Стрела Габинчи

Алекс Орлов, 2010

Иногда мечты воплощаются, правда, не всегда так, как о том мечталось. Это испытали на себе два шестнадцатилетних жителя средневекового города, затерянного то ли в прошлом, то ли в чьем-то будущем. Увлеченные рассказами о дальних странствиях и путешествиях, они неожиданно оказались обвиненными в преступлениях, которых не совершали. Прачкин сын — Клаус и кухаркин сын — Ригард бегут из ставшего вдруг враждебным города в не менее враждебный и трудный для выживания окружающий мир. Теперь им предстоит кормиться лишь своими трудами и защищаться своими силами, продолжая бесконечное путешествие поневоле.

4

Река отвернула на юг, и Клаус с Ригардом ушли с берега на хорошо накатанную дорогу, по которой деревенские ездили в город.

— Ух, запарился я уже… — пожаловался Ригард. — До чего же далеко деревня!

— Полторы мили всего. Батраки каждый день туда-сюда отмахивают — и ничего.

— Они вон какие здоровые, батраки-то. Им и десять миль не дорога.

Навстречу ехала телега, и Клаус с Ригардом сошли на обочину. За первой последовала другая, потом третья. Крестьяне везли в город картошку, капусту, зелень, кур, поросят, и пока Клаус с Ригардом шли по этой дороге, количество телег не уменьшалось, поскольку в нее вливались проселки, ведшие из других, более отдаленных поселений.

Так, продолжая вертеть головами и обсуждая грузоподъемность возов, приятели добрались до первой линии домов и увидели Дирка, который стоял на траве босой и лузгал тыквенные семечки.

— Чего головы крутите, лошадей не видели? — спросил он с усмешкой.

— Мы не на лошадь смотрим, а на их хозяйку, — ответил Клаус.

— Потом насмотритесь на хозяек, пойдемте, покажу вам пасечника, а дальше сами договаривайтесь.

— Так вы что же, с нами не пойдете? — удивился Ригард.

— А кто за нас работать будет, коровы что, по субботам молоко перестают давать? Ну ты и дурак, Румяный.

— Зато ты больно умный, — огрызнулся Ригард и, достав из кармана второй засахаренный сухарь, разломил его и, мстительно покосившись на Дирка, сунул половину Клаусу.

— Хорошие здесь дома, крепкие, — сказал Клаус, удивляясь тому, что в деревне люди живут вольготнее, чем в городе.

— А то! — подтвердил Дирк. — Нам в Денвере такая жизнь и не снилась. Только за такую свободу работать много приходится. Наш хозяин до трети отдает лорду в високосный год и до четверти в обычный. А еще у него пятеро детей, да нас, работников, четверо человек. Приходится покрутиться.

— Да уж, — согласился Клаус, прикидывая, сколько бы ему пришлось таскать воды и дров, если бы еще и лорду пришлось до трети выплачивать.

Денвер считался свободным городом и налогов лорду не платил, только небольшую мзду с базарной торговли.

— Эй, дураки! — закричал из-за забора какой-то подросток и швырнул в проходивших ком земли.

— Весело тут у вас, — сказал Клаус, увернувшись от снаряда.

— Это Гилберт, мы его третьего дня на конюшне застали — овес воровал, ну и высекли. Теперь вот злобствует.

Так, за разговорами, они вышли на окраину деревни, где дом пасечника Клаус с Ригардом узнали и сами.

На его участке было мало построек и небольшой огород, а вся остальная земля была засажена клевером и по границам — высокими многолетними цветами. На свободной площади стояли около полусотни ульев, выдолбленных из старых лесных колод.

Сам пасечник возился под навесом у дома, подрезая что-то на новых рамках большим загнутым ножом.

— Эй, хозяин! Работников привел! — крикнул Дирк. Пасечник оглянулся, оставил работу и поспешил к калитке.

Его волосы и борода были почти седыми, и это делало его старше, однако молодая осанка и живые глаза на загорелом лице говорили о том, что ему не более пятидесяти лет.

— Эти, что ли? — спросил пасечник, глядя на Клауса с Ригардом поверх калитки.

— Эти, — уверенно ответил Дирк, сплевывая шелуху.

— А совладают?

В голосе пасечника слышалось сомнение.

— Совладают. А не совладают — денег не заплатишь, — сказал Дирк. — Ладно, пойду я, мне коровник чистить надо, а вы тут сами договаривайтесь.

— Так ты сам-то не пойдешь? — удивленно спросил пасечник, как и Клаус с Ригардом какое-то время назад. — Лестницы-то кто понесет?

— Лестницы не нужны, — авторитетно заявил Клаус.

— Не нужны? — переспросил пасечник, глядя вслед уходящему Дирку.

— Не нужны.

— А что нужно?

— Три шеста полуторных, веревка, чтоб их связывать, большая старая ветошь, ведро воды, кресало и трут. А еще кусок мяса величиной с кулак.

— Ишь ты! — поразился пасечник. — А кресало зачем? Лес подпалить хочешь?

— Не бойся, ты платишь деньги, а мы все делаем правильно.

— Ты платишь — мы делаем, — поддержал приятеля Ригард.

— Шесть полных денег плачу.

— Шесть — мало, — покачал головой Клаус.

— Это никуда не годится, — сказал Ригард. — Таких и цен-то нигде нету.

Пасечник смутился. Слишком уже слаженно действовали эти двое.

— Хорошо, дам восемь медных денег, если дело сделаете, и это… мясо-то зачем?

— Для прикормки.

Пасечник почесал в затылке и оглянулся на свои ульи.

— Мяса нету, но я могу у соседа цыпленка потрошеного купить. Сгодится цыпленок?

— Сгодится, — уверенно заявил Клаус.