Файролл. Два огня

Андрей Васильев, 2015

Время не стоит на месте, а потому и события, происходящие в жизни главного героя, заставляют его двигаться вперед все быстрее и быстрее, не давая времени на то, чтобы остановиться и посмотреть – а куда он собственно бежит? И правильное ли выбрано направление для бега?

Глава первая

в которой герой катается как сыр в масле

Это было вкусно. Я обмакнул промасленный блин в сметану, тяжело вздохнул, чувствуя, что он, скорее всего, будет совсем уж лишним, но все равно засунул его в рот. Слаб человек по сути своей, а мужчина вдвойне, особенно в тех случаях, если речь идет о вкусной еде.

— Лопнешь, — предостерегла меня Вика, отхлебнув чаю. — Вон, живот как пузырь уже раздулся.

— Видать, плохо ты своего мужика кормишь, — попеняла ей тетя Света, ее мама, миловидная, невысокая, русоволосая и немного полноватая женщина. — Вон он как блинцы-то скородумки уплетает, стало быть, давно их не ел. Кушай-кушай, Харитоша, не слушай ее.

— Не слушаю. — Я дышал тяжело, как после пробежки. — Ем. Теть Свет, мне правда уже некуда их пихать, только я все равно остановиться не могу. Уберите блины, а? Я ведь сейчас даже со стула встать не смогу, вот как накушался.

Мама Вики, которая уже три дня как была для меня тетей Светой, довольно заулыбалась — незамысловатая похвала ей пришлась по душе. При этом я ей совершенно не льстил, а говорил чистую правду.

— Так надо это дело наливочкой заполировать, — немедленно предложил дядя Женя, отец Вики. — Вот мы сейчас клюковки жахнем! Для улучшения пищеварения это самое то, так и батя мой говорил. А он знал, что в этой жизни почем.

Жилистый, высокий, с роскошными светлыми буденновскими усами, слегка пожелтевшими от табака, он потер руки от предвкушения.

— Папа! — возмутилась Вика. — Времени десять утра!

— А чего бы и не накатить? — с трудом выдавил из себя слова я. — Оно и впрямь полезно сейчас будет. Наверное.

— Наверняка. — Дядя Женя, как фокусник, вытащил откуда-то графинчик с приятно-красного цвета жидкостью и цыкнул на Вику: — А ну, неси лафитнички. Расселась тут, понимаешь, учит мужиков, что им делать, что нет. У, коровища! И марш потом посуду мыть, а то разбаловалась ты в столице-то, как я погляжу!

И чего я не хотел сюда ехать? Чего меня так от этого коробило? Мне здесь было так хорошо, как не было… Да даже и не знаю, когда мне в последний раз было так хорошо.

Родители Вики оказались прекрасными людьми, без всяких шуток. Они не занимались всей той хренотенью, которую так любили делать родители моих предыдущих пассий при знакомстве. Они не задавали хитровывернутых вопросов, они не старались изображать из себя невесть что и не разведывали у меня мои же далеко идущие планы. Они просто сразу приняли меня таким, какой я есть — и все. И этим сразу завоевали симпатию.

— Хорошо, что не сопляк, — первым делом сказал ее отец, оглядев меня во дворе своего дома, сразу после того, как мы в него вошли. — Служил?

— А то, — ответил ему я. — Три солдата из стройбата заменяют экскаватор.

— Ну, это нормально, — мне протянули руку для пожатия, что, видимо, означало, что я прошел первый тест. — Водку пьешь?

— И пиво, — степенно кивнул я. — Под закуску, разумеется.

— Господи Христе, отец, что ты сразу о водке-то? — возмутилась женщина, выскочившая на крыльцо. — Ребята на порог еще не взошли…

— Евгений Дмитриевич, — не обращая на нее внимания, сказал мужчина. — Пошли в дом, примем с дороги.

— Харитон, — ответил ему я. — Оно было бы неплохо, укачало меня в этом «гелендвагене».

— Да, дороги у нас тут не ахти, — кивнул мужчина. — Как фашист отступил, стало быть, так с тех пор и не чинил их никто. Под выборы-то обещают ремонт, понятное дело, но потом как-то забывают.

Я отцепил от себя руку Вики и поспешил за ее отцом, который уже затопал по светло-желтому крыльцу.

— Пап, у нас еще вещи! — заверещала моя избранница, на что Евгений Дмитриевич невозмутимо сообщил:

— Ну так и носи их сама, не надорвешься. Он, небось, сначала их с тобой выбирал, потом ты ему всю плешь проела, что тут кому подаришь, а после еще их в машину грузил. Так?

— Да я один хрен не запомнил, что там кому, — искренне признался я. — Да и не стремился. Оно мне надо? А водочка какая у вас? «Казенка» или же своя, на травах? Просто у меня, если что, тоже с собой есть. Немецкая, двойной очистки.

