся храбрость и смачно харкнул на каменный пол. Кащей молча проводил жирный шматок слюны одними глазами — голова даже не шевельнулась.

— Я имя свое, родителями даденное, и человеку-то не всякому скажу, а уж нелюди поганой и подавно не дождаться! — гордо провозгласил Игорь.

— Забавно, — по-прежнему без единого чувства в голосе сказал Кащей. — Как же мне тогда к тебе обращаться?

Игорь молча набычился, исподлобья глядя на железный трон.

— Ты полностью в моей власти, русич. Мне достаточно произнести одно слово, и эти дивии просто оторвут тебе руки. Прояви же учтивость перед лицом царя, назови свое имя.

— Ты не царь!!! — бешено взревел Игорь. — Ты нелюдь поганая, чародей черный, засевший в лесах дремучих и чинящий непотребие над людом православным! Никто тебя не короновал, ни над кем ты не царь!

— К чему такой высокий стиль? — равнодушно поинтересовался Кащей. — Я короновал себя сам, перед самим собой. Мне этого вполне достаточно. Всякий, кому это не по нраву, волен сбить с меня корону и вволю изведать царского гнева. Не испытывай же мое терпение, русич, представься. Я желаю знать имя человека, потревожившего мой покой.

Но Игорь по-прежнему молчал. Да и что тут удивительного? Надо быть полным дураком, чтобы сказать свое имя первому встречному.

Тем более такому, как этот.

— Забавно, — вновь прокомментировал его молчание Кащей. — Я вижу, ты положительно не хочешь назвать свое имя. Что ж, Игорь Берендеич, дело твое, неволить не стану.

Игорь вздрогнул, как от удара.

— Разумеется, я с самого начала знал, кто ко мне пожаловал, — пожал плечами жуткий старик. — Ты не к знахарке деревенской явился, князь, а к Кащею Бессмертному. Верно, слышал, что я делаю с теми, кто приходит без приглашения. Но все равно пришел. Для чего?

— Сразиться с тобой в бою честном, нелюдь! — прорычал князь.

— Честном, говоришь? — чуть шевельнул головой Кащей. — А что ты понимаешь под честным боем, князь? Взгляни на меня — я стар и немощен. Взгляни на себя — ты молод и силен. Правда, при мне слуги верные — пожелаю, и не будет тебе никакого честного боя, будет лишь голова княжеская на колу. Хек. Хек. Хек. Что на это скажешь?

Игорь понурился. Не так он представлял себе все это, совсем не так. В мечтах ему виделось триумфальное шествие по Костяному Дворцу. Челядь кащеева разлетится, как сухие ветки, а потом будет героическая битва один на один.

Конечно же, быстрая победа. Может быть, легкое ранение — чтобы потом остался героический шрам, напоминающий о великом подвиге. Злодей повержен, прекрасная Василиса спасена, их уста сливаются воедино на фоне рушащегося дворца…

С чего вдруг дворец Кащея должен обрушиться, Игорь особо не задумывался — просто именно так ему это представлялось.

И на тебе! Челядь вовсе не поспешила убраться с дороги — наоборот, безмолвно скрестила бердыши перед его носом. Их оказалось гораздо, гораздо больше, чем он предполагал дома… Молодой хоробр сумел-таки зарубить пару татаровьев, но остальные молча скрутили его и передали дворцовым стражам — дивиям. А уже эти доставили к своему повелителю.

И тот, разумеется, даже не собирался сходиться с Игорем в героическом двобое. А тем паче — позволить себя убить.

Нет, Кащей Бессмертный рассматривал князя, словно какое-то мелкое насекомое.

— Нелюдь поганая!!! — взревел Игорь, не выдержав этого равнодушного взгляда.

Он изо всех сил дернулся и сумел-таки высвободить руки из мертвой хватки дивиев — те не ожидали столь внезапного рывка. Молодой князь одним прыжком подлетел к трону, и на горле сомкнулась могучая рука.

