Смягчённая конструкция

Александр Клим, 2022

Ошеломительное продолжение «Девятого вала» переносит своих читателей на несколько лет назад, по-прежнему оставляя их в мрачном СитиГраде. На сей раз героиня произведения – молодая врач-психиатр, которая отправляется на поиски первозданной тьмы. Сама по себе травмированная, раненая и несчастная, она ненароком оказывается марионеткой в руках высшего общества. И в этом искании и смертельной игре шахматная доска переворачивается с ног на голову, делая пешек королями: давно забытое прошлое открывает перед героиней пыльную и коварную тайну, в корне меняющую финал кровавого состязания. Теперь ее дело будет жить в руках героев третьей книги серии «Кто они?».

Глава 2

Мы переночевали в городской служебной гостинице. Невысокое трёхэтажное здание, расположенное неподалёку от главного милицейского управления СитиГрада на Пряничной улице. Встретились с начальником за завтраком в столовой. Всё как обычно: кофе, круассан и сливочное масло. Дефицит, но мы были дорогими гостями в городе, личные представители Царя, и поэтому к нам было особое отношение. Перекусив, Давид Ирославич, закурив, наметил план действий.

— Сегодня у нас ознакомительный день, нам проведут экскурсию по клинике. После этого нам, а точнее тебе, нужно будет подобрать материал для работы.

— Одной?

— Да, я после обеда отбуду в столицу, мне нужно доложить Рому о том, что мы приступили к реализации плана.

— А по телефону этого нельзя сделать? Ну, или по видеофону?

— Нет, ты же знаешь, как он не любит всю эту электронику.

— Не он один, — допила я остатки вкуснейшего кофе. Конечно же, заметив недобрый взгляд Кантило. Улыбнувшись в ответ, я встала.

— Ну, тогда приступим.

— Вы, мадам поедете в этом? Или вам нужно время переодеться?

— Извиняюсь, но что вас смутило в моём внешнем виде, сэр?

— Мы же не в офис едем, всё-таки это клиника для психически больных, и мне кажется, что более строгий костюм был бы к месту, ну или хотя бы не короткая узкая юбка и каблуки.

— Я вас поняла, Давид Ирославич, прошу, идите к машине, я сейчас спущусь, много времени это не займёт.

Длинные дряхлые коридоры нагнетали уныние. Здание в форме квадрата с внутренним двором для прогулок пациентов было невероятно скучно. По коридорам ходили врачи, медсёстры и какие-то странные товарищи в чёрных костюмах. Верхние этажи занимали лёгкие пациенты, находящиеся здесь на профилактике или плановой корректировке сознания после перенесённых потрясений, от автокатастроф до непризнания разумом новых биомеханических конечностей и частей тела. Своего рода добрячки в детском оздоровительном лагере. Мне было очень скучно, такие люди вызывают лишь жалость и никакого научного интереса. Ниже располагались помещения сотрудников клиники и службы государевой безопасности исполнения наказания. Как оказалось, всё самое интересное находится ниже, в подвальных помещениях. На первых трёх уровнях содержались буйные пациенты со сложными расстройствами психики. Диссоциативное расстройство, биполярное аффективное расстройство, шизофрения, психоз, перманентная депрессия. О, вот это уже интересно, здесь можно посмотреть материал для работы. Три этажа безумцев, сорок восемь человек, хотя людьми их можно назвать с большой натяжкой — это чистой воды звери, настоящие, истинные, не прикрытые стереотипами и правилами особи. Но было и ещё три уровня ниже, там содержались маньяки, людоеды, серийники, остальные отбросы, не желающие жить по правилам общества, но они в отличие от тех, кто выше, в большинстве случаев сознательно пошли на эти зверства и преступления, а значит, они понимают социум и знают, как всё работает, поэтому они и пока бесполезны мне. В любом случае чтобы работать на нижних уровнях, нужен особый допуск, пропуск бесконечное количество идиотских процедур, ограничений и так далее. В нашем положении, конечно, можно получить все эти разрешения, и, может, даже некоторые послабления, но мне так не хочется постоянно раздеваться, одеваться, и, хоть я обладательница шикарного стройного тела, всё же мне не улыбается то, что каждый раз на меня будут таращиться куча глаз. А если взять тот факт, что от правой лопатки и до задней части колена левой ноги у меня красуется огромный шрам, то перспектива с переодеваниями выглядит совсем ужасной. Конечно, если я не найду материала повыше, то придётся окунаться в мир безумия, но у меня какое-то позитивное чувство, что я найду то, что ищу, здесь.