Пяток литровых бутылок «Абсолюта» в плотном пакете мне сунул в руки Азов, на мой немой вопрос он сказал:

— Это наше все. Тебе с ее батей знакомиться, так хоть не с пустыми руками в его дом войдешь, понимать должен — Викино барахло тут не в счет. Да и так просто может пригодиться, для компрессов там или как снотворное. Опять же — в провинции это универсальная валюта. Так что бери, бери.

И он, как всегда, оказался прав.

— Светк, сало неси на стол, капустку и грибы соленые, а то понаставила тут чепуху всякую, ни поесть, ни закусить, — гаркнул Евгений Дмитриевич от порога. — Кажись, наша кобылища хоть одну толковую вещь в жизни сделала, нормального мужика себе нашла. Теперь будем его умасливать, чтобы он от нее не сбежал, характер-то у нее твой, паскудный.

— Па-а-а-ап!!! — возмутилась Вика, но ее уже никто не слушал.

Я потоптался пару секунд, все-таки неудобно — ну не будет же она сама таскать все эти сумки и пакеты? Впрочем, я увидел наших охранников, которые уже нагрузились всем этим добром и, похрустывая по свежему снежку, тащили их к дому, после чего с чистой совестью шагнул за порог.

Сопровождающих у нас было много. Ну, по моим меркам много, а по чьим-то другим, может, и не слишком.

Нас сопровождали пять человек, трое из них ехали на головной машине, двое с нами, в большом и удобном «гелендвагене», который вызвал безумное оживление Вики. Ее тщеславие явно радостно плясало джигу и предвкушало сладкие моменты торжества, когда его хозяйка на такой машине и с охраной начнет наносить визиты одноклассницам.

Что до меня, так я безмятежно проспал большую часть дороги, плюнув на то, что она может быть небезопасна, тем более что чем-то удивить меня, после той предновогодней ночной гонки по набережной, было уже сложно. Опять же — я ведь толком даже не прилег, Вика вскочила в шесть, и в полседьмого мы уже вышли из дома. Я бы и до самой точки назначения продрых, да меня разбудили для последнего инструктажа.

— Если вы куда-то собрались — перед этим отзвонитесь, — повернувшись к нам с переднего сидения, втолковывал Арсентий, старший команды сопровождения. — Жить мы будем совсем рядом с вами, в гостинице «У трех дорог». В идеале, конечно, было бы неплохо, если бы кто-то из ребят поселился в вашем доме, но, как мне кажется, этот вариант маловероятен.

— Мои не поймут, — подтвердила Вика. — Нет, если надо…

— Вот и я про то, — Арсентий вздохнул. — Харитон Юрьевич, часы с руки не снимайте вовсе, и это не просьба.

— Ага, — зевнул я. — Само собой. Ехать далеко еще?

— Уже нет. — Вика поправила волосы. — Арсентий, но у нас будет много разъездов.

— Много — значит, много, — кивнул телохранитель. — Главное, не забывайте нас ставить о них в известность.

— Гостиница-то у вас хоть приличная? — не рисуясь, с искренним интересом спросил я.

Ну, а чего? Сам в командировках бывал, в таких отелях случалось жить — мама моя. Как-то раз, в славном городе Старица, я реально всю ночь воевал с тараканами, они явно сочли меня агрессором, вражиной и захватчиком, после чего развернули серьезную общевойсковую операцию, с контратаками, обходами с флангов и прорывами. Ей-богу, я после той ночи всерьез заподозрил, что у них, у тараканов, есть некий коллективный разум, и это не смешно. Как только начало светать, я из этого номера свалил ломая ноги. Так я там одну ночь жил, а парням несколько дней в гостинице кантоваться. Городок замухрышистый, так что кто знает, как оно там?

— Судя по фото — вполне, — степенно ответил Арсентий. — Да и неприхотливы мы.

Это было правдой, ребята попались славные, они сноровисто перетаскали вещи в дом, почтительно поздоровавшись с Викиной мамой, которая расширившимися глазами смотрела на растущую в большой прихожей кучу набитых до отказа пакетов и чемоданов.

— Тьфу, — так отреагировал на это дело отец Вики. — Я ж говорю — вся в мать, такая же барахольщица, хорошо хоть старшенькая не в нее пошла. Но, парень, я тебе так скажу — там тоже все не слава Богу. Ребята, по маленькой?

Телохранители, притащившие последнюю партию груза, дружно помотали головами, поблагодарили гостеприимного хозяина и покинули дом.

— Харитон Юрьевич, — окликнул меня Арсентий, выходивший в двери последним. — Ждем звонка. И…

Он постучал по экрану своих часов, многозначительно глянув на меня. Я кивнул.

