К-9: Право на счастье

Александр Диденко, 2023

Полгода. Полгода, чтобы избавиться от цепей прошлого и снова стать собой. Дэриэн обещал поставить Джея на ноги, и он держит слово. Но сможет ли сдержать слово сам Джей, угодивший в ловушку собственных идеалов?

Глава 2

Жар не желал отступать. Жажда сушила каждую клетку, громко заявляла о себе, магнитом притягивая все чувства и эмоции. Ругательства не шли в голову, а сил едва хватало, чтобы привычно взбрыкнуть на заботу учителя.

Джей что-то говорил, пока помогал одеваться. Вроде опять про его состояние, но мысли цеплялись лишь за слово «вода». Скоро будет вода. Еще, еще, еще и еще. Как можно больше, чтобы залить полыхающий по всему телу пожар. Даже теплое уютное счастье куда-то спряталось. И когда вожделенная жидкость коснулась губ, Хаук буквально влил в себя весь стакан, не заметив. Еще один. А вот четвертого не досталось:

— Хватит, — коротко и привычно резко отсек Джей. — Через полчаса будет еще, пока отдыхай.

И Хаук послушно откинулся на спинку кресла, тут же ответившую приятной прохладой.

— Долго мне еще… так?

— Не знаю. Мне к вечеру стало лучше, но я был ребенком. Кас оклемался на второй день. Макс… Ну… Признаю, тебе хуже, чем я думал. Так бывает, ничего страшного. Через день-два будешь в норме.

Бывает, да. Много всего у Джея «бывает» и почему-то половина достается ему, Хауку. Не стоило и сомневаться, что все дело в возрасте. Просто об этом «тактично» молчат.

Хаук вздохнул и уставился в чистый светлый потолок. Этот холл, казалось, состоял из одних только окон, и свет лился внутрь без всяких препятствий. Дышалось тут тоже легко. И было прохладней. Хотя Хаук подозревал, что ощущение приятного холодка по коже сейчас будет преследовать и на солнцепеке за куполом. Потому что полыхающий изнутри жар можно сравнить только с раскаленной добела печью.

Жажда, конечно, никуда не делась, стала только сильнее. Упорядоченные контуры потолка размылись, поплыли, заставляя длинные плоские лампы скручиваться непонятными кренделями. Сознание плыло вместе с ними, мысли путались, и Хаук закрыл глаза. Может, в темноте голова кружиться не будет? Но вместо того, чтобы принести облегчение, мрак схлопнулся ужасающей воронкой, потянул за собой в бездну.

От приятной прохлады на лбу стало чуть легче. Хаук заставил себя разлепить веки, но потолок по-прежнему куда-то плыл, мерно покачиваясь в такт чужих шагов. На мгновение стало страшно, но рядом шел Джей. Его голос звучал негромко и как всегда уверенно. Пожалуй, учитель сегодня непривычно разговорчив.

С каждым сказанным словом Хауку становилось легче, спокойней: пусть он не успевал осознать и половины, зато уже не думал, зачем и куда его несут, почему на носилках, что будет дальше. Доверился непонятному потоку. Внутри воцарились непоколебимая уверенность и покой.

Джей сказал, что у Хаука есть место в этом мире.

Взял за шкирку и ткнул в это носом.

Больше не было причин сомневаться, не было причин не верить. Джей дал ясно понять: он не исчезнет. И Хауку больше не надо тыкаться из угла в угол в поисках единственного своего.

Потолок, наконец, остановился. Зашуршала дверь, свет приглушили и теперь он не бил по глазам. Даже наоборот — усыплял мягкостью и уютом. Натянутая ткань носилок сменилась жесткостью койки. Вену уколол шприц. Лицо мягко облепил силикон маски, и дышать сразу стало легче. Воздух пах резиной или каким-то пластиком, но будто сам тек в легкие. Терзающий каждую клеточку жар отступил. Хаук почувствовал мягкую прохладу и задышал охотнее, глубже.

— Считайте до десяти, — прозвучал где-то далеко-далеко незнакомый голос, и Хаук послушно принялся считать, с трудом ловя в мыслях следующую цифру.

— Сколько он тут будет? — спросил Джей. Но даже его слова едва пробивались сквозь подступающий сон.

— Часов десять, не меньше.

Хаук успел удивиться: о чем вообще говорит учитель с незнакомым врачом? Попытался снова открыть глаза, спросить, узнать, наконец, что же с ним происходит, но с губ слетело только слабое:

— Джей…

— Все в порядке, — простое прикосновение отозвалось в душе теплом, и Хаук перестал сопротивляться тяжелому, надвигающемуся подобно горе, сну. — Завтра будешь уже на ногах.