— Итак, мадам, с чего начнём? И позвольте мне сказать…

— Не стоит, Дарс, мне ваше мнение неинтересно, поверьте, я слышала его много раз и прошу вас не утруждать себя повторением, — перебила я браваду начальника отделения о его несогласии с процессом реабилитации общества. Я точно уловила его интонацию, так как слышала подобные слова от каждого, с кем нам удалось провести переговоры за эти долгие шесть месяцев.

— Ну что же…

— Всё верно, давайте поработаем, — улыбнулась я ему. — Да, и ваше участие в этом не предвидится, доктор, вы лишь инструмент помощи.

— О как, — опешил Дарс. — Ну раз так, тогда вот, — он с шумом бросил огромную кипу электронных медицинских планшетов на стол, за которым располагалась я.

— Вот?

— Да, вот, — он указал на планшеты. — Изучайте.

— С радостью, доктор Дарс, но если вы покинете сейчас это помещение, то…

— То что? — с нескрываемым презрением съехидничал Дарс, застыв в дверном проёме.

— То вы, господин Дарс, в скором времени очень сильно, по-жа-ле-ете, — натянула я очень широкую улыбку, пытаясь показать всю свою доброжелательность.

Дарс застыл, он замешкался, он пытался понять, говорю ли я правду или просто издеваюсь над ним, как весь этот экскурсионный день.

— Всё верно, Дарс, думайте, — с этими словами я задрала голову вверх и крутнулась на кресле.

— Сука, — выругался доктор и выскочил за дверь.

— Ну что же, доктор, выбор сделан, да будет так.

* * *

Наконец-то я приехал в родной город, что-то утомило это путешествие, больше чем полгода болтаться по психиатриям, смотреть это безумие что творится с людьми, надо передохнуть. Я вышел из вагона электромагнитного трансфера и глубоко вдохнул такой знакомый и приятный запах столицы.

— Ну, здравствуй дом, — улыбнулся я, но меня тут же пихнули, толкнули и всячески замяли выходящие следом пассажиры. Трансфер — дело редкое, причём очень даже и поэтому каждый рейс сопровождался неизбежным переполнением. Почему редкий? Да все потому, что хозяева городов хоть и подчинялись столице и царю Рому, но в реальности считали свои города личным местом силы, и они всячески сопротивлялись всевозможным обменам опыта, неохотно раскрывая внутреннюю кухню управы. Люди рождались и умирали в одном городе, а порой и в одном квартале, так и не увидев ничего большего. Основную часть по доставке материалов, продовольствия, всевозможных мелких и средних работ взяли на себя специализированные роботизированные модули и автоматика. Так что теперь не было никакой необходимости куда-то ехать, чтобы что-то сделать, купить или попробовать. Хозяева городов стали пользоваться такой благородной почвой и потихоньку, но с натиском посадили людей в клетки своих домов и кварталов. Разделяй и властвуй — незабвенная заповедь пронзает века, но остаётся актуальной как никогда.

Первым делом я посетил квартиру, расположенную в древней высотке в самом центре ГолдГрада, помылся, переоделся и двинул к Рому: надо обсудить последние новости и представить полученную информацию.

— О, голубчик, заходите, конечно, я вас очень рад видеть, — широким жестом Ром пригласил меня в свои покои. — Лорушка, голубушка, будьте любезны, принесите нам с Давидом бутылочку бурбона и скажите кухаркам — у нас гость, пусть организуют ещё одно место.

— Да, мой повелитель, сейчас всё сделаю, — поклонилась молоденькая девушка в чёрном платье с белым передником.

— Вы же, мой дорогой, не откажете старому другу?

— Что вы, господин Ром, сочту за честь.

— Вот и славненько, прошу вас, присаживайтесь и поведайте мне о своём путешествии.

