Привет, Свет!

Александр Белка

…Время лечит, кто бы что там не говорил. Со временем боль утраты, даже невыносимая вначале, притупляется и теряет силу, а если человек сильный и не сломался сразу от гнёта, то вообще сходит на нет. До тех пор, пока что-нибудь не напомнит об этой потере. Тогда боль вспыхивает, давая о себе знать. Но это уже не всепоглощающий пожар, а лишь небольшие языки пламени, которые, да, обжигают какое-то время, но после затухают. Боль проходит, ожоги заживают, и всё возвращается на круги своя…

Глава 13

Мать разбудила, как обычно, пятнадцать минут восьмого. Накануне я так вымотался, что спал как убитый, и потому даже не слышал, как ушёл старший брат. По окончании восьми классов, он поступил в горный техникум и потому поднялся на час раньше. Теперь он будет жить и учиться в другом городе. Так что отныне двуспальная кровать, кроме выходных, будет принадлежать мне целиком, и я теперь могу спать где угодно — хоть посерёдке, хоть с краю, — а не только у стенки, к которой Серёга меня обычно прижимал. Здорово!

Наскоро позавтракав, почистив зубы и одевшись в белую рубашку и чёрный костюм, я схватил ранец и выскочил из дома. По пути ко мне присоединились друзья-одноклассники Костя Белов с Санькой Маликовым, и мы все трое бодро зашагали по давно заученной дороге.

После торжественной линейки, где, как обычно, директор с педагогами поздравили всех и, в особенности, первоклашек с началом нового учебного года, у нас состоялся классный час.

Я по обыкновению уселся на своё место — на первую парту в среднем ряду. Ольга Балякаева по привычке примостилась рядышком. Не успела она положить портфель в парту, как в класс вошла Светка. На линейке её не было. Когда мы перешли в «пятнашку», она перестала их посещать. «Я что, первоклашка, что ли, слушать эту белиберду?» — отвечала она всякий раз на мой вопрос: «Почему её не было?»

По давно заведённому ею ритуалу, она остановилась в дверях, поздоровалась и прошла в класс. Честно говоря, даже в эту минуту я не задался вопросом, куда же она сейчас сядет: ко мне или к Андрюхе Иванкову? Я так уже привык к тому, что рядом со мной сидит Ольга, что даже не обиделся бы на Светку, если бы она села с Андрюхой. Но она подошла к нам и, встав около своей подружки, поздоровалась:

— Здравствуй, Оля!

— Здравствуй, Света, — настороженно ответила та, предчувствуя, что подруга подошла к ней неспроста. И предчувствие её не обмануло.

— Вообще-то, Оль, это моё место, — сказала она. — Пересядь, пожалуйста, на своё.

— Вообще-то, я сижу здесь с Нового года, — заметила ей подружка.

— А я с первого класса, — напомнила ей Светка.

— Но ты же сама тогда отсюда ушла. Ещё просила меня место тебе уступить, — словно за соломинку уцепилась за этот факт Ольга.

— Сама тогда ушла, теперь вот сама пришла, — Светка улыбнулась, а затем умоляюще добавила. — Ну пересядь, Оль. Пожалуйста.

Ольга тоже была настырной девчонкой, и всё могло закончиться чем-нибудь на вроде потасовки, но у неё, слава богу, хватило ума понять, что негоже ссориться с подругой. Да ещё на глазах у всего класса. А то подумают, что пацана, то есть меня, не поделили. Она уступила, но осталась недовольной, что её согнали с насиженного места. Надув губы, забрала портфель и молча ушла на свою парту. Да так резко, что чуть не сбила с ног Андрюху Иванкова, который поднялся, чтобы пропустить её на место.

— Но ты, полегче! — рыкнул на неё Андрюха.

— Извини, — буркнула та и, усевшись на скамью, демонстративно отвернулась к стене.

А Светка, как будто ничего и не произошло, села на своё место и повернулась ко мне, вся такая радостная и весёлая. Сразу видно, у человека приподнятое настроение, которое почему-то тут же передалось и мне.

