Путь «Черной молнии». Книга 3

Александр Александрович Теущаков

СССР оказался на стыке эпох. Люди ставят другие приоритеты. КГБ, МВД реорганизовываются. «Черная молния» продолжает традиции: справедливо отстаивает свои интересы, перехлестнувшиеся с вниманием могущественных организаций, которые заняты внедрением спецагентов в высшие воровские круги. «Черная молния» наносит последний удар по злейшему врагу – Аркану и прекращает свою деятельность. Что сильнее, воровская идея или любовь к женщине? Одно из двух решений может принять только сильный духом человек. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 9

Эксперимент Портникова закрыт

Для Садовникова дата освобождения его бывшего друга не была неожиданной, об этом он позаботился заранее. Показав Наилю фотографию Волкова, он направил с ним еще одного человека, чтобы встретить своего бывшего дружка и, «уговорив» его, привезли на одну квартиру. Аркан потом подойдет и выяснит обо всем, что беспокоило его последние годы, а именно, о Воробьеве и его группе.

Аркан, теперь называвший себя по новому — Дикий, выслушал рассказ Наиля, как они прокараулили Волкова, улыбнулся и с ехидством высказался:

— Узнаю Волчонка. Мне бы сразу надо было врубиться, что он отмочит какой-нибудь зехер, я бы еще послал с тобой людей. Ты хоть попытался разузнать, как он от вас сквозанул?

— Да мы сунулись в здание, а там ментов полно. Мы на улице его долго ждали, потом врубились, что он как-то смылся оттуда. Разве там узнаешь, что да как. Дикий, никуда он от нас не денется, я на всякий случай под Рубцовск сгонял, как ты мне велел и «подпряг» одного типа, как только появится твой корешок, мне обязательно цинканут.

— Забудь, что он когда-то был моим корешем. Мне важно знать приложил ли Волчонок руку к побегу Воробья, если выяснится, что да, порешу гада, предательства я не прощаю. Ладно, что там у тебя по Брагину?

— С фамилией Брагин примерно с таким возрастом в городе числится сорок семь мужиков, есть несколько Сергеев и Анатолиев, но те, кто тебе нужен, выписались из города. Я хотел узнать, куда они могли выписаться, но таких данных мне не дали.

— Расторопные твари, слиняли и следы замели. Ладно, будет особая нужда, разыщем. Что там по Салтычихе, узнал, где живет, с кем больше всего якшается?

— Адрес хаты узнал, она за ней числится. Кантуется по-прежнему с Мироном. На последнем сходняке братвы отчебучила номер, не понятно как, получила от Грома маляву, в которой он делает накат²⁹ на Мераба и, конечно же, на тебя. Выходит, она с Громовскими связана. Прикинь, Дикий, она на Мераба пашет, и тут же супротив него «лапти плетет» с Громом.

— Я уже в курсе, Мераб сам разберется с ней. Салтычиха, шмара³⁰ обалденная и с башкой умеет дружить. Когда-то Гром хотел ее «нахлобучить³¹», так она его чуть без наследства не оставила, — засмеялся Аркан. — Ты подумал, как к ней подъехать, надо бы перетянуть ее на мою сторону.

— Филками ее не возьмешь, с ней надо базар напрямую вести, но это бесполезняк, она сразу на три советских буквы пошлет. Лярвой³² ее никак не назовешь, умная стерва, рассудительная. Крутая сучка, любому «стоп в гору» выпишет. По понятиям, вроде правильная, лакшит четко. С братвой ведет себя по-свойски. А, ты знаешь, Дикий, она же в «Лидер» ходит заниматься к Киму.

— Каратистка, что ли?

— Ага, ластами знаешь, как машет, выше головы получается. Как-то раз я видел ее в этом клубе, они ладненько так с Вавилом чирикали, я прикинул, они плотненько «сдружились», — рассмеялся Татарин.

— Надо же, Вавил тоже там занимается. Нужно мне к Киму наведаться, я хорошо его знаю, может что-нибудь о Салтычихе скажет. Что еще о ней узнал?

