Шампанское по воскресеньям

Александр Вениаминович Симатов, 2015

Неожиданная смерть вдовы банкира никого не удивила. Её старшая сестра заподозрила убийство и наняла детективов. Глава частного агентства и его молодой коллега принялись за дело. Под подозрение попали зять вдовы, племянник и бойфренд внучки. Веский мотив убийства – у внебрачной дочери банкира, но, судя по характеру преступления, его совершил мужчина. По ходу расследования становятся известны пикантные подробности из жизни убитой, но это ни к чему не приводит. Ещё одно убийство совсем запутывает дело. Может быть детективам поможет концепция «Вечного возвращения» Ницше? А почему нет? Главное – выявить значимые ассоциативные связи.

Глава 3

Перед развилкой я сбавил скорость. Прямо шла засыпанная снегом дорога на деревню Вешняки, а направо ответвлялась очищенная асфальтированная дорога в садовое некоммерческое товарищество «Грибное». До коттеджного посёлка, согласно указателю, было триста метров, до деревни — два километра. Мне нужно было товарищество «Грибное» и я свернул направо.

Автоматические ворота на въезде в посёлок были открыты, но путь преграждал шлагбаум. Припарковав машину на гостевой площадке, я направился к домику охраны. Ещё не дошёл до дома, как в заиндевевшем окне за металлической решёткой открылась форточка, и недружелюбный голос изнутри спросил:

— Вы к кому?

— Здравствуйте! Я к вам, надо поговорить.

— А вы кто?

Я протянул в форточку удостоверение частного детектива.

— По поводу смерти госпожи Ревун Светланы Леонидовны.

За окном подумали, крикнули кому-то «Детектив частный!», затем вернули удостоверение, закрыли форточку и открыли дверь.

— Проходите.

Охранник в чёрной униформе и высоких берцах окинул меня настороженным взглядом, что не предвещало лёгкого разговора. После сел за стол и отложил в сторону журнал с кроссвордами.

В сторожке было жарко и душно. Через открытую дверь из соседней комнаты тянуло табачным дымом и жареными котлетами. Оттуда же невидимое радио негромко делилось последними новостями.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил я, с опозданием сообразив, что подобная вежливость здесь крайне неуместна.

— О чём разговор, — буркнул охранник. — Документ есть какой-нибудь?

Я сел у торца стола. Затем протянул охраннику паспорт и демонстративно положил руку на стол так, что рукав куртки слегка задрался. Чуть выше перепонки между большим и указательным пальцами левой руки у меня красовался синий парашют. Я отметил про себя, что охранник обратил на него внимание, и лицо его чуть смягчилось, чего я и добивался.

Парашют у меня появился после службы в десантных войсках. Все мои сослуживцы делали большую наколку на предплечье, а я ограничился маленькой на кисти, помня о том, что я сначала всё-таки выпускник юридического факультета и лишь во вторую очередь солдат-десантник.

Как же я тогда ошибся с выбором места!

Не скрою, наколка упростила мне общение с мужчинами большинства сословий и представителями силовых ведомств, что часто помогало в получении нужной информации. Но я не мог себе тогда — давно, в казарме, сидя на кровати и распластав руку на тумбочке в ожидании окончания экзекуции, — даже представить, каким катастрофическим образом этот безобидный значок усложнит мои взаимоотношения с образованными городскими барышнями. Я до сих пор помню, как моя университетская подружка, впервые увидев парашют, нахмурила умный лобик и язвительно спросила, буду ли я теперь раз в год плавать в городских фонтанах? Я просто рассвирепел в тот момент, едва сдержался и ответил, что, разумеется, буду, но не плавать, а купаться. Это была наша первая после годичной разлуки и последняя встреча.

Охранник переписал данные в журнал и вернул мне паспорт.

— Что интересует?

— Мне нужно пройти на территорию посёлка. Я хотел бы увидеть расположение коттеджа умершей Ревун, — обозначил я минимальную цель своего визита.

— В курсе, что полиция уже была здесь и интересовалась смертью Ревун? — спросил охранник.

Простой на первый взгляд вопрос был с понятным подтекстом и требовал вразумительного ответа.

