Неделя

Наум Люмпен Рубин, 2022

Одна неделя в корне меняет жизнь очень многих людей, а виновен в этом только один.

Воскресенье, 11 сентября.

Тишина. Миссис Хоукс, приобняв сына, сидит на диване, укрытая старым пледом. Её плечи немного дрожат. Равномерно тикают часы. Из кухни выходит Лейн, ставит на стол две чашки горячего чая и, поправив плед на ногах мальчишки, на цыпочках уходит к окну. Часы стучат очень громко. У мальчика заплаканные глаза. Мальчик спит. У матери подрагивают плечи. В кресле у окна сидит Майкл, закинув ногу на ногу. В пепельнице на полу цветком шесть окурков, в руках стакан воды. Лейн приобнимает брата за плечи. За окном темно. Внизу с ревом проносятся легковушки и запаздывающие грузовики. Миссис Хоукс тихо всхлипывает. Майкл сжимает руку сестры. На диване ворочается совсем юный Джастин, плед местами спадает. Майкл отпивает немного воды и ставит стакан на пол. Рядом с пепельницей. Сухо тикают часы. Джастин бормочет что-то во сне. В полутьме улиц внизу не видно ни одного пешехода. Майкл снова сжимает руку сестры, встаёт и выходит из квартиры, тихо прикрывая за собой дверь. Часы бьют одинадцать. Миссис хоукс утыкается головой в ладони. Мальчик дрожит. Сквозняки.

Стакан наполовину полон.

Понедельник, 12 сентября.

Ночь здесь освещали фонари. Под гул моторов и свист тормозов я въезжал в пригород, а по глазам бил свет фар, его покидавших. Когда-то я зарекся не возвращаться в крупные города, и это было разумно, теперь мне всё же придётся посетить такой. И это тоже разумно.

— Знаешь, что отличает живущие виды от вымерших? — спросил я.

— Удиви меня.

— Умение приспосабливаться. Ну, к новым условиям. Сегодня человека зовут лицемером, если он подстраивается под других, а ведь это основной навык для выживания.

— Основной? — она, ехидно улыбнувшись, оперлась на перила.

— Не менее важный, чем умение хватать, ходить или размножаться. Неандертальцы всё это умели. Но вымерли.

— Думаешь, потому что они плохо приспосабливались?

— В точку. А теперь это зовётся лицемерием и порицается обществом.

— Ну, мораль многогранна. Хочешь выпить?

— Хочу.

— Я думаю, мир меняется. И сейчас в нём иногда можно быть честным, и это хорошо. Разве нет?

— Можно и всегда. Если ты не думаешь о выживании.

— Я думаю. А ты, значит, решай — она завела руки за спину и повернулась лицом ко мне — сохранить принципы или выжить?

Вот как. Сохранить принципы или выжить.

— Ты всё равно что умираешь, когда лишаешься того, что делало тебя тобой, так не всё ли равно?

— Не знаю, думай. У тебя будет время.

Она тогда упорхнула на работу, как всегда. А у меня действительно было время. Быть может, даже больше чем нужно. Ей нравилось демонстрировать свой максимализм, особенно передо мной. Девчонка из магазина модной одежды во многих вопросах клала меня на обе лопатки. И делала это красиво. Тогда в свои девятнадцать она, наверное, понимала жизнь лучше, чем я сейчас. С каждым годом я, чертыхаясь, признаю, что становлюсь всё более похожим на неё. Время идёт, я раз за разом переигрываю в своих мыслях до дыр затертые диалоги, и всё чаще в этих диалогах с ней соглашаюсь. А когда-нибудь она попросит меня подвести итоги — и тогда состоится наш последний разговор. Сейчас я думаю о том, что, возможно, было ошибкой ловить попутку и ехать сюда. А ещё, возможно, это первое правильное решение за последние годы.

Письмо было написано женщиной. Пятна неровностей — следы слез, почерк местами резкий — это от дрожащих рук. Текст эмоциональный, но полезной информации немного. Вдова явно убита горем, и её эмоции будут мешать. Не знаю, почему я согласился на эту работу. Возможно, из-за денег, хотя я не сильно в них нуждаюсь. Меня давно тянуло в большой город, и я не знаю, почему. Возможно, она могла бы это объяснить, но она ждёт, когда я пойму сам — хочет подвести итог. Что ж, пускай. Я не думаю, что это дело отнимет у меня больше недели, а когда наконец получу свои деньги, сменю профессию и навсегда попрощаюсь с расследованиями.

