Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I

Александр Николаевич Федоров, 2017

Мэйлинн Айрига – воспитанница школы лиррийской магии Наэлирро. Однако жизнь её круто меняется, когда ей не удаётся пройти обряд пробуждения, чтобы стать полноправной магиней. Отныне вся её жизнь – поиски себя. Она верит, что в этом ей поможет таинственная Белая Башня, которая даст ответы на все вопросы. В пути Мэйлинн встретит множество опасностей, которые ей не удалось бы преодолеть без случайных попутчиков – неудачливого воришки; бывшего паладина, а ныне – горького пьяницы; великого мага и опаснейшего мастера Теней. Все они, так же как и Мэйлинн, потеряли смысл жизни. Для каждого из них Белая Башня – шанс познать себя.

Глава 14. Симмерские болота

Взрывать дёрн под проливным дождём — занятие то ещё. Поэтому Бин, не переставая, в голос ругался, втыкая заступ в неподатливую почву. Рядом кряхтел Кол, выбрасывая землю лопатой. Ещё до того, как были закончены четыре могилы, подошла Мэйлинн и сообщила, что нужно копать пятую — как и предсказывал Кол, малый с болтом в рёбрах умер. Изначально Кол заикнулся было о том, чтобы сжечь Кабана по обычаю ассианцев, но при таком дожде об этом не могло быть и речи.

Через несколько часов всё было кончено. Трупы свалили в неглубокие, около трёх футов, ямы, предварительно вынув из тел болты, которые ещё могли пригодиться. Лирра со слезами на глазах прочла отходную молитву по обычаю протокреаторианцев — ведь вера мертвецов осталась неизвестной.

В одной из комнат лежали раненые бандиты. Лирра пожертвовала ещё каплю эликсира на второго разбойника, так что оба теперь тихо спали. Наши же друзья весьма плохо провели ночь — практически не смыкая глаз, но хоть в сухости и тепле. К сожалению, надежды Кола не оправдались — утром дождь шёл всё с той же силой, что и накануне. Однако оставаться дольше в этом месте никто не хотел. Поэтому хмурые и усталые путники двинулись дальше по Колионскому тракту.

Дальнейшая дорога до Колиона превратилась в одну сплошную тягомотину, смешанную из грязи, дождя, холода и мерзкого настроения. Все трое уже громко шмыгали носами, а у Мэйлинн, кроме того, начался кашель. Хорошо ещё, что её таинственные приступы больше не повторялись. Друзья почти не разговаривали. Они ехали, понурив головы и глядя на шеи своих лошадей, погружённые в печальные мысли. Бин, имея много времени для размышлений, заметил, что острая фаза его влюблённости в Мэйлинн вдруг прошла, чему, наверное, немало способствовало чувство стыда, которое поселилось в нём после схватки в «Двух петухах». Нет, он всё ещё любил её, но, по крайней мере, горячее желание нести её на руках, падать на колени и целовать ей ноги прошло.

На ночлег остановились в придорожном селе, заплатив молодому колону пятёрку за возможность переночевать в сенном сарае — благо тот был почти пуст из-за многонедельной жары, спалившей травы на корню.

Увы, но на следующий день с неба всё ещё сеяло, варьируясь от хорошего ливня до мелкого дождичка. Тучи, которые так долго томились по ту сторону гор, не хотели так просто отступать. Можно было бы, конечно, сказать им, этим тучам, что они уже опоздали недель этак на пять и что сейчас от них уже больше вреда, нежели пользы, да только разве им было до этого хоть какое-то дело?

Лишь на пятый день пути отчаявшиеся путники достигли Колиона. Если в первоначальных планах было обогнуть город, не заезжая, то сейчас они направились прямиком к первому же постоялому двору в черте города (хватит с них вертепов!). Кол сказал, что непогода не сможет продлиться долго — дождь, льющий целую неделю без перерывов, не могли припомнить даже старожилы. Кроме того, если Колионская дорога стала почти непроходимой от дождей, то старый Танийский тракт сейчас наверняка и вовсе будет непролазным. Никто, даже Мэйлинн, не возразили ему ни полусловом. Всем хотелось лишь одного — напиться горячего, обжигающего отвара и залечь в постель, желательно неподалёку от огня.