Мы сидели и долго беседовали. Я рассказал Государю, как обстоят дела в провинциях, кто чем дышит, кто резко негативно относится к его управлению, а кто более лояльно. Но нет, ни одного мэра, поддерживающего его политику, кроме разве что господина Талла Николая Исаевича из СитиГрада. Он хорошо отзывался о Государе и даже просил личную аудиенцию, на правах вступившего в должность мэра. Царь заинтересовался этим персонажем и дал разрешение приехать, что мне и велено было передать.

— Так, это всё понятно, ничего не меняется, а что касается вашего грандиозного плана?

— Тут мы вроде как преуспели.

— Вроде как? — царь скривился. — Вы же знаете, Давид Ирославич, как я не люблю неопределённости.

— Из всех посещённых нами клиник только одна смогла ответить нам заинтересованностью. И она расположена как раз в СитиГраде.

— Хм, в эпицентре? — Ром задрал массивные брови и тяжело вздохнул, уставившись в огромное окно, выходящее на личный Государев сад. — Надо же так, хотя, может, это и к лучшему, истребить эту падаль на месте, а если что, то ошибки можно доработать, не отходя. Психоневрологическая часть плана не очень стабильна, не правда ли?

— Определённо, но я понимаю вас, Ром, и опасения, связанные с близостью цели, не безосновательны. Но, к сожалению, лишь эта клиника смогла стать тем базисом, что нам нужен, и, боюсь, теперь выбора у нас нет.

— Мнда, ну раз уж так, то какая теперь разница, если вы нашли то место, где можно работать.

— Верно, и сейчас подбором рабочего материала занимается моя помощница, я очень надеюсь, что к моему возвращению она сможет сделать свою работу.

— Вы в ней уверены?

— Как в себе, Ваше Преосвященство.

— Это хорошо, дилетантство и разного рода непрофессионализм нам сейчас никак нельзя допустить.

— Абсолютно с вами согласен.

— Ну что же, Давид Ирославич, поднимем за успешную компанию, — царь поднял золотой кубок, усыпанный драгоценными камнями.

Я поддержал его, и мы выпили.

— Вы, государь, скажите мне, готов ли сонник?

— М-м, аппарат крайне сложный, но в нашем распоряжении лучшие кибер-учёные государства, так что проблемы будут решены, и техника должна быть готова в ближайшее время, но вы же понимаете, специалисты такого рода сильно неординарны, и загонять их в рамки времени выходит гораздо дороже, так что будем наедяться, что всё получится.

— Надеяться?

— Увы, Давид, говорю вам как есть, и вы прекрасно знаете, как я не люблю все эти неоднозначные слова, но ситуация такова, что приходится их использовать.

— Хорошо, государь, будем, наедятся.

Потом мы спокойно поужинали и уже после, во время того как я распрощался и почти вышел за дверь, царь меня одёрнул и тихо сказал.

— Не стоит щадить рабочий материал, надеюсь, ваша протеже это осознаёт? Мы слишком долго пытаемся, теперь нужно действовать.

— Конечно, мой государь, я в этом убеждён, — ответил я, но на душе было неспокойно, ведь я реально не был уверен в том, что мы сможем осуществить задуманное.

— Тогда я спокоен, Давид. И ещё кое-что, мы уже обсуждали с вами, что есть причины, почему они находятся именно там, а мы с вами здесь. И меняться местами ни вы и уж тем более я желания не имеем. Пусть мы радикальны в наших взглядах, и приверженцев нашего движения сейчас очень мало, но настанет время, Давид, и мы получим большинство. Кстати, вот, может, этот мэр к нам присоединится? Как его там?

— Николай Исаевич.

— Да-да, мистер Талл, посмотрим, что он из себя представляет.

Глубокая чёрная дыра, наполненная страхом, отчаяньем, горечью и ужасом. Попавший сюда без всяких причин получает огромную дозу безумия, и без разницы, кем ты себя возомнил, здесь ты настоящий, и не тебе решать насколько сильно темнота сломает тебе хребет.

Темнота, ничего не вижу, нет даже очертаний хоть каких-то предметов, но я чувствую, я точно знаю, что я в этой долбанной комнате. Почему, ну почему я нахожусь всё время здесь?

