Время перемен 3

Александр Леонидович Кириллов, 2021

Виктор Калинин служит в армейском спецназе, выполняя приказы командования как на территории России, так и за ее пределами. Всякое могло случиться в этих командировках. Вот и приключилось с главным героем незабываемое летнее путешествие по Африке.

Глава 4. Цепные псы

В Кабуле в штабе армии разрабатывался план новой операции, давались новые ценные указания ВДВ и вертолетчикам. В крупном кишлаке Гардез с размещенной там советской базой, собиралась информация с наших блокпостов в горах и от местных осведомителей о возможных путях его движения с целью локализации каравана.

Одним словом, четко работала вся цепочка военных и гражданских исполнителей военной машины огромной страны, пусть даже в самой операции принимало участие лишь несколько сотен бойцов, а не миллионные по численности фронты. Двадцать вертолетов перебросили под Гардез в район кишлака Тота Хил около двухсот десантников, чтобы те встали заслоном на пути каравана. Также привлекались местные гарнизоны сарбозов, царандоя и наших мотострелков.

Чуть больше роты солдат из спецназа Тарасова и ВДВ майора Романа Переверзева приближалось к лежке на горе, где остались наши наблюдатели во главе со Шмелем.

Остальное отделение, ругаясь матом, сбивая ноги, поскальзываясь на песчаных оползнях или плохо лежащих камнях, срывая кожу на руках, чтобы удержаться на склоне и не свалиться, не скатиться на несколько метров назад, лезли к вершинам стоящих на пути гор. По одному перешли щель к соседней гряде, и все продолжилось снова — нам нужно догнать караван. Найдем, тогда и отдохнуть сможем. Мы вцепились в него, словно охотничьи гончие, спущенные с поводка, и уже не отпустим.

— Кент, вон караван, догнали, елы-палы, привал?

Я поднялся на гору и залег рядом с Хохлом, задыхаясь, спросил у такого же пыхтящего, как паровоз, напарника: «Дэ-э-э морэ-э-э, то есть караван?»

«Цэ морэ, — указывая рукой, «в тему» ответил Игорек, — вон его хвост виден, гору огибает».

— Карту!

И сам же полез в свой рюкзак.

— Так-с, что мы имеем, кишлак Арам здесь, караван примерно здесь. Топтыгин, сообщи Самоделкину, что караван найден. Он движется в сторону кишлака Арам, а куда дойдет в реальности, пока неизвестно. Все, парни, отдых, иначе не встанем.

К Шмелю подходила передовая группа спецназовцев под командой ТНТ.

— Фу-у-у, дошли и мы, Шмель, что тут у нас за дела?

Сергей доложил обстановку и полученную от нас последнюю информацию о караване. Самоделкин вышел в эфир с КВ-радиостанции и передал эти зашифрованные сведения в Кабул, получив подтверждение приема.

Кольцо вокруг каравана сжималось, все задействованные в операции части выходили на исходные позиции. Однако вечерело, в горах темнеет быстро, поэтому никаких боевых действий командование решило в этот день не совершать.

— Махмуд, караван ушел, смысл нам сидеть тут?

— Согласен, Саид, шурави не прилетели, поэтому снимаемся и уходим.

Наши наблюдатели, осматривающие в бинокли противоположную гору, засекли, как из-за камней поднимались люди и уходили через ее гребень на север вдогонку каравану.

«Пошли «духи», значит и нам пора. Рота, подъем», — скомандовал комбат Тарасов и бойцы, выждав минут пятнадцать, двинулись следом.

Мое отделение, также отдохнув с часик, топало той же дорогой, по которой минут сорок назад скрылся последний моджахед сопровождения каравана. Догнав караван, мы держали его в зоне видимости, опасаясь приближаться ближе. Не доходя садов кишлака, которые мы увидели с горы, караван повернул вправо в горы. Которые были реально повыше, чем те, где был бой.

Двигаясь параллельным маршрутом за караваном, мы его потеряли.

— Твою дивизию, куда он делся? В кишлак точно не пошел.

— Не знаю, Топтыгин? Оторваться от нас далеко он не мог, значит, стоит где-то здесь, прячась за складками гор или в пещерах.

— Точно, Кент, помнишь, как духи пропали у Намаскара в пещере!

— Вот о них и подумал, значит, надо первое — не нарваться на их охрану, наверняка, на горах выставлены «секреты», второе — пройти вперед километра два и выяснить — идет ли караван дальше или нет.

