Искушение Кассандры

Александр Андрюхин

Городок потрясает убийство сторожа в местном музее. Сигнализация не срабатывает, из музея ничего ценного не пропадает, если не считать какого-то невзрачного экспоната – пожелтевшего осколка горного хрусталя. Казалось бы, типичный «висяк», но оказалось, что за этим убийством стоит тысячелетняя тайна, которая берет свое начало из осажденной Трои. Этот невероятный клубок, связанный с преступлением в музее, помогает распутать следователю приезжий журналист, который хорошо знает античные мифы.

7

Карасева точно ветром сдуло со стула. Он помчался за следователем по коридору в зал с восковыми фигурами. Вокруг воскового Берия уже копошились опера и эксперты. Его интенсивно фотографировали, ощупывали, рассматривали через увеличительные стекла. На розовые ладони фигуры наносили кисточкой порошок. Тут же рядом крутились любопытные сотрудники во главе с директрисой. Они горячо обсуждали неожиданную находку экспертов и давали криминалистам советы на предмет обнаружения отпечатков пальцев.

«Чертова провинция! — простонал про себя Тарас. — Здесь даже следствие без вмешательства посторонних провести нельзя!»

Следователь подошел к директрисе и с раздражением сказал, что был бы счастлив, если бы персонал музея наконец занялся своими делами. Директриса намек поняла.

— Все по местам! — скомандовала она, звонко хлопнув в ладоши. И сотрудники хоть неохотно, но все-таки покинули зал. Остались только трое: сама Алла Григорьевна, питерский представитель выставки Олег Смирнов и смотрительница зала Вера Алексеевна. Глаза ее были наполнены ужасом. Она трижды порывалась подойти к следователю, чтобы сообщить что-то чрезвычайно важное, но Карасеву было не до нее.

— Вот смотри, — показал на пальцы «Соколиный глаз», протягивая следователю увеличительное стекло.

Но и без стекла было видно на розовых пальцах фигуры темные пятна запекшейся крови. Сам Берия был невозмутим. Он с затаенной усмешкой смотрел сквозь свои узкие очки на копошившихся вокруг экспертов, и, казалось, еще немного и он прикажет оставить его в покое.

Тут же на его ботинке обнаружили еще две капли крови. После чего, на ковре неподалеку нашли еще одну запекшуюся каплю. Эксперты скрупулезно отследили путь от дверей в зал до восковой фигуры и на пути предполагаемого следования обнаружили еще несколько бурых капель.

— Как ты думаешь, чья это кровь? — удивленно спросил Карасев у судебного врача.

— Убитого, конечно, — поднял плечи Саша. — Хотя, откуда мне знать. После экспертизы скажу точно.

Карасев повернулся к милицейскому следователю.

— Что ты по этому поводу думаешь?

— Не знаю, что и думать, — развел руками следак.

— Я знаю! — вывернулась из-за спин смотрительница зала. — Я знаю, кто убил Локридского.

Все подняли головы и хмуро уставились на нее. Вера Алексеевна испуганно покосилась на Берию, на Ивана Грозного, затем на семейство Николая Второго, после чего вцепилась в руку Карасева и потащила его в вестибюль. Однако не успели они дойти до двери, как услышали сзади удивленное оживление следственной бригады.

Карасев оглянулся и поднял брови. В руках у «Соколиного глаза» белела продолговатая пластмассовая штучку, которую он осторожно держал через носовой платок.

— Вот и магнит! — подмигнул он Карасеву.

— Где ты его нашел? — удивился следователь.

— В левом кармане пиджака Берии.

Карасев вернулся, взял через платок находку и осмотрел. Сигнализационный магнит был вымазан в пластилине.

— Он! — коротко произнес следователь и победно щелкнул пальцами.

После этого на магнит нанесли порошок, но пальчики не проявились. Соколов запаковал находку в целлофан и сказал, что в лаборатории поработает с уликой более тщательно. Только после этого смотрительница снова завладела локтем следователя. Она вытащила его в коридор, с опаской посмотрела по сторонам и с вытаращенными глазами прошептала:

— Александра Яковлевича убил Берия.