— Да, я знаю, — начал я неторопливо. — Дело в том, что открылись новые обстоятельства. Родственники покойной обратились к нам, чтобы мы развеяли их сомнения по поводу причины её смерти. Я думаю, что мы подтвердим выводы полиции, только и всего, — твёрдо сказал я. — Работа есть работа, её надо сделать, сами понимаете.

— Надолго к нам?

— На полчаса. Не могли бы показать мне схему посёлка и расположение коттеджей, чтобы я не плутал тут у вас?

Охранник нехотя встал и подошёл к продавленному топчану. Я последовал за ним. На стене над топчаном висела карта СНТ «Грибное».

— Вот здесь мы, — сказал охранник и указал пальцем на коричневый квадрат рядом с углом прямоугольника, обозначающего территорию посёлка. — Рядом ворота, — и он ещё раз помог себе пальцем. — Въезд один, другого нет. А больше здесь пояснять нечего и плутать негде.

Пояснять действительно было нечего: коттеджи располагались в три ряда, разделённые двумя внутренними дорогами.

— А где коттедж Ревун? — спросил я.

— Вот он, тридцать седьмой, — ответил охранник и прижал палец к середине третьей линии.

— А вот это что за буква «М» рядом с вами?

— Это магазин. С мая по сентябрь работает каждый день, а сейчас хозяйка только в выходные приезжает.

— Чем торгует?

— Продукты привозит по заказам жильцов. Ну и так, бытовой мелочью. В общем, что попросят.

В первой линии коттеджей, идущей параллельно обозначенной на карте дороги на деревню Вешняки, располагалась площадка, помеченная буквами «ТЗ». Дорогу, ведущую в деревню, и посёлок разделяли лесопосадки.

— «ТЗ» — это техническая зона? — уточнил я.

— Она самая.

Мы вернулись к столу.

— Скажите, можно ли незаметно попасть на территорию посёлка? — спросил я.

— При желании всё можно, — уклончиво ответил охранник. — Внешний забор высотой два с половиной метра. Подставил лестницу и перелезай. Или ключ подбери к внешней двери.

— К какой двери? — не понял я.

— Участки первой и третьей линий граничат с внешним забором. Большинство из них имеют свои двери. Чтобы можно было выйти в лес, — пояснил охранник, заметив мой недоумённый взгляд, — за грибами или на лыжах покататься. Не тащиться же через главный вход. У дверей внутренние засовы предусмотрены, — добавил он.

— А жильцы средней линии ходят, значит, мимо вас?

— В крайних линиях для них специально сделаны проходы с общими дверями. Не обратили внимания, на схеме они обозначены, — недовольным голосом пояснил охранник.

— Какие-нибудь технические средства охраны периметра используете?

— Они не нужны. Внутренние дороги и внешняя пешая по периметру забора освещены. Ворота на ночь закрываются. Ночью делаем обходы. Хозяева все богатые, у многих свои сторожа есть. Я здесь пятый год, не было ни одного случая.

По желваку, вздувшемуся у него на щеке, я понял, что благодатное действие моего парашюта подходит к концу и надо торопиться.

— Не вспомните? Вечером или в ночь на тринадцатое, это когда умерла Ревун, никто не проходил на территорию? Или, может быть, выходил?

Охранник задумался и ответил невпопад:

— Ну да, это наша смена была. Только про смерть Светланы Леонидовны мы ничего не знали, мы утром сменились.

— Я про ночь спрашиваю, — уточнил я. — Поздно вечером или ночью никто не проходил?

Из соседней комнаты показался двухметровый бугай в чёрных форменных штанах, белой майке и тапочках на босу ногу. У него было помятое будто после сна лицо.

— Василий Фёдорович проходил, — пробасил бугай, ковыряя спичкой в зубах, — к бабе своей в Вешняки подался. Пальтецо нацепил, как городской, а то не даст!

Бугай засмеялся и после закашлялся.

— В котором часу?

— Точно не скажу. Мы ещё не спали, значит, что-нибудь в одиннадцать.

— А когда вернулся?

— Часов в шесть, наверное? — сказал охранник за столом, оглянувшись на своего напарника.

— Да, перед нашим обходом. Как всегда довольный, — с завистью добавил бугай.