— Если нет, значит, будут отстаиваться в пещерах.

— Да, Топтыгин, в больших пещерах.

— Кент, за нами топают боевики по караванной тропе. Кто это?

— Хм, возможно это те, кто оставался прикрытием на горе.

— А чего охрана бьется до конца, разбежались бы, если замес будет?

— Насколько я знаю, охрана бьется до конца за караван, иначе им дома смерть будет, как и караван-баши лишится своей головы. Не факт, но слышал про такое.

— Кент, скоро темно станет, может, ну его в баню, блукать по горам в темноте, давай наших дождемся и тогда решим, что делать.

Стемнело, мы отдыхали больше двух часов, просто валяясь на еще теплых камнях, перекусили сухпайком, попили воды и снова лежали. А где-то по горной дороге топала в нашу сторону рота советских солдат под командой комбата Тарасова.

Заработала моя «маленькая коробочка».

— Кент, это ТНТ, где вы?

— Мы на горе, тропа чистая, «духовские секреты» не наблюдаем. Час назад прошли «духи», ушедшие с места боя.

— Да, они с той горы спустились, где ты заметил движение, похоже, что сидели в засаде.

В общем, через полчаса в темноте мы все валялись на земле, обсуждая ситуацию. Наше отделение, как уже отдохнувших, выдвинули «на два километра севернее», чтобы наблюдать за караваном.

Животные не машины, им отдых нужен, так что они должны хорошо отдохнуть, чтобы двигаться до рассвета к новой промежуточной базе. Вот тут мы их и догоним, на что и был наш расчет.

Мы шли в темноте при свете звезд и Луны, соблюдая полную тишину, даже спотыкались молча. Пройдя намеченный путь, полезли на гору, преодолели ее, пройдя по горной тропе вдоль очень неприятного обрыва. Хорошо, что было темно, и мы не видели всей его глубины, а то напряглись бы не по-детски, и, забравшись на гряду, нависающую над караванной тропой, залегли. Вскоре по тропе прошла группа моджахедской разведки с фонариками, которую мы пропустили, доложившись на базу по рации. Через некоторое время послышалось движение сотен ног людей и животных.

— Кент, надо отползать, вдруг на гору полезут их разведчики?

— Думаю, что по такой темноте вряд ли кто сюда полезет, если ноги дороги, а вот когда рассветет, тогда очень даже и полезет боковое охранение.

— ТНТ, это Кент, «духи» пошли.

— Вас понял, выдвигаемся параллельным курсом.

Гасан и Зия стояли возле Усман-паши.

— Караван-баши, мои люди засекли переговоры русских, надо предпринять меры по усилению охраны.

— Уважаемый Зия, ты думаешь, русский спецназ рядом? Они улетели вместе с вертушками на базу, а вот утром они будут нас искать с вертолетов. Мне кажется, что твои люди поймали КВ радиостанции русских.

— Все может быть. Меня смущает лишь то, что не все русские могли улететь на базу, а бойцы спецназа бродят сейчас по горам. Все же животные создания шумные, а столько животных в ночи хорошо шумят, их далеко слышно.

— Все верно, господин майор, лучше перебдеть. Саид, есть подозрение, что у нас на хвосте сидят русские, организуй «секреты» и пусть люди из охраны пошуршат по окрестным горам.

— Понял, уважаемый Усман.

Саид тихо отдал команды и группы басурман, матерясь про себя, полезли в горы искать «что-то, где-то рядом».

А вскоре в ночи раздались выстрелы, отряд спецназа нарвался на поднявшиеся на вершину гряды и разбредшиеся в поисках шурави мобильные группы арабских и афганских наемников.

Началась игра в кошки-мышки. Мое отделение, не думая особо долго, скинуло вниз на тропу порядка двадцати гранат, наведя шороху, раня и убивая животных и людей, после чего благополучно отступило. Караван рвался вперед, погонщики гнали испуганных взрывами животных, пытаясь снова оторваться от преследователей, наемники, которых было раз в пять больше нашего отряда, шерстили в кромешной темноте окрестные горы, периодически натыкаясь на рассеянные группы спецназовцев и вдвшников.

Комбат отдал приказ и Самоделкин отправил несколько радиограмм о том, что найден караван Усман-баши и бойцы ограниченного контингента ведут ночной бой в районе горных вершин Вархуз, Арджан и других.

