Инсектерра. Выжить в любви

Александр Верт, 2022

Спасаясь от преследования, Рита прыгнула в реку, а очнулась уже в Другом мире. Хитрый староста продал ее лесным жителям, чья колония гибнет без королевы. Ради спасения дикого клана героиня должна подарить любовь четырем членам Совета. Принимая обожание кормисов, Марго делает свой выбор, меняя вековые устои Кормаксилона. Медовые соблазны и ужасы, нападение жестоких врагов, смертельные бои и приключения в джунглях, самые экзотические особи Гиблого леса. Остросюжетная мелодрама, где героев будут выручать сильный характер и чувство юмора.

Глава 10

Сны «Менестреля»

Покинув комнату королевы, наставник Уно долго не мог успокоиться. Сердце размягчилось от женской ласки, но томилось от неясного чувства вины. Ведь он обещал хранить в памяти светлый образ былой хозяйки, но поддался обаянию Магрит. Он желал лишь помочь ей, но вышло так, что смог и сам испытать неведомые доселе чувства единения и наслаждения с женщиной.

И вот оставшись один, Уно хотел разобраться в себе и нарочно вызывал воспоминания о прежней королеве. Они тоже были приятны, но слишком далеки по сравнению с тем, что произошло сегодня. Уно не желал быть предателем первой любви, он злился на себя и упорно вызывал в сознании вдруг потускневшие образы.

Пару лет назад Камрит захотела его видеть и позвала в свои покои. Эта новость поразила и даже немного напугала неприметного няньку. Украдкой он, конечно, давно наблюдал за королевой. Прекрасная женщина ходила нагая по залам Дома, дразня стражников и приводя в священный трепет простых рабочих, попадавшихся на ее пути.

Она частенько прикасалась то к одному кормису, то к другому — лишь ради забавы и все время смеялась — ласково или вызывающе — надменно. Уно считал ее самым чудесным существом на свете, готов был простить любое поведение, а вот теперь она обнаженная лежала перед ним на животе, соблазнительно болтая ногами.

Стоило юному наставнику увидеть ее округлый зад, как во рту сразу же пересохло, и он невольно облизал губы. Почувствовав его нарастающее волнение, Камрит приподнялась и потянулась как самка Вайши в период течки.

При этом она нарочно отставила пышную попку и без малейшего стыда продемонстрировала гостю розовые складочки чуть приоткрытой интимной щелки. Однако тут же уселась прямо, спрятав ноги под собой.

— Подойди ближе. А правду говорят, что ты лучше всех играешь на этой дудке? — раздался ее вкрадчивый голос, тягучий, словно смола ятариса.

— Я нне зн-а-а-ю, — неуверенно, сильно растягивая последнее слово, ответил смущенный Уно.

— Тогда просто начни играть — я послушаю, подумаю и, может быть, награжу тебя.

Уно судорожно сглотнул и поудобнее взял в дрожащие пальцы флейту. Легкая мелодия должна была символизировать теплый ветер, скользящий по траве и блуждающий в распущенных волосах королевы. Юноша воодушевленно прикрыл глаза, настраиваясь на знакомый мотив и внезапно вздрогнул, сбиваясь с ритма — это Камрит коснулась пальцами ног его колена и скользнула вверх.

Уно открыл глаза и оборвал мотив, понимая, что ее нога поднялась слишком уж высоко и едва ли не касается паха. А королева с улыбкой наблюдала, как краска смущения заливает бледные прежде щеки младшего наставника.

Но самое невероятное было еще впереди — ее узкая ступня вдруг повелительно легла на объемистый бугор в области приподнятой повязки:

— Я пока не разрешала тебе останавливать игру. Продолжай!

Уно хотелось честно признаться, что не может заниматься музыкой в таком состоянии, но не он не посмел перечить королеве, зажмурился и заставил инструмент издавать новые звуки. Мелодия несколько изменилась. Теперь это был озорной танцевальный наигрыш, под который Камрит, от души смеясь, продолжала тереть ножкой напряженный тяж, едва прикрытый скромной тряпичной повязкой.

А затем уже вторая голая женская ступня приподняла ткань и скользнула под нее, чтобы погладить вздыбленное достоинство Уно, перекатывая его и прижимая к телу. Дыхание наставника совсем сбилось, мелодия все чаще прерывалось, а потом Уно с отчаяньем оторвался от флейты, чтобы хрипло застонать вслух, не выдержав чарующей пытки.

— Да-да, я, наконец, поняла… ты действительно знаешь, как обращаться со своим инструментом, — томно промурлыкала Камрит.

Она немного отстранилась, еще раз скользнув мягкими розовыми пальчиками по внутренней стороне бедра юноши, а потом заползла дольше на постель, удобно устраиваясь среди разбросанных подушек.

— Но знаешь ли ты, что нужно делать с женщиной? — спросила она, благосклонно взирая на стоящего перед ней парня подобно тому, как голодная самка Алифы разглядывает маленького жалкого танагра.

— Я надеюсь, — ответил Уно, из всех сил стараясь держаться спокойно. — Это описано в древних текстах. В «Бутоне Гармалиса», например, или… или в других трудах Высокоумного Чаро, хотя там больше говорилось о нектаре спокойствия и созерцании чистых заводей духа…

Камрит громко рассмеялась, запрокинув голову, а потом неспешно развела ноги, скользнула длинными пальцами между ними, чуть выгибая спину, и заговорила вновь:

— Посмотри-ка сюда, малыш, и уже избавься от тряпок на своей дубинке. Я хочу оценить ее размер.