Только вот горло принадлежало Игорю, а рука — Кащею.

— Хр-р-р… — невнятно пробулькал полузадушенный хоробр, с ужасом ощущая, как тощий старик без видимого труда поднимает его над полом.

Кащей выпрямился во весь рост, держа своего гостя, как кот крысу. Пальцы, похожие на голые костяшки, неохотно разжались, и Игорь брякнулся на пол, растирая горло. Приложи Кащей чуть больше усилий, он просто оторвал бы ему голову голыми руками, и оба это прекрасно понимали.

— Встань, князь. — Старик пихнул корчащегося юношу носком черевика. — Негоже владыке целого города в пыли валяться. Не по чину. К тому же пол чистый, а вот ты — не очень. Через болото шел?

— Через болото… — стыдливо признался Игорь.

Костяной Дворец расположился так, что даже просто подойти к нему удается далеко не каждому. С полуночи сплошь глухие вековечные леса, соваться в которые молодой князь побоялся — говорят, тамошние лешие куда крупнее и злее привычных лесовиков тиборских рощ. И с Кащеем в большой дружбе — незваного гостя не пропустят.

Подобраться с заката оказалось и того труднее — эта сторона обращена как раз к обжитым землям, к Святой Руси, и там у Кащея сплошь кордоны. Татаровьины, дивии, псоглавцы и, говорят, еще кое-кто похуже…

Поэтому князь обошел Кащеево Царство по большой дуге и явился в цитадель с полуденной стороны, едва не попав в плен к людоящерам и чуть не утонув в болоте… но все-таки дошел.

Хотя лучше бы не дошел.

— Я не желаю тебе худа, князь, — холодно сказал Кащей. — Вижу, что явился ты не просто ради свершения подвига — судя по твоему гневу, я чем-то тебя сильно обидел. Может, скажешь, чем? Не припоминаю, чтобы в последние годы я вредил Тиборскому княжеству…

— Издеваешься, да?! — скрежетнул зубами Игорь. Натренированная рука привычно потянулась к поясу, ища рукоять меча. — Верни мне жену, нелюдь!

— Кого-кого? — по-прежнему равнодушно осведомился Кащей.

Но теперь это было уже какое-то удивленное равнодушие — Игорю даже показалось на миг, что в голосе жуткого старика скользнули человеческие нотки.

Конечно, на самом деле такого быть не могло — все знают, что Кащей-Ядун на диво бездушен и бессердечен, чувства и страсти ему воистину неведомы. Никто и никогда не видел, чтобы он хоть единожды улыбнулся — пусть бы даже зловредно.

— Вот уже два века княжества русские и царство твое бок о бок живут, не враждуют, — с огромным трудом подавил гнев Игорь. — Зачем же ты, царь, бесчинства учиняешь?! Зачем у князя Ратичского честную супругу умыкнул?!

Игорю пришлось проглотить всю гордость без остатка, чтобы произнести такие слова. Никто на Руси не признавал Кащея Бессмертного царем, а его поганые земли, населенные татаровьинами, псоглавцами и людоящерами, — царством.

Хотя и прийти к нему, чтобы в лицо заявить, кто он на самом деле такой, духу ни у кого не хватало. Да, примерно раз в три-четыре года кто-нибудь непременно заводил разговор о том, что не дело, мол, терпеть по соседству такое непотребство, пора уж наконец укорот Кащею дать. Но дальше разговоров никогда не заходило — большинство князей придерживались разумной политики «коли не ковырять, так не особо и пахнет».

Да и сам Игорь уже несколько лет княжит в городе, расположенном фактически на границе с Кащеевым Царством, но до этой осени даже не помышлял о том, чтобы идти в Костяной Дворец походом.