— Чего, дела еще? — с сочувствием спросил отец Вики. — А я-то думал…

— Какие дела? — хмыкнул я и стянул пуховик. — Это он намекнул, чтобы мы сильно не увлекались, мол — рановато еще. Заботится о нас.

— Хороший человек, — толкнул ко мне ногой тапочки Евгений Дмитриевич. — Сразу видно. Ну чего, пошли?

— А то, — я снял казаки и с удовольствием пошевелил пальцами ног. — Там про сало вроде речь шла?

— А то, может, щец? — предложил хозяин. — Моя-то там конечно приготовилась, пирогов напекла, селедку под шубой, салаты настругала разные, холодец опять же. Но это ж все так, баловство. В жидкости вся сила!

— Можно и щец, — не стал привередничать я, чем явно еще больше расположил к себе хозяина дома. — Оно с дороги первое дело, да и «беленькая» идет под суп лучше.

— Под щи, — уточнил Евгений Дмитриевич. — Суп — это суп, а щи — это щи.

Когда Вика и ее мама закончили осматривать содержимое пакетов и, наконец, вспомнили о нас (нет, Светлана Игоревна порывалась пойти ко мне, я это слышал, но Вика ее держала крепко и цепко, как крабик, и фразы вроде «Так гость в доме, доча, как же?» к рассмотрению не принимала), мы с хозяином дома, сидя на кухне за накрытым столом, уже закинули в себя грамм по двести с гаком и сошли на «ты». Я стал называть его «дядя Женя», а он меня или «Харитоша», или «зятек». Как ни странно, отторжения у меня это не вызвало.

— Эта-то у меня побашковитей будет, — сказал дядя Женя, показывая рукой на Вику, подошедшую к столу и неодобрительно смотрящую на меня. — Всегда смышленая была, с детства. И настырная. А вот вторая дочка — там другое дело. У Эльки характер — кремень. Если чего решила — стену свернет, лоб расшибет, — а сделает. Я так тебе скажу — хоть она у меня и слабого пола, а с причиндалами. Собственно, потому и в девках до сих пор, кому такое надо?

И дядя Женя разлил по лафитничкам остатки водки из бутылки, после, пробормотав: «Покойника под стол», убрал в указанное место пустую тару.

— Не пора ли притормозить? — грозно засопела Вика. — Солнце только встало, а они уже поллитру на двоих усидеть успели! Ма-а-а-а-ам!

— Жень, — появилась хозяйка. — И вправду, ребята только с дороги. Харитон, вы что же вчерашние щи-то хлебаете? Вон же салатики, холодец…

— Света, где грибочки и капуста? — грозно рявкнул дядя Женя.

— Теть Света, да нормально все, — столь вольная трактовка имени хозяйки выскочила из меня просто и естественно, да, собственно, никто, кроме Вики, на это внимания и не обратил. — Щи отличные, пирожки вообще язык проглотишь. Вы бы с нами присели?

— А чего ж? — не стала кокетничать тетя Света. — Сейчас, только солений принесу.

— Принесу, — проворчал дядя Женя, встал из-за стола и пошел к холодильнику за второй бутылкой. — Говорил тебе — поставь на стол сразу. И капусту ту неси, что с брусничкой квасили и с яблоками.

В этот момент меня и торкнуло. Мне стало хорошо. Тут, наверное, смешалось сразу все — напластовавшаяся усталость, постоянный нервный прессинг, тишина и покой этого дома, неспешная суета хозяйки, ну и водочка тоже…

— Э, парень, да ты поплыл, — бдительное око дядя Жени не дало осечки. — Давай-ка на сало вон наваливайся, а то со второй-то совсем размякнешь, а нам сегодня еще в баню идти, зря я ее топил, что ли? Вика, брысь картошку чистить и с грибами потом ее пожарь. Помнишь, где грибы-то? Или там, в Москве, тебе всю память отшибло?

И что примечательно — пошла. Без звука. Однако!

— Закормите меня, — предупредил я гостеприимного хозяина. — Может, пойдем перекурим?

— А пошли, — легко согласился хозяин. — Я, правда, бросаю…

— Который год, — хмыкнул я и заслужил одобрительный удар по спине. Определенно, я пришелся к дому.

И дни засвистели один за другим, я даже начал подумывать зависнуть здесь до конца праздников. А что? Город Касимов оказался вполне себе приятным местом — эдакий пряничный городок из книжек девятнадцатого века, чистенький, аккуратненький. Ну, не без примет времени, вроде гопников или ханыг, но поскольку на прогулках нас сопровождали трое крепких ребят, то все вопросы снимались сами собой.

А какой тут воздух! Чистый, морозный, пахнущий снегом, а не выхлопами. Я даже не знаю, от чего у меня башка вечером первого дня болела больше — от похмелья, поскольку мы с дядей Женей в результате нахлобыстались очень здорово, или от кислородного пресыщения.