— В прошлом отсидела шестилетку за налет на инкассаторов. Подельники не липовые³³ чалятся на киче до сих пор. Одно время фармазонила³⁴ в Томске с «краснушниками» на железной дороге. Шоблу менты повязали, она с несколькими жиганами успела свалить. Кемеровский Адвокат поддержал ее и подтянул в Новосиб, она по сей день крутится с его сыном Мироном.

— Случаем, Мирон ее не «топчет»?

— Не, за ней это не водится, среди братвы она хвостом не вертит.

— Ну, должна же она с кем-то шашни крутить. Странно, без мужика живет, может она еще и девственница, — осклабился Аркан

— Возьми да проверь, — шутливо предложил Наиль.

— Какие мои годы, еще промацаю. Ладно, дальше поехали, — сменил тему Аркан, — что о Лариске Чепруной разузнал?

— Она также ходит под Мироном. Базар шел, будто через нее братва дела серьезные закручивает с Фан-фанычами.

— В натуре, знакомая история. Раньше я сам подстилал ее под нужных людей. Бикса клевая и в постели заводная. В семидесятых хотела отойти от меня, пришлось прижать ей хвост. В притон ее отправил, потом одумалась стерва, стала снова на меня работать. Мне кажется, пора этих девиц перетащить к себе. Лариску, может я и уболтаю, а вот с Салтычихой придется потрудиться. Ладно, давай дальше, ты встретился с нашим мусором, что он сказал о Мироне, есть что-нибудь на него?

— Пока у него ничего нет на Мирона. Адвокат рыба еще та, постоянно сынка своего подстраховывает. Здесь нужна конкретная ментовская подстава, чтобы его убрать. Наш мусор пообещал что-нибудь придумать.

— Что-то он долго думает, а деньги тварь ежемесячно получает.

— Может, с Мерабом поговорить, пусть порешает.

— Говорил уже, он тоже хочет спихнуть Мирона в Кузбасс, но пахан его на своем твердо стоит. Укрепился тут без меня Адвокат, коммерсантов к рукам прибирает. Мераб пока не хочет затевать с ним «драчку», вот и затягивается весь этот процесс. Надо подмять Мироновскую группу под себя, тогда и девки моими будут. Скоро, Татарин, мы наведем здесь свой порядок. Мераб мне маляву прислал, ему все-таки удалось на сходке уговорить Грома, чтобы воры отстали от меня. Пусть подавятся своим братством, мне и без них нормально живется. Скоро я подомну их под себя. Серегу бы Крута еще вытащить, он бедолага в «Лебеде» здоровье свое потерял. Эх, мы бы с ним такую «поганку» замутили, весь Новосиб «раком» бы поставили.

— Дикий, я слышал, из «Белого лебедя» еще никто не сваливал.

— У Мераба задумка одна есть, если все удастся, Крут скоро на воле будет.

— Может, поделишься, я тоже могу кое-чего присоветовать.

— Не дорос ты еще мозгами, чтобы по положению своему авторитетам советы раздавать. Следи за делами и безопасностью нашей группы, а выше собственного хрена не прыгай, и без тебя есть, кому советовать, — строго ответил Аркан, давая Татарину понять, чтобы он не переступал дозволенного.

Наиль ничего не сказал, но посчитав себя оскорбленным, отвернулся и злобно запыхтел.

— Постой! Что обиделся? Придет время, введу в курс, а пока делай то, что тебе скажу. Ты подготовил грев в зону?

— Все на мази, жду, когда опер «отмашку» даст, — немного успокоившись, ответил Татарин.

— Это еще не все. Поедешь по адресу, передашь от меня записку и примешь у людей товар. И чтобы без лишних вопросов. Знай, там наркоты не меряно, если спалишься, не отвертишься, ни от мусоров, ни от меня. Бери с собой свою проверенную команду и всю партию через этого же опера, переправишь в зону. Возьми филки, зарядишь всех, кого нужно. Не жадничай, ментов не обделяй, а то они начнут кроить.

— Этот главный опер хочет с тобой срочно встретиться, там у них в зоне какой-то кипишь назревает, сказал, что новый хозяин «кислород» перекрывает, просил, чтобы ты чем-нибудь помог.