Нет, бывало, конечно, иногда — все-таки двадцать пять едва-едва стукнуло, кровь молодая еще вовсю играет. Порой перепивал Игорь меду хмельного, да вина зеленого, и начинал хвастаться перед дружками-приятелями, что вот, мол, как-нибудь соберется, да и пойдет с Кащеем ратоборствовать. А те знай поддакивали, да княжеское угощение за обе щеки наворачивали. Ясное дело, все наперебой кричали, что тоже с ним пойдут, помогут стражу Кащееву по кустам разгонять.

Только дружки тем и отличаются от друзей, что хороши лишь на пиру, да в веселье. А как до дела доходит, тут их и след простыл.

Но, конечно, Игорь Берендеич так и ограничился бы пьяным хвастовством, не случись страшное. Жена его, Василиса, дочерь покойного боярина Патрикея, Прекрасная да Премудрая, пропала невесть куда. А ведь еще месяц медовый не до конца закончился! Игорь только-только начал во вкус входить! И нате — пропала посреди ночи, прямо из своей горницы…

Как же клял себя Игорь, что впервые со дня свадьбы оставил молодую жену одну! Как же проклинал воеводу, уговорившего его поехать на ночную охоту — боевой дух-де в дружине поднять, а то они уже ворчать начали, что князь не о ратных делах думает, а лишь о бабе своей златокудрой! Чуть не зарубил сгоряча полководца.

Следов никаких не отыскали. У дверей Василисиных покоев всю ночь простояли двое стражей — самые верные, самые надежные, самые могучие и самые… пожилые. Игорь сам лично отобрал двух богатырей из числа тех, что о женских утехах и думать позабыли — естество мужское уже и рогатиной не подымешь.

Упаси Господи — в любимой жене он не сомневался нисколько! А вот во всех остальных — очень даже. Будь Василиса не его супругой, а чужой, так он бы княжеский венец отдал за то, чтоб ее умыкнуть. Недаром же ее Прекрасной прозвали…

Кустодии ничего не заметили. Чернавка, в Василисиной светлице почивавшая, так и проспала всю ночь без задних ног. Только и обнаружили, что распахнутое окно, да височное кольцо на подоконнике. И капельку крови на нем — видно, Василиса успела в последний миг его выдернуть, весточку мужу оставить.

А вот о ком та весточка, кто похититель — поди разгадай…

Ан разгадали все ж таки. Брат Василисы, Кирилл-Грамотей, покумекал, да и смекнул, что ни один человек не сумел бы уволочь Василису аж из верхней светлицы терема в пять этажей. Да еще так, что никто не проснулся. Чай, не колечко украл, не шапку — женщину живую! А Василиса хоть ростом и невысока, да и станом стройна, но в карман ее не запихнешь, за пазуху не спрячешь.

Значит, не человек то был вовсе, а некий злыдень чародейный!

Стал тогда Кирилл видоков опрашивать, и отыскал таких, что видели, как летел по небу черный вихорь. Сначала к терему княжескому, а потом — оттуда. И прямо на восход. А на восходе у нас известно кто угнездился…

Точно, Кащей Бессмертный, больше некому. Кто ж, кроме него, сумеет такое проделать?

Ни на миг не усомнился Игорь. Да и что тут сомневаться? Приказал он стражников нерадивых прогнать с позором из дружины, а чернавку глупую высечь как следует, и стал думать, как свою ненаглядную у Кащея проклятого отобрать.

Войной пойти?.. Силенок маловато — надо брата на помощь кликать, одному не справиться. Да только пока-то брат соберется, пока-то явится, Кащей уж сто раз успеет… на этом месте Игорь начал рвать на себе волосы и громогласно богохульствовать.

Значит, надо так идти, без брата. Собрать дружину малую, да поспешать к Костяному Дворцу — не так уж и далеко до него, пешим ходом за две седмицы дойти можно, а конным — вовсе за одну.

Да только отговорил его Кирилл-Грамотей — у Кащея-то всюду наушники, за каждым деревом глаза прячутся, в поднебесье коршуны сторожевые парят, добычу выискивают. Узнает он, что к нему гости идут, да и утащит Василису незнамо куда.