— Аня, почему мы тут, почему мы постоянно в этой комнате?

— Я не знаю, — ответил голос в темноте.

— Хорошо, что я тут не один.

— Один?

— Я не один.

— А с кем ты?

В эту же секунду вспыхнул свет, наполняя проклятую комнату. Я огляделся: стою один, никого больше. Стол, стул, кровать, торшер, дверь, окно за шторами и никого.

— Кто тут? — испуганно бросил я вопрос в воздух. Тишина, я спросил ещё раз: — Тут кто-то есть?

— Ты же здесь.

Я огляделся, и правда я здесь, к чему такой тупой вопрос, есть ли здесь кто-то ещё.

— Я здесь? — вновь спросил я пустую комнату.

— Да, я тут.

— Хорошо, что я здесь, иначе я и не представляю, где бы я был, не будь я здесь.

— Представляешь.

— Да, — согласился я, опустив голову, — Представляю, — и тут же в голове возникла пустота, стремительно заполняемая темнотой, страшной, ужасной тьмой. Тело стало потряхивать, глаза налились слезами, страх застыл в них. Холод пронзил руки, ноги, голову, я будто провалился под лёд. Ужасная боязнь пошевелиться, чтобы не ускорить процесс поглощения меня тьмой, но так хочется погреть руки, особенно правую. Душа мечется, пытается сделать хоть что-то, но ей не дают, её уже жрут живьём.

— Тише, тише, тише, — послышался шёпот, сердце забилось, вот она — соломинка, вот он — пруток спасения. — Тише, тише, тише, — шёпот не изменялся, одна тональность, одна скорость, одна громкость. — Тише, тише, тише — СЛЫШИШЬ!!! — в голове произошёл диссонанс, этот безумный крик разорвал все связи, потеряна возможность логически думать, сопоставлять, понимать.

— Кто?

— Кто ты?

— Я не знаю, кто я, а ты кто? Аня?

— Аня? Или Сона?

— Сона?

— А кто такая Аня?

Я, наконец, моргнул и, открыв глаза, понял, что стою посередине комнаты, в левой руке зажат огромный тесак, а правая рука глубоко распорота от кисти до плеча. И холод, ужасный холод пронзает тело, холод, от которого я весь трясусь. Это кровь, я потерял слишком много крови, а это значит, что я сейчас потеряю сознание. Быстро, взять полотенце и замотать руку. Оглядевшись, понял, что вокруг нет никакого полотенца. Покрывало, на кровати лежит покрывало, сдёрнуть, зажать в зубах, оторвать лоскут, начать заматывать. И тут же заорать, потому как наматывать я стал змею на руку. Боль, руку пронзила боль, и это не удивительно, змея сжалась в смертельной хватке.

— Сука! Она мне руку оторвёт! — я стал бить змею, что обвила руку, о грядушку койки, со всего размаха я опускал руку, пытаясь причинить боль змее. Удар, второй и пятый, нет, ничего не происходит, становится только больнее. Подняв руку, я ошарашенно пошатнулся: на ней ничего не было, а сама рука переломана в нескольких местах, и из торчащих острых костей, на которых висели кусочки разорванного мяса и кожи, извергается море крови. От увиденного в глазах потемнело, комната поплыла и я, упав, проснулся.

— Что это за странные товарищи, снующие по всем коридорам клиники?

— Товарищи?

— Да, эти, в чёрных костюмах.

— Ах, эти, это, мадам, большая экономическая проверка. Не обращайте на них внимание. Люди копошатся в документах, к вам никакого отношения не имеют.

— Раз вы уверены. Итак, господин Пост, я сделала первую выборку интересующего меня материала.

— Материала? Позвольте, мадам, это всё-таки люди, — глянул на меня седовласый доктор из глубины своего кабинета.

— Сэр, как корыто ни называй, кораблём оно не станет, но при этом плавать оно сможет, так что я никоим образом не хотела кого-то обидеть, это профессиональный жаргон.

— Понимаю, мадам, наверное, и мне стоит к нему привыкнуть.

— Это уж как вам будет угодно, сэр.

— Ладно, мы отвлеклись, так что у вас там, давайте посмотрим.