Нет, были и сомнительные радости, поскольку меня демонстрировали подругам, перед этим долго инструктируя, как с кем себя вести, но это все было не слишком-то и утомительно. Да и спорный вопрос, что эти подруги испытывали, глядя на гордую Вику — зависть или сочувствие. «Гелендваген» и крепкие охранники — это, конечно, был аргумент «за», а вот пошарпанный я… Не факт, не факт…

Тем не менее Вика была довольна, это было видно по ней, особенно на третий день, когда меня предъявили некоей Анне Разумовской, надо думать, «той самой» подруге.

У всякой порядочной девушки есть «та самая» подруга, которая вроде как по факту лучшая, а по сути — первая соперница. Корни этой сомнительной дружбы, как правило, уходят еще в начальную школу, а то и в детский сад, оттуда же проистекает все остальное. За заверениями в дружбе в данном случае всегда стоит готовность к бою и немедленному действию.

Ради правды сказать, эта самая Разумовская произвела на меня немалое впечатление, которое я тщательно скрывал. Красивая гражданка, что уж тут говорить, все при всем. Впрочем, это славное впечатление о себе она сама же в моих глазах и смазала, когда, уловив момент, без тени смущения продемонстрировала мне, где у нее чулки начинаются. Я все понимаю, но это явно было лишнее.

А все остальное было великолепно. Нет, конечно, это ощущения туриста, но, черт побери — мне же здесь и не жить? Так что я — он и есть.

И еще — как меня кормили! Ой, как я потешил свой желудок! И вот сейчас я набил его вкуснющими блинами до упора, так, что даже дышать было тяжело.

— Пап, ну нам сегодня еще к Ленке ехать, — заныла Вика, глядя на то, как дядя Женя разливает по лафитникам зеленого стекла ярко-красную ароматную настойку. — Мамка его закормила уже, сейчас он с тобой еще и выпьет, а после спать пойдет, я его знаю!

— Так и пусть идет, — мягко сказала тетя Света. — Мужику надо отдыхать, понимать должна. Он весь год небось пахал не разгибаясь, чего ж ему десять дней не передохнуть? А ты и одна съездишь, тем более Ленка твоя еще та потаскуха, прости Господи, как и мать ее. Трое детей — и все от разных мужей.

— Ну, началось, — дядя Женя причмокнул, слизав каплю настойки с горлышка графина. — Теперь, пока всю Машкину родню не переберет до прабабки, не успокоится.

— Машка — это кто? — я подхватил лафитник и с удовольствием втянул ноздрями божественный аромат его содержимого. Интересно, а даст мне дядя Женя с собой пару бутылочек этой амброзии, если попросить?

— Мать Ленки, — пояснила Вика.

— Шалава, — более емко выразилась тетя Света.

— Красивая была женщина в молодости, — со знанием дела подытожил дядя Женя, и мы с ним чокнулись лафитниками. — Не такая красивая, как моя Светка, но тоже очень ничего.

И мы немедленно выпили.

— Вот что я тебе скажу, — тетя Света разошлась не на шутку. — И впрямь — езжай-ка ты к ней одна. Нечего Харитону там делать.

— Ма-а-а-ам! — возмутилась было Вика, но тетя Света уперла руки в бока и как-то так по-особому на нее глянула, что та сразу замолчала.

— Вот это правильно, — одобрил дядя Женя. — А мы с ним на рыбалку махнем!

— Нет уж! — взвилась как ракета Вика. — Знаю я вашу рыбалку, накидаетесь там и поморозите себе все. Тебя, папка, не сильно жалко, а вот Харитоново хозяйство мне еще пригодится.

— Как все-таки город портит людей, — посетовал дядя Женя, наливая еще по полстопки настойки. — Уезжала туда — тихая была, спокойная, уважительно с отцом разговаривала. А сейчас?

— Верно-верно, — поддержала Вику ее мать. — На улице уже мороз за двадцатку перевалил, и похоже, что еще крепчать будет. Дома сидите, рыбаки.

— Ну, дома — так дома, — покладисто согласился дядя Женя, доливая лафитники до верха. — Мы тогда сейчас графинчик допьем и пойдем в нарды играть. Харитоша, ты в нарды играешь?

— Я во все играю, — сообщил ему я. — Только если не на деньги, меня батя еще в детстве от этого отучил.

— Положительный мужчина, — одобрила поведение моего родителя тетя Света. — Сразу видно — знает в жизни толк.

— Есть такое, — присоединился к ней дядя Женя. — Приезжай с ним летом, рванем на косу Оки рыбку половить. На недельку отчалим, так, чтобы отдохнуть по-людски. Он у тебя как — рыбак?