— Ладно, свяжусь с опером. А ты давай по Салтычихе шустри, мне эта деваха нужна позарез. И вот еще что, Мерабу о наших делах, ни слова, я сам буду решать, чем делиться с ним, а чем нет, — предупредил Аркан и, поморщившись, приложил ладонь к щеке. Затем втянул воздух сквозь сжатые зубы и облегченно вздохнул.

— Что с тобой, Дикий?

— Да, зуб зараза болит, аж спасу нет.

— А что ты все время воздух втягиваешь?

— Вроде, как успокаивается.

— Я заметил, ты постоянно так делаешь.

— Да, привычка осталась, я с малолетства столько зубов потерял, как только заноет, постоянно холодным воздухом успокаивал.

Майору Громову только что позвонил мужчина и, представившись «деловым партнером», попросил о встрече. Громов понял, что это за человек, и догадался, что именно его люди устроили ему жесткую вербовку.

— Что у тебя за неприятности? — в первую очередь спросил майора Аркан.

— Управление назначило нового начальника колонии, он круто взялся за наведение порядка. Полковник расформировал самодеятельные организации, а затем взялся за администрацию. В общем, все каналы, по которым поставлялась вся ваша «беда», оказались под угрозой закрытия.

— То, что он за «козлов» взялся круто, считаю правильным делом, нечего эту шушеру плодить, надо уметь с зэками работать.

— Вам легко говорить, это же будет крах всей исполнительной системы. Десятилетиями отрабатывалась система наказания и вдруг такие послабления в режиме и в воспитании.

— Слышь, майор, не надо мне по ушам ездить о воспитании зэков, вы — мусора, в одном рассоле с ними замаринованы. Ты что ли, воспитатель? Наркотой всю зону завалил.

— Ну, позвольте, а кто мне ее поставляет! — возмутился Громов.

— Слышь, мент, хорош, разводить демагогию, делай, что тебе велю, и поменьше языком тренькай, глядишь и не окажешься среди своих подопечных.

— Ну, и разговоры у вас, — обиженно произнес майор.

— Сам с этого начал, так что уймись. Ладно, закончили об этом. Что ты от меня хочешь? Грохнуть твоего начальника.

— Нет! Здесь нужно по-хитрому сработать. Нужно поднять бузу среди зэков. Через своих ставленников начните волнение среди блатных, а мы со своей стороны бывший актив на них натравим. По крайней мере, все будет выглядеть, как междоусобная разборка.

— Сучью войну затеваешь, думаешь, сработает.

— Если буза перерастет в бунт, Портникова снимут, как не справившегося с острой ситуацией. И потом, у нас с вами общее дело. Да, кстати, начальник наш из бывших работников госбезопасности, с ним опасно связываться.

— Гэбэшник?! — удивился Садовников, — как он в зону пролез?

— Начальник управления Мамонтов его назначил.

— Интересно. Ладно, я подумаю над твоим предложением, хотя по большому счету мне до фонаря, чья власть будет в зоне, красная или черная. У твоего начальника нет шансов, руководство все равно его скинет, он не наведет в этой системе порядок. Ладно, я переговорю с братвой и грамотно преподнесу им эту идею, они поддержат меня, бунт в зоне мы вам обеспечим.

Не суждено было осуществиться замыслам бывшего вора Садовникова и начальника оперчасти Громова. Портников не зря уделял много времени, разгадывая хитроумную схему начальников обеих частей. Он выявил всю цепочку лиц, осуществлявших поставку в колонию наркотических препаратов и запрещенных продуктов и предметов. Осведомители постоянно снабжали его свежей информацией, в колонии чаще обычного стали появляться любители наркотического кайфа, и вовлекаются в это занятие новые люди. Режимная и оперативная части бездействовали, как будто специально ослабили свою работу, вредя начальнику колонии. Просматривался хорошо завуалированный саботаж со стороны некоторых административных лиц, которые своими действиями могли спровоцировать неповиновение осужденных.