Мы отступали, рассеявшись в складках двухкилометровых горных вершин, прячась за камнями и изгибами рельефа. Нас хорошо прижали арабы из охранения или пополнения, заставив не просто отступать, а бежать, чтобы не оказаться окруженными. Перед нами был ледник, сползший с вершины почти к подножию горы.

В нашей группе шло семь человек. ТНТ раздавал команды:

— Топтыга, Док и Мастак, прикрываете нас, пока мы пересечем ледник, остальные за мной.

— Коля, давай попарно привяжемся фалами, ледник дело такое — непредсказуемое…

— Принято. Кент, я с тобой в паре, а Бугай с Хохлом. Хохол, как более легкий, идет в связке первым.

Мы быстро опоясались 8-мм репшнуром и двинулись по белому, застывшему ломаным потоком, льду. Сзади раздался выстрел Мастака.

— Гады, нашли нас! Ну, Мастачок, не подведи…

Пройдя примерно метров сто пятьдесят, где по чистому, застывшему рваными разводами и бугорками льду, с которого ветер сдул снег, где по припорошенному, вошли в зону снежного наста. Под нашим весом ледяная корка проламывалась, и мы погружались по щиколотку в снег. Периодически обходили ледяные торосы и перешагивали или обходили провалы и расщелины.

Оставшиеся в заслоне бойцы лежали и негромко переговаривались, оглядываясь назад на бредущие четыре фигурки.

— Медленно идут парни, а нам и самим пора уже «ноги делать», пока арабы не зажали.

Снова выстрел Мастака и фигурка появившегося душмана дернулась и упала на снег. В ответ по ребятам заработал ручной пулемет. Топтыгин дал «ответку», а Мастак засадил пулю в огонек под здоровым камнем. Пулеметчик на время замолчал.

— ТНТ, надо ребят отзывать!

— Бугай, Хохол, выбирайте места под лежку, прикройте парней. Док, как слышно, отступайте!

— Есть!

Ребята залегли за ледяным торосом, а мы двинулись дальше, собираясь пройти еще метров семьдесят, чтобы залечь самим, а там в поперечнике и ледник закончится.

Я обернулся назад, смотря на ребят, как услышал мат ТНТ, затем от рывка веревки шлепнулся на попу и понял, что меня быстро потащило вперед. Я пытался упираться, но проскальзывал по остаткам снега, лежащем на наклонной поверхности ледника. Я лишь успел перехватить в руке автомат, как нырнул в расщелину вслед за пропавшим подо льдом Николаем. Автомат получилось уложить поперек расщелины, и я повис на руке, вцепившейся мертвой хваткой в цевье.

Подо мной метра на три ниже висел ТНТ.

— Кент, почему не падаем?

— Автомат держит, Колян, не удержу долго нас обоих, надо раскорячиваться и упираться в стенки.

— Витек, держись еще чуть-чуть, сейчас попытаюсь.

Я почувствовал шебуршение и рывки парня, соскальзывающего со стен.

— Витя, стены гладкие, не получается. Ты двоих не удержишь, уж лучше путь один погибнет. Я режу шнур!

Я держал нас обоих на руке эти минуты, слезы сами текли из глаз от напряжения. Я не мог толком пошевелиться, задрать ноги, чтобы упереться ими в стены, потому что на мне висел стокилограммовый груз. Рука сжимала автомат, которую я просто не чувствовал, ощущая лишь ноющую боль в натянутых от напряжения мышцах. По моим прикидкам пальцы давно должны были разжаться, но почему-то еще держали. Я подумал о мертвых, которые так сжимают свой кулак, что и не разожмешь их «последнюю хватку». Наверное, именно так, «намертво», и я держался за цевье автомата. Расщелина была не широкая, но все же, немного шире нас, даже в рюкзаках.

— Коля, не дури, успокойся и попробуй еще раз встать ногами в распор, покрутись на веревке, сколы у стены рваные, однозначно зацепишься с другого края.

— Не хочу умирать, Кент, удержись еще немного, родной!

«А чего я вишу вдоль расщелины, конечно, она шире меня, повернусь-ка и я поперек», — пришла в голову очередная «соломинка». Снова начал дергать внизу Николай, а я чуть подразвернулся на руке и почувствовал, что рюкзак стал тереться о стену. Осталось дело за малым, подтянуть ноги и коленями упереться в другой край, что было не реально, так подтянуться с висящим на мне Колей у меня не хватало сил, или ногами найти опору изо льда. Ноги стали судорожно искать выбоины или выступы льда.