Сдается мне, что Вика им моих стариков уже описала, и они их одобрили. Ну и славно.

— Будь здоров какой, — ответил я. — Я ему в подметки не гожусь в этом плане.

— Познакомимся — увидим, — философски сообщил всем дядя Женя, мы чокнулись емкостями и было собрались их опорожнить в рот, как грохнула входная дверь, в прихожей что-то упало и раздалась заковыристая брань, впрочем, не матерная, а так, локальная.

Знакомый голос перебрал все пороги, двери и замки мира, сообщив нам, что с ними надо делать и куда они могут идти.

— Вот и старшенькая приехала, — подмигнул мне дядя Женя. — Как успокоится малость — познакомлю. Сейчас не стоит — пусть проорется вволю.

И выплеснул в рот настойку.

— Мы знакомы, — обрадовал я его и поступил так же.

Вот и все, вот и кончилась тихая жизнь.

— Эль, успокойся ты, — послышался голос Вики. — Меньше нервов, меньше. Ну, упала…

— Могли бы и встретить! — на высокой ноте проверещала Эльвира.

— Могла бы и сообщить, что приезжаешь, я бы за тобой машину послала, — спокойно сказала Вика. — Я тебе, между прочим, звонила несколько раз, хотела узнать, когда ты прибываешь, но у тебя телефон недоступен. Абонент не абонит, так сказать.

— Сел, — чуть тише сказала Эля. — Забыла зарядить. А что значит — «машину послать»? Такси, что ли? Так я и сама его на вокзале взяла.

— Вика и Харитоша на двух машинах приехали, — с некоторой гордостью сообщила старшей дочери тетя Света. — С водителями!

— Ммм, вон как, — неприятно хохотнула Эльвира. — Сестренка, ты выбилась в люди?

— Есть немного, — с достоинством ответила Вика. — И, представь себе — своим трудом, не на чужом горбу в рай въехала.

Сдается мне, что надо вмешаться в беседу. Насколько я понимаю, сейчас Травникова-старшая скажет некую глупость, которая серьезно обострит наше совместное проживание, что-нибудь вроде: «Не на горбе? А, ну да, на спине», или сладкое место сестрицы помянет.

Как я успел до этих слов переместиться к прихожей — не знаю, но успел.

— Добрый день, Эля, — с улыбкой глянул я на так и не снявшую длинную шубу девушку, ради правды, очень неплохо выглядящую. — Рад тебя снова видеть.

Ненужные слова так и не прозвучали, что, по-моему, порядком расстроило Вику. Сдается мне, я нарушил ее очередную комбинацию, впрочем — да и ладно.

— Харитон, — Эльвира задержала дыхание и выдала очаровательную улыбку. — Рада тебя видеть, хотя и удивлена, что ты все-таки приехал.

— Я собираюсь жениться на твоей сестре, — уведомил я ее. — Как же я не поеду? А познакомиться с родителями, которые должны увидеть того, кому они отдают свою дочь? А посмотреть те места, где она росла? И потом — я же без нее и дня прожить не могу, все не то, все не так.

Вика и тетя Света обменялись короткими взглядами, дядя Женя распушил усы. Ну да, слова прозвучали, но это же только слова? Впрочем — а чем плоха Вика? Среди прочих равных это не самый скверный вариант. По крайней мере, не белоручка. А что характер её многим не по нраву — это дело такое, личное. Смею заверить — бывают варианты куда хуже.

— Как это благородно с твоей стороны, — если бы я не знал эту женщину, то подумал бы, что она искренне радуется за сестру. — Хотя и немного несовременно. Сейчас редко спрашивают согласие родителей.

— Так и я уже не мальчик, — развел я руками. — Вообще, я опасался, что увидев меня, ваши родители скажут что-то вроде: «Вика, зачем тебе этот пенсионер»?

— Харитоша, да ты что! — тетя Света даже закашлялась. — Какой же ты пенсионер? Наоборот — такие браки самые хорошие. Ты уже и жизнь знаешь, и перебесился, и деток воспитать сможешь как надо.

— Деток? — расширились глаза у Эли, а вредная Вика тут же положила ладонь на живот, выдав улыбку Джоконды.

— Ты так и будешь стоять одетой? — поинтересовался я у оторопевшей Эли. — Давай, шубу приму.

Девушка сбросила на мои руки верхнюю одежду, не отрывая взгляда от Вики, причем та тоже не спешила отводить глаза, чем, похоже, ее здорово удивила. Сдается мне, до этого старшая сестра всегда одерживала верх. Всегда — но не сегодня. Воздух помаленьку начал искриться от накопившегося в нем электричества.

— А я тебе говорил — пошли на рыбалку, — сказал у меня за спиной дядя Женя. — Зачем мою послушал?

