Бремя версий

Александр Муромцев, 2019

Герой книги Игорь Климов делает первые шаги на профессиональном поприще. Он наш современник и мог бы быть российским инженером, врачом или учителем, но стал обычным рядовым российским следователем. Постигая азы следственной работы, он сталкивается не только с порядочными людьми, но не опускает руки и не изменяет избранному пути.

4

В райотделе полиции, в кабинете её начальника Кустова, Игоря уже дожидались руководитель следотдела Сорокин и замрайпрокурора Мещанов.

Они молча изучили содержимое пакетов с изъятыми с места происшествия вещами, и посмотрели на Игоря, ожидая доклада.

После его недолгого рассказа Сорокин спросил:

— И кто же тогда этого мужика грохнул? Ни гильз, ни оружия, ни следов. Как сам-то думаешь?

Игорь неуверенно предположил, что может кто-то, поджидал на полянке, а после убийства забрал документы и телефон и скрылся в лесу.

–А туда прилетел и оттуда смылся по воздуху, как Карлсон? — пошутил начальник полиции Кустов, — и зачем убитому было сворачивать с дороги в чащу?

–Да глупости, — вмешался Мещанов, — просто некачественно осмотрели местность, опыта не хватило или торопились. Вот и нет результатов. А в таких делах спешить не надо. Скорее всего, убийца или убийцы сидели у убитого в машине. А значит, были знакомы, и он им доверял. Под надуманным предлогом, например, захотели в туалет, попросили завернуть на полянку, потом вышли из машины и стрельнули через открытое водительское окно. Забрали документы и телефон и пешком вернулись на трассу, где их ждала вторая машина. Вот и весь ребус. Нужно срочно организовать поиски второй машины.

Сорокин, подумав, возразил,

— Вряд ли так. От трассы до машины по протоколу расстояние 260 метров. Далековато для заезда в туалет.

— Хорошо, а если его под пистолетом заставили туда ехать? — настаивал Мещанов.

— Как её искать, эту вторую машину, если она действительно была? Время мы не знаем, направление движения не знаем, что за машина тоже не знаем, — посетовал Кустов.

Сорокин на это сказал, что нужно изъять видеозаписи с постов и на въезде в город, и на трассе в сторону Москвы за последние сутки. И добавил, обращаясь к начальнику полиции:

— Ты давай пошли своих ребят, а то Игорю и так до ночи сидеть с бумажками. Нужно возбуждение дела оформить и спецдонесение в областное следуправление успеть напечатать.

И уже повернувшись к Игорю:

— Допроси этого Иванова, что труп нашёл, и дуй в следотдел, я позже приеду.

— Может этого Иванова у нас придержать, пусть сутки посидит, подумает, гляди чего и вспомнит? — предложил Кустов.

— А за что? Никаких законных оснований нет, — засомневался Сорокин.

— За что, за что? Не знаешь, что ли? По беспределу. Задержим за то, что матом во дворе ругался, а в камеру к нему человечка сунем, — продолжал искушать Кустов.

— Я всего этого не слышал, — заявил Мещанов, — и, вообще, мне пора, поеду докладывать.

С этими словами Мещанов ушел. Игорь тоже поднялся со стула, ожидая решения о судьбе Иванова, которого ему было просто жалко.

Сорокин, почувствовав настроение Игоря, сказал Кустову:

— Давай не будем горячиться. Не тот это случай, да и следователь против, так ведь?

Игорь кивнул и вышел во двор райотдела. Иванова он увидел на скамеечке у ворот.

Несмотря на повсеместную борьбу с курением, скамеечка эта заядлых курильщиков выручала. Над ней кто-то приделал самодельный навес из кровельной жести, а спереди вкопал ведро с бурой водой, в которой плавали бычки.

Петрович покорно сидел, ожидая, когда к нему будут вопросы. Корзинки он поставил возле себя, и эти шедевры лозоплетения оказались совершенно неуместны на пыльном казённом дворе.

В своём уединении Петрович снова попробовал перекусить, достав из кармана хлеб. Перед ним, словно из ниоткуда, возникла пёстрая собачка, одно ухо которой забавно стояло торчком, а другое свешивалось, почти закрывая глаз. Местная эта собачка, глядя на хлеб, просительно приподняла переднюю лапку. Петрович, хотя и сам голодный, собачке улыбнулся и половинку отломил. Собачка подержала кусок чёрного хлеба в пасти, затем выронила его в пыль, понюхала, есть не стала и удалилась. Петрович чертыхнулся, но поднимать кусок не стал, доел, что осталось. Тут подошёл молодой парень, что приезжал в лес, и позвал с собой.

