Двойной эскорт

Алекс Орлов, 2007

Выполнив нелегкое задание и едва выбравшись из него живыми, Джим Симмонс и Тони Тайлер получают долгожданное разрешение посетить родной город. Однако с самого начала поездки их преследуют новые опасности – предательство матроса курьерского судна выводит на них группу карателей империи Дифт, посланных расквитаться за уничтожение генерала Тильзера. В самый критический момент на помощь приходят таинственные помощники, спасающие Джима и Тони даже ценой собственной жизни.

20

Министр Гальвингстон стоял возле окна и смотрел на море. С утра собиралась буря, но теперь тучи рассеялись, лишь волны стали повыше да белые барашки пены на них — заметнее. Может, стоит вернуться на Поллар? Вилкс ежедневно жалуется на усталость охраны, на неспособность, если придется, противостоять покушению. Чушь, конечно, какое покушение, если он приложил все усилия для того, чтобы это путешествие прошло как можно менее официально. Он — инкогнито, он — никто. А в управлении обеспечения значится, что он отдыхает на острове Акинава, одном из штатных курортных районов правительства. Там можно почувствовать себя в полной безопасности, под колпаками из небьющегося стекла, под присмотром сотен охранников на вышках и полусотни спутников на орбитах, за просеивающей морские волны сеткой, под прикрытием подводных лодок и охранников на аквабайках. Все это было замечательно, однако больше походило на справление нужды в присутствии дюжины свидетелей.

В какой-то момент дискомфорт от постоянного чужого присутствия начинал превалировать над беспокойством и сомнениями в своей безопасности. После одного из последних отпусков министр Гальвингстон вернулся в таком плачевном состоянии, что пришлось обратиться к врачу. Тот был непреклонен — отдых в далеких колониях, желательно в палатке на недоступном леднике.

Эх, знал бы этот докторишка… За Гальвингстоном велась настоящая охота, и как бы он ни страдал от присутствия охраны, обойтись без нее вовсе было невозможно.

Вот если бы все переиграть… Гальвингстон часто думал об этом. Что, если бы он не принял того предложения, которое перевернуло его жизнь? Ну, было бы у него меньше власти, меньше денег, меньше влияния, но оставалось бы спокойное существование. Пусть проще, пусть обыденнее, но в нем присутствовало бы солнце, чистое небо и свобода. Те, кто сделал ему это предложение, говорили о шести-семи трудных месяцах, а потом, дескать, все перейдет под их контроль и для всех, кто вовремя присоединился к ним, откроются блестящие перспективы. Но прошло уже два года, и все явственнее маячившей перед Гальвингстоном перспективой становилась пуля от Управления «Р».

— Надо ехать, — сказал себя министр, признаваясь самому себе, что Вилксу все же удалось убедить его в небезопасности здешнего тихого захолустья.

В животе забурчало. Гальвингстон озабоченно приложил к нему руку. По возвращении нужно показаться доктору, в последнее время министра все чаще преследовали приступы жестокой диареи.

Отойдя от окна, Гальвингстон с отвращением посмотрел на вазу с местными фруктами, это от них все проблемы с брюхом. Министр вышел в коридор и внезапно остановился — рисунок на паркете показался ему агрессивным, сплетенным из сбившихся в клубок змей. Нежных персиковых тонов стены вдруг показались грязными, а пара висевших на них гравюр — неудачными, хотя это был подлинный Луи Вельмер.

«Я устал от этого дома», — догадался Гальвингстон. Такое с ним уже случалось, вот и это стремительное бегство из штатных мест отдыха в далекий городок было следствием «отравления» привычной обстановкой казенных вилл.

Снизу донесся шум, кто-то из охранников распекал Брауна — двойника министра. Браун целыми днями слонялся по дому без дела и всю свою изобретательность направлял на поиски спиртного. Иногда он раздражал самого Гальвингстона, и министр приказывал наказать двойника, но порой жалел его, ведь за этим беднягой было забавно наблюдать со стороны. Будто он — сам Гальвингстон, спившийся и никому не нужный, как если бы выбрал в жизни другую дорогу.

Усмехнувшись своим невеселым мыслям, Гальвингстон направился в туалет.

Мраморный подогретый пол, зеркало зеленоватого стекла и приглушенный свет под потолком — дизайн и обустройство этого помещения соответствовали личным пожеланиям министра. Именно так, укрывшись от суеты и опасностей внешнего мира, с новым, пахнущим полиграфической краской выпуском любимых комиксов, министр проводил порой лучшие минуты суетливого служебного дня.

