Бремя версий

Александр Муромцев, 2019

Герой книги Игорь Климов делает первые шаги на профессиональном поприще. Он наш современник и мог бы быть российским инженером, врачом или учителем, но стал обычным рядовым российским следователем. Постигая азы следственной работы, он сталкивается не только с порядочными людьми, но не опускает руки и не изменяет избранному пути.

12

Руководитель Калашинского следственного отдела Сорокин позвонил Игорю около пяти утра. После вчерашней выпивки с Беловым Игорь соображал туго и никак не мог понять, о чём толкует Сорокин. Тот уже разозлился и проорал в трубку:

— Машина твоя сгорела, так твою мать, давай живо в полицию!

— Да у меня машины нету, вы чего?

— «Мерседес» изъятый сгорел на стоянке, чего непонятного, давай быстро сюда, ждём, — Сорокин отключил мобильник.

Игорь выругался, но начал поспешно натягивать джинсы. Через пятнадцать минут, стараясь перебить перегар фруктовой жвачкой, Игорь подошёл к райотделу полиции.

Пламени уже не было. От остова автомобиля валили клубы серого дыма, а может уже и пара, потому, что вокруг были большие лужи. Трое пожарных скатывали жёсткие брезентовые рукава и оттаскивали их к пожарной машине.

«Гелендваген» опирался теперь на колесные диски и поэтому стал ниже ростом. Резина колес выгорела дотла. Вся краска сошла, стекла полопались, внутри салона сохранились только металлические остовы кресел. От всего былого великолепия исходил тяжелый запах гари.

Остальная техника на площадке стояла поодаль и от огня не пострадала.

Игорь направился к стоящим в стороне Сорокину и начальнику полиции Кустову и, понимая, что открывать рот не стоило бы, всё-таки спросил:

— Что случилось?

— Тебя нужно спросить, машина по твоему делу проходит, — зло ответил Сорокин.

— Всяко могло случиться, — примирительно заговорил Кустов, — может, аккумулятор коротнул, или разряд статического электричества, а может — молния.

— Или просто инопланетяне лучом стрельнули, — язвительно продолжил Сорокин, — небось, твои раскулачить хотели тачку, ну и курили нервно при этом.

— Ну, вряд ли. В эту ночь дежурил Ковтун, он клянётся и божится, что всю территорию контролировали. Да и собаку тут прикормили, тявкает на каждого, надо и не надо. Услыхали бы.

— Видеонаблюдение есть? — напирал Сорокин.

— Есть, конечно. Но камеры нацелены на входы. Я смотрел. Ничего на них нет.

Все помолчали. Сорокин в утренних лучах солнца получше рассмотрел Климова, оценил его помятость после вчерашнего, но не смягчился и велел ему делать осмотр места нового происшествия. Сам он отправился в кабинет к Кустову, где ему был предложен утренний кофе.

Игорь машинально начал осмотр, шагами измерил расстояние до забора, в разных ракурсах сфотографировал останки машины на мобильный телефон, а потом решил хорошенько изучить саму ограду. Металлическая сетка, натянутая на высоких бетонных столбах, превышала человеческий рост. Вдобавок, поверху шла спираль колючей проволоки. Называлась она «егоза». Официальное это название или фольклор, Игорь не знал, но с самой «егозой» познакомился ещё в армии, не раз изодрав на ней казённые камуфляжные брюки.

Пройдя вдоль всего периметра, никаких повреждений в ограждении он не обнаружил.

Вдруг в кустах, окружающих площадку с внешней стороны, Игорь боковым зрением приметил слабое движение. Он подбежал вплотную к сетке забора, чтобы рассмотреть, что это.

Среди ветвей низкорослой ивы висели два давешних репортёра. Один ухитрялся одновременно держаться за ствол и вести съёмку тяжеленной профессиональной видеокамерой, а второй, забравшись ещё выше, в театральный бинокль пытался рассмотреть пожарище.

Игоря репортёры узнали и вежливо поздоровались. Тот недобро молчал, рассматривая их в упор. Почувствовав неловкость, сидящий повыше труженик голубого экрана развязно спросил Игоря, что это с утра у ментов сгорело.

Игорь ответил грубо:

— Что надо, то и сгорело. Вам-то, что не спится?

— Работа такая, — в один голос поведали репортёры.

— Хороша работа, людям гадости устраивать. Надо мной весь отдел смеется из-за ваших съёмок, — вспомнив пережитое унижение, посуровел Игорь.

— Ну, извиняйте, так получилось. Ничего толкового вы нам заснять не дали, а так мы хоть отметились, что на месте преступления побывали.

