К-9: Право на счастье

Александр Диденко, 2023

Полгода. Полгода, чтобы избавиться от цепей прошлого и снова стать собой. Дэриэн обещал поставить Джея на ноги, и он держит слово. Но сможет ли сдержать слово сам Джей, угодивший в ловушку собственных идеалов?

Глава 6

Купол остался за спиной, отсекая яркость Мидори, чистый воздух и ту особенную атмосферу, какую не встретишь ни в одном другом городе. Джей не торопился садиться на «летучку», и Хаук молча шел рядом, пытаясь понять, что же он чувствует.

После долгой разлуки Пустошь встретила… как мать. Как дом. Как семья, в которой ты самый младший и беспокойный, но оттого и любимый. Конечно, некогда сбежавший ребенок не мог знать всех этих чувств, но необъяснимая теплота в душе казалась похожей. Ведь едва переступив незримую черту, Хаук почувствовал себя там, где он должен быть.

— Это тоже зов Пустоши, — голос Джея мягко вплелся в мысли, и слова не сразу прозвучали именно словами учителя. — После первого серьезного похода он настигает по-разному: кого-то тянет вернуться, кого-то мучают кошмары, некоторым достается все сразу или что-то еще. Через некоторое время это проходит. Но если ты выйдешь в Пустошь снова, она уже не отпустит. Станет родной. Потому мы рады возвращаться в города или к семьям. Но и рады снова оказаться здесь, сколько бы боли ни испытали. Если ты долго пробыл под куполом, это чувствуется особенно сильно.

— А как же Дэрри? — тихо спросил Хаук. — И Лиза? И другие бывшие «внешние»?

— Они делают выбор. Только и всего. Если ты еще не понял, жизнь «внешнего» — это вообще череда выборов. Пойти тем путем или этим, атаковать или обойти, пойти на риск или перестраховаться, убить… или попытаться спасти. Дэрри сделал этот выбор давно. Просто отложил на пару лет, когда я напросился в ученики.

Хаук фыркнул:

— Прям напросился?

— Конечно, — Джей вдруг рассмеялся. — Я, знаешь ли, тоже не думал брать ученика, когда вы падали мне на голову!

— Ну уж…

Напоминание об обмане больно щелкнуло по носу, и необъяснимый домашний уют отступил. Запахи разнотравья перестали приятно щекотать нос, стали навязчивыми и даже резкими. Теплый ветер, будто обидевшись, отвесил подзатыльник и подогнал в спину. Джей, наконец, хлопнул рукой по сидению «летучки»:

— Садись. Выйдем из охраняемой зоны, там пешком — возьмешься за дело. Все как обычно: туда слушаешь и запоминаешь. На месте работаешь. Обратно ведешь сам — как сможешь и сколько сможешь. Ну а пока…

«Летучка» плавно поднялась чуть повыше, подключилось второе ядро, корпус ответил мягким жужжанием, по которому Хаук, оказывается, тоже скучал.

–…задавай вопросы. Тут тебе не каньон, так просто не будет.

«Просто» — как же. Хаук вспомнил свои блуждания по подземелью и вздохнул. Там ошибки стоили чего-то в основном его гордости, а здесь, в степи, он вряд ли отделается так легко. Это пугало. Уют улетучился окончательно, почему-то заныла спина, а в голове все крутились слова Джея. Так что вопросы по делу опять не пришли.

Со встречи с Максом Хаук невольно сравнивал себя со своим предшественником. Не из ревности, нет. Скорее чувствовал, что уступал тому мальчишке во всем. Выдержка. Навык. Знание Пустоши, даже возраст… Если бы Макс остался жив, то годам к двадцати он мог бы наверняка носить погоны Командующего, как и его учитель. А что Хаук? Поздно начал, едва прошел Каньон, едва пережил «посвящение»… Чем больше об этом думалось, тем идеальнее становился образ Макса и хуже — свой собственный. И когда впереди четкой границей обозначился выжженный километр, Хаук все же нарушил тишину:

— Расскажешь про Макса?