По мере приближения к центру на дорогах становилось всё больше машин, и в какой-то момент я просто решил, что дальше пойду пешком. Кашлянул, попросил водителя остановить у тротуара. Вышел. Авто, тарахтя, тронулось и начало набирать скорость, возвращаясь в транспортный поток. В лужах отражался желтоватый свет фонарей, темные облака над головой закрывали звезды. Пахло соляркой и влагой. Застегнув пальто и перехватив в левую руку портфель, я быстрым шагом направился к маячащей в конце улицы вывеске дешевого портового заведения.

Белая деревянная дверь закрылась с характерным скрипом. Уличный шум стал заметно тише. Лампа под потолком была выключена, вместо неё на занятых столиках горели газовые светильники. За стойкой работал человек среднего возраста, несколько работяг сидели на табуретах у неё, и какая-то особо шумная компания веселилась за угловым столом.

— Добрый день, сэр — бармен приветливо улыбнулся — вешалка слева от вас, можете занять любое свободное место.

Я повесил шляпу и пальто и, поставив в ноги портфель, сел на табурет у стойки.

— Желаете что-нибудь заказать?

— Небольшой перекус на ваш выбор — я вынул из кармана несколько мятых долларов и положил их на кассу — И я бы хотел узнать, где можно недорого остаться на ночь.

Бармен взял деньги, написал несколько сло

в в блокноте, вырвал листок и через окошко передал его на кухню.

— Здесь мало гостиниц, это портовый район. Вам стоило бы поехать на Остров, хотя, конечно, там цены повыше. Но и качество услуг соответствует.

Бармен пожал плечами и переключил внимание на моего соседа. Тот попросил стакан воды и повернулся ко мне. Пахнуло спиртом.

— Мой дядя может дать вам ночлег за пару долларов. Тут недалеко, несколько кварталов к берегу.

— Кому ты заливаешь, долларов пять минимум — бармен придвинул гостю его стакан.

— Зато парковка — возмутился тот — зато цветы, и близко к телефону.

— Парковок навалом везде, а цветы никогда не были поводом переплачивать.

Сосед угрюмо вздохнул и отхлебнул немного воды.

— Мне просто нужен ночлег, пятёрку можно отдать. Есть свободные номера?

— Конечно! — он снова оживился — туристы сидят на острове, а у нас всегда есть местечко.

— Хорошо — из окошка появилась тарелка с яичницей, и бармен положил её передо мной — Спасибо. Пара кварталов к берегу.

— Могу проводить.

Я отрицательно покачал головой их принялся за еду. Сосед скоро допил стакан воды и вышел, не прощаясь, а бармен уткнулся в свои записи. Шумные ребята в углу стали менее шумными. Машин за окном проезжало заметно меньше. Я заказал кофе.

— Город не такой уж живой по ночам, а? — я улыбнулся.

— Ну почему же — бармен суетливо творил свою кофеварочную магию — нужно знать, где искать. Впрочем, вам действительно стоит посетить Манхэттен.

— Я в здесь по просьбе семьи Хоукс.

Бармен окинул меня оценивающим взглядом и поставил кружку горячего кофе на стойку, затем, обойдя её, сел на соседнее со мной место.

— Если, помогая вам, я помогу сам себе.. — он положил руки на стойку — чем могу быть полезен?

— Мне нужна встреча с Око.

Последовал нервный смешок.

— Вы же не думаете, что я могу её устроить? Кроме того, вы же сами работаете на семью. Попросите их.

— Я неверно выразился. Мне достаточно знать, где можно его увидеть в ближайшие дни.

— Завтра вечером идейные и просители собираются в"Ночном Небе".

— Совещание?

— Они предлагают идеи. На хорошие Око даёт капитал.

— И потом стрижёт проценты, полагаю. Вы так открыли своё заведение?

Он поднялся и взял пустую тарелку.

— Завтра вечером."Ночное небо". Благодарю за посещение.

