Стрела Габинчи

Алекс Орлов, 2010

Иногда мечты воплощаются, правда, не всегда так, как о том мечталось. Это испытали на себе два шестнадцатилетних жителя средневекового города, затерянного то ли в прошлом, то ли в чьем-то будущем. Увлеченные рассказами о дальних странствиях и путешествиях, они неожиданно оказались обвиненными в преступлениях, которых не совершали. Прачкин сын — Клаус и кухаркин сын — Ригард бегут из ставшего вдруг враждебным города в не менее враждебный и трудный для выживания окружающий мир. Теперь им предстоит кормиться лишь своими трудами и защищаться своими силами, продолжая бесконечное путешествие поневоле.

5

Через полчаса небольшой отряд выдвинулся в сторону темнеющего у горизонта леса, где, по словам пасечника, находилось дупло шершней, уничтоживших его пчел.

Пасечник шел первым и нес пустое ведро с ветошью. Воды, по его словам, можно было набрать недалеко от дупла — в низине.

Клаус и Ригард несли длинные шесты и веревку, поделив ношу поровну. Тропинка шла через поля, из придорожной травы выпрыгивали целыми стаями потревоженные кузнечики. Трепеща крылышками, они перелетали на несколько шагов вперед, чтобы затем снова прыгнуть и бешено помчаться дальше.

— Ишь, как взвились, дармоеды! — комментировал их поведение пасечник. — Нет бы пользу какую приносили, а то ведь только жрать горазды, и проку от них никакого. Разве что на наживку для рыбы сгодятся.

Ригард кузнечиков побаивался и, когда они касались его рук, вздрагивал и закрывал глаза, при этом пару раз ткнув Клауса шестом в спину.

— Ты глазами-то смотри! — ругался тот. — Тебе что, дороги мало?

— Извини, Клаус, это меня эти… Ух ты! Опять!

Ригард отдергивал руку и едва не ронял жерди.

— Они еще и колются, Клаус!

— А как было бы хорошо, если бы шершни пчелок не трогали, а жрали этих толстопузых, — продолжал свою тему пасечник. — Или вот хотя бы червей. В лесу их на деревьях видимо-невидимо. Ведь птички-то клюют и вон какие веселые. А эти… Все норовят в улей залезть.

Пасечник сплюнул и сокрушенно покачал головой.

— Разбойники дорожные, одно слово.

Шли они долго — около двух часов, сделав по пути две остановки на отдых. Ригард уже и не рад был, что ввязался в это дело. Заработать ему хотелось, но он не был приспособлен к физическому труду так, как Клаус, которому каждый день приходилось носить воду и дрова с реки, со старой пристани.

Наконец, когда Ригард уже собирался пожаловаться на натертые ноги, отряд вышел на опушку, где стояло большое засохшее дерево. Примерно на высоте в три человеческих роста в стволе зияло дупло, возле которого вилось несколько шершней.

— Это они? — спросил Ригард, садясь на траву.

— Они самые, — ответил пасечник, поглядывая на своих врагов исподлобья. — Сколько воды принести, полное ведро?

— Положи в него ветошь и залей водой, мне нужно, чтобы она мокрая была, — сказал Клаус, стараясь держаться солидно.

Пасечник смерил его оценивающим взглядом, выложил сверток с тушкой цыпленка и, подхватив ведро с ветошью, пошел к озерцу, от которого ветерком доносило запах тины.

— Ну что, Румяный, помогай мне, — сказал Клаус и, прикинув на глаз высоту до дупла, стал прикладывать друг к другу жерди.

— А откуда ты все это знаешь, Клаус? — поинтересовался Ригард, подавая веревку. — Ты чего, когда-то шершней гонял?

— Да я их раньше и в глаза не видел, — усмехнулся Клаус и покосился в сторону ушедшего пасечника. — Это меня Брицай надоумил.

— Пьянчуга, что ли?

— Он самый. Я весь вечер воду таскал и все раздумывал, как все это сделать, чтоб не покусали. С лестницы-то опасно…

— Опасно, — согласился Ригард, прислушиваясь к низкому гудению шершней.