Гальвингстон закрыл дверь, электронный замок мягко щелкнул стальным язычком, давая министру чувство защищенности. Срабатывание защелки запускало сложную программу управляющего туалетом компьютера. Зажужжал, раскручиваясь, ротор вентиляционного устройства, заурчал вмонтированный в унитаз фирмы «Дайхатцу» компактный кондиционер.

Вмонтированные в стены датчики температуры и магнитных возмущений уловили настроение Гальвингстона и сформировали перечень музыкальных предпочтений клиента. Вздрогнув диффузорами, включились укрытые за фильтрующими панелями акустические системы, помещение туалета наполнилось волнами теплых, зеленоватых, желтых и оранжевых звуков — потолочные светильники заботливо подкрашивали их цветовой гаммой.

Гальвингстон улыбнулся, на этот раз компьютер особенно точно подобрал для него позитивное, успокаивающее воздействие.

Отыграв колокольчиками «Марш сказочных барабанщиков», медленно поднялась и встала на стопоры унитазная крышка. Но внезапно в этот отлаженный и привычный ритм вклинился посторонний звук. Он начинался где-то в глубине внешней стены дома, затем стал усиливаться, вызывая подрагивание унитаза и постукивание его откинутой крышки.

«Землетрясение?» — успел подумать министр, прежде чем поднявшийся по трубе зловонный поток вырвался на волю и ударил фонтаном в осветительные панели.

От неожиданной атаки они ярко вспыхнули, компьютер не к месту включил фанфары, и орошаемый нечистотами министр рванулся к дверям, крича: «На помощь! На помощь кто-нибудь!»

Дверца туалета открылась автоматически, Гальвингстон вывалился в коридор и по-пластунски пополз прочь от набиравшего силу потока. Каково же было его удивление, когда он услышал крики, доносившиеся с нижних этажей и, возможно, из подвала. Охранники и прислуга ругались друг с другом, требовали помощи и, поскальзываясь, падали в растекавшиеся нечистоты.

— На помощь! — прокричал министр что было мочи. Послышался топот, на его зов примчался Вилкс с двумя заместителями. Они подняли с пола перепачканного фекалиями министра и принялись вытирать его лицо носовыми платками.

— Что здесь происходит?! — строго спросил он.

— Проблема с дерьмом, сэр, оно повсюду! — пожаловался Вилкс.

— Ну так вызывайте аварийную службу!

— Это может быть небезопасно, сэр, под видом аварийной службы в дом могут проникнуть…

— Да какая разница, Вилкс? Неужели утонуть в дерьме лучше?!

— Одну минуту, сэр, сейчас я их вызову! — согласился Вилкс и бросился к лестнице, на ходу выхватывая телефон.

— Алло, аварийная?! — вскоре услышал Гальвингстон снизу. — У нас прорыв канализации… Да, срочно! Девушка, вы слово «дерьмо» понимаете? Так вот оно у нас повсюду, на всех этажах! И пусть поторопятся! Арш, Дуковский! Хватайте одеяла, покрывала — все, что есть, и законопатьте туалет на третьем этаже! Быстрее, скоты, его превосходительство не может ждать!

Двое охранников оставили министра и бросились в его покои, чтобы срывать со столов скатерти, а с кроватей — постельное белье.

Гальвингстон остался в коридоре, он устало привалился к стене и даже забыл, что еще несколько минут назад хотел в туалет.

— Одну минуту, сэр! Они скоро будут здесь! — поднявшись к нему, сообщил Вилкс. — Я должен отойти к воротам, чтобы лично проследить…

— Идите, — вяло отмахнулся министр.

Вилкс сбежал по скользким ступеням, миновал разливавшиеся потоки фекалий и с облегчением выскочил на разогретый солнцем двор.

— Беккер, Снуппи! — крикнул он отвечавшим за ворота охранникам. — Сейчас приедут дерьмососы, их нужно как следует обыскать!

— Кто приедет, босс? — переспросил один из охранников.

— Служба аварийная! У нас проблема — дерьмо в дом поперло! — пояснил Вилкс, злясь оттого, что вынужден объяснять, казалось бы, очевидную ситуацию. В его туфлях от «Боттичелли» за полторы тысячи реалов хлюпала зловонная жижа.