Вера Алексеевна отпрянула от Карасева, чтобы полюбоваться реакцией, однако на лице Тараса не дрогнул ни единый мускул. Тогда Вера Алексеевна с жаром добавила:

— Спросите, у кого хотите! Вам все скажут, что сторожа отоварил Берия. И знаете за что? За то, что Яковлич плюнул ему в морду.

Смотрительница снова сделала шаг назад, чтобы отследить реакцию и, наконец, с удовлетворением отметила, что брови Карасева поползли к переносице.

— Не понял. Как это плюнул? — спросил Карасев.

— А вот так: тьфу! И слюну с лица не стер. Смирнов как увидел такое дело, так чуть его не убил. Словом, скандалище было грандиозное! Весь музей стоял на ушах. Если бы не Григорьевна, сторожа бы грохнули еще тогда! Вот так! Потом, когда инцидент замяли, Олег подошел к Яковличу и так тихо-тихо ему говорит, а у самого аж из глаз брызжет: «Живи пока, Локридский, но не думай, что тебе это даром пройдет…»

Вера Александровна зыркнула по сторонам и поманила следователя пальцем:

— После этого Смирнов приказал всему персоналу музея к Берии ближе чем на три метра не приближаться, потому что его душа стоит за фигурой. Она, по его словам, шастает за фигурой по пятам уже третий год. Вот вам крест истинный, — перекрестилась Вера Алексеевна, — это было все на моих глазах. А еще при этом присутствовали Григорьевна и Александрова.

Смотрительница снова тревожно покрутила головой, после чего преданно впилась в глаза. Карасев скептично улыбнулся.

— Извините, Вера Алексеевна, но я так и не понял: зачем Локридский плюнул в фигуру?

— Да потому и плюнул, что злой он на Берию, — с раздражением пояснила смотрительница. — Понимаете, Берия репрессировал его родителей. Когда отца Яковлича забрали, ему было всего семь лет. Сначала отца взяли, а через год мать. С тех пор он родителей не видел. Сиротой вырос. В детдоме рос. Вот почему он злой на Берию.

— Что за сказки вы рассказываете, Вера Алексеевна? — снисходительно покачал головой Карасев. — Восковая фигура убивает сторожа? Это уже слишком!

— А вы не смейтесь, — затрясла головой Вера Алексеевна. — Эти фигуры живые. Вам здесь все скажут. Про это даже с телевидения приходили снимать. Да что говорить, — смотрительница снова с опаской покосилась по сторонам: — Я сама видела, как они шевелились. А сколько раз я заставала их в других местах? Не поверите, но императрицу Анну однажды нашли в коридоре. Вот так! И еще я заметила, что Берия по ночам пристает к княжне Марии…

Карасев уже хотел покатиться со смеху, но в это время в коридор вышла директриса. Вера Алексеевна молниеносно переменилась в лице и, выразительно взглянув на следователя, проворно юркнула в зал.

— Что она вам наплела? — встревожилась Алла Григорьевна. — Наверное, говорила, что Локридского убил Берия? Вы ее не слушайте! Музейные работники все немного чокнутые.

На лице директрисы не читалось и намека на юмор.

— Да, именно это она мне сказала, — кивнул Карасев, давя улыбку. — Скажите мне, что за конфликт произошел между Локридским и администратором выставки?

— Вряд ли это можно назвать конфликтом, — скрестила руки директриса. — Локридский, я вам говорила, всегда такой тихий, а тут, когда начали устанавливать фигуры, точно с цепи сорвался. Стал нервничать, бурчать, грозить кому-то кулаком. А когда увидел Берию, побелел от злости. Ни с того ни с сего принялся крыть его последними словами и жаловаться, что из-за него он до восемнадцати лет скитался по детским домам. Ну, Смирнов шутливо ему говорит, мол, прекращай ругаться, Яковлич, Берия все слышит. Он здесь, рядом, поскольку на небо его не взяли. Тут Локридский совсем рассвирепел: схватил молоток и кинулся на фигуру. Олег естественно — наперерез. Вырвал молоток и оттолкнул Яковлича. Тот толкнул Олега. И пошло, поехало. Совсем спятили мужики. Сколько работаю, никогда такого не видела. Смирнов оттаскивает Локридского от экспоната, а тот еще больше раскочегаривается. В конце концов, Локридский сбил Смирнова с ног, подбежал к Берии и плюнул ему в глаза. Олег в драку! Охота ему за всеми слюни вытирать? Ну, я вмешалась и разняла. Локридского выгнала из зала. После этого Олег с Яковличем две недели не здоровались. Потом, правда, помирились. Даже, кажется, бутылочку распили в каптерке.