— Нет, — слишком уж быстро отозвался Джей. Руль чуть вильнул, выдав учителя с головой. — Не сейчас. Надеюсь, ты не думал все это время какую-то чушь? Если ты не понял, задание у нас официальное. Второй попытки не будет, так что лажай поменьше.

— Оно же от Дэрри…

Джей резко остановился в крутом вираже. Хаук толком не успел ничего осознать: вот он спокойно сидит на заднем сидении, едва ощущая мягкий ровный путь; а вот — опора исчезает, и остаются лишь удивление и ехидный свист ветра в ушах.

Спину жестко приложило о выжженный грунт.

Воздух выбило из легких.

В глазах вспыхнули искры боли.

Личный защитный модуль, конечно, смягчил удар, но вовсе не свел его на нет. Хаук тряхнул головой и с яростью поднял взгляд на учителя:

— Какого ты творишь?!

— Эта форма, по-твоему, для красоты? — холодно осадил Джей, заставив подавиться ругательством. Форма у Хаука действительно была новая. В каком-то смысле. Сразу после «посвящения» Джей отдал его снаряжение мастерам, и самая обычная одежда без всяких опознавательных знаков вдруг стала форменной. Черно-красные цвета «К-9», два пистолета и имя отряда на нашивке. Метка ученика… Увидев это впервые, Хаук снова смотрел как на какое-то чудо. Слова благодарности тогда застряли в горле — остался только счастливый, все еще не верящий взгляд.

Теперь и сам Джей предпочел форму. Они вышли в Пустошь как небольшой, но самый настоящий отряд. И это чувство тоже было иным. Особенным.

— Эта форма для красоты? — еще холоднее, с нажимом, повторил Джей, возвращая с небес на землю. Хаук подобрался, поджал губы и заставил себя мотнуть головой.

Не для красоты. Конечно же нет. Он понимал это, как никто больше.

— Мой отряд не сливает задания, Хаук. Тем более такие. «Девятка» — девять лучших. Даже если не девять. Даже если еще только учишься. Это ясно?

— Куда яснее, — хрипло отозвался Хаук, забыв даже о боли и синяках. Цветной взгляд Джея снова пугал. Но зато как ясно сказал, в чем ошибка. — Я… я понял. Мастер.

— Так-то лучше, — довольная усмешка. Холод и давление исчезли, в очередной раз оставив лишь удивляться таланту учителя управлять настроением. Джей свесился с «летучки», протянул руку и легко поднял на ноги. — Отряхнись только. Вон, весь в золе.

Хаук снова кивнул, подчинился как-то автоматически. Да уж… Ошибка здесь будет стоить явно дороже ошибок в Каньоне. Теперь все ошибки будут стоить дороже. Зато встряска расставила мысли по местам. Переживания о Максе ушли далеко, как будто забылись. Вместо них перед мысленным взором послушно вставали прочитанные строки, нарисованные Джеем схемы, даже задания из тех, что подходили окружающей их степи. Хаук знал, куда они двигались, видел пейзаж впереди и с удивлением понимал, что действительно может предсказать и маршрут, и даже возможные встречи. Тварей из этого квадрата он помнил практически всех. Основных.

Как говорил Джей, Пустошь изменчива и забрести сюда может кто угодно, откуда угодно. Это Хаук тоже помнил и сбрасывать со счетов не смел.

Джей остановился снова минут через двадцать пути. Спрыгнул, настроил «летучку» на автопилот и довольно потянулся, хрустнув всеми суставами сразу.

— Ну что, готов?

— Э… — Хаук как будто по-новому вдохнул степной воздух и нервно сглотнул. Готовым он себя как-то не чувствовал. Впрочем, ответить Джей толком не дал:

— Отлично! Идем с двумя остановками. Следующая через час-полтора, как погода. Смотри, запоминай, вспоминай мошкару и грибы — первыми у нас пальцы.