Тарелка через окошко отправилась на кухню. Компания в углу, задвинув стулья, шатаясь, потекла к выходу. Я тоже поднялся. Снял с вешалки шляпу и пальто, оделся, вынул из кармана ещё одну мятую купюру и положил её на стойку. Бармен молча переложил её себе в карман.

***

— Кто умирают и кто умерли? — она, как всегда, начала разговор неожиданно.

— Люди, животные. Растения.

— Думаешь?

Она ехидно улыбнулась. Нужно искать подвох.

— Это два разных вопроса? Кто умирает и кто умер. — Она снова улыбнулась, и я продолжил — Умирают живые. А тех, кто уже умер, живыми не назвать.

— Ну конечно, их же уже нет. Но они есть. Кто они?

— Факты, цифры — я бросил пустую бутылку в урну — статистика.

— Человек и есть статистика. Человек как минимальная единица общества.

— В эту схему не вписываются знакомые. Тот, кто умирает в аварии, выигрывает премию и штрафуется за превышение скорости для нас один и тот же абстрактный человек. Но те, кого мы знали, не исчезают в этом плане.

— Исчезают, причём сразу — она легонько передернула плечами — просто нужно время, чтобы это заметить.

— Ты не учла того, что живые тоже статистика.

— Ну да, пожалуй. Поддержка партии, болезни, образованные и необразованные люди.

Значит мы все для абсолютного большинства — набор цифр, иногда с знаком процента на конце. Статистика для статистики. Если ты хочешь разрушить цепочку, сделай что-то великое, и перестанешь быть цифрами.

Станешь буквами.

Вторник, 13 сентября.

К полудню столовую заполнила обеденная суета. Портовые работники забегали сюда перекусить во время перерыва, кто-то под шумок доставал свои бутерброды или другую еду, какую приносил из дома. Свободных столов не было. Я часов с десяти занял угловой столик и периодически заказывал чего-нибудь попить, чтобы не выгнали. Регулярно подходили люди, просились подсесть за свободные места, я разрешал и завязывал разговор, ненавязчиво расспрашивая о том, что им известно. Впрочем, известно им было мало. Я достал из кармана письмо и ещё раз его перечитал.

"Господин Уилсон, я прошу вас о помощи. Я многое слышала о вас и уверена, что только вы сможете что-то сделать. Я очень прошу вас ответить как можно быстрее, потому что действительно нуждаюсь в ваших услугах. Прошу вас, пишите на адрес Олдуан авеню 8, мы временно живём там. Моего мужа убили, и мне нужна ваша помощь. Его сожгли в собственном автомобиле, и теперь мы не знаем, к кому обратиться. Нам нужна поддержка, приезжайте на этот же адрес, пожалуйста. Там я, мой сын Джастин, наш друг Майкл Хит и его сестра Лейн. Вам помогут в городе, говорите, что вы работаете с нашей семьёй. Мой муж был известным и добрым человеком, местные его знали, они вам помогут, только приезжайте. Я щедро заплачу, пожалуйста, найдите тех, кто сделали такое с Фрэнком". На конверте отправитель — Мэри-Энн Хоукс. Получатель — Агенство Уилсон лимитед. Моё первое и последнее творение. Я вздохнул.

Поиски информации оказались почти безрезультатны. По крайней мере, теперь у меня есть немного больше данных, и этого"немного"хватит, чтобы начать работать. По порядку:

1. Убитый Фрэнк Хоукс был преуспевающим бутлегером. Когда государство начало вводить запреты, людям помог именно он. Фрэнк стал опорой народа в борьбе с государством. Он показал, что нет нерушимых законов и неподкупных полицейских. Здесь, за пределами агломерации, кафе и ресторанов ощутимо меньше, чем в её границах. И каждое местное заведение стало продавать продукты Фрэнка, а Фрэнк в обмен защищал эти заведения от бандитов, копов, санитарных проверок и много чего ещё. Никто не знает, откуда, но у него был качественный алкоголь, а на обычную выпивку для работяг цены всегда оставались ниже, чем у конкурентов. Я думаю, Фрэнк по-своему любил Джерси, и любовь эта была взаимной.