— Ну вот, шел я себе с последней парой ведер, а тут навстречу Брицай. Дай, говорит, попить, нутро горит — мочи нету. А я ему говорю, так, для смеху, расскажи, мол, как шершней выгнать, тогда дам воды… Тот мне все и выдал. Пришлось дать воды.

— Понятно.

— Вот тут придержи пальцем… Ага… А теперь убирай, затягиваю…

Первые две жерди были скреплены, и Клаус потряс получившуюся конструкцию, проверяя ее надежность.

— Порядок, давай третью палку.

— Так что тебе пьяница рассказал?

— А вот так все и рассказал. Мясо, говорит, чтобы всех приманить в дупло. Они мясо сырое очень любят.

— Ишь ты, — покачал головой Ригард. — А кресало и трут — чтобы поджигать?

— Ясное дело. Надергаем сухого мха, подцепим на палку и бросим в дупло. Тут-то им и конец придет.

— А мокрую ветошь, чтобы дерево не загорелось? — догадался Ригард.

— Правильно мыслишь, Румяный, — сказал Клаус и, со всей силы поднатужившись, крепко затянул последний узел.

Из кустов появился пасечник с водой и мокрой ветошью.

— Ну вы и мачту связали! — воскликнул он издали, увидев, как Клаус, поставив один конец на землю, проверяет, как управляется вся снасть. Ее высоты оказалось достаточно, даже с запасом. Заметив угрозу, пара шершней-разведчиков облетела снасть и вернулась к дуплу.

— Смотри-смотри, они нападают! — запаниковал Ригард.

— Не ори! — одернул его Клаус, хотя и ему показалось, что гигантские осы собираются их ужалить. — Давай, насаживай цыпленка на шест!

— Как я это сделаю?

— Ладно, давай я помогу, — вызвался пасечник и, развернув сверток, достал тушку цыпленка.

Пока он с ним возился, Клаус отошел от опушки и набрал с деревьев пучок сухого мха. Когда он вернулся, наживка была крепко насажена на шест.

— Готово! — сообщил пасечник.

— Хорошо, — сказал Клаус. — У меня тоже готово. Вот тебе мох, накрути на него веревку, чтобы потом за палку прицепить, и будь готов запалить его. Кресало-то взял?

— Оно при мне, — ответил пасечник, похлопав себя по карману.

— Хорошо. Готовься пока.

Клаус поднял шест и начал короткими шагами приближаться к дереву. От его поступи составной шест с наживкой на макушке начал раскачиваться, и чем ближе подходил к дереву Клаус, тем больше беспокоились шершни.

— Румяный, давай сюда! Помогай шест держать, а то они злиться начинают!

— Я? — Ригард оглянулся на пасечника.

— Ты, ты, — подтвердил тот. — Иди, помогай другу, а то сейчас эти твари выскочат и устроят вам хороший приемчик.

— Скорее, Румяный, нужно держать шест! — закричал Клаус, когда над его головой пронесся разведчик.

Пригибаясь к земле, словно под градом стрел, Ригард подобрался к Клаусу и, ежесекундно ожидая атаки гигантских ос, вцепился руками в шест.

— Так лучше?

— Еще не понял, — сквозь зубы ответил Клаус.

— А может, ну их, эти деньги? Может, сбежим, пока не поздно?

— Прекрати плакаться, нам осталось пройти пять шагов, и дело закрутится! — одернул его Клаус.

— Да уж, закрутится… — пробормотал Ригард и зажмурился, когда рядом пронесся еще один шершень.

Их становилось все больше, теперь вокруг приятелей носилось с десяток шершней, а еще столько же вилось возле дупла.

— Давай еще немного… Ригард, да открой же ты глаза!

— Они сожрут нас, Клаус! — завопил Ригард, когда пронесшийся шершень задел его по уху. Это было последним предупреждением.

Тем временем Клаус уже зацепил тушку за край дупла и дернул шест. Наживка упала внутрь, и это вызвало бешеную реакцию шершней. Часть исчезла в дупле, должно быть пытаясь выдворить того, кто напал на гнездо, а остальные принялись носиться над Клаусом и Ригардом, заставляя их прижиматься к земле. Казалось, что битва уже проиграна, но тут подоспел пасечник с пучком дымящегося мха. Это слегка отпугнуло шершней, однако не заставило их вовсе отказаться от своих намерений. Они лишь увеличили радиус кругов, но все еще держали подозрительных незнакомцев в поле зрения.