Судя по их тону никаких угрызений совести, они не испытывали.

–Ну ладно, мотайте отсюда, — приказал Игорь.

–А это общественное место. Нам по закону никто запретить здесь снимать не может.

Игорь не нашёлся, что ответить. Но подмога примчалась неожиданно. Мимо Игоря шмыгнула маленькая пятнистая собачка, протиснулась под сеткой, подскочила к стволу ивы, упёрлась в него своими кривыми лапками и заливисто залаяла. Репортёры всполошились.

Игорь, не знавший, как зовут собачонку, подбодрил её:

— Давай, давай, ату их, возьми! Фас!

Больше никаких слов на собачьем языке Игорь не знал, поэтому удовлетворился своей местью и вернулся к сгоревшей машине, наплевав на стенания репортёров.

Надо было постараться хотя бы предположительно установить причину пожара.

Углубясь в раздумья, Игорь не заметил подошедшего Куницына. Тот был на удивление оживлён и весел.

Хлопнул Игоря по плечу:

— Ну, что родимый, вспомнил, как дядя Женя вчера говорил, что нахлебаемся ещё, по самое здрасте? Кого это ты собаками травишь?

— Кого надо, — буркнул Игорь. С недосыпу и с похмелья трепаться не хотелось.

Куницын, поняв его состояние, взял Игоря под руку и повлёк в свой кабинет отпаивать чаем.

Казенную скукоту кабинета Куницын скрасил парой икон и здоровенным настенным календарём с пляжным фото полуобнажённых девиц трех разных рас. Игорь невольно загляделся на календарь. И захотелось моря, обжигающего песка, свободы и всего того, что может этому сопутствовать.

— На море охота, — неожиданно для себя признался Игорь, вспомнив единственную поездку с родителями и братом в Геленджик.

— Молодой ещё, съездишь, — весело утешил Куницын.

Его хорошее настроение не проходило и начинало передаваться и Игорю. Чему способствовала ёмкая фаянсовая кружка умело заваренного Куницыным сладкого чая. Игорь постепенно приходил в равновесие. Вчерашние слова Куницына о предстоящих неприятностях оказались пророческими. За всей цепочкой событий явственно ощущалась чья-то воля, причём злая воля, направленная на причинение боли и разрушения.

Игорь вдруг сообразил, в чём необычность совершённых в эти дни преступлений. Ну ладно, кто-то пока неизвестный совершил убийство. Скорее всего, по заказу. Ну, получи ты свои деньги и скройся. Сиди тихо в надежде, что не выйдут на тебя. Но тут картинка другая. Мало, что убили человека. На другой день искалечили, в общем-то, постороннего мужика, чья вина только в том, что он обнаружил труп. Дальше больше: сожгли машину убитого. Продолжают мстить? Глупо мстить покойнику. Явно у того, кто за всем этим стоит, есть своя цель. И убийство Садакова только шаг к ней. Вопрос в том — добился этот некто своего? Или ждать новых сюрпризов?

Игорь рассуждал про себя, молча, но, когда поднял глаза на Куницына, понял, что тот думает так же.

— Ну и где теперь рванёт, чего ждать? — Игорь, допив чай, решительно отодвинул бокал.

— Для начала нужно поговорить в больнице с Ивановым, может, память ему не отшибли. Ты всё-таки придумай, как загнать на экспертизу окурки и гильзы, зря, что ли мы корячились, искали? С Беловым перетри, он мужик ушлый, не только водку пить умеет, подскажет куда плыть.

–Да ладно тебе, — обиделся на намёк Игорь, — разок выпили, весь Калашин знает, что за город такой!

— Успокойся! Сам же мне сказал, чтоб вечером заехать к тебе протокол подписать. Ну, я Лидке вашей, секретарше, позвонил. Узнать хотел, где ты после вашего совещания, она и сказала, что ты с Беловым киряешь. Я Лидку с детства знаю, соседями были. А про город ты верно сказал. Любят у нас посплетничать. Я для смеху пару раз у нас в дежурке просто в пространство выдал несколько придуманных версий. К вечеру весь город их знал и обсуждал. Ты «Гелендваген» так и не успел осмотреть? Ну, всё, бампера сгорели. Ничего никому не докажешь, — потянувшись, Куницын вскочил и, изогнувшись в шутовском поклоне, изрёк, указывая на дверь — Очнитесь, граф, вас ждут великие дела. Давай так, ты в больницу к Иванову, а я встречать опергруппу из областного УВД, они позвонили, что выезжают.

Игорь покорно вышел и поплёлся к районной больнице.