— Фу… — поморщился Хаук, вспомнив неприглядные рисунки. — А что погода?

— Облака тяжелые, хотя и далеко, — Джей кивнул на сизую полосу где-то у горизонта. — Ветер гонит грозу от леса. Идти по степи в дождь ты еще не готов, придется переждать под замкнутым куполом.

— Это как городской? Такое можно в походе?

— Можно. Но затратно, долго и сложно. Либо закапывать, как в городах, либо не касаться земли. Мы с тобой будем сидеть на «летучке». Не очень удобно, но проще всего.

— Поэтому везде пишут, что степь любит дождь? Я так понял, ну, из-под земли что-то лезет?

— Из-под земли лезет все! — усмехнулся Джей. — Покажу, как чутье лучше станет. А пока поднимай маску: видишь мелкие блеклые цветы? Как будто выцветшие?

— Угу.

— Так выглядит велена до того, как ее превратят в наркоту. Для этого, вообще говоря, нужен сок, но это не важно. Запах таких вот «увядающих» усыпляет. В степи вообще стоит быть внимательнее к себе, я тебе это еще сто раз повторю. Разнотравье опасно. Аппаратуры бывает мало. Так что, если она молчит, а тебе что-то не так — поднимай маску и включай фильтры. На ту же велену часто нет отклика: в разряд опасных она не входит.

— Почему? Если это наркотик…

— Потому что пыльца не травит, а навеянный сон можно и побороть. Главное вовремя понять, что происходит. Так что просто запомни: у действительно увядающей велены цветки ржавеют от центра. Стебель тоже, но его не так видно. Вон пара штук… И вон. Это ясно? Велена может быть неприятна, когда ее много. Сейчас это не сыграет большой роли, но в бою притупляет реакцию, тормозит мысль.

— Угу… Запомнил. А мух здесь почему нет? Если эти цветы дурманят, то охотиться здесь проще всего, разве нет? Тем более таким полу-падальщикам.

— Нет. Действует только на людей, тварям на велену плевать. На запах точно и на сок, кстати, тоже. Жрут и не давятся. Велена вовсе не хищная — она так размножается. Выживает, как видишь, количеством.

Хаук снова просто кивнул. Разговор сделал путь короче, и неясная серая простыня, на которую издалека походили цветы, стала четче. Под ногами зашуршали опавшие пожухлые лепестки. «Ржавчина», повторил про себя Хаук, но джеево сравнение как-то не прижилось. Хоть опавшие цветы действительно покрывали землю ржавым налетом, те, что только начали увядать, как будто сочились кровью. И эта мысль засела в голове куда охотней, запустила под кожу мурашки и суеверный страх.

Страх, который с каждым шагом становился сильней и сильней. Иррациональный, непонятный, он вдруг показался Хауку знакомым. Мгновенно всплыл в памяти и каньон, и встреча с многоножкой — такая неожиданная, хотя чутье честно пыталось предупредить.

Хаук судорожно сглотнул и невольно ускорил шаг, теперь поравнявшись с учителем. Заметил вдруг, что Джей уже вовсе не безоружен: один из пистолетов только и ждет начала атаки. Жадно скалится в лучах подсматривающего из-за облаков солнца. Хищно подмигивает полной под завязку полосой заряда.

— Кто это?

Вопрос сорвался с губ помимо воли, и Хаук поспешил прикусить язык — вдруг помешает? Но Джей спокойно усмехнулся в ответ:

— Чуешь? Отлично. А сколько не скажешь? И где?

— Нет… Оно отовсюду. Давит со всех сторон, — честно признался Хаук. — Везде только страх.