Я положила на стол главврача десяток планшетов с личными делами пациентов. Доктор Пост молча собрал трубку, затолкал туда табак и, подкурив, сделал большую втяжку, выпуская дым. Кабинет наполнился приятным ароматом табака. В сочетании со сплошь деревянной лакированной мебелью густой табачный запах окунул меня в воспоминание. В очень далёкие года, кода я ещё бегала под стол. Мы жили в одноэтажном доме пригорода. Обычная служащая семья. Отец — офицер милиции в звании лейтенанта, он занимал должность старшего дознавателя отдела воровства. Мама была судебным секретарём, ничего необычного, простая семья, но сочетание запахов дорогого табака и деревянной лакированной мебели я запомню на всю свою жизнь, а то и смерть. Это был вторник. Обычный вторник весеннего месяца. После школы я пришла домой и, покидав планшеты в комнату, прошла на кухню, подогреть себе заботливо сваренный мамой суп. Но этого сделать было не суждено, так как…

— Ого! И чем Вас заинтересовал этот персонаж? — прервал мои воспоминания Пост.

— Интересная у него модель поведения, хотелось бы взглянуть.

— Это пустая трата времени, мадам, он абсолютно потерял связь с реальностью. Мир грёз и галлюцинаций теперь его настоящее.

— Всё же мне хочется лично убедиться в его бесполезности.

— Ну, раз вы настаиваете, — доктор постучал перевёрнутой трубкой по пепельнице, вытряхивая из неё обугленный табак. Меня от этого звука передёрнуло, по спине пробежали мурашки, а шрам заныл. — Что с вами, мадам, всё в порядке? — застыл главврач, откинувшись телом в тень, так что только его руки, держащие курительную трубку, были на свету пробивающегося через окно солнца.

— Нет-нет, доктор, всё в порядке, — слегка заикаясь, пролепетала я, и он заметил, он точно зацепил изменение интонации, впервые за всё время нашего общения я упустила контроль и невнятно попыталась успокоить. Я видела, как его борода расплывается в ухмылке. — Сука, — тихо, почти про себя выругалась я. — Соберись, тряпка, не время ныть.

— Раз вас, мадам, ничего не побеспокоило, тогда продолжим?

— Конечно, сэр, — улыбнулась я. — Но у меня к вам одна маленькая просьба.

— Чего угодно?

— Не могли бы вы, доктор Пост, назначить писарем доктора Дарса?

— Хм? Какой-то личный интерес? Или вы… А впрочем, какая разница, как вам будет угодно, мадам, считайте, что он теперь ваша пишущая ручка, — Пост улыбнулся, снял свои большие очки и протёр их платком. — Когда желаете приступить к изучению?

— Думаю, завтра с утра, на сегодня заряд уже исчерпан.

— Прекрасно, я распоряжусь, а вам посоветую приятное заведение для зарядки батареи, называется «Скрипт», находится недалеко от служебной гостиницы.

— И чем же там так хорошо?

— Всё просто, нет никого лишнего, сброд туда не заглядывает, а те, кто посещает, не любят пусто болтать, а вам, думаю, сейчас хочется помолчать.

— Спасибо вам, доктор Пост, воспользуюсь вашим советом, — и я вышла из кабинета. Чёрт побери, доктор прав, мне срочно нужно было выпить что-то бодрящее и подумать, иначе загнанное древнее чудовище окрепнет и вылезет наружу. Хороший специалист этот доктор, так прочитать всего за пару фраз, видимо, он тут достаточно натаскался со всеми этими психами. Кстати, насчёт психов, захвачу я, пожалуй, несколько планшетов с делами.