***

Джей вздохнул и убрал руку, позволяя медикам заняться своим делом. Один заканчивал крепить на Хауке специальную маску, защищавшую глаза и уши. Еще двое готовили капсулу из прочного зеленоватого стекла. От пола до потолка, она занимала добрую треть палаты. Но это никому не мешало. Вот аппаратура пиликнула о готовности, и в капсулу потек прозрачный кисель: единственное, что сейчас сможет быстро и без последствий вернуть Хаука в норму.

Да уж.

Посвящение в ученики далось городскому гораздо сложнее, чем Джей мог себе представить. А самому Джею неплохо ударило по карману. Но это волновало в последнюю очередь.

Подобные последствия — не редкость после «посвящения». Дополнительный чип, который определяют военные арки, требует гораздо больше, чем обычный гражданский. В нем хранится множество данных, он как визитная карточка для любого «внешнего». И данные эти отнюдь не статичны. В Пустоши они меняются, постоянно переписываются, основываясь на реакциях организма, фоне излучения вокруг и чипах рядом. Каждую минуту собирается информация, на основе которой Система присваивает ранг и оценивает личный опыт каждого.

Впрочем, сейчас Джей снова злоупотребил доставшейся некогда властью. Официально зарегистрировать ученика без «свежей» квалификации может не каждый. Даже с результатами квалификации такое право дано далеко не любому. Хочешь учить — докажи, что что-то умеешь сам. Но власть Командующего и высший доступ к Системе позволяют обходить некоторые условности и делать подобные финты ушами. Полностью Система, конечно, не уступила, оставив в записи говорящее «ждет подтверждения». Но этого хватит, чтобы раз и навсегда выбить из Хаука ненужные мысли, недоверие и простой страх перед будущим.

Остаться в палате Джею не позволили. Настойчиво выпроводили вон, клятвенно пообещав, что свяжутся, как только Хаук покинет капсулу с раствором.

Что же, пусть будет так.

В другом месте и при других обстоятельствах Джей предпочел бы настоять на своем присутствии или хотя бы дождаться в коридоре. Но сейчас неожиданно оказавшиеся свободными часы принадлежат совсем не ему. Надо было еще многое обсудить с Дэрри, задать ему последний, очень важный вопрос; встретиться, наконец, с Лизой…

Невольный образ жены учителя всплыл в голове и заставил передернуть плечами. Лиза — замечательная, добрая и заботливая женщина. Пока не трогают дорогих ей людей. В прошлом превосходный стрелок, именно она научила Джея обращаться с оружием, она же подкинула идею о четырех пистолетах и перезарядке «чужими руками». Если подумать, многими своими боевыми навыками Джей был обязан именно ей: Дэрри предпочитал ближний бой, куда охотнее доверяя жизнь смертоносной энергии клинка, и воспитывал в Джее в первую очередь подвижность, выносливость и реакцию.

Но еще одним учителем Лиза так и не стала — скорее старшей сестрой, которой никогда и ни в чем не хотелось проигрывать. Шумная, взбалмошная, вредная, она была порой хуже Джейд и Кастиэля вместе взятых. Часто уроки стрельбы переходили в короткие дуэли, неизменно заканчивающиеся подколками не только Лизы, но и Каса до кучи.

И все же она тоже была семьей. Дорогой. Драгоценной. Ставшей еще дороже, когда Джей подрос и понял, кем Лиза и Дэрри всегда были друг для друга.

Рождение Лисички стало для Джея каким-то чудом. И он ничуть не жалел, что когда-то отдал Пустоши ногу в оплату жизни Дэриэна Райса.

Дорога домой вышла короткой, почти незаметной. А стоило переступить порог, как в коридоре показалась Лиза с весомым аргументом в виде недомытой сковороды. Что же, за прошедшие годы она изменилась исключительно в лучшую сторону: располнела и «одомашнилась». Сбежать от нее теперь должно быть гораздо проще, чем в годы счастливого детства.

— Эм… Привет, — Джей не торопился расшнуровывать ботинки и смотрел на хозяйку дома с настороженным ожиданием. Дэрри Лиза любила. Любила всегда, сколько Джей их знал, и всегда готова была отдать что угодно, лишь бы защитить семью. Вряд ли она простила Джею его страшную выходку. Обе.

— «Привет»? Это все, что ты мне скажешь?