— Ладно, что есть, то есть. Все равно прислушайся к себе, запомни. Так ощущаются обычно красно-желтые группы и слабые красные существа. Или же желтые, если их много. Сейчас как раз второй случай. Под нами система нор и ты чуешь ее обитателей. Они близко к поверхности, но не атакуют как черви. Попробуй успокоиться, осмотреться и сказать, у кого мы в гостях. Ты читал, должен справиться.

— Э… — Хаук нахмурился, который раз поймав себя на этом неопределенном, глупом «э», и кашлянул в напрасно поднесенный к маске кулак. — Ну… — подземные, да? В степи множество грызунов и все они любят норы. Но именно желтых Хаук помнил всего-то три вида, один из которых любит близость воды. Про него можно забыть, наверное, сразу.

Стоило начать осматриваться, думать, спрашивать самого себя, следуя старому совету, как страх присмирел, уступил душу простой настороженности, остался обиженно нашептывать гадости откуда-то с задворок сознания. Дышать стало легче, и Хаук впервые почувствовал себя не бесполезным придатком к учителю, а кем-то, кто может сориентироваться, что-то понять и даже действительно почуять какую-никакую опасность. Хотя толку с того, если ни источника, ни направления понять не выходит?

Итак, вокруг нет характерных холмиков вырытой земли, стоит тишина и аромату велены ничего не мешает. Аппаратура молчит. Отвечающая за воздух диаграмма стабильна… Вот и сузился круг подозреваемых до одного.

— Ушаны, да? Вон нора… и вон… Ой, ё… — только сейчас, присмотревшись, Хаук понял, как много вокруг небольших черных провалов, скрытых серо-ржавыми лепестками. — Сколько их тут?

— Одна семья, — пожал плечами Джей. — Десяток, не больше. Не будешь соваться к норам или как-то их раздражать — никто нас не тронет. Главное, будь начеку и смотри под ноги.

Учитель опустил очки, и Хаук на всякий случай последовал его примеру. Сквозь чуть затемненные стекла, по которым бегали цифры и метки, лежащее под ногами поле навевало тоску. Без того серое, оно наполнилось сумеречной мрачностью, скрытой угрозой.

Которая, кстати, не так уж и пряталась.

Настроенные Джеем очки многое замечали раньше Хаука и послушно сообщали о любом госте, стоило тому оказаться в опасной близости. Так и сейчас — едва над темным провалом норы появились длинные уши, как вокруг них затанцевала пунктирная линия. Уши шевельнулись туда-обратно, подобно узким локаторам, а вслед за ними над свежей разрытой землей появилась любопытная мордочка. Серая с бурым шерстка легко скрывала своего владельца в зарослях: если бы не система, Хаук вряд ли смог его разглядеть. Зато сейчас даже встретился взглядом — черные глаза замерли, моргнули все три, и мохнатый зверек опять исчез под землей.

Называть его тварью Хауку совсем не хотелось.

Правда, рисунки из книжки говорили совсем об обратном: автор-искатель не поленился зарисовать этих милых созданий со всеми деталями, так что даже на схематичном наброске охоты просматривались длинные бритвенно-острые зубы и окровавленные мордашки.

Охотились ушаны небольшими группами, по двое-трое, иногда вчетвером. И сейчас, стоя фактически на крыше их дома, Хаук не сомневался, что здесь хватит тварей, чтобы устроить вторгшимся к ним людям веселье. Но Джей не стрелял. Коротко приказал не дергаться, и Хаук послушно шел след в след, внимательно оглядываясь и тщательно следя за собственным шагом.

Совсем запоздало, когда ржавый ковер сменился жиденьким разнотравьем, вспомнилось и объяснение.

— Ушаны не охотятся возле логова, — пробурчал Хаук под нос, — чтобы не привлекать к нему хищников. Из-за этого же они селятся под чем-нибудь особо вонючим…

— Лучше поздно, чем никогда! — фыркнул в ответ Джей, остановился на вытоптанной кем-то проплешине и объявил привал.