А то и вовсе убьет, чтоб никому не досталась.

Растерялся князь. Так что же делать-то? А в одиночку идти, как прежде богатыри хаживали, подсказал Кирилл. Знамо дело, во всей дружине лучше Игоря Берендеича ратника нет — если кто и дойдет, так только он сам. А там уж либо Кащея сразит в честном бою, либо просто выждет случай удобный, да и возвернет потихоньку Василису обратно.

Именно так Игорь и поступил.

— Хек. Хек. Хек, — равнодушно рассмеялся Кащей. На самом деле он просто негромко произнес эти три коротких сухих слова, но для него они равнозначны были хохоту. — Как, говоришь, жену твою зовут?

— Василисой! Верни мне ее, царь, недоброе дело ты сотворил! Верни, и я все забуду, уйду! Уйду, и зла держать не стану!

— Василиса… — поджал тонкие губы старик. — Нет, не знаю такой, нет у меня жены с таким именем.

— Конечно, нет! — бешено сжал кулаки Игорь. — Не твоя она жена, а моя! Моя!!! Верни ее мне!!!

— Не кипятись так, князь, голова лопнет, — равнодушно взирал на его раскрасневшееся лицо Кащей. — Когда я похищаю женщину, то делаю ее своей женой. Ныне у меня их сорок девять — со всех концов света, из всех уголков мира. Было пятьдесят — люблю круглые числа, — но этой весной одна умерла. Новой пока не обзавелся. Говоришь, эта твоя Василиса очень красивая? Опиши-ка ее.

Игорь начал подозревать, что над ним насмехаются. А если даже Кащей говорит правду — все одно, не место такой погани на белом свете.

Молодой хоробр неожиданно для самого себя метнулся к ближайшему дивию, выхватил у него из-за пояса кривую саблю, прежде чем тот успел хотя бы шевельнуться, прыгнул к Кащею… и единым ударом снес тому голову!

— Ну, теперь и помереть не страшно! — выдохнул он, ожидающе поворачиваясь к дивиям.

Но те отнюдь не спешили мстить за хозяина. Молчаливые вои стояли неподвижно и смотрели сквозь прорези в шлемах на обезглавленное тело.

Голова Кащея, упавшая на пол, мгновенно вспыхнула и превратилась в горстку пепла. Но тело продолжало стоять на ногах. А в следующую секунду из обрубка шеи проклюнулся какой-то росток, стремительно выросший и превратившийся в новую голову, точно такую же, как прежде. Кащей наклонился, поднял с пола упавшую корону, отряхнул с нее пепел и вернул на плешивую макушку.

— Перед тем, как делать такую глупость, ты мог бы поразмыслить — а за что меня прозвали Бессмертным? — равнодушно сказал Кащей, перехватывая руку Игоря, невольно метнувшуюся срубить и эту голову. — Заберите у него саблю.

Дивий молча повиновался.

— Молод и горяч, — отшвырнул от себя князя Кащей. — И глуп. Тебе никогда не дожить до преклонных лет, князь, ты слишком часто совершаешь необдуманные поступки. Сначала обвинил меня в похищении твоей жены, полагаясь лишь на догадки какого-то недоумка. Потом отправился сражаться со мной в одиночку. И, наконец, всерьез рассчитывал, что тебе удастся убить меня, Бессмертного. Что же мне с тобой сделать, князь? Вероятно, казнить? Или лучше сначала подержать в подземелье годок-другой?

— Мой брат отомстит за меня! — сквозь зубы процедил Игорь.

— Глеб Берендеич, князь Тиборска? — вновь уселся на трон Кащей. — Нет, я не стал бы на это полагаться. Были князья до него, будут и после. А Кащей Бессмертный — один-единственный.

— Ты можешь срубить мне голову… — глянул исподлобья Игорь, — …но хотя бы скажи правду!

— О чем?

— Что ты сделал с Василисой?!