Цены в Колионе, в отличие от столичного Латиона были куда более демократичными, так что день проживания в гостинице «Надежда путника», вкупе со столом, обходился друзьям всего в шесть с половиной дорринов. В этот раз они не стали привередничать, и взяли одну комнату на троих. Хозяин гостиницы посмотрел неодобрительно — несмотря на то, что Мэйлинн была укутана в плащ, а на лицо был натянут капюшон, изящные женские формы лирры скрыть было нельзя. Однако, нравы тут были несколько проще, чем на западе, деньги постояльцы заплатили как положено, поэтому — кому какое дело?

Здесь же, впервые за несколько дней, Кол, рыча, снял повязку со своего левого предплечья. Увы, промокшая грязная тряпица, которой была завязана рана, плохо способствовала заживлению. Рука вокруг укуса опухла весьма заметно и приобрела какой-то лилово-красный оттенок.

— Это что ещё? — тревожно спросила Мэйлинн. Пришлось рассказать ей историю происхождения раны.

— Ах ты идиот! — вскипела лирра. — Почему ты сразу ничего не сказал? Ты посмотри, у тебя же, наверное, уже заражение началось! — Колу оставалось лишь мямлить в ответ какие-то бессвязные фразы.

Лирра схватила флягу с водой, и, несмотря на шипение и богохульства Кола обмыла рану от сукровицы и гноя. Затем достала свой заветный флакончик и капнула одну каплю прямо во фляжку, а затем стала поливать укус, как она ранее делала в «Двух петухах».

— Надо же, на меня ты потратила всего одну каплю, — не преминул съёрничать Кол. — А тому деревенщине отлила аж целых три.

— Во-первых, мне лучше знать, как этим пользоваться, — отрезала Мэйлинн. — А во-вторых, эти капли на идиотов вообще не действуют! Это надо же было додуматься — совать руку мне в рот!

— А что мне было делать? — возразил Кол. — Позволить тебе откусить язык?

— Вот! — лирра широко открыла свой рот и, вынув язык, повертела им. — Ну что? Много укусов ты видишь? Как же я жила-то до тебя?

— Ну я же не знал, — смешался Кол. — Ой, да ну тебя! В следующий раз и пальцем не шевельну, хоть голову сама себе отгрызи!

— Ладно, извини, — Мэйлинн неожиданно погладила его по раненой руке. — Это просто нервы. Конечно же, я должна тебя благодарить. До сих пор ещё никто не жертвовал ради меня своей рукой! — лукаво улыбнувшись, добавила она. Бин, наблюдавший за всей этой картиной, хмыкнул и отвернулся.

— Так это ещё один подарочек, заимствованный тобой в Наэлирро? — поспешил сменить тему Кол.

— Ну да, вроде того, — усмехнулась Мэйлинн.

— И много там ещё осталось? А то такими темпами скоро ведь и кончится! — забеспокоился Бин.

— А вы постарайтесь не влипать в истории, и всё будет в порядке. Не поверите — он у меня уже около двух месяцев, а воспользовалась им я в первый раз лишь пару дней назад.

— Ага, чтобы вылечить этих никчёмных бандюг, — проворчал Бин.

— Неужели ты бы бросил их без помощи? — изумилась Мэйлинн. — Я в это не верю. Не так тебя воспитывала твоя мать!

Бин осёкся, и только лишь хмыкнул ещё выразительней, чем в прошлый раз. Лирра откинулась спиной к стене и вдруг снова закашлялась.

— Кстати, — тут же заговорил Кол. — Я бы просил тебя прилечь, предварительно выпив какого-нибудь согревающего отвара. Тебе никак нельзя болеть.

— Да ты и сам, вон, постоянно шмыгаешь носом! — парировала Мэйлинн. — Нам всем нужно отлежаться!