Все началось с того, что авторитетам девятого отряда пришла записка с воли, чтобы они поставили во главе блатных заключенного Сечина, по прозвищу «Сеча». Естественно, все это было проплачено его отцом со свободы и Сечина выбрали смотрящим.

Портников, получая сведения из своих источников, как на свободе, так и в колонии, знал, что Сечин — старший являлся уголовным авторитетом, он же при помощи какого-то «Дикого» осуществлял поставку наркотиков и спиртных напитков в колонию и все это при участии Громова, расходилось по блатным отрядов. Преступник-майор, так или иначе, когда его арестуют, заговорит, вот тогда Портников узнает, кто подкупил Громова и открыл канал поставок в колонию.

Сечин, пристрастившись к приему наркотиков, постепенно стал безумствовать и первым делом учинил беспредел, обязав всех блатных и мужиков в своем отряде сносить в «общак» деньги, золото и отраву³⁵. Вскоре со свободы поступило указание, но уже Селиверстову, чтобы он одернул обнаглевшего Сечина. На сходку собрались все авторитетные осужденные и Селиверстов конкретно предъявил Сече, обозвав его «обдолбанным наркотой магерамом». Тот дерзко ответил и, ссылаясь на людей со свободы, не собирался уважить решение зоновской братии. После сходки в каждом отряде стали обсуждать, чью сторону принять, Селиверстова или Сечина. Разразился скандал, к которому подключились другие семьи и некоторые приняли сторону Сечи. Сгруппировались и бывшие активисты, недовольные тем, что их отодвинули от решения многих вопросов. Назревала серьезная буза.

Портников, имея опыт в урегулировании конфликтов, решил во всем разобраться и положить конец распри. Первым делом он вызвал для разговора к себе в кабинет Селиверстова и Сечина.

— Ну, что, блатные, не сидится вам спокойно? Разборки здесь устроили, грозитесь бунт поднять, мужиков вовлекаете в свои ссоры. Значит так, мои «дорогие» блатные, либо вы сейчас при мне решаете все свои споры, или я обещаю вам принять крутые меры. Ты, Селиверстов отправишься «загорать» на пятнадцать суток.

— За что, гражданин начальник? За то, что справедливо одернул этого хмыря…

— Нет, не за это, ты создал серьезные предпосылки для крупного скандала и подключил людей со свободы. Устроить бунт в зоне, я вам не позволю. А тебя Сечин, прямо из кабинета я направлю в ШИЗО, и завтра ты будешь давать показания оперативникам, но не нашим, а управленческим.

— Что, начальник, я, по-твоему, крайний?

— А вот это видишь, — Портников протянул ему лист бумаги, — возьми, возьми, ознакомься.

Сечин после прочтения записки неподдельно удивился.

— Да это же туфта, начальник!

— Э, нет. Твои же приближенные тебя и обвинили, а вернее открыто пошли против тебя и, направив эту «маляву» на свободу, сообщили авторитетам о твоем беспределе. Так что санкцию для твоего наказания этот гражданин осужденный уже получил, — Портников кивнул на Селиверстова.

— Слушай, я понимаю, ты мужик серьезный, но подписываться под твоими словами не собираюсь, — наотрез отказался Селиверстов.

— Что, испугался?

— Не верю я вам, вы же можете все грамотно обстряпать.

— Чего я такого обстряпываю? Я сказал тебе открыто, люди со свободы хотят, чтобы ты опустил Сечина. Что тут неясного?

— Э-э, вы что здесь, чокнулись все… — запротестовал Сечин.

— Значит так, «друзья из табора», затевать разборки между собой я вам не позволю. Ты, Селиверстов попридержи своих и не делай глупости. А ты Сечин, завтра же ляжешь в санчасть и пройдешь курс лечения от наркомании. Предупреждаю тебя, еще один неосторожный шаг с твоей стороны и ты пойдешь по уголовной статье: за хранение, сбыт и употребление наркотиков. Поборами в отряде я также не дам тебе заниматься, иначе разговор у нас с тобой выйдет другой.

— Ты что начальник, с больной головы да на здоровую грузишь, какое к чертям лечение, какие наркотики?