— Ну…

В голосе Лизы уже звенели знакомые колокольчики ярости — вот-вот сорвется. Наверняка она ждет сейчас извинений, оправданий, признания вины или чего-то такого. Но Джей смотрел на знакомые белобрысые кудряшки, смешно подпрыгивающие от каждого движения, халат вместо формы, сковородку в руке вместо привычного оружия и не мог сдержать теплой улыбки. Может быть, ему действительно стоило извиниться. Но вместо этого Джей негромко рассмеялся, подошел и по-простому обнял:

— Знаешь, я… чертовски голоден, а пахнет тут превосходно.

— Ды ты!..

–…и очень рад тебя видеть.

Лиза была выше Джея, и тихий всхлип раздался где-то над ухом. Еще мокрые руки мягко обняли в ответ. Что же, сегодня бить точно не будет. Застарелые обида и ярость исчезли, как не было:

— На столе на кухне все, — с напускной злостью ответила Лиза, мягко погладила по волосам и отстранилась. — Горячее еще. Там и тебе, и Хауку. Дэрри поел уже… Кстати, а где?

— Полагаю, спит в капсуле?

— Именно, — фыркнул Джей. Дэрри появился на лестнице как-то беззвучно и до этого, видимо, просто не хотел портить момент. — Хаук совсем не воспринял биометрию. Отключился. Пришлось звать медиков… Сказали ждать часов десять и выгнали к черту. Как угадал?

— Ну, скажем, с эмоциями он справляется плохо, — Джей только фыркнул, услышав собственные слова из уст Дэриэна. — Куда еще ты мог его повести? Тем более, если подумать, отсутствие квалификации для тебя не проблема.

С усмешкой стянув ботинки, Джей дождался Дэрри и направился на кухню под голодное бурчание собственного желудка. А ведь раньше Лиза готовить не умела вообще, и любое блюдо у нее превращалось скорее в орудие пытки. Особенно жареное. Особенно, когда она делала «вкусный кулинарный сюрприз» и отказаться от него не позволяла совесть.

Сейчас это все осталось в прошлом. Пускай стол не ломился от деликатесов, но здесь, в Мидори, где для любого путешественника даже растущие на улицах яблоки казались невероятными на вкус, любое блюдо сойдет за целый праздничный пир.

— Даже жаль, что Хаук сейчас спит, — усмехнулся Джей и взялся за еду, не дожидаясь остальных. Лиза вряд ли отучилась от привычки съедать половину продуктов, пока готовит. Лисичка в это время и вовсе училась, чему Джей был даже рад. Как бы он ни относился к Дэрри и Лизе, с их дочерью было неуютно и даже страшно: ребенок раздражал своим шумом, а Джей мог только беспомощно терпеть. Скрипел зубами, следил за словами и тоном, с видом мученика ждал, когда экзекуция закончится и либо ребенок уснет, либо сам Джей свалит из гостеприимного дома.

Встречаться с этим чудом пять лет спустя совсем не хотелось. Тем более что бежать теперь некуда.

Оставленная Джею порция исчезла за считанные минуты. Мрачные мысли вовсе не портили вкус еды и уж точно не утоляли голод. Чуть подумав, Джей дотянулся до второй тарелки и невозмутимо поменял местами со своей.

— Не стыдно? — усмехнулась Лиза, наблюдая за всем этим с самым осуждающим видом, какой только смогла напустить. — Это ведь Хаука.

— Я верю в твой кулинарный талант, — фыркнул Джей. — Приготовишь ему еще лучше? А то вон, мальчишка даже стряпней староверцев не брезгует!

Дэрри скривился, налил себе пива, ухватил тарелку с закуской и, наконец, сел напротив. Не то чтобы Джею мешали два заботливых взгляда, счастливых от того, что у «блудного ребенка» прекрасный аппетит, но без них стало в разы уютней.

— Староверцы… — высокий стакан махом опустел чуть ли не вполовину. — В последнее время они почти постоянно на площади. Вроде и безобидны. Вроде и печенье у них проверяли, а все равно раздражает. Пытались у меня разок муку заказать, да хрен там! Для них у меня точно лишнего нету.

— Странно, — только и ответил Джей, которого больше интересовала еда, чем местные байки.

— Странно, да. В Пустоши, говорят, неспокойно. Но тут тебе виднее, я в эти дела стараюсь не лезть: чем больше знаешь, тем сложнее просиживать штаны внутри купола. Да и черт с ними! Поорут — успокоятся. Так уже было.

— А что про Пустошь болтают?