— Да не брал я твою Василису, — безразлично пожал плечами Кащей. — Даже не видел никогда. Хотя теперь постараюсь увидеть — интересно, чего ради ты сунулся в Костяной Дворец.

— Лжешь!!! Ты!..

— Подумай как следует — какой мне резон тебя обманывать? — равнодушно посмотрел на него бессмертный царь. — Для чего?

— А кто же тогда ее похитил?.. — растерялся Игорь, запоздало соображая, что лгать Кащею и в самом деле вроде как незачем…

— Ну, не один я на Руси умею летать по воздуху и умыкать девиц. В Кавказских горах живет один такой колдун, Джуда, старичок с бородой в сажень — он тоже любит пополнять свой гарем за чужой счет. Впрочем, это не имеет значения. Я могу с доподлинной точностью узнать, что случилось с твоей Василисой. Хочешь ли ты этого?

— Как? — недоверчиво покосился на него князь Ратича.

— Ты забыл, какие силы мне подвластны? Следуй за мной.

Костлявый старик в короне легко поднялся с трона, быстрым движением одернул плащ и размашистым шагом направился к выходу. Игорь Берендеич замешкался. Однако царь Кащей высказал вполне недвусмысленное пожелание, поэтому огромные дивии мгновенно схватили молодого князя подмышки и потащили следом.

— Отпустите, я сам пойду! — возопил Игорь.

— Отпустите его, — равнодушно приказал Кащей, даже не оборачиваясь.

Костяной Дворец! В тронный зал кащеевых чертогов князя приволокли связанным, с мешком на голове, так что разглядеть по пути удалось немногое. Однако теперь, когда такая возможность представилась…

До сего дня князь Игорь полагал, что вотчина царя Кащея должна быть такой же, как он сам, — воплощением наижутчайшего кошмара. И снаружи она именно такой и была — зловещей темной цитаделью, лежащей меж угрюмых лесов, топких болот да черных гор. Но вот изнутри…

Богатство и роскошь — вот что бросалось в глаза. Стены облицованы червонным золотом, столбы и колонны — чистое серебро, потолки украшены драгоценными каменьями, лестницы выстланы лучшим перламутром, словно крылья Жар-Птицы. Полы мраморные, а кое-где — вовсе хрустальные. Собери всех князей да бояр русских, сколько их ни есть, свали в единую кучу все их сокровищницы — и то не наберется даже на четвертинку такой диковины.

— Ну и богат же ты, царь!.. — невольно выдохнул князь.

— А ты думаешь, для чего ко мне все время лезут подобные тебе? — безразлично пожал плечами Кащей. — Дивись, князь, дивись — это все еще только пустяки, игрушки. Вот в казне моей — там подлинное сокровище.

— И все награблено, все похищено у честных христиан… — с какой-то отрешенностью вымолвил князь.

— Под «честными», надо полагать, ты имеешь в виду себя? Хек. Хек. Хек, — сухо рассмеялся-откашлялся Кащей. — Все-таки ты глуп, князь. Молод и глуп. Этот дворец стоял здесь, когда Рюрик явился в Новгород. Этот дворец стоял здесь, когда Бус Белояр корчился на кресте. Этот дворец стоял здесь, когда везущий Христа осел вступил в Иерусалим. Этот дворец стоял здесь, когда на далеком полудне под деревом сидел молодой царевич Гаутама. Этот дворец стоит здесь уже бессчетные тьмы веков, князь. Я видел времена, когда и самой Руси еще не было на свете.

Кащей окинул съежившегося русича ледяным взглядом, выждал, пока тот полностью осознает свою ничтожность, ощутит, как мимолетна и недолговечна жизнь смертного человека, а потом равнодушно добавил:

— Однако не буду скрывать — эти богатства я награбил, а не заработал.

Процессия остановилась у золотой арки, ведущей в небольшой садик под крышей. Возле нее на цепи сидели две змееподобные твари… но Игорь протер глаза и сообразил, что тварей не две, а лишь одна — двухголовая, с птичьими лапами.