Уно невольно ахнул, мгновенно понимая тайную суть ее женской просьбы. Неужели она позволит ему прикоснуться… Юноша аккуратно положил флейту на пол, а сам присел на кровать, склонившись над ее бесстыдно распахнутым лоном.

— Ты такой забавный, — внезапно выдала она, пылко обнимая его шею лодыжками.

Уно смутился и удивленно взглянул на нее, сомневаясь, что быть забавным это хорошо. Но мысли уже покидали его высокий и безупречно гладкий лоб.

— Покажи мне сейчас, что там еще говорят твои древние тексты, — попросила Королева, продолжая улыбаться. — Что ты можешь?

Уно кивнул, а потом робко коснулся ее руки, мягко поцеловал ладошку и продвинулся дольше, осыпая поцелуями запястье.

— Ох, как трогательно! Продолжай.

И Уно продолжал исступленно целовать ее руку, плечо, шею, а Камрит поймала его член свободной рукой и стала грубовато и властно мять его, поглаживая большим пальцем уже скользкую головку. Это было на грани боли и наслаждения, а она смеялась, чувствуя, как целуют ее живот и грудь, выступы тонких ключиц…

Ее шаловливые пальчики все быстрее бегали по напряженному стволу Уно, пока тот не излился ей на руку.

— А теперь оближи, — велела Камрит, поднося к лицу паренька свою изящную ладошку, щедро вымазанную вязкой полупрозрачной массой.

Уно послушно поймал губами ее указательный палец, и преданно глядя в глаза госпоже, выполнил приказ.

— Какой послушный! За это я подарю тебе целую ночь, надеюсь, у тебя хватит сил выполнить все мои пожелания, дикий менестрель. Конечно, до рыцарей Гальсбурга тебе далеко, но ты хотя бы не такой чванливый и грубый. Конским потом от тебя не воняет, и соленой рыбой. И ты не теребишь соски до кровавых ссадин…

Миленький, гладенький ягненочек, сегодня я буду твоя!

* * *

Избавляясь от жаркой дремоты, Уно резко дернулся всем своим длинным телом. Поднявшись на ноги, он нечаянно столкнул одно из яиц, но успел ловко подхватить его, не давая упасть на мох, устилавший пол.

"Зря я уснул в той же нише, где еще недавно возлежал с Королевой. Может, вообще не стоило приходить сюда из ее спальни посреди ночи?"

Но Уно никогда не оставлял своих крошечных собратьев надолго и, сидя возле спящей Магрит, вдруг почувствовал тоску о них. Потому и пришел навестить — убедиться, что все здесь хорошо.

А вот теперь, держа в руках хрупкий бесценный предмет, Уно замер, восстанавливая сбившееся дыхание. Вчера яйца долго мерцали, пока здесь была новая Госпожа, кажется, им понравилось ее присутствие. Вот и славно.

Они сразу приняли ее и даже будто не могли смириться с тем, что Магрит так быстро ушла, словно уже скучали. По-крайней мере, так почувствовал Уно. Потому и лег среди них сейчас, чтобы успокоить. А потом этот странный сон как видение прошлого. Спрашивается, зачем?

Старший Наставник погладил яйцо в своих руках, ровно так же, как гладил бы нежную будто лепесток мираблиса щеку королевы.

— Прости меня, я не виноват, что картина сама забрела в голову. Я скажу тебе прямо — я даже почти забыл ее — жестокую Камрит. Она бросила нас всех, так почему я должен любить ее вечно?

Он поцеловал яйцо, словно ребенка в макушку и мягко убаюкал на своих ладонях, а потом положил среди прочих, подальше от края. Нужно возвращаться к новой хозяйке. Нужно быть рядом, беречь и ее покой. Теперь Уно точно не будет спать до утра. Он будет сидеть в изножье ее широкого ложа и смотреть на Магрит. Красива ли она? Уно до сих пор этого не понимал. Да внешность ее и не важна.

Она — дарительница жизни для Кормаксилона. А, значит, сердце Уно теперь принадлежит ей. Прошлое потому и прошлое, что уже прошло. Что толку думать и вспоминать? Новая Королева дала силу потомкам Кормаксилона. И Уно будет предан Магрит пока жив. Даже если она больше никогда не захочет его видеть. Так уже было прежде. Так повторится сейчас. Что может он изменить? Даже если захочет, если измучается желаниями, истомится тоской…

«Смирись и трудись ради общей пользы» — так гласит четвертая заповедь «Поцелуев небес». Этот трактат Высокоумного Чаро юноша давно выучил наизусть. Там много красивых стихов, но прежняя королева язвительно посмеялась, когда Уно хотел ей о них поведать.

Чаро предупреждал:

«Сердце женщины переменчиво как ночное светило. Оно — то круглое и полное, подобно спелым плодам питайи, то формой напоминает изогнутый лук воина. А порой прячется среди высоких лугов, там, где не ступала нога мужчины и не сумеешь отыскать даже следа.

А потому не стоит доверять женщине, ибо из уст ее сочится сладкий яд, схожий с обильной слюной хабиры, а глаза манят, как огни проклятого болота. Ласкай женщину щедро, но не забывай, что руки ее — сети, а живот — чаша твоих страданий…»

Еще бы Уно этого не знать.