— Да бред! — Дэрри раздраженно допил пиво, и Лиза налила ему еще, заодно поставив кружку и Джею. — Трепа, конечно, дохрена всякого, как обычно. Но бредовей сказок я еще не слышал. Думаю, не будь тот мужик староверцем, осмеяли б его и на том все закончилось! А так он своих расшевелил. Повод дал, все такое.

— Стражи, говорят, исчезают, — спустя пару минут наполненного раздражением молчания все же пояснила Лиза. Джей сам переспрашивать не рискнул: прекрасно видел, что его мастера это все бесит. А значит, и ответа тут не дождешься.

— Херня! — Дэрри не выдержал и стукнул кулаком по столу. — Влипли идиоты в дерьмо, и все дела! Говорю же, не будь этот Геката из староверцев, подняли бы на смех и все.

— Геката, да? Не знаю такого. Снайпер?

— А кто ж еще с такой кличкой? Это из местных. Их отряд берет мелкие заказы, в основном от местных же кулинаров. Приправы всякие, зеркальников тех же. Выполняют работу быстро, легко. Из сроков вроде ни разу не выбились. А потом Геката за пиво рассказывает местным любителям где-что видел. Само собой врет. Но врет красиво, не отнимешь.

— И где его найти можно? — спросил Джей, задумчиво прокрутив в руках запотевшую кружку. Пиво как-то не шло, хотя было настоящим, без синтетики и прочих добавок.

— Хочешь послушать байку про Стражей? — скривился Дэрри и отобрал себе кружку, как сам Джей недавно забрал порцию Хаука.

— Пожалуй, хочу.

— За кой черт? Говорю тебе, это бред, а Геката просто трепло. Шанс, что в этой его сказке хоть что-то правда — нулевой! Пугалка для городских идиотов. Или ты сам что-то видел такое?

Джей только пожал плечами. Незачем пока учителю знать, что Стражи действительно исчезают. И что сказка незнакомого Гекаты может оказаться не сказкой совсем. Тем более, если правильно спросить, тот может и правильно расскажет.

Но это потом. Когда Хаук придет в себя, и его можно будет таскать по местным забегаловкам. Кухня Мидори великолепна, и хотя бы в паре заведений побывать стоит определенно. Впереди для этого целых полгода. А сейчас:

— Дэрри… — в этот раз Джей даже не попытался поднять взгляд и следил за собственной вилкой, рисующей кренделя из подливы в опустевшей тарелке. — Она… жива еще?

Молчание тупым ножом распороло воздух, застряло в горле комком. Замерла Лиза, затих плеск воды, в которой она мыла посуду. Даже пена перестала шелестеть о чем-то своем музыкой лопающихся пузырьков. И по этим мгновениям абсолютной пугающей тишины Джей понял ответ:

— Жива, значит…

— Не ходи туда, Джерри. — Дэриэн пересел ближе, сдавил пальцами здоровое плечо, заставил развернуться к себе и повторил, теперь глядя прямо в глаза, как умел только он: — Не ходи.

— Почему?

— Так будет спокойнее вам обоим. И… — Дэрри вздохнул, еще крепче сжал плечо, заставляя душу ныть от дурного предчувствия. — Твоей вины ни в чем нет. Ты наделал глупостей, да. Зря тянул эти годы, да… Но твоей вины тут нет, запомни.

— Ты скажешь, что случилось?

— Нет. Не скажу. Я не знаю как. Я… Не ходи туда, Джереми. Поверь, не стоит.

Джей отвернулся и демонстративно передал Лизе тарелку. Хватка на плече ослабла. Дэрри только еще раз вздохнул, качнул головой, но ни отговаривать, ни давить не стал. Оба знали, что не подействует. Оба знали, что Джей все равно пойдет. Обязан пойти. И заплатить за это решение ту цену, которую назначила жизнь. Прошлое все еще цепко держало руками дорогих людей, руками тех, за кого Джей так или иначе всегда был в ответе. И если Дэрри с Лизой уже стали для него настоящим, остальных нужно оставить в воспоминаниях. Чем раньше, тем лучше. Иначе никогда не сделать настоящего шага вперед.

Джей Фолк, приемный отец, имя которого Джей взял себе пять лет назад, когда-то не вернулся из Пустоши. Но дети вовсе не остались одни. И когда Мэй с Джереми еще совсем маленькими уходили с отрядом учителей, за их спинами оставался дом, который примет всегда. Дом, тепло которого всегда будет в сердце.

И мать, сумевшая принять выбор детей. Но в итоге потерявшая их так же, как мужа.