Я напишу тебе, Крошка

Алекс Орлов, 2003

Не пытайся выглядеть крутым любой ценой. Эта цена может оказаться для тебя слишком высокой. Стараясь привлечь внимание девчонок, двое выпускников школы врут, что завербовались в наемную армию. Они надеются сделать это понарошку и в последний момент сбежать, однако ребята просчитались и оказались на самой настоящей войне. Теперь им приходится быть солдатами, теперь им придется стать крутыми.

11

Сколько это продолжалось в первый раз, Бен не помнил. Разумом он никак не мог осознать, что занимается этим с Бэкки. С недоступной Бэкки, сердитой и прекрасной Бэкки.

Только после небольшого перерыва он оттаял и под аккомпанемент доносившихся с улицы криков сумасшедшего повторил все еще раз, но уже более вдумчиво и нежно.

Потом, обессилевшие, они с Бэкки лежали на старинной кровати, а крикливый старик все не унимался.

— Ты отравила мне всю жизнь! Глупая курица!

— Кто мог отравить тебе жизнь, старая облезлая обезьяна!

— Злобная крыса!

— Алкоголик!

Потом, как и предупреждала Бэкки, вниз полетела посуда.

— Ну вот, что я говорила, — улыбнулась она, и Бен, приподнявшись на локте, несколько раз поцеловал ее, а потом, заглянув в глаза, спросил:

— Почему, Бэкки? Почему?

— Ты спрашиваешь про сумасшедшего?

— Ты знаешь, о чем я спрашиваю.

— Ну… — Бэкки вздохнула. — Ты сильно удивил меня, Аффризи. Еще недавно, на реке, мне хотелось разорвать тебя, так сильно я разозлилась, а потом… Когда вы с Миллиганом сказали, что отправляетесь наемниками, я была просто потрясена. От тебя ведь ожидали вполне понятных ходов. Продолжение учебы, хорошая работа, выгодная женитьба. И вдруг раз — и на войну. На некоторых женщин это действует.

«Знала бы ты, как обстоит дело в действительности», — подумал Бен.

— Если ты не прекратишь орать на меня, старая мясорубка, я выброшусь из окна! Честное благородное, выброшусь!

— Ну вот, что я говорила! — торжествующе произнесла Бэкки. — Он угрожает выпрыгнуть!

С улицы донесся громкий шлепок.

— Прыгнул! Он прыгнул! — воскликнула Бэкки и, вскочив с кровати, бросилась к окну.

Бен и не подумал вставать, он продолжал лежать, положив под голову ладонь, и расслабленно любовался самой совершенной и прекрасной девушкой.

— Живой! Он живой, Бен! Он поднялся! — Бэкки обернулась, и ее волосы, разметавшись по плечам, сделали ее еще красивее.

— Ты напишешь мне с войны, Аффризи? — неожиданно спросила она и, вернувшись, опустилась рядом.

— Конечно. На броне подбитой бронемашины я составлю текст, который потом передаст радист, а ты получишь его на стандартном почтовом бланке с розочкой и штампом «свободно от уплаты налогов».

— Ты смеешься надо мной?

— Нет, Бэкки. Я не смеюсь. Эти минуты, проведенные с тобой, я буду помнить всю свою жизнь. Какой бы она ни оказалась — длинной или короткой.

— Да ты поэт!

— Станешь тут поэтом, когда завтра на войну…