— Это точно. Этим мы и займёмся. Но вообще, пока мы тут застряли, я бы хотел немного позаниматься с тобой, парень, — обратился Кол к Бину. — То, как ты владеешь кинжалом — никуда не годится. Машешь им, как деревенская девчонка!

Бин покраснел, но проглотил обиду, поскольку не мог не признать, что товарищ абсолютно прав.

— А ты, подруга, где так научилась-то владеть кинжалом? — обратился Кол к Мэйлинн.

— Где же, как не в Школе? — пожала плечами лирра, не очень-то стремясь развивать тему.

— И зачем же будущих магинь, часть из которых потом не сможет даже самостоятельно передвигаться, обучать фехтованию? — удивился Кол.

— Всё очень просто. Девочек берут в Наэлирро в шесть лет — и ни годом позже. Говорят, это нужно, чтобы тело приспособилось к эликсирам пробуждения до… созревания… — смущённо запнулась лирра и это сразу было отмечено Бином: со мной она не столь смущённо говорила на эти темы. — Ну так вот, в среднем обучение длится четырнадцать лет. Как ты думаешь, Кол, чему можно учить девочек четырнадцать лет? Конечно, с нами несколько раз в неделю проводили беседы о предстоящем пробуждении — с каждой по отдельности, и иногда — со всеми вместе. Конечно, каждый день мы занимались сосредоточением — учили какие-то пассы, заклинания, которые позволяют сосредоточиться на возмущении. Но всё равно оставалась целая уйма времени. Так что мы изучали множество наук, а кроме того — и фехтование, и верховую езду, и геральдику всех государств Паэтты, и — Арионн знает, что ещё. Мы изучали даже рукопашный бой. Причём не для того, чтобы драться в будущем, «ибо по́шло использовать грубую силу, когда владеешь магией», — явно передразнивая кого-то из своих преподавателей, прогнусавила Мэйлинн. — А просто для того, чтобы держать своё тело и свой дух в бодрости и силе.

— У тебя были отличные преподаватели, Мэйлинн! — ответил Кол. — Должен сказать, ты поступила несколько неблагодарно, покинув их таким способом!

— Ничего страшного! Не думаю, что они там рыдают обо мне! — отрезала лирра.

— Ну ладно, тогда, значит, сегодняшний остаток дня и ночь мы отдыхаем, греемся и пьём побольше жидкости, а назавтра я начну делать из тебя бойца! — и почему последнее слово всегда остаётся за Колом? — Тебе страшно повезло, дружище! Твоим учителем станет бывший паладин его королевского величества, он же бывший центурион второго ранга Седьмого легиона Сан Брос!

Куда бежать от свалившегося на меня счастья? — подумал Бин и упал на подушку. Не прошло и десяти минут, как в комнате все крепко спали. Даже храп Бина, на удивление усилившийся ещё больше из-за насморка, не в состоянии был пробудить измученную троицу.

***

— Крепче держи рукоять! Расслабь кисть, она должна плавать! Будь крепким и гибким! Ноги подогни! Да не подсаживайся ты, дубина стоеросовая! Просто преврати ноги в пружины, — уже битый час Кол надсаживал горло на заднем дворе гостиницы, а вспотевший и красный Бин, как мог, старался выполнять жёсткие команды товарища. Кол снова был центурионом Бросом, и горе было тому новобранцу, что пытался отлынивать от его уроков.

Однако, надо отдать должное Бину — он и не пытался. Он с невероятной упёртостью раз за разом повторял одни и те же движения, наносил удары и парировал, кидался в атаку и уходил от невидимого клинка. Рука ныла, ныли плечи и даже ноги, но когда становилось совсем тяжело, Бин вновь вспоминал, каким скользящим, текучим ударом Мэйлинн спасла его от неминуемой, в общем-то, смерти в трактире, и он с удвоенной силой продолжал колоть и резать воздух.

Ещё через час Кол подвёл его к столбу и приказал бить изо всех сил. Однако от первого же удара кинжал выскочил из потной ладони.