— Амфисбена, — равнодушно пояснил Кащей, легонько касаясь чешуйчатой башки. — Моя любимица. Не подходи близко, князь, она огнем пышет.

А Игорь и не собирался приближаться к этому чудищу. Он обошел ее, плотно прижимаясь к стене, покуда Кащей поглаживал верного стража. Жуткая амфисбена аж буркотала от удовольствия.

В центре сада бил фонтан, кругом росли цветы, а чуть справа расположилась золотая беседка. Там возвышался ажурный хрустальный столик на длинной витой подставке. А на столике — огромное блюдо с одним-единственным краснобоким яблоком посредине.

— Хочешь? — предложил Кащей, подбрасывая фрукт в ладони. — Последнее осталось.

— Нет-нет, не хочу! — торопливо отказался Игорь. Угощение из рук этого колдуна он не принял бы ни за какие сокровища.

— Не хочешь — как хочешь, — безразлично пожал плечами старик, вгрызаясь в яблоко сам. — Смотри, пожалеешь. Хорошие яблоки в этом году уродились.

Обкусав спелый фрукт со всех сторон, Кащей швырнул огрызок амфисбене. Две змеиные головы немедленно принялись грызться из-за подачки. Игорь смотрел на это расширившимися глазами — там, куда капала слюна чудища, трава в мгновение ока жухла и увядала.

— Подойди сюда, князь, — приказал Кащей, склонившись над блюдом. — Дотронься-ка.

Игорь даже не шелохнулся. Но над ним тут же нависли дивии — один схватил парня за плечи, второй силком заставил коснуться гладкой поверхности. Князь едва не зажмурился — он все еще ожидал какой-то каверзы. Но ничего не произошло — на ощупь блюдо оказалось точно таким же, как любое другое.

— Думай о своей Василисе, — послышался холодный голос. — Вспоминай ее. Представь воочию.

Игорь невольно заулыбался — лицо суженой и так стояло перед его взором день и ночь. Кудри — словно золото червонное, глаза — небесная синь, губы — чистый коралл, зубки — белее перламутра, кожа — будто снег свежевыпавший. Верно сама Лада не была столь прелестна, как возлюбленная Игоря!..

…и тут его восторженные мысли резко запнулись. В блюде отразилась Василиса — как живая. Кажется — руку протяни, и коснешься. Только вид ее молодого князя совершенно не обрадовал… потому что Василиса лежала в постели.

И отнюдь не одна.

— К-кто… к-кто это?!! — бешено прохрипел Игорь, не в силах отвести глаз от умиротворенного усатого лица. Черноволосая голова покоилась там, где дотоле пребывала исключительно голова самого Игоря.

— То ли не узнал? — равнодушно посмотрел на него Кащей. — Вон, одежа на полу лежит — облачи-ка мысленно в нее человека.

Игорь представил этого усача в указанном наряде… и едва не зарычал от гнева. Юрий Изяславич, сынок боярский, детский дружок Василисушки! Ах, блудница, ах, предательница! Ведь он, Игорь, этому Юрку по ее, змеюки, просьбе, чин тысяцкого дал, златом-серебром осыпал!.. а он, иуда!..

— Да как же так?.. — с какой-то детской обидой посмотрел на Кащея князь. — Только воротилась, и уже?.. Вот ведь девка блудливая, а!.. А кто ж ее похитил-то тогда?..

— Ты что, все еще не понял? — чуть приподнял правую бровь старик в короне. — Нет, все-таки ты удивительно глуп, русич.

Игорь проглотил оскорбление — в его глазах стояла лишь растерянность и недоумение.

— Ее никто и не похищал, — терпеливо объяснил Кащей. — Это всего лишь хитрая ловушка. Твоя жена со своим братцем обвели тебя вокруг пальца, как слепого щенка.

— Кирилл, змей подколодный!.. — догадался Игорь.