— Ха-ха-ха, что-о-о? — я рассмеялась в голос и привлекла к себе всеобщее внимание. Хоть в зале и был «аншлаг», всё же присутствующие все разом обернулись на меня. — Простите, господа, забавный анекдот, — успокоила я посетителей «Скрипта», довольно уютного небольшого ресторанчика в двух шагах от гостиницы. Народ успокоился, а подошедший к моему столику официант поставил на накрытый красным сукном стол декантер с бутылкой «Круизонто Бланка» внутри. Ажурная древняя настольная лампа с зелёным плафоном приятно рассеивала свет по столу, а глоток изысканного вина дополнял впечатление. Я вновь погрузилась в чтение дел, и, да, меня рассмешил не анекдот, а очень забавный случай, произошедший с одним из пациентов клиники, Житом Сорокиным. Он, находясь на заре своего безумия, умудрился уговорить подпольного модификатора поменять себе прибор. Чтобы не он работал, напрягая мышцы, а прибор сам удовлетворял девушек, пока в момент оргазма он будет резать им горло. Он очень хотел увидеть в глазах жертв симбиоз самого лучшего наслаждения из возможных с пониманием наступающего конца. Оргазм и смерть, на самом деле это прекрасная идея — поймать момент синхронизации этих двух сильнейших чувств. Но, к сожалению, у его безупречного плана был небольшой, но решающий изъян. Операция прошла успешно, всё кожаное было отрезано и заменено на биометаллическое, послеоперационный срок прошёл легко, инородный детородный орган прижился, и казалось, что всё идёт по намеченному плану, но… Наш герой снял одинокую проститутку в одном из отшельных баров окраины, привёл её в вонючий тупик заброшенной параши кинотеатра «Октябрь». Как положено, они немного полобызались, и он в порыве и предвкушении вот-вот совершенного убийства, оторвавшись от сладких губ, всучил шлюхе пачку рублей со словами:

— За трах!

— Но мы же ещё не трахались? Или ты?

— Ничего я не ты, — почти обиженно буркнул Жит, чувствуя, как теряет напор адреналина, что беспрерывно вливался ему в кровь, пока он сотни раз представлял, как будет резать прекрасное женское горло.

— Ну, как скажешь, и чего, прямо здесь?

— Да, а что тебя смущает?

— Ну, мы же не животные, пока ещё.

— Что ты предлагаешь?

— Поехали к тебе.

— Нет, — резко и даже грубо рявкнул Жит, боясь разоблачения. Ведь в квартире у этого психа на всех стенах висел подробный план достижения безумной цели.

— Ну нет так нет, чего нервничать.

— Я не нервничаю, у меня просто, я там, далеко, в общем, до меня ехать, а время терять не хочется, понимаешь? — Жит покосился на свою ширинку, которая заметно пошевелилась.

— Ах, ну раз уже невтерпёж, давай здесь.