— Элечка, ты ж с дороги! — тетя Света решила перехватить инициативу и разрядить обстановку. — Что мы тут встали, пошли чаю попьем! У меня пирог с вишневым вареньем есть, твой любимый! А то, может, чего посерьезней покушаешь?

Чувствовалось, что старшую дочь мать любит немного сильнее, чем младшую. А может — инстинкты включились, младшенькая вон к мужику уже прилепилась, а старшая-то все в девках бегает. Ее жальче.

— Чайку? — наконец цепь взглядов разомкнулась, и первой сдалась Эля. — Конечно, мам. Да, я вам подарки привезла!

— Ох, задарили нас на этот Новый Год! — радостно пожаловалась хозяйка дома.

— Много не мало, — сообщил ей я, вешая шубу Эльвиры. — В радость же и от сердца!

— Мы тебе тоже подарок приготовили, — порадовала сестру Вика. — Тебе понравится!

И вот именно в этот момент я понял, что с шуткой своей я переборщил, пожалуй. Ой, как она не к месту будет сейчас, совсем не к нему! Впрочем, я еще могу… А, нет, уже не могу.

— Смотри, — Вика вытащила невесть откуда коробку с подарком для старшей сестры. — Все как ты любишь — гребешки, заколки… И все это сделано из бивня мамонта! Ты когда-нибудь видела бивень мамонта?

— Из чего? — тихо спросила Эльвира.

— Врут, небось, — неуверенно предположил я. — Откуда китайцы тот бивень возьмут? Да ну!

— Ну, как же? — повернулась ко мне Вика. — Ты же сам тогда сказал?

— Спасибо, — Эльвира взяла из рук сестры коробку. — Очень хороший подарок. Всегда хотела посмотреть бивень мамонта, правда, в музее. Или в планетарий сходить.

Чего я там говорил про то, чтобы тут остаться до конца праздников? Нет, это я погорячился, времена благоденствия кончились, сейчас пойдет канонада позиционных боев!

И снова я ошибся. Вспышка, которая могла перейти в пожар, потухла сама собой. Уже через пятнадцать минут все семейство, включая и меня, сидело за столом, пило чай и мило беседовало. Точнее, трещали, не умолкая, сестры, родители же их с удовольствием смотрели на своих чад.

Оборвал эту идиллию басовитый гудок, раздавшийся за забором.

— О, это за нами, — вскочила Вика. — Киф, поехали.

— А нарды? — возмутился дядя Женя и показал на графинчик с настойкой.

— Вечером поиграете, — отрезала девушка и потеребила меня за плечо. — Давай-давай, одевайся, пошли.

— Вик, я не хочу, — твердо ответил ей я. — Езжай сама. Как по мне — я свой почетный долг свадебного генерала уже выполнил сполна. Разумовской ты меня предъявила, дюжине других подруг тоже. Хватит уже.

— И то, Викушка, — поддержала меня тетя Света. — Чего ему туда ездить? Да и сама бы дома посидела, что ты все по подругам своим бегаешь, как будто на шило села? Нет, чтобы к бабушке съездить, проведать ее.

Эля знай молча отхлебывала чай, дядя Женя же одобрительно глянул на меня, звякнул лафитниками и мотнул головой в сторону комнаты.

— Споишь ты мне мужа, папка, — вздохнула Вика и махнула рукой. — Ладно, пойду, скажу, что мы сегодня едем к бабушке.

— Вот и хорошо, — обрадовалась тетя Света. — Сейчас все и поедем.

— Вы поедете, — уточнил дядя Женя. — А мы — нет.

После небольшой перепалки, выигранной нами, женская половина где-то через час отбыла, мы же потом полдня праздновали победу, причем окончания празднования я толком и не помню.

Проснулся я в своей комнатке на втором этаже, в той самой, в которой меня поселили гостеприимные хозяева сразу после приезда (разумеется, отдельно от Вики), от того, что скрипнула дверь, и кто-то в нее вошел. Во рту было сухо, в голове какой-то негодяй играл на барабане, глаза не хотели разлепляться, но я все-таки выдавил из себя:

— Кто там? Вика, ты?

Было дело — через день после приезда, в глухой ночи, она меня навестила, и надо заметить, что этот визит мне запомнился. Судя по всему, сама мысль о грехопадении под крышей отчего дома ее порядком завела, а еще и все эти конспиративные изыски… Женщины любят некий символизм и парадоксальность, потому той ночью Вика была невероятно неудержима и изобретательна, просто на удивление. И все бы ничего, но вот только добрая тетя Света уложила меня, как желанного гостя, на перину, а с учетом того, что комнатка была небольшая, в ней было немного жарковато. Елки-палки, когда все закончилось, у меня было ощущение, что я только-только вышел из парной. Пот лил с меня ручьями, и сердце шарашило о грудную клетку так, что становилось страшновато — не хватит ли меня карачун?