— До деревни, между прочим, два километра, — заметил я.

Вынув спичку изо рта, бугай от души захохотал на всю сторожку хриплым прокуренным голосом.

— Ну, если знаешь, где бабу поближе найти, — скажи скорее, я хоть сейчас…

Невольно улыбнувшись в ответ на его заразительный смех, я решил, что пора упростить общение, и подыграл настроению бугая:

— А в посёлке, что же, одни недотроги?

— А мы не пробовали, — продолжал веселиться бугай. — Хозяек коттеджей клеить — себе дороже, за них голову оторвут.

— Так обслуживающий персонал, — не уходил я от темы, стараясь закрепить успех.

— Где персонал твой сейчас возьмёшь? зимой то?

Я подождал, когда он успокоится. Было видно, что он не прочь продолжить разговор на тему любви, но это не входило в мои планы.

— Василий Фёдорович — это кто у нас такой будет?

— Сторож с тридцать восьмого, как раз рядом с твоей Ревун, — объяснил бугай.

В это время за окном дробно застучал отбойный молоток. Я вопросительно посмотрел на охранников.

— Это газовики мёрзлую землю долбят, утечку ищут, — перестав улыбаться, недобрым голосом пояснил бугай.

Я встал из-за стола.

— Спасибо за информацию. Прогуляюсь по посёлку, потом ненадолго к вам, если вопросы появятся.

Из душного прокуренного помещения я поспешил выйти на свежий воздух и, обойдя шлагбаум, оказался на территории посёлка.

Внутренних заборов, служащих для сокрытия частной жизни, можно сказать, что не было: участки были огорожены одинаковыми коваными, насквозь просматриваемыми изгородями с причудливыми завитками и листьями, напоминающими лозы и листья винограда. Я шёл, разглядывая дома и выбирая самый красивый. В технической зоне рабочие углубляли траншею, идущую от подстанции за забор и дальше. В месте прохождения траншеи пролёт забора был разобран.

Дойдя до конца посёлка, я обогнул крайний участок и оказался на дороге между второй и третьей линией. За внешним забором третьей линии леса не было, на подъём, сколько хватало глаз, уходило снежное поле.

Я остановился перед участком госпожи Ревун.

Коттедж из тёмного кирпича имел два этажа и причудливо изломанную крышу. К его чёрной двери с массивной золотой ручкой вело высокое крыльцо с каменными ступенями, поднимающимися полукругами. Слева от крыльца огромное витражное окно начиналось чуть выше цоколя и заканчивалось аркой под сводом крыши. Разноцветные листья витражей невольно притягивали взгляд и мешали восприятию дома как единого целого. По углам дома и крыльца висели конусообразные стеклянные фонари, запорошенные снегом. Несмотря на красивое витражное окно и блестящий на солнце снег на крыше, дом Ревун показался мне мрачным.

Слева от калитки в углу участка находился гараж. От калитки к дому вела очищенная от снега дорожка. За домом виднелось непонятного назначения сооружение, из-за большого количества окон показавшееся мне оранжереей. Ближе к внешнему забору располагался, по-видимому, гостевой дом или, возможно, баня. Всю правую свободную сторону участка занимал сад с круглой беседкой посередине.

Нажав на кнопку у калитки и не услышав звонка, я вернулся к главному входу и по дорожке обошёл весь посёлок с внешней стороны; дорожка была узкой, кроме специальной уборочной никакая другая машина здесь проехать не могла. Со стороны первой линии коттеджей, недалеко от того места, где рабочие углубляли траншею, к дороге на Вешняки через лесопосадки была проложена пешая тропа. Я не поленился и вышел по ней прямо к автобусной остановке. За дорогой сплошной стеной стоял густой ельник.

Когда я вернулся к сторожам, за столом бездельничал уже знакомый мне бугай. Он хихикал, глядя в подвешенный на стене телевизор. Команду на начало смеха ему подавали профессиональным хохотом за кадром.

Я посмотрел на экран. На скамейке парка сидела девица и просила проходящих мимо мужчин помочь ей: она зацепилась тесёмкой на спине за скамейку. Очередной мужчина пытался отцепить тесёмку, платье удивительным образом соскальзывало с девицы, и девица оставалась в одних трусах. Она вскакивала, начинала возмущаться и руками-плетьми пыталась прикрыть необхватную грудь нарочито стыдливо и откровенно бестолково. Телевизор начинал хохотать, охранник вторил ему.