— Сашка, привет! — бодрым тоном поздоровалась она со мной, укладывая портфель в парту.

— Привет, Свет! — отозвался я, и мой рот сам по себе расплылся в счастливой улыбке.

— Ну и как погулял эти три дня?

— Здорово! Я даже не заметил, как они пролетели!

Судя по тому, как на секунду потухли её изумруды, а потом вспыхнули вновь неведомым мне светом, ответ Светке не понравился. Наверное, она ждала от меня нытьё, мол, скучал всё это время, думал только о тебе, минуты считал, когда мы с тобой, наконец-то, увидимся, а я тут со своим: «Здорово!» Это потом до меня дошло, а тогда я не обратил на это внимание. Так мне хотелось рассказать ей, как я классно провёл эти дни. Господи, что наплёл бы я ей ещё, и чем бы всё это после кончилось, если бы меня тогда не прервал звонок!

После звонка в кабинет вошла Анна Михайловна, и весь класс дружно встал, приветствуя классного руководителя.

— Здравствуйте, здравствуйте, ребятки! — радостно поздоровалась она, оглядывая нас. — О, да я вижу, вы все подросли, возмужали, повзрослели. Молодцы! Значит…

Тут её взгляд остановился на нас со Светкой, и она запнулась. При этом её брови изумлённо взметнулись вверх. Она несколько секунд растерянно смотрела на нас, а потом спохватилась, взяла себя в руки и, чему-то улыбнувшись, наверное, порадовалась за нас, что мы, наконец-то, помирились, продолжила речь, обращаясь к классу:

— Значит, вы отнесётесь к этому учебному году с большей ответственностью. И я надеюсь, что в этом году отличников и хорошистов у нас прибавится…

После классного часа у нас было ещё три предмета. Всего-то три, но время так медленно тянулось, что к концу последнего урока я уже весь извёлся, так мне не терпелось взять Светку за руку и проводить до дома. Неужели я по ней так соскучился?!

Наконец-то прозвенел долгожданный звонок, и я вместе со всеми рванул к выходу. Но Светка почему-то задержалась, и мне пришлось терпеливо ожидать её на нашем заветном месте.

Друзья махнули мне на прощание и ушли. Они знали, что я с ними не пойду. Но Кеша всё-таки не удержался и, проходя мимо, состроил нелепую рожицу и пробурчал Саньке Маликову: «Опять чокнулся!» Они ещё после классного часа поняли, что к чему. Но Костя на всякий случай всё-таки поинтересовался у меня на перемене:

— Что, после уроков тебя не ждать, да?

— Не надо, — ответил я, не скрывая радости. — Я со Светкой.

— И когда успели?

Про то, что Светка навещала меня в больнице, я не рассказал никому — ни родителям, ни друзьям, — а потому ответил так:

— А вот, успели!

— Ну-ну, — пробурчал Костя с намёком на то, мол, посмотрим, на сколько вас хватит.

Светка появилась минут через десять. Я уже устал ждать и собрался было пойти в школу на её поиски, когда она вдруг выпорхнула из дверей. Увидев меня, обрадовалась и поспешила ко мне, на ходу протягивая руку.

— А чего так долго-то? — полюбопытствовал я, беря её за руку, и раздражение просквозило в моём голосе. Я даже сам удивился. Хотя чего удивляться-то — прождал столько времени!

Но Светка не обратила на это внимания, а, может, сделала вид, что не расслышала.

— В библиотеку ходила, — с удовольствием стала объясняться она. — Весной забыла две книжки сдать. Вот и принесла их сегодня, чтобы нагоняй от Людмилы Прокопьевны не получить.

Людмила Прокопьевна — это наш библиотекарь. Милейший и добрейший человек, но за не вовремя сданную книгу или за то, что ты, не дай бог, её повредил, пусть даже случайно, она будет относиться к тебе как к злейшему врагу.

— И что тебе за это было?

— А ничего!

— Не может быть! — не поверил я.

Чтобы Людмила Прокопьевна вот так вот запросто отпустила провинившегося, даже не высказав всё, что она думает о тех, кто вовремя не возвращает книги и, следовательно, не уважает других, которые хотели бы прочитать эти книги, но не дождались их? Да ни в жисть!

