Год Мужчины. Эффект женщины

Александр Гордиенко, 2016

Как некоторые из нас могли заметить, жизнь есть штука совершенно непредсказуемая. В ней сплошь и рядом может проявиться эффект бабочки. Или эффект Женщины. Эффект, известный тем, что поступок в точке отсчета совершает Женщина, а в тартарары летит жизнь Мужчины. И тогда уже наступает момент истины для Мужчины, пройдет он испытание предательством любимой Женщины или сломается и превратится в ничто…

*** (1)(2) Железнов

Уютное кафе в старом районе Москвы

За 9 дней до точки отсчета. Вторник. 22.29

У нее что-то случилось. Что — этот вопрос уже вторую неделю был доминантой всего существования Железнова. Ноги сами принесли его сюда — в уютное кафе, стилизованное под средневековье, в старом районе Москвы. В кафе, где состоялась главная встреча в его жизни. Встреча с Машей.

За год здесь ничего не изменилось: все те же каменные стены и потолок. Арки. Камин. Полумрак. Факелы. И народу немного, как и тогда. Только тогда это был понедельник. Это Железнов точно помнил — понедельник. А сегодня — вторник. Не время для отдыха. Время для размышлений.

Как и тогда, Железнов занял место в углу, лицом ко входу. За грубо срубленным столом, на той же табуретке. Железнов сделал глоток виски и прикурил сигарету. «Почему она молчит? Что же у нее могло произойти?» — мысли о Маше ни на секунду не оставляли его. Она всегда была с ним — в мыслях, в чувствах, чтобы он ни делал и где бы ни находился — она всегда была с ним. Женщина, которую он любил, любил безумно, безмерно и безнадежно.

Они договорились, что он не будет ей писать. Она настояла на этом. Она все знает. Знает, что ждет. Знает, что для него нет ничего более важного в жизни, чем она. А она раз в неделю присылает ему small message service (sms), чтобы не сойти с ума от разлуки. Как правило, короткую: «Я с тобой».

«Ну, понятно, дети рядом… Совсем ни к чему лишний раз унижать мужа — он, по-видимому, хороший отец и обычный нормальный человек (за плохого она бы и не вышла), единственно что — нелюбимый… Проблемы по работе? Вряд ли. Это не повод не писать. Потеряла телефон и не помнит твоего? Гм… Не хотелось бы об этом думать — потому как, если не помнит, значит для нее это особо и не важно…» — Железнов мучительно пытался «вычислить» причину Машиного молчания, раз за разом обходя стороной одну и ту же мысль, с которой он категорически не хотел мириться: Маша устала. Устала от двойной жизни, от немых укоров мужа. Устала от ожидания. От ожидания, когда закончится эта трехлетняя новозеландская командировка на край света, от ожидания, пока дети вырастут, и от молчания Железнова, которому она под страхом сохранения их любви приказала молчать…

Железнов поднял руку. Бармен Штоссер (Железнов как-то не удосужился узнать, что означает эта последовательность букв — прозвище или фамилию) отреагировал моментально — кивнул головой и совершил несколько несложных манипуляций с бутылкой, бокалом и их перемещением в сторону Железнова, определяемых простым понятием «повторить».

От размышлений Железнова оторвал телефон — Наум:

— Да, Няма.

— Саня, ты где? Я тут у тебя в кабинете наблюдаю грустного, одинокого и молчаливого Оберста, ты что, уволился?

— Спит он. Не разбуди. У тебя редчайшие аналитические способности — не всякий мозг может связать часовое отсутствие в офисе с увольнением.

— Так двадцать два тридцать всего. Я тут на монтаже парюсь, а ты свалил. Без спроса, заметь.

— Я так понял, есть хочешь?

— Стал бы я тебя по мелочам беспокоить.

— Женился бы ты и по вечерам имел бы котлетки горячие в постель.

— Саня, вот ты скажи мне — ну что я тебе такого сделал, чтобы ты мне гадости на ночь глядя говорил?! А? Вот что?

— Это зажаренная картошечка с котлетками — гадость?! В мусорном бачке ты не бомжевал!

— Картошечка… — чувствовалось, что Наум голодно сглотнул. — Саня, ну почему ты не женщина, я бы…

— Размечтался. Ладно, так и быть, устрою тебе фронтовой ужин.

— Это что?

— Бутылка водки, огурцы соленые, селедка, банка тушенки, шматок сала…

— Шматок сала, — в голосе Наума звучало блаженство, — и картошечки…

— Сейчас заскочу в «Азбуку» и — домой, стол накрывать. За полчаса управишься?

— Считай, что уже все бросил и бегу!

