Год Мужчины. Эффект женщины

Александр Гордиенко, 2016

Как некоторые из нас могли заметить, жизнь есть штука совершенно непредсказуемая. В ней сплошь и рядом может проявиться эффект бабочки. Или эффект Женщины. Эффект, известный тем, что поступок в точке отсчета совершает Женщина, а в тартарары летит жизнь Мужчины. И тогда уже наступает момент истины для Мужчины, пройдет он испытание предательством любимой Женщины или сломается и превратится в ничто…

*** (1)(1) Железнов

Офис телекомпании. Кабинет Железнова

За две недели до точки отсчета. Понедельник. 18.14

Несколько раздраженный вызывающим поведением Строевой, Железнов после кастинга поднялся в свой кабинет с мыслью, что финансовые обязанности с него никто не снимал, а потому, запустив компьютер, полностью погрузился в процесс финансовой координации работ по созданию программ и сериалов для осенней сетки телеканала.

Из забытья Железнова вывел телефонный звонок по внутреннему. Железнов встряхнулся, тупо взглянул на монитор, на котором висел договор на производство пилотной серии очередного сериала, на автомате протянул руку в сторону трезвонящего телефона, но перед тем как поднять трубку, взглянул на определитель:

— Алле, Леоныч, привет. Ты чего хотел?.. По-поводу форматов?.. Заходи.

Положив трубку, Железнов поймал себя на мысли, что все-таки нужно получше контролировать себя. За последнее время прецеденты по «зависанию» случались все чаще и чаще.

Прошло уже полгода, как Маша вместе с детьми и мужем уехала в Новую Зеландию, а острота расставания не исчезала. Железнов постоянно жил с ощущением, что это было вчера: он в аэропорту, Маша с сыном на руках у терминала, след от слезы на ее щеке, безумно красивые и родные глаза и беззвучный шепот: «Я с тобой». «Как же удивительно устроена жизнь — за все время виделись всего пять раз, включая знакомство и расставание в аэропорту, а я готов ждать ее всю жизнь… Откуда же берется эта центростремительная сила, безумно влекущая нас друг к другу, ощущение неимоверного тепла и комфорта просто от того, что она есть?»

Размышляя, Железнов поднялся из кресла и встретился взглядом с Оберстом, внимательно наблюдающим за другом с высоты крыши собственного клетки-дома. Чтобы успокоить своего притихшего маленького зеленого друга, может, и не понимавшего, что происходит, но четко чувствующего настроение Железнова, Александр решил сломать тишину и дальше размышлял вслух, обращаясь к Оберсту:

— Оберст, друг мой, мудрые люди говорят, что в жизни нет ничего более сложного, чем ждать и догонять. Я хоть и не мудрый, — Железнов иронично улыбнулся, — но считаю, что нельзя ставить знак равенства между этими двумя понятиями. Потому как догонять — это процесс, сопровождающийся действием, — затратами физической энергии на погоню с постоянной оценкой достигнутого в каждый момент времени результата — ты видишь, что дистанция сокращается, цель приближается, и это добавляет сил в процессе погони. Да, — Железнов взял короткую паузу. — А вот ждать… Ждать — это ждать. Только работа мозга — постоянное эмоциональное подавление стремления что-либо сделать и понимание, что сделать ничего невозможно, кроме того как отсчитывать в мозгу секунду за секундой, которые бесконечной очередью, уходящей за невидимый горизонт, не спеша, шаркая подошвами, бредут через твой мозг, через твое сознание…

— Красиво. Но не оптимистично, — Железнов обернулся на голос. В дверях стоял Женька Леонов, он же Леоныч, главный продюсер департамента собственного производства телеканала.

— Давно подслушиваешь? Я вон Оберста учу-учу, что подслушивать нехорошо. А тут ты! Ну какой пример ты ему показываешь?! Нехорошо, Леоныч.

Женька слегка оторопел и готов уж был засмущаться, как заметил озорные смешинки в железновских глазах и махнул рукой: «Ладно тебе». — Ну, что, Саня, удалось что-нибудь придумать?

— Леоныч, ты, по-моему, переоцениваешь мои способности. Заткнуть дыры скуки на телевизионном поле, придумать что-то новое, чего еще не было, — задачка не из простых. И решать ее при помощи одного мозга наивно.