— Вот так вот на моих глазах полегло немало молодых ослов! — распинался Кол. — Мало держать кинжал, его нужно ещё и удержать в момент удара. Особенно, если твой удар парирует сильный соперник. Давай! Почувствуй дрожь кинжала, приноровись к ней! Пускай удар перетекает во всю руку, а не в одни пальцы!

Что ж, так прошло ещё немало времени. Столб был изрезан, расщеплен, исколот тысячами ударов, пока Кол не счёл, что это стало выглядеть вполне терпимо.

Потом были и спарринги на обструганных палках, после которых болью пульсировали отбитые пальцы, ныли истыканные рёбра и болело от напряжения всё тело. Однако, уже к вечеру первого дня тренировок Кол впервые похвалил своего ученика. Причём, что особенно отрадно, похвалил при Мэйлинн. Но у Бина хватило сил лишь на то, чтобы наскоро, даже не замечая вкуса, проглотить ужин и завалиться спать.

Ночью — хвала богам! — дождь перестал. Не пошёл он и на следующее утро, и днём. Небо всё ещё было затянуто плотными облаками, но чувствовалось, что погода налаживается.

— Ещё пара дней без дождя — и можно попробовать двигаться дальше, — сказал Кол во время завтрака.

Все чувствовали себя лучше — Мэйлинн, благодарение Арионну, не заболела серьёзно, и дело ограничилось лишь кашлем, уже отступавшим, и насморком. Предплечье Кола после капли лиррийского эликсира заживало просто с непостижимой скоростью. Уже в тот же день спала опухоль, и кожные покровы почти вернули свой естественный цвет. Укус больше не гноился и выглядел так, как выглядит любая заживающая рана. У Бина снова ныло всё тело после целого дня тренировок, но он был полон решимости продолжать.

Так прошли отведённые Колом два дня. За это время небо почти расчистилось, вернулось солнце, уже не такое яростное, как прежде, но всё ещё горячее. Ранними утрами стояли плотные туманы — земля спешила избавиться от пресытивших её вод. В конце концов, на четвёртый день пребывания в Колионе троица наконец смогла продолжить свой путь.

Старый Танийский тракт, как и ожидалось, был размыт дождями. Он блестел от множества глубоких и не очень луж. Будь у наших путешественников фургон, надежду на проезд тут можно было бы оставить. В конце концов, друзья направили своих лошадей по обочине вдоль тракта — дёрн, скреплённый тысячами корешков, плыл под ногами куда меньше.

— Я вот думаю о том, — промолвила лирра, — Что с момента нашего отъезда прошло уже семь дней. За это время почтовый голубь почти наверняка долетел до Наэлирро и вернулся обратно. Интересно, погоня уже пущена?

— Я тоже думал об этом, — признался Кол. — Однако, надеюсь, что если погоню и пустили, то вряд ли она двинется в нашу сторону. Мы, я надеюсь, были вполне осторожны, особых следов после себя не оставляли…

— Да уж, особенно в «Двух петухах», — проворчал Бин.

— Да, там, конечно, мы наследили… — мрачно согласился Кол. — И если дело дойдёт до властей, то, пожалуй, они свяжут два и два, узнав, что там была лирра. Мэйлинн, наверное, первая лирра за десятилетия, побывавшая в этих местах. Догадаться будет несложно…

— Говорил же — надо было добить!.. — воскликнул Бин.

— Мы поступили совершенно правильно, — немедленно ответила Мэйлинн. — Тот, кто проявляет жестокость сверх необходимости, рано или поздно ответит за это перед богами. А те несчастные, я думаю, вряд ли побегут куда-то докладывать. Иначе им придётся ответить на много неудобных вопросов.

— Думаю, что Мэйлинн права, — согласился Кол. — Будем стараться меньше попадаться на глаза, тем более что сейчас это не будет проблемой. Тут и деревень-то — раз-два и обчёлся. А уж городов с магистратами и вовсе нет. Я вообще сомневаюсь, что здесь бывают какие-то другие чиновники, кроме сборщиков налогов. Но всё же я предлагаю по возможности не останавливаться ни на постоялых дворах, ни в деревнях.