Так что я к повторению этой произвольной программы не стремился. К тому же, если к предыдущим пунктам добавить еще и мое текущее похмельное состояние, то в случае чрезмерной Викиной активности у меня есть хороший шанс прямиком отсюда отправиться в уютное помещение в подвале местной больницы, где добрые ребята в условно-белых халатах накроют меня простынкой и повесят на большой палец ноги бирку с номером.

— Поговорим? — голос был не Вики.

Да, собственно, это была и не она. Это была Эля.

Одетая в халат, ненакрашенная, в тапочках-собачках, она присела на край моей кровати и протянула мне кружку.

— Яд? — на всякий случай уточнил я, хватаясь за ее ручку.

— Сулима, — кивнула Эля. — Да вода это, у тебя ж наверняка сушняк. Папкина настойка — вещь коварная. Пьешь ее, пьешь, она вроде слабенькая, как компотик. А потом встать пытаешься — и все, тебя с нами нет. И отходняк с нее адский. Мне ли не знать, сколько я её у него перетаскала, когда подростком была.

— Ты была способна на безрассудства? — удивился я, глотая ледяную воду.

— А разве я сейчас их не совершаю? — Эля хмыкнула. — То есть мой ночной визит в твою комнату ты считаешь делом нормальным?

Я промолчал, поскольку полностью с ней был согласен. В общем и целом — да, стандартным ходом это назвать было нельзя. Разумным, впрочем, тоже.

— Уффф, — вода в кружке кончилась, а жаль. Я бы еще попил. — Спасибо тебе, милая Эля, спасла ты меня от неминуемой смерти, это несомненно. Доконала бы меня интоксикация. И сразу хочу заметить — если тебя здесь застукают, хреново будет нам обоим, ты Вику знаешь. Оружия у нее, конечно, нет, но поверь — она заморочится.

— Так — поговорим? — настырно спросила девушка, проигнорировав мое предупреждение.

— Вроде бы уже, — я сел на постели и помассировал виски. — Черт, душно здесь как!

— Есть такое, — Эля села повольготней, полы халата немного разошлись, показывая молочно-белую кожу ног.

— О чем будем беседовать? — поинтересовался я. — Надеюсь, не о том, кто что в игре кому задолжал? Если об этом — то без меня, я на отдыхе.

— А что — «Файролл» для тебя работа? — немедленно спросила Эля.

— От забав тоже надо отдыхать, — назидательно сказал я. — Иной раз они выматывают почище работы.

— Ну, в твоем случае это понятно — столько на тебя всего навалилось, — в голосе Эли была бездна сочувствия. — Клан, война, обязательства перед союзниками… А если еще вспомнить о….

И тут она многозначительно замолчала.

— О чем? — равнодушно поинтересовался я. — Слушай, давай без этих всех недомолвок. Ты взрослая девочка, я взрослый мальчик…

Елки-палки, не в ту степь меня понесло. Фраза звучала двусмысленно, хотя как раз намеков на интимность я в нее и не включал.

— Извини, но как мужчина ты мне безразличен, — как ни странно, Эля вроде как смутилась. — Я пришла сюда не за этим.

— Да я про «это» и не говорил даже, — горячо заверил ее я. — Я в том смысле, что если есть что-то конкретное — так и спрашивай напрямую. А уж отвечу я тебе или нет — это дело десятое.

А вообще забавно было бы сестер сравнить. Тьфу, что за хрень в голову лезет? Хотя — атмосфера располагает. Перина и духота — нет, а вот сама ситуация — да.

— Что ты знаешь о Черном Властелине? — помолчав с полминуты, спросила Эльвира. — Что ты о нем знаешь — это без вариантов, больше тебе скажу, я уверена, что ты с ним даже знаком. И я хочу знать о нем все то, что знаешь ты.

— Ты слишком многого хочешь. — Я рывком опустил ноги на пол, совершенно не стесняясь молодой женщины, сидящей рядом. А чего — почти родственники же? И потом — я ж не нагишом сплю? В исподнем, как-никак. — И это даже в том случае, если мы просто допустим тот факт, что я с ним знаком.

— Многого, — согласилась Эля. — Но не вижу причин для отказа. В конце концов — это же просто игра?

— Эль, глянь на меня повнимательней, — попросил я девушку. — Ну вот — вглядись в меня.

— Зачем? — отодвинулась от меня она. — На всякий случай — я плаванием занималась, КМС. Не вольная борьба, конечно, но мало не покажется, если приставать начнешь.

— Вот какие тебе глупости в голову лезут, — даже обиделся я. — Я просто хотел, чтобы ты убедилась в том, что явных признаков дебилизма у меня в лице нет. Эта игра давно уже не игра. Как на ней первые деньги люди заработали, так и не игра. Там, где есть деньги, игры кончаются. И уж точно заканчиваются откровения и дележ ценной информацией, пусть даже и на бескорыстно-родственном уровне.