«Есть!» — закричал ТНТ, у которого получилось встать враспор, и я ощутил, как сразу стало легко висеть, удерживая лишь собственный вес. Тут и моя нога нащупала выступ. Я уперся в него ногой, а спиной в стенку расщелины и попытался сменить руку — не смог, кисть не хотела разжиматься.

Я нашел рацию, притороченную к ремню на поясе брюк, включил ее и стал вызывать: «Хохол, Хохол, Бугай, Мастак, всем, кто меня слышит!»

Отозвался Бугай: «Кент, вы где?»

— Провалились в расщелину, давайте к нам и вытаскивайте, быстрее.

— Понял, держитесь.

— Осторожно, сами не поскользнитесь в нее, а то будет нам тут всем братский слалом к центру Земли.

ТНТ отрезал связывающий нас репшнур, подошедшие Бугай и Док втащили вначале меня, а затем и Коляна. Все это делалось под периодический свист автоматных пуль — нас обстреливало человек пять душманов.

Полежав на снегу, наконец-то я смог разжать кисть и осмотреть свое оружие: «Да уж, автомат к использованию непригоден из-за частичной деформации конструкции, а проще говоря, погнулся ствол».

— Ничего, Кент, зато из–за поворота теперь сможешь стрелять, не выглядывая, а если согнешь его до 90 градусов, то и из-за угла.

Мы отползли дальше и, уйдя с ледника за горный выступ, под прикрытием горы побежали, только не спасаться, а снова в бой — надо было обойти преследователей и уничтожить их.

Совсем рассвело и над горными вершинами появились наши вертушки в составе целого полка. Бой был жесткий, с нескольких окрестных вершин, где засели группы прикрытия каравана, в наши вертолеты полетели «стингеры». Были и сбитые вертолеты, были потери, кто-то из летчиков смог посадить машину, кто-то погиб сразу, кто-то смог спрыгнуть с парашютом, которых крутила и кидала на скалы местная «роза ветров». К месту боя вертолетами были подброшены еще части ВДВ, а горными дорогами и долинами двигались на грузовиках и БТРах подразделения мотострелковой дивизии — караван должен быть уничтожен любой ценой.

Мое отделение зажало группу душманов.

— Кто там?

— Я видел двух «аистов» и четыре мужиков, похоже, что арабы.

— Шмель, придавите их пулеметом, не давайте высунуться, а я с Мастаком обойдем их и сверху расстреляем из винтовок.

Мы резво отползли назад, чтобы не подставлять голову под пули, и поднялись на горку, оказавшись над позицией афганцев. Зажатые духи перестреливались с нашими парнями, экономя патроны. В прицел я стал выбирать жертву, когда один из двух «черных» откинулся, упав на землю. Стоило им попытаться отступать, как пулеметные и автоматные очереди снова загоняли их за камни. Из снайперских винтовок мы отлично отработали на пару с Жекой и все пятеро духов остались лежать на земле.

— Жека, погоди, я раненого аиста сам хочу пристрелить.

— Понял, Кент, жду.

Выцеливал я второго «аиста», лежавшего на земле, но еще шевелящегося, имея желание так попасть в него, чтобы пулей отрезать ухо. Я уже совсем собрался нажать на спусковой крючок, когда присмотревшись, приостановил движение пальца — человек показался мне знакомым.

Я достал рацию и принялся на английском повторять слова: «Зия Мохаммед, Зия, как слышишь меня?»

Противник зашевелился, что-то пытаясь достать, и вскоре в рации раздались его слова: «Зия Мухаммед слушает, я ранен и окружен, прощайте братья!»

— Зия, это Калина, не стреляй. Я сейчас подойду к тебе, помогу.

— Калина…

Я быстро сбежал с горки и направился к позиции «духов».

— Кент, вернись!

— Все норма, парни, там наш человек.

Я подходил к нагромождению камней и стал громко говорить вслух: «Зия, это Витя, не стреляй».

— Здравствуй, брат, кончаюсь, кто-то из ваших попал мне в грудь.

— Держись, Зия, вертолеты на подлете. Отправим тебя в наш госпиталь, иначе тебе не выжить, а там уж, как Бог управит.

— Спасибо тебе, брат.