За время пребывания в Колионе Кол закупился тёплыми плащами для всех троих, а также купил два куска парусины примерно десять на десять футов каждый, чтобы в случае непогоды можно было соорудить что-то вроде навеса. Так что все согласились с его предложением.

— А я вот никак не могу понять, — спустя какое-то время вернулся к этому разговору Кол. — Почему это магини Наэлирро не могут найти тебя при помощи заклятий поиска?

— Ну, это довольно сложно сделать, — ответила лирра. — Во-первых, для этого необходим слепок ментальных эманаций искомого. Проще всего его взять, если магиня непосредственно сделает это при общении. Но в Наэлирро никогда не было беглянок, поэтому никому не приходило в голову делать слепок будущей магини. Ведь это бы означало возможность контроля в будущем…

— Но ведь ты захватила с собой несколько весьма мощных, как я понимаю, артефактов, — заметил Кол. — Неужели нельзя отследить их?

— Неодушевлённые предметы отследить гораздо сложнее, даже если они магические. Для этого необходим направленный поиск, то есть нужно довольно точно представлять направление, в котором ищешь. Кроме того, радиус таких поисков ограничен всего несколькими милями. Так что пока рядом с нами нет других магинь, мы можем быть спокойны.

— Но всё же как-то можно отследить человека? Или лирру. По тем вещам, которыми она пользовалась… Я ведь знаю, что многие маги этим занимаются и даже зарабатывают на этом. Пусть даже они не сделали этого самого слепка, но ведь в их руках осталась куча вещей, которыми ты пользовалась почти всю свою жизнь… — продолжал Кол.

— Ну вот если бы ты дал договорить мне в прошлый раз, то я как раз собиралась сказать «во-вторых», — ехидно заметила Мэйлинн. — Так вот, во-вторых, отследить меня практически невозможно благодаря вот этому, — лирра вновь сунула руку за воротник, и извлекла небольшой слегка розоватый кристалл, висящий на металлической цепочке с характерным тёмно-фиолетовым отливом.

— Это что — мангил? — присвистнул Кол. Бин вытянул шею — он ни разу в жизни не видел мангила, хотя и слышал о нём.

— Да, потому что только мангиловая цепь способна удержать этот кристалл. Так вот он полностью блокирует меня от заклятий поиска, по крайней мере, от всех известных на сегодняшний день. А иначе — как, ты думал, я за всё это время не попалась? — самодовольно спросила Мэйлинн.

— Да уж, хотел бы я посмотреть, что ты ещё там прячешь! — пробормотал Бин, и вдруг зарделся, осознав определённую двусмысленность своей фразы. Кол тоже её заметил, но, на удивление, смолчал. Мэйлинн же, как ни в чём не бывало, ответила:

— Да вы уже почти все мои секреты увидали. А остальное увидите в свой час, хотя я от души надеюсь, что этого не случится, — и она вновь спрятала кристалл.

Так наши путешественники двигались дальше на восток, коротая время разговорами. Кола очень интересовало всё связанное с Наэлирро. В свою очередь, он и сам служил неисчерпаемым источником всевозможных историй, из которых, если их как следует очистить от шелухи прикрас и откровенной выдумки, можно было узнать много интересного о местах, где в своё время бывал легионер Брос. Бину же, к его досаде, почти нечем было удивить друзей. Все его истории, которые ещё недавно казались ему такими захватывающими и удивительными, сейчас виделись мелкими и скучными на фоне того, что повидали на своём веку лирра и бывший паладин.

И вот так вот в течение недели искатели Белой Башни двигались почти без остановок — лишь перекусить, переночевать, да дать короткий отдых лошадям. Кол задавал такой темп, чтобы и лошади не слишком-то уставали, и их наездникам хватало сил целый день проводить в седле. Бин вполне свыкся с седлом, и ему вообще стало казаться, что той, другой жизни, жизни до невероятной встречи в деревне Пыжи, вовсе не существовало. Что Мэйлинн всегда была рядом, а он всегда был в седле. И они всегда искали. Белую Башню. В которую он, похоже, теперь тоже верил.