— Саня, я все понимаю. Но я потому к тебе и обратился — ты бывший ученый, у тебя, как все знают, нестандартное мышление…

— Все — это кто? — перебил Железнов.

— Наум, я, все, кто с тобой работают.

— Да ладно тебе, Леоныч, прекращай. В общем, так, новый формат сериала или программы в ближайшее время я тебе не обещаю…

— Согласен. Новый формат — вещь уникальная.

— А вот относительно новые темы, которых еще не было на отечественном телевидении, — это можно попробовать. Я вот тут сегодня ночью набросал для тебя заявку на сериал, боевик, — Железнов протянул Леонычу пару листков, — рабочее название «Антарктида. Русский легион»…

— А почему «Антарктида»?

— А с «Русским легионом», значит, ты уже имел дело? — Железнов улыбнулся. — Почитай, здесь есть ответы на многие твои вопросы.

Леоныч устроился на «пьяном» стульчике у полукруглого стола: — Я тут, Сань, при тебе, хорошо? Если вопросы какие…

— Давай, только негромко, а я тут пока цветочный магазин в Новой Зеландии поищу.

— Где?!

— В Новой Зеландии. Как выяснилось, интернет — очень дальнобойная вещь.

— А зачем тебе цветочный магазин в Новой Зеландии? У нас здесь своих хватает.

— Не отвлекайся. С некоторых пор меня интересуют только новозеландские белые розы.

Леоныч вопрошающе посмотрел на Железнова, но ничего не сказал. Тот в свою очередь уселся за компьютер искать сказанное, для чего в поисковой строке набрал «Shops of flowers in New Zealand, Napier».

Рассматривая предложения от новозеландских цветоводов, Железнов слышал, как за спиной бубнит Леоныч, изучая и одновременно озвучивая для себя заявку Железнова:

— Никто никого не уговаривает. И не обещает манны небесной. Обещают контракт на сотню тысяч долларов и сообщают шанс их получить — 13 %. Через год. Если выживешь. 13 %. Странная цифра. Неравнодушная. И еще из бесплатного: чужое имя, автомат, пару магазинов, стянутых карточным валетом, да месяц подготовки. Не хочешь — не бегай до одури, не стреляй до раскаленного жерла и не падай мешком на занятиях по спецподготовке: тогда — бесплатный перелет в экзотику и быстрая смерть. Никто не обещает легкой и приятной: вот ты был — и нет тебя. Как правило, она растягивается на бесконечность — когда остатки жизни без раздумий — на глоток воды, а рук уж нет и фляга далеко — на поясе… Возможны варианты. Но суть неизменна. Один. На краю Земли. Никому не нужный. С актуальным вопросом — а на хрена?!!

Русский легион. Сброд. Бывшие. Авантюристы. Вышедшие в тираж. Те, кого ищут, чтобы убить. И те, кому уже некуда падать. Те, кто готовы пройти через ад, чтобы начать все сначала. И большинство — вне закона.

Антарктида. Потому что холод в глазах. Или пустота. Правильно бы — Арктика. Потому как рядом. Но всё — вопреки, а потому — Антарктида. Потому что остатки души — замороженные гранитные осколки под многокилометровым вечным льдом.

Итак. Русский легион «Антарктида».

Кто-то очень добрый нашел их. Бросил в лагерь. Учил, как мог. Выдал контракт, автомат и билет в одну сторону.

Из легкого: инструкции выучить просто. Вернее, инструкцию. Всего одну. Состоящую из одного пункта. Вместо Бога и всего остального — командир. Он может все. Послать тебя на смерть или убить. Бросить или спасти. И ты можешь все. Вернее, почти все. Кроме одного: не выполнить приказ командира. А если станешь командиром, то можешь все.

Работа. Не пыльная. Стрелять. Нажал на курок и… полетело. Не думать. Командир сказал — стреляем. Сказал: хватит — бежим. Посменная: и ночью тебе, и днем. Ночные, правда, чаще, хотя безразлично — двойной не платят, ставка одинакова в любую смену — жизнь. Твоя или чужая. С какой стороны прицела смотреть. Изобилует разнообразием: тут тебе и засада, и конвои, и многокилометровые рейды, и не менее километровое драпание. С большой охотой к перемене мест. Добавил бы — гнусных (в прямом смысле, гнуса иногда — через край), да и в переносном: господи, в какой только заднице ни живут люди!