«Значит, без бутылочки не обошлось», — улыбнулся про себя Карасев, а вслух уточнил:

— Я слышал, что администратор пригрозил отомстить за Берию?

— О нет! Все было не так. Не администратор, а сам Берия намеривался отомстить! Как объяснил Смирнов, душа Берии пребывает неподалеку от своего двойника. Как-нибудь ночью она вселится в фигуру и рассчитается со сторожем за обиду. Ой! — хлопнула себя по губам директриса, — и правда рассчиталась.

Алла Григорьевна испуганно посмотрела по сторонам и торопливо перекрестилась. Тревога почему-то передалась и следователю. Он зябко поежился и спросил:

— Неужели вы действительно думаете, что восковая фигура отомстила за себя?

Директриса перешла на полушепот:

— Эти фигуры могут все. Они живые.

— Не понял. Что значит живые? — нахмурился Тарас, подозревая, что его дурачат.

— Я сама до этой экспозиции не верила ни в какую мистику, — перешла на полушепот директриса. — В нашем музее каждый год проходят выставки восковых фигур. Но эти фигуры отличаются от других. Такое ощущение, как будто они все чего-то затаили. Но это цветочки. Представляете, они ночью, — директриса испуганно оглянулась, — сами… пе-ре-мещаются…

Внезапно Алла Григорьевна вздрогнула и метнула сумасшедший взгляд куда-то мимо следователя. Тарас оглянулся и тоже вздрогнул. В проеме полутемной арки стояла застывшая фигура какой-то женщины. В ту же секунду фигура пошевелилась и скучным голосом произнесла:

— Алла Григорьевна, привезли жену Локридского. Пропустить?

— Аня, это ты? — подала голос директриса и облегченно выдохнула. — Ты так тихо подошла, что напугала.

— Значит, богатой буду…

— Давайте, ведите ее сюда, — приказал Карасев.

Через минуту к месту происшествия препроводили супругу Локридского. Следователь незаметно присмотрелся к ней. Она была невысокого роста, невзрачной и совершенно плоской. Черные волосы с сединой были гладко зачесаны назад, маленькие колючие глазки почти не моргали, плотно сжатые губы без единой кровинки, на татарских скулах никаких признаков румянца. Вид ее был суровый и не выражал ни малейших эмоций.

Она молча осмотрела труп и, аскетично кивнув, коротко произнесла через плотные губы:

— Да, это он.

Ее голос был немного с хрипотцой. В глазах — полнейший мрак. Когда ее выводили, Тарас заметил, что женщину немного занесло. «Сейчас разрыдается», — подумал он. Но ошибся. Локридская не обронила ни единой слезинки.

Карасев догнал ее в вестибюле. Он взял ее за рукав и осторожно спросил, не заметила ли она чего-нибудь необычного, когда ее муж собирался на работу: перемену настроения, озабоченность, беспокойство? Женщина отрицательно покачала головой и проследовала к выходу. Однако у дверей неожиданно обернулась и вонзила в следователя свой колючий взгляд.

— Ему перед этим приснился странный сон. Будто он плыл на каком-то корабле и попал в шторм. Затем корабль бросило на скалы и разбило. Все утонули, а он один уцелел, потому что руками зацепился за скалу. И вот он висит на скале и радуется, что все утонули, а он живой. Но, когда он стал подтягиваться на руках, чтобы выбраться на гору, скала оторвалась и вместе с ним рухнула в море…