***

–…Да! Стражи исчезают, мы все о том же! — зло ударил по столу Кристофер, так что подобрались даже импы. — Еще немного, и скрывать это будет уже бесполезно! Слухи ходят, слухи! В Мидори чушь несут староверцы! Расселл — кстати! — оставил запись-предупреждение, и видели ее уже многие. Так скажите мне, какого черта мы, Командующие, не объявим ЧС официально?!

— Лучше сделайте что-нибудь с Расселлом, — пожал плечами Скотти. Кастиэль в очередной раз подумал, что взятое этим бугаем имя больше походило на издевательство. — Нам не нужна паника и в прошлый раз со мной были согласны все. Кроме вас.

Скотти чуть склонил голову, не то обвиняя Кастиэля и Кристофера, не то отдавая дань уважения силе идти против «всех».

— Большинство воздержалось, — ровно поправил Кас, выдерживая тяжелый взгляд. — Как и тогда, я уверен, что паники опасаться не стоит. Империя верит императору, короткой речи хватит, чтобы их успокоить. А Вольные…

— А Вольным бывало и хуже!

Взрывной характер Криса редко позволял тому сохранять спокойствие. Не позволил и сейчас. Если бы Кастиэль лично не видел силу и расчетливость этого человека в бою, никогда не поверил бы, что выскочка-вольный носит звание Командующего наравне с ним самим.

С другой стороны — Джерри всегда был прекрасным примером «невозможных сочетаний».

С его-то нравом.

В небольшом каменном зале, где всегда собирался Совет, раздался характерный смешок. Второй имперский, тонкий как шпала, далекий от всякой грации Сильвестр манерно дернул подбородком и поспешил поддержать напарника:

— Вольные как всегда недооценивают силу толпы, — красуясь, он сщелкнул невидимую пылинку с ногтя. — Вы не понимаете: страх гражданских приведет нас к новой войне.

— Очередные ужимки и тайны приведут нас к новой войне, — рыкнул Пятый. У Пятого было имя, но он давно от него отказался. — У вас на лбу прямым текстом: «Императорская тушка велела заткнуться, и мы будем молчать». А вы! — он обвиняюще ткнул пальцем в остальных Вольных, до сих пор державших нейтралитет в затянувшемся споре. — Зря пытаетесь остаться не при делах. По мне так нам всем стоит плюнуть на этот, простите, Совет и пойти по стопам Джереми. Кас! Ты спрашивал, что он думает?

— Нет, — Кастиэль качнул головой. — Ему… Не до нас.

— А ему всегда не до нас. А ты отдуваешься за обоих. Дай хотя бы с ним связь!

— Достаточно.

Холодный голос Филиппа как всегда осадил. Все как один замолчали и обернулись к нему. Нет, Филипп никогда не был лидером здесь, но даже надутые от собственной важности и чинов имперские не смели его перебивать напрямую. Этот искатель был стар, говорил редко, зато скупо по делу. И если уж вмешался в спор, то ситуация еще серьезней, чем о ней думают «необразованные и незнающие жизни юнцы».

— Я поддержу… Пятого. Кастиэль, поговори с Джереми Расселлом. Все мы знаем, что тащить его сюда бесполезно, но он наверняка видит происходящее по-своему, и это может снова помочь.

— Ха!.. — попытался вклиниться в паузу Сильвестр, но Филипп его будто и не заметил.

— Сокрытие исчезновений Стражей лишено всякого смысла. Да, мало кто воспринял всерьез староверцев, ведь здесь и новость такая, в которую так легко не поверишь. Но еще одна-две такие новости, и «внешние» будут вынуждены их услышать. Все до единого. Этот поворотный момент настанет быстро, и им должны управлять мы, а не Вольные и не Империя.

— Для этого надо больше знать.