— Зия, я помню, что ты помог мне в Тора-Боре.

— Услышал все-таки…

— Услышал, Зия, а сейчас давай на носилки, наш Док тебя осмотрит, может, что сможем сделать здесь на месте.

— Давай, что со мной будет?

— Думаю, вербовать тебя будут, но ты уж сам решай, как быть — жить или умереть. Был бы здоров, я бы тебя отпустил сейчас, что-нибудь придумал. А раз оказаться раненым, то уж лучше в госпиталь и иди на контакт.

— Придется…

«Док! — заорал я. — Тащи носилки, «аиста» в плен взяли!»

Это было серьезно, эти бойцы в плен не сдавались, а тут цельный майор попался. ТНТ и парни улыбались, отходя после горячки боя и «хорошего» улова в виде пленного офицера.

— Во-о-о, какие у Кента знакомства!

Док осмотрел раненого, наложил поверхностную повязку, вколол промедол и снотворное.

А в горах шел бой. Охрана каравана и наемники, рассредоточившись на склонах окружающих тропу гор, отчаянно сопротивлялись, сбив четыре наших вертолета, уничтожая наших десантников и спецназовцев. Но силы на уничтожение каравана были брошены не меньше защищающихся, они окружили караван, отстреливая его защитников, но особенно жестко били по врагу вертолетчики, злые от потерь — все они сделали свое дело.

Караван был разбит, были захвачены хорошие трофеи с оружием, разгрузки, бронежилеты, спальники, рации, несколько десятков выживших под обстрелами лошадей и верблюдов, рации, медикаменты, было уничтожено или рассеяно более 500 наемников и сотня погонщиков.

Бой был практически окончен, лишь в горах раздавались отдельные перестрелки между рассеявшимися арабами и нашими вдвшниками или подтянувшимися к месту боя бойцами мотострелковой дивизии.

Возвратившись по горной тропе, мы поднесли к севшим вертолетам наших раненых и убитых, в том числе и носилки с «черным аистом». ТНТ переговорил с братом и Зию погрузили в вертолет первым. Я кивнул ему на прощанье, он подозвал меня жестом и, когда я склонился над ним, прошептал: «Спасибо, брат!»

— Держись, Зия!

— Будешь в Карачи, мой дом на улице Максуда, 30, не проходи мимо.

— Понял тебя, а меня ищи в Кабуле, 12-я кабульская бригада специального назначения.

Мое отделение с несколькими бойцами из второго, двигалось по горной тропе. Передовой разведкой шли здоровяки Кася и Коля Юдинов по кличке «Мясник», связанной с его доармейской, «семейной» профессией, когда он помогал отцу в мясницком деле. К тому же этот оперативный псевдоним как-то очень оптимистично звучал, так что вначале он прилип к нему в шутку, а позже был оформлен официально в личном деле.

— Колян, ты чего из мясников в армейцы подался, да еще и в сверхсрочники?

— Кровь люблю свежую пить и есть заодно, ха-ха-ха. А если серьезно, то просто решил стать военным, а когда после срочной в ВДВ предложили перейти к вам, я сразу и согласился.

Но это лирика, а сейчас наши пятнадцать бойцов под командой ТНТ возвращались назад, чтобы обследовать пещеру, где отсиживался караван днем, обходя лежащие на тропе тела мертвых или раненых животных, которые жутко выли от боли, наемников, которых осматривали бойцы. Подойдя к пещере можно было сказать, что это не сколько пещера, сколько огромная ниша под скалой, нависшей сверху. Тут и отстаивались караваны, прячась в тени скал, пережидая непогоду — снег или зной, укрываясь от патрулировавших местность вертолетов.

— Кент, тут пещера, я пошел, посмотрю ее!

— Стой, Кася!

В глубине горы раздалась автоматная очередь, и Кася буквально вылетел из пещерной щели, упав на землю — его тело было все «порвано» автоматной очередью.

Я закричал на пушту в пещеру: «Выходите, гарантирую жизнь, иначе выкурим вас огнеметами — сдохнете все в пожаре».

В пещере раздавались возгласы, из которых я услышал и перевел товарищам речь одного из афганцев: «Не верьте ему, братья, он врет. Выйдем, всем нам смерть»

ТНТ обратился к нам: «Кент, парни, придумайте что-нибудь!»