Мне захотелось дать бугаю подзатыльник, но я сдержался.

— Не очень отвлекаю? пару вопросов задам? — спросил я и без приглашения сел на стул.

— Секунду! — ответил охранник.

Вовремя вспомнив, что моего парашюта он ещё не видел, я отработанным приёмом выбросил левую руку перед собой, продолжительно посмотрел на часы, будто размышлял над своими планами с учётом их показаний, и озабоченно произнёс:

— Время летит… Ну что, спрашиваю?

Охранник похихикал, поделился со мною сокровенным: «Во! сиськи, а?», оторвался от экрана, взглянул на парашют и выдал мне разрешение:

— Валяй!

— Вы, наверное, знаете всех, кто приезжал к Светлане Леонидовне Ревун в гости. Кроме обслуживающего персонала, конечно, — уточнил я. — Не могли бы перечислить её посетителей?

— С чего вдруг? — спросил бугай и с неохотой выключил телевизор. — Нас же три смены, как мы можем всех видеть?

— Разумеется, тех, кого видели в свою смену, я про другие смены не спрашиваю.

Охранник начал вспоминать. Как выяснилось из его рассказа, Светлану Леонидовну мало кто посещал. Так что я зря достал блокнот, приготовившись делать пометки и узнать о покойной что-нибудь новое: от охранника я услышал лишь известные мне имена.

— А кто чаще всех навещал старушку? — спросил я.

— Может, она и старушка, но на мордашку и вообще очень даже ничего была, — ухмыльнулся бугай и осёкся, заметив мой осуждающий взгляд. — Юлька чаще всех приезжала… Елена Викторовна — та последний год только ездить стала, после смерти Вадима Борисовича… Баба Катя — на все праздники и так просто.

— Баба Катя? — удивился я, услышав условное имя заказчицы наших услуг.

— Ну да, сестра её.

— А Вадим Борисович — это муж Светланы Леонидовны?

Бугай кивнул.

— Когда он умер?

— Да также зимой… в прошлом году.

— Каким транспортом гости Ревун сюда добирались?

— Юльку её парень привозил, толстый музыкант. Дочь на своей машине приезжала, а баба Катя от станции на автобусе добирается.

— А Полина разве ни разу не приезжала? — задал я приготовленный заранее вопрос.

— Какая Полина? — удивился охранник. — Я не знаю никакой Полины.

— Скажите, а Светлана Леонидовна часто уезжала из посёлка? И с кем?

— Чаще всего с внучкой на их машине. Или с сестрой куда-то отправлялись на такси, может за покупками. А так, чтобы одна — не припомню.

Видя, что бугаю надоели мои вопросы, я заторопился.

— Скажите, зачем Василий Фёдорович ходит к своей любовнице через главный вход, если на дорогу в деревню можно выйти коротким путём через проход в первой линии?

— Для этого надо ключи от общей двери иметь, голова два уха, — легко нагрубил мне бугай, явно сомневаясь в моих умственных способностях.

Он начал меня раздражать. Мне захотелось дать ему по физиономии, но я терпел; это были оплачиваемые Юрием Львовичем издержки профессии.

— У Васиных хозяев их разве нет?

— Конечно есть, только кто их Васе даст?

Тут до меня дошёл смысл всей этой чехарды с ключами и дверьми. Мне бы промолчать, но я успел высказаться.

— Благодаря этому все перемещения обслуживающего персонала за территорию посёлка по желанию хозяев может фиксировать охрана. Верно?

Бугай внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, вернул мне им же только что отнятые умственные способности.

— Что ещё хотел спросить, детектив? У тебя последний вопрос.

По его игнорированию моего предположения я понял, во-первых, что угадал и, во-вторых, что вторгся в сферу служебных функций охраны, обсуждать которые со мной никто здесь не будет.

— В какой день рабочие разобрали забор? — спросил я.

После моего вопроса лицо бугая сделалось настолько неприветливым, будто я со всего маху наступил ему на больную ногу. Я даже засомневался по поводу мирного окончания нашей беседы.