— Для этого надо больше знать, — эхом откликнулся Филипп. — Нам нужна статистика. Нужна информация. Мои ребята проверили все, что у нас было, и составили список Стражей, исчезновение которых вероятней ждать в ближайшее время. Я предлагаю в кратчайшие сроки собрать отряды, разделиться и проверить их всех. Для каждого я назначу искателя, но попрошу у вас поддержки. Эти отряды должны дойти и вернуться. Для этого нам нужны сильнейшие.

— Я не буду просить Джерри об этом, — предполагая следующие слова, осмелился вклиниться Кас. Чужие взгляды тут же скрестились на нем как клинки — каждый заточен, каждый готов бить наотмашь. Но в последнее время к этому не привыкать. Ведь если бы не Стражи, «война» за жизнь Джерри длилась бы до сих пор. — С него хватит и Замка.

Филипп помолчал, но все же кивнул:

— Я думаю, никто из нас не вправе настаивать. Если остальные согласны меня поддержать, я предлагаю нашим центрам составить план и начать собирать отряды. И еще я бы рассмотрел вероятность дежурства здесь, — узловатый, наполовину срезанный палец указал в уже развернутую над столом карту, — и здесь…

***

Хаук чихнул и проснулся.

Удивительно, как легко он ухитрился задремать прямо над собственной тарелкой. До сих пор не пустой. Вон Джей напротив ехидно скалится, как будто уже сделал ставку — окунется его ученик мордой в похлебку или же нет.

— Не надейся… — буркнул Хаук, отважно сражаясь с остатками сна, тряхнул головой и уверенно подхватил выпавшую было ложку.

— Любой «внешний» должен уметь правильно использовать время! — фыркнул Джей и застегнул рюкзак: снова гораздо легче, чем у Хаука, и уже собранный.

Остывшая похлебка была невкусной.

Горячая, впрочем, тоже.

Джей, конечно, предупредил, что в степи диета будет совершенно иной, но она оказалась до мерзости пресной. Сейчас был только первый обед, а Хаук уже мечтал о чем угодно другом. Да хоть о тех же задохликах! С ними хоть понимаешь, что ты что-то ешь — отвратительное, но съедобное. А не очищенную резину.

— Смотрю, твой обещанный дождь послал нас к черту, — попытался поддеть Хаук в отместку за так и не сошедшую с лица Джея ухмылку.

Но учитель легко согласился:

— Нам же лучше. Не готов ты еще к дождю, как ни крути.

Пришлось кивнуть и опять уткнуться в тарелку.

В Пустоши городская разговорчивость Джея сошла на нет, учитель вернулся к привычной собранности. Несмотря на все подколки, говорил больше по делу и меньше — всего остального. Вместе с лишней болтливостью стерлась и вроде бы возникшая между ними простая теплая дружба. Стена учитель-ученик выросла еще выше, плотнее и жестче. Хаук ловил себя на том, что стал сосредоточеннее, внимательней. И если раньше его всегда вело любопытство, то теперь прежде, чем ляпнуть вопрос или сунуть нос куда не надо, Хаук успевал дважды подумать, а то и найти ответ.

На пути тем временем стали все чаще и чаще появляться кустарники и даже молодые деревца. Один раз дорогу преградил широкий ручей, затопивший переправу водой далекого ливня. Но Джей коротко велел лезть на летучку: на таком мелководье тварей не водится.

И больше ничего. Не тишина и не пустота, но все то же одиночество, будто мир сузился до них двоих и клочка Пустоши под ногами.

Степь была многообразной, яркой, цветной и живой, но Хаук очень скоро вспомнил пустынную скуку. Пейзаж стал надоедать, а время превратилось в знакомую патоку, пусть и случилось это не так быстро, как среди бескрайних песков.

Зато вместе с кустами вокруг стало больше и радостных мордочек. Джей, правда, звал их короче и проще: «мордахи».

Безобидные жуки улыбались и подмигивали со всех веток, жужжали о своем, иногда прыгали куда-то к соседям. Пользы от них не было никому, кроме растений и местных птиц. Но птицы боялись узора-улыбки на крыльях и жрали жуков, только когда те засыпали. Этих Хаук помнил лучше всего из прочитанного — уж очень понравилось яркое теплое веселье, которым лучился каждый рисунок.