Пока Жит готовил место, девочка прикинула закинутые ей дивиденды и поняла, парень не из жадных, а значит, если она сделает всё хорошо, то он вернётся, он обязательно вернётся. Поэтому она приняла решение пустить в бой свой главный калибр сразу, и это оказался не секс. Скинув с него штаны, она, целуя его в шею, медленно опускалась на колени. Жит, к его личному разочарованию, в этот момент впал в ступор, поскольку на его жизненном пути такого ещё никогда не случалось, в принципе, обычный традиционный секс так его ни разу не посетил, а тут такое. Ну а поскольку это был заброшенный тупик, обстановка, скажем так, была много тускловата, и, естественно, девочка не заметила причиндал с металлическим отливом, буквально впиваясь в них. И тут раздался треск, огромная дуговая вспышка, громкий хлопок и тишина, а наутро местные мусорки нашли два, как им показалось на тот момент, бездыханных тела. Их подобрали, вызвали медиков, те их забрали, и уже в клинике выяснилось. Модификации дело, конечно, хорошее, вживленные в ткани человека механизмы помогают пережить потери конечностей, улучшить пропавшее зрение, усилить слух и так далее. Но с приходом таких технологий пришла и тёмная сторона этого чуда, а именно подпольные модификаторы, которые за небольшие деньги готовы были хоть голову с мозгами заменить на металл. Порой и случались из-за них всякого рода интересные случаи. В общем, девочка мечтала о высоком, но на это нужны были деньги. И вот в один из вечеров, сделав секс-марафон, она наскребла нужную сумму для старта. И, придя к модификатору, решительно указала на свой рот, она желала улучшить свой лучший навык предоставления удовольствия. Не знаю, что конкретно и как там произошло, но, когда она коснулась металлического органа Жита, что-то замкнуло и начинающая звезда высоких этажей оказалась лежащим на помойке трупом с обугленной до кости головой. Чего не скажешь про нашего пациента. Ему повезло, он выжил, но принятые на член вольты повредили и мозг, всё-таки как-никак они связаны. Так что после этого Жит Сорокин поймал глубочайший синдром биполярного расстройства. В нём жили две личности. Причём это был уникальный представитель своего рода психов. Как правило, личности выделяются не так ярко и вполне зависимы друг от друга. Присутствует некий блок, который подтирает память, тем самым давая мозгу как бы переключаться между мирами, скрывая момент произошедшего потрясения. Задача психотерапевта — попытаться сломать этот блок, что крайне редко получается, это практически невозможно. Сознание цепляется за придуманный мир, натянутый на глаза, и с ним не договоришься. Врач является его прямым врагом, и сознание, мозг, будет биться до последнего, не давая себя убить. И заставить его поверить, что он работает неправильно, это как сказать своему отцу, что он делает что-то не так. Так вот, Жит Сорокин имел две личности, абсолютно не зависящие друг от друга. Проведено тысячи опытов, и все они показывают, что это два разных человека. Разный почерк, взгляды на жизнь, политику, мироустройство, разные походки и манеры говорить. При расколе личностей в момент коротыша они получили свободу и начали развиваться самостоятельно, поэтому разные даже разговорные привычки. И самое главное — они общаются, доктор Пост даже позволил себе написать слово «дружат», а вот это уже очень интересно, и мы с Кантило обязательно изучим данный феномен на предмет пригодности его к нашему эксперименту. А сейчас мне уже пора. Закинув последний глоток вина, я кинула на стол деньги и двинулась в свой номер. На улице, как всегда, шёл дождь, поэтому, опустив голову и не останавливаясь, я направилась в сторону гостиницы. Перебежала улицу и, уже запрыгивая на бордюр противоположной стороны, столкнулась с человеком.

— Простите, сэр, — кинула я через плечо.

— Сона тебя простит, если духа хватит, — услышала я в ответ, и это меня заставило резко остановиться и замереть.

— Что вы сказали? — медленно оборачиваясь, почти шёпотом спросила я высокого мужика в длинном чёрном плаще и ковбойской шляпе.

— Смотри куда прешь, говорю!!! — грубым и мощным басом зарычал он на меня.

Я, с широко открытыми глазами, молча, смотрела на верзилу, пытаясь понять, что именно он сказал и что я услышала. Капли стекали по коротким чёрным волосам из-за спавшего капюшона моей дождевой накидки. Но я не моргала, а продолжала смотреть.

— Ты чё, сука тупая, проблем хочешь? Сейчас могу устроить резкую потерю зрения, — делая шаг в мою, сторону прогудел амбал.

— Нет-нет, сэр, — качнулась я назад, словно кто-то отрезал держащую меня нить. — Простите, сэр, это я всё, это мне надо быть внимательнее, что я и собираюсь делать вот именно с этого момента, а теперь простите меня, вынуждена резко удалиться, — и я сорвалась со всех ног, так как этот детина и не собирался останавливаться, он набрал скорость и очень быстро приближался, а наше столкновение моё хрупкое женское тело уж точно не выдержит.

Вылетающая из раструба чистая и тёплая вода стекала по мокрым волосам, лицу, забирая с собой остатки макияжа и уличной грязи. Капли сбивались в ручьи и стекали по стройному худому телу. Слышался лёгкий бит электронной музыки, из кухни веяло приятным запахом чёрного листового чая. Глаза закрыты, мозг даёт команду расслабиться, поймать момент. Сосредоточься на пяти предметах, вот запах чая, приятный запах шампуня, мыло, доносящийся от сантехники чистый запах моющих средств и моё тело. Хорошо, молодец, следуй дальше, сосредоточься на четырёх. В руке кран, я его чувствую, металлический кран, вот дверь душевой кабины, и это точно пластик, вода, я держу её в ладонях, и моё тело, влажное горячее, очень гладкое тело, если не считать огромного шрама на спине. Так, стоп, самобичевание на потом, мне нужно выйти из пике панической атаки, дальше. Сосредоточься на трёх. Музыка, как всегда, со мной бесчисленное количество квантов вкусной электронной музыки, моя любимая часть дня, когда ты одна в комнате погружаешься в прекрасный мир бита. Шум воды, приятный и монотонный шум падающей воды, гудящая стиральная машина, пытающаяся смыть позорные капли ледяного пота и грязного уличного дождя. Два, поднять голову и открыть рот, вода, приятная, тёплая и вкусная вода. Прикасаюсь губами к своему телу, приятный вкус чистого и здорового тела, я прекрасна, мне нет равных, всё плохое, происходящее со мной, не происходит наяву, это где-то там, где-то не со мной. Один. Мир, я открываю глаза.