Железнов схлопнул телефон и уже махнул было рукой Штоссеру: «Счет, пожалуйста», но не срослось — загораживая стойку, перед ним стояла Екатерина Строева. Собственной персоной. И — в полный рост.

— Здравствуйте, Александр. Разрешите присесть? — Строева, не отрывая взгляда от Железнова, повела оголенным плечом в сторону свободного места напротив него.

— Не говори, что ты здесь оказалась случайно, — Железнов отметил, что с нарядами у Екатерины, как всегда, все в полном порядке. В этот раз на ней было какое-то супермодное короткое и, судя по простоте линий, очень дорогое и несимметричное платье — правая верхняя часть просто отсутствовала, оголяя плечо, а рукав трансформировался в самостоятельную единицу — в черную перчатку по локоть. — Я здесь бываю один раз в месяц, так что не говори, что тебе сказали, где меня всегда можно найти.

— Не буду, — Екатерина присела напротив Железнова. — Я подъехала к офису, все знают, что раньше девяти вы не уходите. А вашу машину я знаю.

— Да откуда же?

— Знаю, — Строева смотрела в глаза Железнову и явно не собиралась раскрывать источник своих знаний. — Дождалась и поехала за вами.

— Надо же! — Железнов искренне удивился. — За мной трудно удержаться…

— Трудно.

–…я достаточно быстро езжу. И где же ты была? Я уже минут сорок здесь. Или отстала, а потом кружила по району, пока не увидела мою машину?

— Не решалась зайти. Если честно, боялась.

— Ты — и боялась?! — Железнов усмехнулся. — Как-то не срастается.

— Боялась, — Строева пожала плечами. — Я сама удивилась этому ощущению. Сидела в машине и смотрела на вас через окно.

— И? — Железнов взглянул на часы, что-то прикинул в голове и закурил сигарету.

— Мне показалось, что вам одиноко, вот я… и зашла.

— Неправдоподобно, — отрезал Железнов. — Но да ладно. Зачем ты хотела меня видеть?

— Хотела извиниться за истерику на кастинге.

— Ага. Странно это…

— Со мной такое впервые, — Катя попробовала перебить Железнова. — Простите меня…

–…женщинам с твоим характером, — Железнов не остановился и продолжал говорить одновременно с Екатериной, — испорченным всеобъемлющим круглосуточным вниманием мужчин, плюс с твоим статусом жены миллиардера — это несвойственно.

— Вы меня не знаете. Совсем, — Катя говорила совсем тихим голосом. — Да и статус изменился. Кардинально.

— Согласен, что не совсем. Первоначальная оценка любого нового человека формируется на основании так называемого жизненного опыта. Путем сопоставления — подбора наиболее близкого аналога из известных на момент знакомства. А потом она, эта первоначальная оценка, корректируется по результатам личного общения. Но тут ситуация несколько иная: я точно знаю о тебе то, чего не знаешь ты.

— Странно… — Строева на мгновенье задумалась. — Вы мной не интересовались, я бы почувствовала… Женщины всегда это чувствуют.

— Ты аномалия. Статистическая аномалия. Именно поэтому я и обратил на тебя внимание.

— Аномалия? — Екатерина явно не понимала, о чем говорит Железнов.

— Да. Выбивающаяся из общего ряда. Не такая, как все.

— Каждый человек индивидуален. Не такой, как все.

Железнов несколько удивленно посмотрел на Екатерину — он ожидал от нее более поверхностных оценок, если вообще ожидал.

— Веришь в уникальность человеческой личности? Если личности, на первый взгляд, и не видно?

— Верю, — в интонации Строевой Железнову почудился вызов.

— Это хорошо. Тогда объясню. Ты меня удивила — теоретически ты не должна была бы верить, — Железнов еще раз взглянул на часы. — Только кратко — меня Наум ждет, а опаздывать — это не мой стиль. Так вот…

— А можно мне с вами? — очень тихо спросила Катя.

Прервавшись на полуслове, Железнов вдруг увидел, что знаменитые на всю страну зеленые замораживающие глаза Кати стали почти голубыми, что иногда, как знал Железнов, происходит с зеленоглазыми в минуты душевного напряжения или эмоционального всплеска.

— Меня муж бросил. И мне очень плохо, — так же тихо продолжила Катя.

— Бывает, — Железнов про себя усмехнулся, вспомнив, как он много-много лет назад, на заре своей юности сбежал от своей первой и, как выяснилось по состоянию на сегодняшний день, последней жены. — А выглядишь как будто хорошо.

— Ну, пожалуйста. Я не хочу сегодня быть одна.

— Ладно. Но при одном условии — рот не открывать, вопросов не задавать.

— Я согласна.