Каждую стоянку он использовал для того, чтобы совершенствоваться во владении кинжалом. Теперь он уже вполне сносно попадал в дерево с десяти шагов и всегда — с пяти. В рукопашной он, конечно, не мог бы составить достойной конкуренции Колу, но, окажись он сейчас на улицах Нового города, то наверняка бы прослыл одним из самых опасных парней.

Спустя неделю пути местность стала довольно заметно меняться. Леса сменялись редколесьем, деревья стали заметно ниже и корявее. Земля под ногами то и дело хлюпала, хотя сильных дождей не было уже больше недели. Но главное — вдали виднелась уже не ломаная синеватая полоска. Теперь было видно, что это — горный хребет. Кол указал на него спутникам:

— Анурские горы. А мы, друзья мои, достигли Симмерских болот.

Симмерские болота длились на многие-многие лиги с юга на север, окаймляя широким гнилым кругом чёрное озеро Симмер. Не все они представляли собой непроходимые топи. Кое-где вдоль Алийи стояли деревушки, жители которых умудрялись даже возделывать землю. Хотя они располагались в достаточной удалённости от озера. Да и здесь, на южной оконечности болот, было достаточно вполне пригодных для жизни участков.

Однако, редкие поселенцы селились в этих краях. Разве что охотники, что добывали шкуры бобров и нутрий на продажу, да и те обычно жили не в постоянных поселениях, а в охотничьих лагерях, которые оставляли, набрав достаточно добычи. И дело было не только в сонмищах гоблинов, населяющих эти болота. Эту-то напасть, как раз можно было бы побороть отловом и прочными заграждениями.

Было в этих землях нечто, что заставляло самых твёрдых сердцем, прожжённых трапперов возвращаться, так и не закрепившись. Что-то недоброе витало над озером Симмер и его болотами. Словно какое-то Зло свило гнездо под гнилыми корягами в глубине его чёрных вод.

Через какое-то время Бин заметил, что с каждой пройдённой милей Мэйлинн становилась всё бледнее и печальней. Она постоянно вскидывала голову, будто слышала что-то, но не могла понять — что. Кроме того, она всё чаще тёрла виски, будто у неё болела голова.

— В чём дело? — тревожно спросил он лирру.

— Я точно не знаю. Но здесь очень плохое место. Что-то давит на меня, и давит всё сильнее. Словно мы приближаемся к чему-то очень страшному, — отрывисто проговорила Мэйлинн, и глаза её были полны боли. — Кол, скажи, неужели нет другой дороги?

— Другая дорога есть, — медленно проговорил Кол. — Но она, увы, лежит через Латион. Это имперская дорога. Мне кажется, будет весьма недальновидно повернуть назад. Я не думаю, что у нас есть реальная причина волноваться. Что ни говори, а здесь всё-таки проходит тракт, ведущий к Танийскому перевалу. Хоть и нечасто, но здесь проходят торговые караваны. Да и люди живут. И ничего.

— Просто люди в большинстве своём не способны чувствовать возмущение. Поэтому и не могут ощутить опасности этих мест…

— Как же — не могут! — проворчал Бин. — Да у меня все волоски на теле дыбом стоят!

— Мне тоже не по себе, — признался Кол. — Но другой дороги всё равно нет.

— Весьма странно, что единственная дорога в Пунт находится в таком запустении! — с робкой надеждой проговорил Бин. — Может, всё-таки есть более удобный и людный тракт?

— Основная часть товаров из Пунта попадает к нам через Палатий. Палатийцы ведут бойкую морскою торговлю с Пунтом и затем распродают купленное по всей Паэтте, — ответил Кол. — Увы, неудачное взаимное расположение Танийского перевала и Симмерских болот делает весьма непривлекательным сухопутное сообщение между нашими странами. Давайте надеяться на лучшее. Если не произойдёт… ничего неприятного, меньше чем через три дня мы будем у перевала.

— Да охранит нас Арионн, — шепнула Мэйлинн, низко склонив голову.