Вскоре кустов стало совсем много. Небольшой отряд шел буквально через смеющиеся от души заросли. Позитив как-то быстро сменился насмешкой. Сначала простой, будто доброй. Потом скорее злорадной. Потом злой настолько, что каждую морду хотелось разбить о любой ближайший камень.

Хаук снова подумал о Максе — мордахи рассмеялись в лицо.

Хаук попытался сосредоточиться и представить вызубренную до последней черты карту — мордахи ржали над каждой попыткой.

Хаук задал какой-то вопрос — мордахи встретили его растянутыми многоцветными лыбами.

Взять себя в руки не выходило совсем. Умом понималось, что все это иллюзия воображения, но мордахи смеялись и над этой мыслью, выставляя её самой идиотской из всех. Бесило. До скрежета в зубах бесило. И Хаук, сжав кулаки, старался смотреть куда-нибудь в землю.

— Почти на месте, — голос учителя заставил стряхнуть с себя раздражение и припомнить все прочитанное или услышанное. — Давай, рассказывай. Особенности, форма, вид, цели… — Джей зевнул и размял шею. — В городе ты отвечал хорошо, теперь надо все вспомнить и использовать по делу.

— Я должен просто их собрать, да?

— Да. Итак?

Хаук вздохнул, собрался с мыслями и принялся за рассказ. Грибы с идиотским названием «пальцы мертвеца» он помнил прекрасно уже из-за собственного отвращения к рисункам и лекциям. Но грибы были полезны, если их правильно собрать и приготовить. С этого Хаук и начал: как взяться за шляпку, в какой момент срезать прямо под корень… Рутина. Рутиной он и закончил:

–…Сухими грибы идут как приправа. Зато свежая мякоть богата какой-то непроизносимой хренью и замедляет распространение яда пауков и змей. В крайних случаях ее можно прикладывать и даже есть сырой, главное, с соленой водой. Шансы выжить после укуса возрастут, но отравление гарантировано и желудок придется чистить.

— А если без воды?

— М-м… ничего хорошего?

— Медленное и болезненное «ничего-хорошего», — хмыкнул Джей. У них едкий сок, потому мякоть надо варить или хотя бы выдержать в сильно-соленом растворе. Вода убивает кислоту. Если прикладывать к коже — останутся ожоги. Но если есть в сырую, без воды оно будет жечь изнутри. Это тоже запомни: однажды может спасти чью-то жизнь. Но в целом верно, работай.

Заросли расступились, и перед Хауком предстало поле с торчащими из-под земли посиневшими пальцами. Вживую грибы были еще хуже. Они сбивались в группы по пятеркам-четверкам и действительно походили на раздутые пальцы закопанных заживо. По хребту мокрым пером пробежал холодок. За ним — тошнота. Заставить себя наступить на землю между «руками», а уж тем более отрезать им пальцы Хаук просто не мог. Ему стало хреново настолько, что Джей ободряюще хлопнул по спине:

— Зрелище не из приятных, — согласился он, и от родного тепла стало чуть лучше. — Гони прочь всякие мысли, смотри как бы это… детальней. Думай о каждом действии, чтобы не думалось лишнего. Не знаю, что еще посоветовать. Но надо-то всего два мешка. Соберись. Поверь, это не худший из заказов.

С этими словами учитель привычно сжал плечо, всучил первую из двух выданных Дэриэном сумок и отошел к усыпанным рожицами кустам.

Под ближайшим из них на ожидающую улыбочку теперь стало больше.

Что же, декорации на месте, роли разучены, публика ждет… Вон сколько глаз. И Хаук, старательно подумав о каждой царапине на бывалой уже рукояти, наклонился с ножом к первой четверке торчащих из черного грунта грибов.