— А я сначала извинилась, скорчила виноватую рожицу, а уже потом отдала книжки, — пояснила Светка. — Людмила Прокопьевна засмеялась, назвала меня лисой и простила.

— Да ну? — всё ещё не верил я.

— А вот представь себе! — похвасталась она.

— Врёшь! — решительно заявил я.

— А вот и нет!

Она хитро так улыбнулась, что я не понял по её виду — лжёт она или нет.

— А вот и да! — передразнивая её, не сдавался я.

— А вот и нет! — стояла она на своём.

— А я всё равно не верю!

— Ну и зря, Фома ты неверующий, — Светка снова довольно засмеялась. — Можешь у Людмилы Прокопьевны спросить. Она тебе скажет.

— Точно! — подхватил я её тон. — Сейчас всё брошу и сбегаю спрошу.

— Зачем же так торопиться. Можешь и завтра это сделать.

Светка перестала смеяться, замолчала и какое-то время шла молча, о чём-то думая. А я в это время мучился над тем, с чего бы это мне начать свой рассказ о тех последних трёх днях каникул. О том, как мы ловили сусликов? Или о том, как я снова выиграл конкурс и уже в который раз стал вождём нашего небольшого племени делаваров, состоящего в основном из меня, Васьки Кутикова и Саньки Маликова? Иногда к нему примыкали Кеша и Костя, когда тот во время каникул оставался дома, а не уезжал в свои Бачаты. Остальные пацаны составляли либо другое индейское племя, либо отряд бледнолицых, в зависимости от того, во что мы играли. И командовал ими обычно Петруха, Васькин младший брат.

— Знаешь, а я о тебе думала, — услышал я вдруг её тихий голос.

И сказала она это таким тоном, что я даже не понял, что мне нужно ждать от этого изречения.

— В смысле? — осторожно спросил я её, отвлёкшись от размышлений.

— В прямом, — ответила она, не глядя на меня. — Все эти три дня я думала о тебе.

— Ты что, поссорилась с подружками? — удивился я. — И они перестали с тобой играть?

Более глупого вопроса я, наверное, не смог бы придумать, даже если бы специально попытался это сделать. Но вопрос этот я задал, исходя чисто из своей практики. Ведь когда играешь, думаешь же только об игре. Иначе как выиграть? Лично я в это время забываю обо всём, кроме одной вещи — быть дома в двадцать два ноль-ноль, как штык.

— Ну почему же? — отозвалась она. — Но даже во время игр я думала о тебе.

— Да? — я был искренне удивлён.

— А ты? — вдруг спросила она и посмотрела мне в глаза. — Ты думал обо мне?

Этот вопрос застал меня врасплох, и я густо покраснел. Врать не хотелось, да и вряд ли сейчас, вот так вот с бухты-барахты, я смог бы правдоподобно соврать. А сказать правду побоялся. Светка обязательно обидится, когда узнает, что я вспомнил о ней, только тогда, когда она вошла сегодня в класс. Но похоже, этого мне не избежать. А ведь только же помирились! Ну с чего это ей вдруг вздумалось отношения выяснять?

Я искоса глянул на неё: не сводя с меня глаз, она ждала ответа. Насмотрелась фильмом про любовь да книжек всяких глупых начиталась, вот и понеслось теперь: «А ты думал? А ты скучал? А ты страдал? А ты…»

— Так ты думал обо мне? — прервала она мои раздумья, когда пауза для ответа слишком затянулась.

Разумеется, я её понимал. Она повзрослела, и ей уже хотелось больше, чем держание за руку и проводы до дома после школы. Например, свидания там, обнимания, целования. Что тут поделаешь, девчонки взрослеют быстрее нас, пацанов. Хотя чего скрывать, мне тоже хотелось большего, но я-то понимал, что это в нашем возрасте ещё рано. Свидания на выходных или каникулах — ещё куда не шло. Но обниматься и целоваться в тринадцать лет, как взрослые — это глупо и аморально. Только вот как сказать ей об этом?