— Именно так. Тебя специально направили ко мне, да еще в одиночку — знать, ведали, как я обычно поступаю с такими храбрецами. А супруга твоя благополучно вернулась и стала самовластной княгиней. Думаю, она задумала это еще до того, как пошла с тобой под венец. Любопытно, она уже объявила себя вдовой, или все же собирается еще немного выждать для приличия?

— Своими руками задушил бы гадюку… — сжал кулаки князь.

Глаза Кащея остались прозрачными кристалликами льда. Ни один мускул на лице не дернулся. Однако судя по чуть искривившейся губе — самую чуточку! — царь нежити пришел в хорошее расположение духа.

— Полагаю, я мог бы тебе помочь, — равнодушно сообщил он. — Не за просто так, конечно.

— Все проси, все отдам! — загорелись глаза Игоря.

Горячий князь сейчас был охвачен одним-единственным чувством — жаждой мести! Ради этого он готов был саму душу свою продать!

— Бери всю казну мою — не жаль! — вскричал он.

— Заманчиво, — ничуть не воодушевился Кащей. — Но меня в данный момент интересует нечто другое.

— Что?! Скажи только — что?!

— Твоя супруга.

— Василиса?.. — озадаченно приоткрыл рот Игорь. — Но…

— Или ты и дальше собираешься держать в женах ту, кто все равно что вонзил тебе нож в сердце?

— Никогда!!! — заревел диким туром князь. — Я эту стервь самолично на кол посажу!.. на костре сожгу!.. повешу!.. утоплю!.. задушу своими руками!..

— Так почему бы вместо этого не отдать ее мне? Ведь, кажется, именно у меня ты и собирался ее искать?

В глазах князя начала появляться заинтересованность. А и в самом деле — почему бы вместо легкой смерти не даровать проклятой изменнице вечный плен в этом дворце и Кащея Бессмертного новым мужем?.. И верно — то-то будет славная месть!.. то-то посмеются на небе рожаницы!..

А для посажения на кол и Юрка с Кирькой хватит — уж на них-то он отыграется вволю!

— Бери ее, царь! — скривился в зловещей ухмылке Игорь. — Забирай! Только отпусти мне вину — вижу теперь, что напраслину я на тебя возвел…

— Что есть, то есть, — равнодушно согласился Кащей. — Что ж, пусть будет так. Я сам доставлю тебя до Ратича, и сам заберу то, что ты мне только что отдал.

— По рукам! — протянул десницу Игорь.

Равнодушные змеиные глаза чуть опустились, глядя на розовую ладонь. Кащей не ответил на жест — даже не шевельнулся. Игорь несколько секунд держал руку на весу, а потом опустил обратно, безуспешно пытаясь сгладить неловкость.

Впрочем, сам Кащей Бессмертный теперь уже не вызывал у него такого отвращения, как прежде. Наоборот — у князя словно свалилась гора с плеч, на душе стало легко и весело, а мертвое лицо-маска хозяина дворца стало казаться даже где-то симпатичным. Наверное, так чувствует себя висельник на эшафоте, с чьей шеи только что сняли веревку, разрешив идти куда глаза глядят, — все вокруг словно превращаются в лучших друзей, которых хочется обнять и расцеловать.

Правда, взамен в душе поселились гнев и горе на Василису-изменницу… но эту беду нетрудно поправить. Вот у боярина Мстивоя тоже дочка созрела на загляденье — Марьюшка-красавица…

Вдовцом Игорь проходит недолго, это уж точно.

Князь снова посмотрел в волшебное блюдо — теперь вид Василисы, милующейся с этим усатым кобелем, вызывал у супруга-рогоносца какую-то странную радость. Недобрую такую, нехорошую…

— Говоришь, у тебя как раз пятидесятой жены не хватает?.. — злорадно усмехнулся он, переводя взгляд на старика в железной короне. — Ну что ж, поделом ей, паскуде…

— Поделом, — равнодушно согласился Кащей. — Хек. Хек. Хек.