— Селиверстов, выйди-ка на минутку, мне с этим типом нужно переговорить тет-а-тет.

Когда они остались одни, полковник набросился на Сечина со словами:

— Слушай ты — фекалия приблатненная, или как там тебя еще кличут, — «Мутный», превращать колонию в наркобардель по твоей милости я не дам.

Сечин приоткрыл рот от удивления и вытаращил глаза и даже не пытался возразить. Портников открыл папку и положил напротив него документ.

«ЗАЯВЛЕНИЕ»

Я, Сечин Николай Григорьевич, имеющий кличку «Сеча», являюсь блатным в отряде №9 и, пересмотрев свои взгляды на жизнь, твердо заявляю, что готов отойти от преступного прошлого и твердо намерен встать на путь исправления. Подтверждаю свое согласие помогать (тайно) представителям оперативных частей колонии в выявлении нарушителей дисциплины и лиц, пытающихся совершить преступные деяния. В целях конспирации выбираю себе псевдоним «Мутный», которым буду подписывать свои сообщения.

Подпись: Сечин Н. Г.

Взял подписку оперуполномоченный ИТК-2 Капитан внутренней службы: Громов.

02.03.1986 г.

— Твоя подпись? — спросил Портников.

— М… моя, — еле слышно, промычал сконфуженный Сечин.

— Что будем делать дальше, Селиверстова позовем или без него решим вопрос?

— Без него, гражданин начальник.

— Хорошо, тогда я хочу услышать, кто тебе передает наркотики и спиртное.

— Я не знаю кто, все это я нахожу в тайнике.

— Послушай, Сечин, ты еще не родился, когда я десятки вот таких «супчиков» вывел на чистую воду, так что давай начистоту, или… — Портников кивнул на дверь, будто хочет позвать Селиверстова.

— Нет, нет! Это все Громов. Он надавил на меня, я же его агент.

— Твой отец тоже замешан, это он передает наркотики Громову?

Сечин утвердительно кивнул.

— Когда ты успел стать таким?

— Каким?

— Негодяем и ничтожеством. Ты ни разу не задумывался, сколько людей загубил наркотиками? Ты что думаешь, вот так всю жизнь и будешь злодействовать. Когда то же нужно остановить тебя. А давай я все твои художества, вплоть до подписки, вскрою, как нарыв перед всей колонией.

Сечин, как затравленная крыса, испуганно заводил глазами. Портников продолжал:

— Ты думаешь, я ничего о тебе не знаю. Да мне каждый твой шаг известен, но я в отличие от майора Громова не кровожаден и у меня нет особого желания держать тебя на оперативном крючке. Хочешь помочь себе?

— А что нужно сделать?

— Человеком стать! Во-первых: ты откажешься от приема наркотиков и пройдешь курс лечения от зависимости, во-вторых, ты больше не будешь участвовать в жизни блатконтингента, потому что сам понимаешь, после такого заявления, ты обязан встать на путь исправления и, в-третьих, ты пойдешь в наше ПТУ и приобретешь специальность, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Ты готов к таким переменам?

— Вы никому не расскажете обо мне?

— Выполнишь все условия, и можешь быть уверен, я даю тебе слово офицера, что на твоих глазах порву этот документ, в противном случае я вывешу его на информационный щит. По рукам?

— Я попробую.

Портников протянул ладонь. Сечин в изумлении подал свою руку, и они закрепили договор рукопожатием.

Василий Семенович открыл дверь и пригласил Селиверстова войти в кабинет.

— Проводи его в санчасть, а то ему плохо, кажется у него «ломка» начинается, я позвоню начальнице и предупрежу ее. А с твоей стороны я хочу получить заверение, что ты не будешь предъявлять ему свои претензии.

— Не стану, если он не завяжет блатовать не по делу.

— Сечин, что скажешь? — обратился к нему полковник.

— Я согласен.

— Ну, вот и все. Считаю вопрос закрытым.

