Бремя версий

Александр Муромцев, 2019

Герой книги Игорь Климов делает первые шаги на профессиональном поприще. Он наш современник и мог бы быть российским инженером, врачом или учителем, но стал обычным рядовым российским следователем. Постигая азы следственной работы, он сталкивается не только с порядочными людьми, но не опускает руки и не изменяет избранному пути.

23

Пока он в понедельник с раннего утра мотался в Москве по экспертизам, в Калашинском следственном отделе Сорокин проводил планёрку.

Сначала обсудили материалы доследственных проверок, которых было по десятку на каждого в отделе, потом прошлись по списку уголовных дел. В общем, всё было под контролем, но работа по убийству Садакова всех отвлекала, и завершение проверочных материалов и дел затормозилось.

Сорокин нервничал. С недавних пор начальство заставляло на месяц вперед составлять перечень дел и материалов, которые планировалось закончить в этот период. Поначалу это казалось простой формальностью, желанием активизировать работу, но в результате обернулось рычагом давления на руководителей отделов. Логика применялась простая: сам напланировал, сам не справился — отвечай. Вызовов на оперативные совещания в управление теперь боялись, могло окончиться и оргвыводами.

Поэтому в конце месяца старались изо всех сил изобразить обещанное в плане. Были мобилизованы все изобретённые поколениями следователей ухищрения. Чтобы успеть с материалами проверок следователи выносили формальные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, которые в тот же день отменялись руководством отдела, и сроки проверки текли по новой. Производство по уголовным делам под разными предлогами перед подачей отчётности приостанавливались, и они искусственно оказывались в числе оконченных. Эти решения первого числа следующего месяца сразу отменялись, и следователь получал дополнительное сроки расследования.

Ясное дело, кто-то начинал увлекаться мухлежом, но такие проделки незамеченными долго оставаться не могли, и время от времени издавался грозный разоблачающий приказ и этот кто-то терял премию, а то и должность.

А ведь это составляло только часть управленческого «искусства».

Надзирающее ведомство тоже не дремало, и прокуроры спуску не давали, замечая иногда такие нарушения, которых и не было. Вот тут и крутись!

Иногда Сорокина посещало желание плюнуть на всё и написать рапорт об увольнении. Но по трезвому размышлению столь революционные мысли он старался подавлять, хорошо понимая, что другой работы такого уровня в районе он не сыщет, а жену и двух детей кормить надо.

Тяжело вздохнув, Сорокин распустил коллектив по рабочим местам.

Петрова попросила остаться на пару вопросов.

— Слушай, Валера, у Климова с делом о покушении на изнасилование полная засада. Он по молодости упрямствует, хотя ничего объективного в деле нет. Терпила — та ещё коза, да и маманя у неё скандальная, я их хорошо знаю, на соседней улице живут. Они желают дело прекратить, претензий не имеют. Прокурор наверняка на дополнительное расследование дело вернёт. А если до суда дотянем, там, того гляди, оправдают. Уже жалобы идут от обвиняемого на незаконный обыск в автомашине. Оно нам надо?

— Знаешь, Таня, Климов только начинает, старается. Если мы сейчас его за крыло и вниз, сломаться может. Не хочу его силой заставлять прекращать дело, не лежит у меня душа к такому повороту. Да и обвиняемый этот — гад конченный. Выйдет сухим из воды.

–Ты чего-то не понимаешь или не хочешь понять. Климов, зная, что объективных доказательств нет, начал дёргаться. Обыск в квартире провёл, а потом в машину обвиняемого влез, и всё в одном протоколе записал. Если он чего и нашёл, что сомнительно, всё равно и прокурор, и суд признают это недопустимым доказательством и отметут. Пойми, не тот это случай, когда надо костьми ложиться. Подумай об отделе, вся статистика за первое полугодие рухнет, и ради чего? Я думаю, что Климов и сам не рад тому, куда дело заходит. Давай с него грех снимем. Дело можно Величко передать, а я включусь, помогу. Ну что, я нарисую постановление об изъятии дела и передаче его другому следователю?

— Давай, рисуй, — махнув рукой, сдался Сорокин.

Игорь, не подозревая о таком развитии событий, сразу по возвращении в Калашин, не заходя к себе на работу, отправился в полицию к Куницыну. Тот был в кабинете и сразу предложил попить чаю. За чаем стали обмениваться мыслями, накопившимися за выходные.

Куницын разузнал у своих коллег из областного управления, что команда финансовых консультантов Садакова недавно завершила работу в корпорации «Финком», которую возглавляет некий Черкасов. Теперь устанавливают фамилии тех, кто конкретно там работал, чтобы выяснить подробности консультирования.

Игорь рассказал про визит в больницу к Иванову, и предложил поискать по видеозаписям с постов мотоцикл. Куницын согласился и включил свой компьютер, куда перегнали все имеющиеся записи с камер.