— Ну и чего? Дальше-то как воевать будете? — с усмешкой спросил пасечник, окуривая себя спасительным дымом.

— Нужно подождать, пока они на мясо слетятся! — не поднимая головы, прокричал Клаус.

— Непохоже, чтобы они слетались.

— Скоро! Уже скоро все соберутся! — пообещал распластавшийся на траве Ригард.

— Ну-ну, посмотрим, — покачал головой пасечник и пошел к ведру с мокрой ветошью. Тем временем то ли из-за дыма, то ли привлеченные запахом мяса, но шершни действительно стали залетать в дупло.

— Что там, Клаус? — не высовываясь из травы, поинтересовался Ригард.

— Кажется, подействовало! Надо, чтобы ни одного снаружи не осталось, а то…

— Что «а то»? — тут же спросил Ригард.

— Брицай не говорил. Сказал только, чтобы все залетели, тогда мох бросать можно.

— А про ветошь что говорил?

— Про ветошь он не говорил, про ветошь я сам придумал, — признался Клаус и, поднявшись на ноги, стал звать пасечника: — Эй, давай сюда огонь, пока они всего цыпленка не съели!

Пасечник добавил в дымящийся пучок еще мха и поспешил к Клаусу, который вместе с Ригардом готовил шест к новой атаке.

— Давай скорее, пока они не вылетели! — подгонял пасечника Ригард. Ему казалось, что шершни затаились у входа и вот-вот выскочат наружу. Но пасечник успел вовремя и быстро накинул на шест веревочную петлю. Дымящийся пучок стал подниматься к дуплу, Клаус, от напряжения высунув язык, ловко перебросил дымящийся мох в дупло.

Дело было сделано, Ригард с облегчением перевел дух.

— Ну все, получилось! — сказал он, распрямляясь. — Все задохлись, ни один не вылетел!

Клаус отбросил шест и вытер со лба пот. Из дупла между тем выходил дым, который становился все гуще и белее.

— Дерево разгорается… — заметил пасечник.

Вдруг, словно молнии, дымное облако прошили два шершня и унеслись прочь.

— Последние, — прокомментировал Ригард. — Помирать полетели…

Не успел Клаус добавить что-то, как кто-то ударил его палкой по плечу.

Первой его мыслью была догадка, что это Ригард ополоумел от пережитого, но не успел Клаус призвать его к ответу, как сам Ригард взвыл, как от ожога, и помчался к лесу, отчаянно хлопая себя по заду.

— Ай! Ой! — с запозданием воскликнул Клаус, чувствуя, как немеет плечо. — Ой, что это?

— А это, дружок, привет от шершней! — ответил пасечник с усмешкой и, подойдя к Клаусу, поднял с травы бездыханное насекомое. — Ишь ты, из последних сил тебя ударил.

— Ай-ай, а что теперь делать?! — закричал Клаус, чувствуя, как плечо наливается болью.

— Дупло тушить, вот чего! — ответил пасечник, указывая на клубы дыма, извергавшегося из дупла. — Ты смотри чего делается!

И, не дожидаясь указаний Клауса, он сбегал за ведром с мокрой ветошью.

— Давай уже, поднимай свою мачту, а то лесничий явится и накостыляет нам! А то и в холодную посадит — у него это быстро!

Превозмогая боль, Клаус таки поднял на шесте тяжелую ветошь, с которой в лицо ему капала вода, и при некоторой помощи пасечника сбросил ее в дупло.

Какое-то время они стояли, напряженно глядя на дерево и ожидая, подействует ли их способ. Клаус вытирал с лица пахнувшую тиной воду, морщась от боли в плече. Дым ослабевал.

Вскоре из леса, со стороны озерца, появился Ригард и, прихрамывая, направился к Клаусу. Его штаны были мокры и перепачканы тиной и ряской.

— Ну и что тут у вас? — спросил он, вставая рядом и стараясь выглядеть мужественно.

— Вроде получилось… — сказал Клаус.

— Получилось, — подтвердил пасечник. — Поквитались мы с ними за моих пчелок. Ну ладно, пойдем в деревню, расчет держать будем.