Василий Семенович проводил их обоих до двери и, вернувшись к столу, достал папку с документами. Ему только вчера передали, что опергруппа ГУИТУ по Новосибирску совместно с сотрудниками угрозыска обнаружили двух человек, которые официально отбывают срок, но на самом деле при преступном содействии Бубенцова и Громова, находятся на свободе. Третий осужденный, кстати, уже вернулся в колонию, его завел сам Бубенцов и, как доложили Портникову, в этом деле замешан начальник спецчасти.

Василий Семенович не спешил возвращать оставшихся на свободе двух заключенных, ему важно было узнать, к кому поведет след, ведь два майора не могли сами организовать такое хитросплетенное дело. Подготовив обстоятельный доклад, Портников явился на прием к начальнику управления. Мамонтов внимательно ознакомился с материалами, откинулся на спинку кресла и, цокнув языком, довольным голосом произнес:

— Ай да Портников, раскрутил ты все-таки их! Как тебе удалось выйти на Реутова и его шайку? Нет, это же надо, дельцы какие, додуматься до такого!

— Алексей Иванович, а ты проверку устрой по всем колониям, может еще, где вылезут подобные факты.

Мамонтов потер шею и, поморщившись, сказал:

— Здесь нужно осторожно подойти к этому вопросу, иначе такой скандал поднимется, до самой Москвы дойдет. А что, Василий Семенович, может, займешься этим делом, назначу тебя в управлении начальником оперативного отдела, как в свое время ты руководил отделом в госбезопасности.

— Нет уж, уволь, Алексей Иванович, мне и в колонии дел хватает. Да и спокойнее одному, а то ведь опять начнутся склоки.

— Ну, как знаешь, конечно, это твое дело. Надумаешь, дай знать, я всегда пойду тебе навстречу. Как у тебя продвигаются дела с экспериментом, не наломал еще дров?

— Расторопных людей мало, в основном приходится полагаться на себя. Вот эти двое подонков своими преступными действиями, всю работу мне тормозят.

— Потерпи, недолго им осталось лихоимством промышлять, соберу начальников отделов, уголовный розыск подключим, прокуратуру. Ты поглядывай за ними, а то действительно заключенных на бунт подобьют.

— У меня все под контролем. Пусть думают, что мне о них ничего неизвестно, на самоуверенности уже многие «погорели».

— Есть еще, какие просьбы?

— Пока нет, главное, чтобы мне не мешали.

— Хорошо, продолжай, правда, если что случится, «холку» сначала мне намылят, а потом и тебе.

Через две недели в колонию прибыли работники уголовного розыска и представители прокуратуры. Все преступления обоих майоров были взяты высоким начальством под особый контроль. Бубенцова, Громова и начальника спец части арестовали. На допросе у следователя они все же выдали непосредственного организатора полковника Реутова, его тоже задержали и завели уголовное дело. Всех махинаторов ждал суд.

А у Василия Семеновича Портникова с экспериментом дальше дело не пошло. Кто-то из «доброжелателей» в обход Мамонтова послал в Москву подробный доклад, и в управление ИТУ по Новосибирску и области, а заодно и в колонию общего режима с проверкой прибыли столичные начальники. После тщательного разбирательства Мамонтову поставили на вид, а Василия Семеновича перевели на другое место работы. Вот так была поставлена точка в его нужном на то время эксперименте.

Сдвинется ли когда-нибудь с места этот громоздкий воз, прекратит ли исправительная система опираться на безнравственных и склонных к порокам людей, Портникову не дано было знать, как и другим, кто еще верил в справедливость. Единственное, в чем он был уверен, так это в совесть, которая на данный период у многих находилась в глубокой спячке. Но когда-нибудь она проснется и люди начнут понимать, что воспитывать человека и прививать ему любовь к людям нужно с раннего детства, а не когда он свихнется и окажется за решеткой. Хотя, как продолжал утверждать Василий Семенович, заняться подобным делом государству никогда не поздно.

Примечания

29

Делать накат — оказывать давление.

30

Шмара — симпатичная, красивая женщина.

31

Нахлобучить — принудить заниматься любовью

32

Лярва — гулящая, ненадежная в воровской среде девушка.

33

Липа — обман.

34

Фармазонить — мошенничать с документами

35

Отрава — наркотическая, курительная смесь