2. Майкл Хит — правая рука Фрэнка, облаченная в чёрный костюм на чёрную рубашку вне зависимости от ситуации. Никто толком не знает, откуда он вдруг появился в организации, но ходят слухи, что ещё мальчишкой тот был на побегушках в каком-то из заведений Фрэнка. Последние месяцы он, похоже, полностью контролировал работу организации. Приказы передаёт через приближённых, сам занимается только важными переговорами. Местные говорят о нём как о близком друге Фрэнка и ждут заявлений о будущем организации после его смерти. Слухов много, но источники у них не особо высокие.

3. Джастин Хоукс по прозвищу принц — сын Фрэнка. На публике со дня убийства отца не показывался, отсиживается неизвестно где. Люди ждут его слов и опасаются борьбы за наследство — отцовской империей сейчас управляет Майкл, но прав на неё у него нет. Варианта выделяют три: Первый — Принц женится на сестре Майкла, и те получают права на официальную власть; Второй — они вступают в конфронтацию, где, конечно, выиграет умный и опытный управляющий; Ну и третий — Майкл поддерживает Принца и коронует его, к чему всё, похоже, и идёт. Пожалуй, это и есть единственный слух, которому стоит верить — завтра Майкл собирает важных лиц Джерси на загородной резиденции Хоукс. Мне стоит там побывать.

***

Олдуан авеню оказалась не особо длинной улицей, по обе стороны застроенной уютными двух-трехэтажными кирпичными зданиями. Нужный мне дом не был исключением. На первом этаже, судя по яркой вывеске, был магазин рождественской утвари, а второй и третий были отданы под жилые помещения. Я вошёл внутрь.

— Добрый день, сэр! — улыбнулась продавщица — вам что-то подсказать?

До рождества ещё далеко, так что клиентов у них не так много. Я

подошёл к кассе.

— И вам добрый день. Моё имя Эдвард Уилсон, я к миссис Хоукс.

Девушка непонимающе улыбнулась. Я вздохнул.

— Мне нужно наверх, но я не вижу лестницы. Поможете клиенту?

— Слева от задней двери, сэр.

Улыбаться девушка перестала. Я коротко поблагодарил её и направился к лестнице. Наверняка здесь есть охрана. Меня не попытались остановить, значит их известили о моём приходе. Это хорошо. В узком коридорчике второго этажа я некоторое время прислушивался к звукам за дверьми, потом постучал в единственную, за которой шло движение.

…

— Почему детектив?

Я непонимаюше обернулся. Мы сидели на больших холодных камнях берегов великих озёр, впереди до куда доставал взгляд была светящаяся бликами водная гладь, за спиной ровно дышал лес. Она болтала ногами.

— Почему не инжинер, не музыкант, не судовой врач? Почему детектив?

Я, поворочавшись, лёжа разместился на камне.

— Не знаю, так вышло. Я вообще не уверен, что на своём месте, а уходить уже поздно.

— Ну это ты зря, работа тебе в самый раз. Иначе бы ушёл раньше.

— Тогда зачем спрашиваешь?

Она тоже легла.

— Я верю, что если видишь какую-то, например, профессию идеальной, то создан ты был не для неё.

— Как возвышенно и как безосновательно — я зевнул — Кажется, я плохо на тебя влияю.

Она засмеялась. Ровный шёпот волн и шум прибоя постепенно клонили меня в сон.

— Эта работа у тебя получается лучше, чем у кого бы то ни было, но тебе самому она счастья не принесёт.

— Какие-нибудь доводы?

— Слепая вера — она тоже зевнула — и вообще большой город не для тебя.

— Может и так — повернувшись к солнцу спиной, я провалился в сон.

***

Публику веселил резвый джаз. Молодые пары веселились на танцполе, расплёскивая коктейли, а старшие с удовлетворением и завистью смотрели на них с уютных кожаных диванчиков. Официанты регулярно подбегали к празднующим и ставили на черные деревянные столики подносы с напитками.

Немного тише музыка звучала у барной стойки, где сидели с отчётами в папках и конвертах более серьезные люди. Они не ходили танцевать и практически не разговаривали между собой, а если и заказывали что-то у бармена, то только воду. Тот с одобрением и пониманием смотрел на них и регулярно предлагал немного виски за счёт заведения, хотя и знал, что те откажутся. Они не выказывали никакого интереса к празднику и лишь изредка кидали нервные взгляды на запертую металлическую дверь в отдельную комнату, где их проекты либо согласятся, либо откажутся спонсировать.

Конец ознакомительного фрагмента.