— Так думал или нет? — Светка отчаянно дёрнула меня за руку, призывая к ответу.

— Нет, — чистосердечно признался я.

У Светки на глазах тут же навернулись слёзы, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть их. Что-то оборвалось у меня в груди, и мне стало плохо, словно сейчас я осознал, что только что предал друга. Ох, ну и дурак же я! Нет, чтобы как-то помягче, в обход, а то сразу — бац в лоб. А теперь надо срочно что-то придумывать, чтобы спасти нашу дружбу.

— Ты знаешь, Свет, когда я играю, я уже ни о чём не думаю, — с жаром заговорил я ей в затылок, пытаясь оправдаться. — Ведь я играю, для того, чтобы выиграть, чтобы победить. Иначе, зачем играть тогда, правда, ведь? Но вот когда я ложусь спать…

Я запнулся, дальше должно было пойти то, в чём я себе-то не решался признаться.

— Да? — с надеждой спросила Светка и повернулась ко мне. Две крупные слезинки повисли на ресницах, готовые вот-вот сорваться.

— Да, — дрогнувшим вдруг голосом ответил я и, вытерев одну слезу, продолжил, — тогда я вспоминаю твои глаза… — осмелев, я смахнул вторую слезу. Светка не моргая смотрела на меня, впитывая мои слова, как целебный бальзам, — твоё лицо, твою улыбку, теплоту твоих рук…

Чем больше я говорил, тем светлее становилось её лицо, тем шире расплывалась улыбка. Я так старался осчастливить Светку, что вскоре уже сам верил в то, что говорил. Ну и что, что приукрасил малость. Так во благо же! И ещё голос при этом дрогнул как нельзя кстати. В общем, не зря старался. Светка поверила. В порыве радости она стиснула мою руку и, уронив голову мне на плечо, затихла. Вот так мы с ней и пошли не спеша дальше.

Я похвалил себя за то, что не растерялся и удачно выпутался из, казалось бы, безвыходного положения. Если бы у меня сейчас ничего не вышло, Светка точно обиделась бы и завтра же снова пересела бы к Андрюхе Иванкову, чем опять немало раздосадовала бы свою подружку Ольгу Балякаеву. И кто бы тогда после этого смог мне сказать, когда бы мы со Светкой помирились и помирились бы вообще?

Но зря я ликовал тому, что сумел сохранить нашу дружбу. Впереди меня ждала ещё одна неприятная неожиданность. Когда дошли до её калитки и остановились, чтобы попрощаться, Светка возьми и чмокни меня в щёку, и уставилась на меня в ожидании ответного поцелуя.

— Свет, ну мы же с тобой договорились, — с укоризной сказал я ей на это.

— О чём это? — не поняла она.

— О том, что нам ещё рано с тобой целоваться. Взрослые нас не поймут, если увидят, а ребята просто-напросто засмеют, и будут потом дразниться. Тебе это надо? Но вот года через три…

Я мечтательно задумался, с удовольствием представляя, что будет через это время.

— Года через три?.. — протянула недовольным тоном Светка. И что это на неё нашло?

— Да, года через три. Помнишь, тогда в больнице, ты ещё обещала мне напомнить об этом, если я вдруг забуду…

Светка сощурила глазки и снова, как тогда в больнице, сквозь зубы шутливо пригрозила:

— Я тебе забуду!

Глядя на её милое лицо, я готов был прямо сейчас расцеловать его. Но я сдержался. Я терпеливый. Я умею ждать, и я дождусь. И тогда уже своего не упущу.

— Если я и забуду по какой-либо причине, — ответил я ей, — то моё сердце мне подскажет.

Ответ Светке понравился, тем более что был сказан искренне. Она опять заулыбалась и, попрощавшись, скрылась за калиткой.

После этого Светка перестала терзать меня вопросами: «А ты думал обо мне? А ты скучал?» и лезть с поцелуями. Всё вернулось на круги своя, и наше счастье, взъерошенное ссорой и Светкиным желанием поиграть во взрослые игры, успокоилось, разгладилось и тёплым ласковым одеялом окутало нас с головы до ног.