— Пафосно, — заметила Эля. — И где-то даже верно. Но это утверждение истинно не для всех. Для меня игра — все еще игра. Да, еще и место для самореализации, врать не стану, но все равно — игра.

— Ну, это каждому свое, — я встал с кровати и прошлепал к маленькому окну, за которым была темнота и снег. — Но все равно — информация — это информация, и делиться ей я не собираюсь. Причем некоторой даже взаимообразно. Слушай, как ты думаешь, если я форточку открою, то мне покурить можно будет?

— Мама не любит, когда в доме курят, — сказала Эля и прилегла на кровать, опершись на локти и вытянув ноги. — Но к утру выдохнется, так что дыми. Я тебя не сдам.

На улице и впрямь серьезно подморозило, холодный воздух, ворвавшись в духоту комнаты, ударил меня по голове как кувалда.

— Слушай, Киф, — примирительно сказала Эля. — Давай так. Не рассказывай мне того, что не хочешь, но хотя бы скажи — он игрок или НПС?

— А я и этого не хочу делать. И потом — откуда мне это знать? — пыхнул я дымком в форточку. — Давай я тебе лучше что-нибудь другое расскажу?

— Что именно? — Эля встала с кровати, подошла ко мне, вынула из моих пальцев сигарету и затянулась ей. — Надеюсь, что-то серьезное?

— Ну, не знаю даже, — я перебирал в голове всякое-разное, что в ней накопилось за последние полгода. — Вот, например. Гиртенскую трясину знаешь?

— Ну? — Эля сделала еще одну затяжку и вернула мне сигарету.

— Если стартовать с южной части трясины и топать всю дорогу прямо, то через часок будет остров с необобранным никем данжем. Рупь за сто его до сих пор никто не выпотрошил, — вдохнул я еще немного морозного воздуха. — Но сразу говорю — места там лихие, поганые.

— Забавно, но не то, — требовательно коснулась моей ноги нога Эли.

— Хорошо. — Я отправил окурок за окно, он блеснул красной точкой и исчез. — Если грохнуть Короля-из-под-Кургана, это на Севере, левее Хексбурга, то есть шанс получить сетовую шмотку. Механизм рандома не знаю.

— Расскажи мне еще, что падает из гоблинов, — почти в ухо шепнула мне Эльмира. — Не то, Хейген, не то.

Однако пора лезть под одеяло, по крайней мере, мне. Может выйти неловкая ситуация, если она так и дальше мне в ухо шептать будет. Тут, конечно, полумрак — но вдруг бедром заденет? Чай не девочка уже, поймет, что к чему.

— Ну, не то — так не то, — развел руками я. — Что знал — рассказал.

— Киф, — Эля явно прекратила давить на меня своей женской сущностью, голос из интимного стал деловым. — Я все понимаю, информация чего-то да стоит. Но — давай так. Ты знаешь что-то, что нужно мне. Я могу знать что-то, что нужно тебе. Мы можем договориться, почему бы и нет.

— Почему бы и нет? — задумчиво повторил я, захлопнул форточку и вернулся на кровать, плюхнувшись на нее.

Да по всему бы и нет. Не верю я тебе, потенциальная родственница, ни на грамм. А потому на твою брехню я буду выдавать свою. Вот и пообщаемся.

Эля присела в изголовье, совсем рядом со мной, и вольготно откинулась на подушку.

— А почему бы и нет, — наконец ответил ей я. — Но начнем с тебя. Если ты дашь мне полезную информацию по вопросам, которые мне интересны — то я расскажу тебе что-то такое, что будет любопытно тебе.

— Спрашивай, — покладисто ответила Эля.

В этот момент скрипнула дверь, и на пороге появилась Вика, причем явно капитально подготовившаяся к свиданию со мной. Дверь закрылась, тут же прошуршал шёлк халата, опускающегося на пол.

— Киф, — произнесла она томно и тут же наткнулась взглядом на собственную сестру, которая, то ли рефлекторно, то ли из вредности, еще и начала перебирать мои волосы своей рукой. Вика булькнула и, моментально изменив тон, зло прошипела: — Ты?

— Хорошее белье, — со знанием дела ответила ей Эля, обозревая те несколько кружев, что были на ее теле, и которые хоть за какую-то за одежду принять было трудно. — Недешевое. Но в бедрах ты располнела, сестричка, и здорово. Для твоих лет это непорядок.

Вот что любопытно — всякого я ждал от этой поездки, но вот такого даже представить не мог.

И еще я подумал о том, что если я прямо сейчас сигану в окно, то с голым задом на морозе у меня будет на порядок больше шансов уцелеть, чем здесь.