Возвращение. Не обязательно. Заинтересовано только одно лицо — ты. Возвращение возвращаемых, как правило, дело рук самих возвращаемых. И фантазии. Все знают, где рождаются фантазии, но инициируются они вибрацией из… все тоже знают, откуда. И казалось бы, на хрена?!! Но. Родина. Это либо понятно, либо не объяснишь.

Родина. Отдых в пределах перезарядки магазина. Замазка имеющихся неестественных, инициированных кем-то дырок в твоем организме. Планшет с картой, и на борт. Год-то еще не прошел…

Таким образом, Русский легион «Антарктида» — наемная армия, состоящая из русских, или тех, для кого русский — не чужой язык. Принимает заказы. Любые. От правительств, корпораций и частных лиц. Ведет войну с неправительственными войсками, вооруженными формированиями, наркокартелями, боевиками, торговцами оружием, сопровождает караваны, охраняет объекты (в основном нефтяного и энергетического характера), которые нужно сохранить за любые (!) деньги.

Заказы, выполняемые «Антарктидой», практически всегда носят «русский акцент» — своих не бросаем, непредсказуемость, бесшабашность, парадоксальность, «кровавый и беспощадный», если в угол загонят; с детьми, женщинами и стариками не воюем. И еще. Любим свою долбаную Родину. В общем, «умом Россию не пронять»…

— Класс! Энергично! — откомментировал Леоныч. — А почему «не пронять»? В оригинале же «не понять».

Железнов развернулся вместе с креслом лицом к Леонычу.

— Потому что раньше нас, русских, никто не пытался учить жизни. А сейчас пытаются. А я говорю — не пытайтесь. Бесполезно.

— Понял тебя, Саша, — чувствовалось, что Леоныч «проникся» и уже в некоторой степени «погрузился» в тему. — Действительно, я не слышал о чем-либо подобном на телевидении. Такого проекта не было. Пойду со своими боссами обсуждать.

— Давай.

— А можно сказать, что это ты?

— Леоныч, да как тебе удобно. Только не рассчитывай, что я тебе тут сценарии по ночам писать буду.

— Это почему? Ты же ритм задал в заявке.

— Вот и подхватите его. Сейчас некогда, Леоныч. Я занимаюсь другим проектом. «Она мне нравится» называется. Не слышал?

Леоныч гыгыкнул, так как сам тоже был задействован в железновском проекте по самое «не могу».

— Я лучше тебе еще пару свеженьких идеек подброшу. Хорошо?

— Это каких? — у Леоныча загорелись глаза.

— Я тебе позвоню. Мне их нужно с Наумом обкатать. Хорошо?

— Смотри, ты обещал. Жду.

— Хорошо-хорошо, — Железнов уже был в переписке с новозеландской цветочной компанией: реквизиты, условия оплаты, принимают ли в американских долларах или местный новозеландский им подавай, условия доставки. После чего опять же через интернет с мобильного банка отправил деньги в далекое тихоокеанское двухостровное государство, ни секунды не сомневаясь в том, что Маша всё поймет без сопроводительной записки и подписи.

Завершив с самым главным, по мнению Железнова, делом на сегодняшний день — отправкой Маше цветов, Саша начал собираться домой. Увидев, что Железнов выключил рабочий стационарный компьютер, а личный ноут захлопнул, Оберст занервничал и начал наворачивать по клетке круги, пока не распластался на ближайшей к Железнову стенке клетки, раскинув крылья: «Не уходи»! — процедура, которая происходила в конце каждого рабочего дня, и каждый раз вызывавшая у Железнова угрызения совести — вот, маленького друга бросаешь здесь одного… Сегодня же угрызения совести у Железнова были еще более ярко выражены из-за конфликта со Строевой — в глубине души Железнов был не совсем уверен, что поступил правильно, отказав ей, — все-таки Строева старалась не для себя, а для подруги. А дружба для Александра была понятием, которое он ценил и уважал.

Железнов просунул руку в клетку, погладил Оберста:

— Не грусти. Жизнь состоит из встреч и расставаний. Завтра увидимся. Пока. До завтра.