— С вами говорит командир взвода «ухорезов» Калина, слышали о таком, воевал под Гератом? Всем сдавшимся гарантирую жизнь и плен. Вам на раздумья пять минут, после этого никакие переговоры вести не буду, поднесем химию и зажарим вам. Выходите по одному, оружие сразу бросаете на землю, руки поднимаете над головой. Время пошло!

— Как думаешь, пойдут?

— Не знаю, видать кто-то из командиров там спрятался.

— Не стреляй, мы выходим!

Из щели стали выходить люди, бросающие оружие и поднимающие руки вверх. Пятым и шестым вышли погонщики с двумя белыми верблюдами, у которых через спину между горбами были переброшены полные тюки.

— Ох, какие красавцы эти бактрианы! Белый верблюд — это настоящая верблюжья «королевская кровь», можно сказать.

Один из пленных, подтянутый дядька в удобной, но дорогой одежде, с седоватой бородой и очень жестким взглядом обнял одного из верблюдов, как будто прощаясь с ним.

— Кент, ты что, его имя знаешь?

— Хохол, его, это кого — мужика или верблюда? Нет, имен не знаю, а название бактриан — это двугорбый верблюд, а драмодер или арабиан — одногорбый.

Я отозвал одного из погонщиков и тихо спросил: «Этот седой мужик и есть караван-баши Усман? Отвечай честно, иначе будет очень больно».

— Я не боюсь тебя, Калина, потому что попаду в рай!

— Когда-то в далеком 1800-х годах на Кавказе шла война русских войск и повстанцев под командованием имама Шамиля. Так вот генерал Ермолов, командующий русской армией, приказал всех мертвых врагов обмазывать свиным салом. Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что рая тебе не видеть, а попадешь ты в ваш ад. Хохол, доставай из своих закромов сало!

— Шайтан этот Ермолов. Да, это караван-баши Абдель ибн Усман.

— Николай, самого Усмана взяли.

— Вот это удача! Кент, за этим перцем семь лет гонялись наши коллеги, а мы его взяли.

— Да, удачно получилось, парни, шерстим баулы, видать очень дорогой груз в них.

Сами мы также помародерили с остальных пленных, взяв с одного верблюда походную кассу в сумме порядка двухсот тысяч «бакинских», а также под двести килограммов чистого героина.

— Куда наркотики, Усман?

— В Союз и западную Европу.

Деньги мы умыкнули, хорошие американские и натовские стволы взяли себе тоже, сдав их в батальонную оружейку, а героин на миллионы долларов передали в «компетентные органы».

Вот и в нашем отделении произошли потери. Касю забрали вертолеты, как и всех погибших советских воинов. Я стоял на церемонии прощания, вспоминая всех своих товарищей, родных и дорогих мне людей в прошлых жизнях. Стало очень тоскливо на душе, да так, что потекли слезы. Вдруг за спиной услышал тихий разговор двух солдат: «Смотри-ка, Кент, душегуб, каких поискать надо, лично полевые допросы проводит, пытает пленных и не морщится, а тут плачет. Не такой уж и железный наш Витек, получается, ничто человеческое и ему не чуждо».

Груз «200» был отправлен в Союз, где ребят хоронили в закрытых гробах, потому что пока их перевезут, даже относительно целые тела распухали на жаре.

За эту операцию я получил орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 2-й степени, как и многие из наших парней, которые также были отмечены орденами и медалями.

После этого было еще несколько походов в Пакистан и один раз в горы Гиндукуш. Вот тут я побывал в настоящих горах на высоте под 5 километров, ловя небольшие караваны по наводке афганских осведомителей. А дальше нас перебросили в Союз в знакомый, но сильно изменившийся город Ташкент.

Перед отправкой я обратился к нашему местному товарищу-торговцу, а к родственнику гератского Саида решил не заходить. Набрали мы аппаратуры, джинсового шмотья, хорошие кожаные дубленки и так разного барахла, по мелочи, так что ехали домой упакованные и с деньгами. Лично я вез порядка десяти тысяч долларов, заработанных за год службы в спецназе. Кроме того, вез я пару пистолетов, оформленных как наградное оружие, также как и многие бойцы нашего батальона, а также неплохие снайперские винтовки импортного производства, как боевое оружие бойцов бригады.

В мире полным ходом шел развал соцлагеря, правда, все это были заморские страны, события в которых сейчас меня особо не волновали. Гораздо больнее было наблюдать, как начинал разваливаться"великий и могучий".