Господи! Ну почему я здесь, Господи, я взываю к тебе, я прошу тебя, помоги мне, Господи, выбраться из этой комнаты! Я чувствую, что это всё не просто так, я это чувствую сознанием, и от этого я начинаю паниковать, и страх селится в глубинах разума, перекрывая доступ к разуму. Это что-то тёмное, не из фильмов или книг, а по-настоящему, я только что понял, оно реально. Эта тьма настоящая, и она здесь, в этой бесконечной комнате.

— Аня, нам надо отсюда уходить, Аня!

— Я думаю, ты прав, — согласилась со мной стоящая по ту сторону кровати девушка с размытым и нечётким лицом, одетая в ночнушку. Я попытался разглядеть её лицо но не преуспел, оно мне недоступно, и, как бы я ни всматривался, увидеть его не могу.

— Отлично, тогда идём, — с каким-то облегчением или даже надеждой ответил я.

— Идём, — не сопротивляясь, сказала она, но при этом, подняв угол чёрного расписанного золотой нитью покрывала, отодвинула одеяло и легла в кровать.

— А почему же ты тогда легла? — задался я вопросом, но ответа не получил. Я лишь, уставившись на неё, впал в ступор, закованный страхом происходящего. Золотая нить покрывала вдруг резко накалилась и, испепелив одеяло, принялась жечь девушку. Комната наполнилась истошным, страшным женским рёвом. Истерическим и ужасным рёвом человека, которого пытаются расчленить на сотни кусков раскаленной металлической проволокой, прижимая её всё сильнее и сильнее.

— Помоги же мне! — раздалось в голове, и я, пошатнувшись назад, словно кто-то перерезал держащую меня нить, ринулся к кровати. Комната наполнилась запахом жарящегося мяса, едким, ужасным, но вкусным запахом. Не жалея своих рук, я, крича от боли, дёргал за нити, отрывая их от уже горящего тела молодой девушки. Не видя ничего вокруг, я рвал и рвал нити, без устали пытаясь помочь, пытаясь спасти застрявшую со мной в этой тёмной комнате до боли знакомую девушку, и вдруг я услышал.

— Остановись!!!

И я остановился, громко и глубоко дыша, я замер перед кроватью.

— Ты ей не сможешь помочь, ты её убил.

И я упал, в прямом смысле слова упал на колени, взрываясь отчаянным рёвом, пытаясь заглушить себя самого, свои мысли и увиденное. В руках части тела, кожа, волосы, кости, всё сбито в кровавую кашу, а на кровати лежит мёртвая девушка, изодранная моими собственными руками. Повсюду кровь, кишки и органы, в глазах пелена от стекающих кусков лежащего передо мной трупа. Не в силах терпеть это, я вскочил на ноги побежал к окну, ведь это единственное знакомое мне место здесь. Не останавливаясь, я убрал руки назад и прыгнул головой, вперёд, доверившись обстоятельствам. Но долететь до окна я не смог, упав на том, же месте, где я только что разорвал человека, я вновь заорал, но силы покинули меня, и крик лишь обозначил отчаянье. Из-под кровати стал выбиваться чёрный дым. Но не по цвету чёрный, а по сущности своей, страшный, бездонный чёрный дым. Я чувствовал, что он поглотит меня, что он не просто так здесь, что это не насмешка надо мной. Это мрак, идущий по мою душу. Я вскочил и, обернувшись, кинулся бежать в противоположную окна сторону, но, споткнувшись о ковёр, я влетел головой в стену и проснулся.