Из соседней комнаты появился второй охранник со злым лицом и скрещенными на груди руками. Атмосфера резко накалилась. У них не было никаких шансов против меня, но завершать нашу встречу банальной потасовкой совсем не хотелось. Я реально заволновался, потому что не мог понять, что происходит.

— Парни, я что-то не то спросил?

— Слушай, детектив, тебя интересует покойница с тридцать седьмого или дыра в заборе? — угрожающим тоном спросил охранник из проёма двери.

— Мужики, я ничего не понимаю. Меня интересует только госпожа Ревун и никто больше.

Я старался вернуть разговор в нормальное русло и при этом прикидывал, кого первым пошлю в нокаут. Выбор пал на бугая. Я уже решил, что не позволю ему встать из-за стола.

— Дыра в заборе меня интересует лишь постольку, поскольку в неё на территорию посёлка мог проникнуть посторонний человек.

Охранники переглянулись, переваривая мои слова. Я воспользовался паузой и перешёл в решительное наступление.

— И зачем мне нужна ваша дыра сама по себе?! — повысил я голос. — Можете объяснить?.. Я что, похож на инспектора по дырам?

Я пытался шутить, но они дружно молчали, думая о чём-то мне совершенно недоступном. Я вынужденно продолжил давить на здравый смысл.

— Если забор разобрали после смерти Ревун — это одно. Если до её смерти — это совсем другой коленкор. Чего вы нашли странного в моём вопросе?

По их лицам я понял, что до них дошла, наконец, логика моих рассуждений. Они немного успокоились. Напряжение спало. Охранник в проёме двери опустил руки и принял миролюбивую позу. Бугай кашлянул и сказал:

— Траншею начали капать сразу после праздников, десятого числа, тогда же разобрали секцию забора.

— Спасибо, мужики, — с облегчением сказал я, хотя, если честно, массивная челюсть бугая начала меня к себе притягивать. — Значит, в день смерти Ревун дыра уже была. Больше мне ничего и не надо знать, — успокоил я хмурых парней и встал, собираясь откланяться. — Телефон охраны на всякий случай дадите?

Бугай достал из стола визитную карточку, напечатанный на ней номер телефона зачеркнул, вписал новый, протянул мне визитку и сказал: «Мы с Лёхой первая смена». Я убрал карточку в карман и перед уходом не удержался от вопроса.

— Парни, без протокола, ничего кроме чистого любопытства. А что вы так на меня ополчились?

Бугай развернулся на стуле ко мне лицом.

— Задолбали нас этой дырой и расследованиями, понял?

И дальше охранники, не стесняясь в выражениях, поведали мне нехитрую историю про зайцев. Эти голодные русаки, обнаружив дыру в заборе, оповестили об этом всю заячью округу и в одну ночь обглодали кору несчитанного количества плодовых деревьев. Пострадали сады в основном на первой линии, но и второй досталось прилично. У председателя товарищества зайцы объели стволы и корни элитных груш каких-то там пород неслыханной ценности, отчего председатель пришёл в бешенство. Начались разбирательства. Скандал получился такого масштаба, что в итоге смену охраны, которая дежурила в ту ночь, уволили в один день. Управляющий посёлка пока ещё держится, но и его, вероятно, уволят. Председатель от имени товарищества затеял финансовую тяжбу с газовиками. С тех пор рабочие каждый день после работы закрывали траншею и пролёт в заборе металлической сеткой, а один из охранников обязательно контролировал, как тщательно они это делают.

Выслушав их рассказ, я вспомнил вдруг об удивительной тишине (отбойный молоток был не в счёт), которая сопровождала меня во время прогулки по посёлку. Надо было проверить это предположение.

— Мужики, а как же собаки? Ни одна собака не почуяла зайцев? Разве такое может быть?

— А во дворах собак ни у кого нет. По уставу товарищества собак во дворах держать запрещено, — объяснил охранник у двери. — Даже мы себе не можем завести.

Я посочувствовал парням, простил им их неприветливость и попрощался. По дороге в офис думал о том, что круг общения госпожи Ревун настолько мал, что просто не из кого выбирать убийцу. Тем более что убийца был мужчиной.