После нескольких часов просмотра они убедились, что ни один мотоцикл со времени убийства и до обеда следующего дня под камерами не засветился. В глазах стало рябить от некачественных дергающихся картинок. Пришлось сделать перерыв.

— Ты посмотри, — пожаловался Игорь, — столько часов записано и никаких зацепок. Что у киллеров шапка-невидимка припасена, или мотоцикл, летающий оказался?

— Да я уже все глаза проглядел, — поделился своим огорчением от неудачи Куницын, — а толку никакого. Может, не то ищем, а может, ничего и нет. Но вряд ли. От места нападения до городских постов автотрасса без примыкающих дорог. Хочешь, не хочешь, а к городу доедешь. Правда в двух местах есть съезды на поля, но легковая машина там не пройдёт. Мотоцикл, конечно, может. Если он свернул туда, на камерах его нам не увидеть. Но, значит, он местность хорошо знает. Надо нам в деревнях поискать или у дачников, там и мотоциклы, и квадроциклы, что хочешь есть. Но много времени займёт. А вот машина с киллером куда могла деться?

— Давай ещё раз прикинем, что именно мы ищем, — Игорь старался сосредоточиться, — предположение, что они были в полицейской форме, пока остаётся в силе. Но никаких полицейских машин мы на видео не нашли. А одной формы маловато, для правдоподобия и машина должна быть полицейской, иначе есть риск засветиться и вызвать подозрения…

— Или она должна быть похожа на полицейскую, — включился Куницын, — можно капот и бока синими лентами оклеить и мигалку на крышу приделать, но цвет машины должен быть белый. Ленты и мигалку сорвать — минутное дело. Но саму тачку быстро не перекрасишь, давай ещё раз смотреть.

Не прошло и часа, как Куницын ткнул пальцем в экран:

— Смотри, белая «Лада». Спереди сидят двое, есть ли кто сзади не видно, но у переднего пассажира на груди наискось белая полоска. Я было её за ремень безопасности принял, а теперь повнимательнее смотрю, узковата она. Скорей похожа на белую портупею, как у дорожной полиции. Лиц тут не разглядеть, если будем увеличивать размер экрана, то сплошные пиксели пойдут, а номер можно вытащить. Сейчас я наших криминалистов напрягу.

Куницын сделал несколько звонков и, дожидаясь прихода специалиста, сладко закурил. Игорю это не мешало, он даже любил запах табачного дыма, особенно трубочного, но сам к пагубной привычке не пристрастился, даже на действительной военной службе. Хотя там, пока курильщики наслаждались затяжками, некурящая братия, по воле мудрых курящих сержантов, продолжала вкалывать.

Государственный регистрационный номер машины удалось рассмотреть почти полностью: «44» затем «3» или «8», буквы ТАУ, серия подмосковная. Куницын сразу велел своим ребятам оформить несколько запросов и проверить сводки по области, не было ли происшествий с этим автомобилем.

Буквально через час уточнили, что цифры «448» и такая «Лада» есть на учёте. Владелец живёт в соседнем райцентре. Куницын отправил к нему машину с двумя операми.

Игорь листал пухлую подшивку оперативных сводок. Чего только в них не было. Кражи, драки, поножовщина, бытовые ссоры, дорожно-транспортные происшествия, пожары. Создавалось впечатление, что население участвует в войне по принципу «все против всех». Игорь понимал, что в области живут и трудятся миллионы людей, сотни тысяч работающих в Москве по вечерам возвращаются в подмосковные квартиры и дачи, и процент попадающих в полицейские сводки в этой громаде ничтожен. Но когда сводки о происшествиях читаешь залпом, это впечатляет.

Среди массы записей за прошедшую субботу он вычитал, что на границе двух районов, в перелеске, неподалёку от железнодорожной платформы «Лесной посёлок», прохожими обнаружен сгоревший автомобиль «Лада» белого цвета, без государственных регистрационных знаков. На место происшествия выезжала оперативная группа.

Игорь молча сунул Куницыну под нос папку.

— Да, это, похоже, наш случай, — протянул тот.

Время было позднее, попытки дозвониться в отдел полиции, давший информацию в сводку, ни к чему не привели. Тамошний дежурный сам факт подтвердил, но подробностей не знал, предложил звонить с утра. Решили организовать назавтра выезд.

Игорь отправился к себе, чтобы оповестить Сорокина о своих планах, и наткнулся на Величко, который огорошил его, сказав, что по решению руководителя забирает в своё производство дело о покушении на изнасилование.

Сорокин был на месте, завтрашний выезд разрешил, но со всеми вопросами о передаче дела адресовал Игоря к Петровой. Той на месте уже не оказалось.

Пришлось спуститься к себе и отдать Величко по описи дело. Игорь действовал механически. На душе было неприятно от сознания того, что ему не доверяют. Пытаясь понять, в чём ошибся, он перебирал в уме возможные варианты и никаких ответов не находил. Решил все выяснения отложить на завтра.

Расстроенный он отправился отсыпаться.