Игорь привёл Петровича в свободный кабинет на втором этаже, достал из папки бланк допроса и начал писать. Петрович устал за этот суматошный день, все его ощущения притупились. Себя он видел, как бы со стороны, и ему казалось, что всё происходит не с ним. Но он старательно отвечал на вопросы, а потом под диктовку следователя написал внизу листа, что протокол прочитан лично и с его слов записан правильно. Но внимательно написанное Петрович не читал. Потому что без очков он не очень разбирал чужой почерк, да и просто стеснялся не доверять этому, тоже уставшему, парнишке.

Игорь, помещая протокол в папку, поинтересовался, как Петрович доберётся до своей деревни.

— Да как теперь доберёшься? Последний автобус из Калашина ушёл ещё в пять вечера, а сейчас вон на часах восемь. Да и денег нет, я же в лес направился, — поделился проблемами Петрович.

И только в этот момент, впервые за день, он понял, что никакой заветной полянки у него больше нет. И дело теперь не в Жеке, а в том, что слишком много людей про неё узнали. И у них есть машины. А с дороги туда заехать раз плюнуть. Да и после этой машины с мёртвым мужиком, будь она неладна, прелесть волшебной полянки как-то утратилась.

Петрович, невесело задумавшись, притих.

Игорю стало жалко своего немолодого свидетеля. У него самого тоже весь день наперекосяк. Вспомнились и свои, недоделанные из-за выезда, дела. А их немало, и никто другой их за него не сделает.

Игорь набрал в мобильном телефоне номер начальника угрозыска Куницына и решительно начал:

— Женя, помощь твоя нужна! Тут нужно Петровича, ну, свидетеля Иванова, в Стеблево доставить, выручай!

Куницын начал вяло уклоняться от дополнительной заботы, а потом вдруг сообразил:

— Знаешь, у меня Ковтун, участковый тут завис. Ему всё равно в те края ехать. Давай, присылай деда. Ковтун его отвезёт.

Игорь объяснил Петровичу, как найти кабинет Куницына и тот, поблагодарив и попрощавшись, ушёл.

Игорь откинулся в кресле и посидел с закрытыми глазами, а потом резко встал и отправился в следотдел строчить бумажки.

Освободился он поздно и пешком пошёл домой. Уже совсем стемнело. Кое-где сквозь листву проглядывали уличные фонари, которым удавалось осветить только небольшой пятачок вокруг столба. Игорь любил ходить этим привычным путём. Особенно хорошо было в начале лета, когда цвели липы, двумя тесными рядами, стоящие вдоль всей асфальтированной дороги. Аромат липового цветка волной накрывал проходящего у дерева, а потом немного ослабевал, пока не поравняешься со следующей благоухающей кроной.

Идти до дома приходилось минут двадцать. По совету Куницына Игорь снимал однокомнатную квартирку в одноподъездном доме о двух этажах. Его жильё располагалось на первом. Стоило это недорого, тем более что на службе выплачивалась небольшая компенсация за этот наём. Арендодатель, тётенька в годах, обитала в оставшемся от родителей обширном доме, на окраине города у реки, где под рукой и сад, и огород, и луговина для гусей и уток. Свой небольшой доход от квартиры и львиную долю пенсии она посылала своей непутёвой, по её же словам, дочери, куда-то на Украину.

Освещения в подъезде не имелось. Игорь поначалу вворачивал лампочки, он они сразу исчезали. Он сначала было пошёл на принцип, и покупал, чуть ли не через день, новые. Но и они исчезали. Стало понятно, что в таком темпе следовательский оклад не выдержит покупку даже сорокаваттных осветительных приборов. Игорь сдался и теперь находил замочную скважину в темноте просто наугад, научась это делать в одно движение руки, чем даже втайне гордился.

Игорь родился и вырос в Москве, там и сейчас жили родители и младший брат. Там был его настоящий дом. Игорь проучился пять лет на юрфаке, отслужил в армии и никак не планировал куда-то уезжать из родного города, но оказалось, что вакантных должностей следователей в главном управлении следственного комитета по Москве нет, а в области нашлось место только в Калашине. Игорь согласился и сейчас не жалел. Как-никак он устраивал свою судьбу сам, без покровителей и поддержки, если не считать небольшие суммы от родителей, которыми он затыкал бреши в своём бюджете.

Правда, в Москве оставалась Ирина, с которой дружили ещё в школе. Эти чувства переросли в любовь, которая уже год подвергалась испытаниям из-за ста пятидесяти разделяющих их километров. Выручала пока мобильная связь. Они переписывались по нескольку раз день, но сегодня для смс было уже поздновато.

Игорь просто завалился спать без всяких сновидений, установив будильник в телефоне на семь утра.