Кам

Алайна Салах, 2023

– Налюбовалась? – без улыбки осведомляется мужчина, кивая мне за спину. – Пассажиры бизнес-класса выходят первыми. Не будем задерживать весь салон. – Вы меня не помните? – выпаливаю я, наконец осмелившись заглянуть ему в глаза. Точно, карие. – Я Дина, подруга Ильдара, вашего братишки. Вы Камиль, правильно? Он говорил, что вы тоже будете на дне рождения. Сощурившись, мужчина окидывает меня новым взглядом – еще более пристальным и внимательным. Конечно, он меня не помнит. На момент, когда он мог меня видеть, мне было лет двенадцать Зато его прекрасно помню я. Юсупов Камиль был главной страшилкой нашего двора. Помимо огромного количества заведенных на него уголовных дел, он обвинялся в изнасиловании. История Камиля, друга Булата из "Двоих".

4

На пару секунд я испытываю стойкое желание испариться, но уже на третью себя одергиваю. Эй, разве я сказала неправду? В прошлом Камиль — преступник, не ответивший за содеянное, и все присутствующие об этом знают. С каких пор стало постыдным осуждать тех, кто преступает закон?

— Не помешаем? — невозмутимо осведомляется Камиль, едва на нас взглянув.

Вопрос явно риторический, судя по тому, что его друг, успевший прикурить сигарету, протягивает ему пачку. Я мысленно закатываю глаза. Камиль тоже это курит? Да они просто мамонты какие! Сигареты в наше время — чистейший атавизм. Все мои друзья сто лет назад курить побросали, а кто не бросил — перешли на курительные гаджеты. Вред для здоровья тот же, а вони меньше. Справедливее по отношению к окружающим.

Они встают чуть поодаль, о чем-то переговариваясь. Я хочу предложить Ильдару вернуться внутрь, чтобы не подслушивать и заодно не пропахнуть табаком, но он, как назло, меня опережает.

— Бо, а ты чего Тагира с собой не взял?

Татуированный мужчина выпускает плотную струю дыма и, стукнув пальцем по фильтру, находит взглядом Ильдара.

— Остался дома за сестренкой приглядывать. Рано ему еще по вечеринкам ходить.

Я оглядываю его с новым интересом. У Аквамена есть дети? С грозной щетиной и цветными татуировками, он не производит впечатления добропорядочного семьянина. Да, на его правой руке действительно есть кольцо.

Этот факт, как и наличие детей, меня расслабляет. Человек, который так говорит о детях — а татуированный говорил о них с любовью — не может быть плохим, в моем понимании. Хотя на умение выбирать друзей это никак не повлияло.

— Ему сколько сейчас? — не унимается Ильдар.

— Пять будет в мае.

— Кам говорил, он у тебя на карате ходит.

Бородач кивает.

— Таисия настояла. Тагиру нравится.

— Лучше, чем совком соседского пацана колотить, — насмешливо вставляет Камиль.

Его татуированный друг, встряхнув головой, беззвучно смеется. Вернее, они оба смеются. Зрелище завораживающе. Два здоровенных взрослых мужика умиляются шуткам о детях.

— Бо, это, кстати, моя подруга Дина, — спохватывается Ильдар. — Дина — это Каримов Булат.

— Очень приятно. — Я улыбаюсь как можно приветливее, чтобы после сказанного не прослыть брюзгой.

Взгляд мужчины задерживается на моем лице, и мне чудится в нем проблеск иронии. Он не говорит, что ему приятно, лишь сдержанно кивает, после чего вновь поворачивается к своему собеседнику.

— Сколько, ты говоришь, он просит?

— Не суть, — отвечает Камиль. — Я уже послал его куда подальше.

Сосредоточившись взглядом на Ильдаре, я зябко потираю предплечья.

— Давай вернемся внутрь, а? Прохладно что-то.

— Конечно, пошли, — соглашается он, забирая из моих рук пустой бокал. — Бо, Кам, увидимся внутри!

В ответ доносится нестройное бормотание.

Дождавшись, пока Ильдар по-джентльменски откроет для меня дверь, я украдкой нюхаю волосы. Как и ожидалось, провоняли табаком.

— А Вадим и Ирина — твои друзья? — интересуюсь я, шагая по вестибюлю.

— Да. Они в прошлом году поженились. С Вадимом я по работе пересекался. Так общаться стали.

— Ясно. Они вроде постарше немного, нет?

— Слушай, Дин. — Ильдар резко останавливается, а его тон из добродушного становится строгим. — По поводу Кама. Он мне гораздо больше, чем старший брат, и слышать, как ты говоришь про него все эти нелицеприятные вещи, не очень-то и приятно. Может быть, в его прошлом и были какие-то спорные моменты, но уже много времени прошло. Сейчас он другой человек.

Я глубоко вздыхаю. Он прав. Не в том, что Камиль изменился, конечно, — люди вообще не склонны меняться, — а в том, что не стоило мне все это ему говорить, да еще и в день рождения. Это все шампанское, будь оно не ладно.

— Я знаю, что вы с ним близки, и совсем не планировала все это тебя вываливать. Прошу за это прощения. — Виновато улыбнувшись, я треплю его по плечу. — Просто в будущем, пожалуйста, не удивляйся, если я не буду забегать к нему на чай или подписывать открытки ко дню рождения. Я ценю все, что он для тебя сделал, но мое мнение о нем вряд ли изменится. Когда мне было двенадцать, я видела, как он избивает человека ногами. Я после этого сутки нормально спать не могла. А еще я едва ли забуду то дело об изнасиловании.

— Кам никого не насиловал, — чеканит Ильдар. — Та девка, которая его обвиняла, шлюхой была. А мой брат никогда бы не притронулся к шлюхе.

— Шлюхой? — переспрашиваю я, чувствуя, как внутренности снова начинают сотрясаться от гнева. — У меня на этот счет другая история есть. Мою двоюродную сестру изнасиловали по дороге с работы. Она три часа проторчала в полиции, а в итоге сама же забрала заявление. Она работала танцовщицей в ночном клубе. Даже не стриптизершей. Обычной танцовщицей! Совмещала работу с учебой. Думаешь, кто-то встал на ее сторону? Кто-нибудь ей посочувствовал? Даже моя мама считала, что она сама виновата. И все потому, что работала танцовщицей! Вот если бы бухгалтером или кассиром в супермаркете — это да. А так, она была виновата в том, что привлекала к себе мужское внимание. Якобы сама напросилась! И это говорили женщины. Как будто, если ты красива или на тебе мало одежды — это повод взять тебя силой! Как будто насилие в принципе можно чем-то оправдать…

— Тише-тише, Дин, — успокаивающе говорит Ильдар, опуская ладони мне на плечи. — Ты чего так возбудилась?

— Регина порезала себе вены, — хриплю я, тщетно пытаясь утихомирить бешеную вибрацию в груди. — Ее больше нет, а тот насильник продолжает жить как ни в чем не бывало. Я виню в ее смерти не только его, но и всех тех, кто оправдывал то, что он сделал. Если бы ее поддержали, если бы дали понять, что она не одна…

Я и сама не понимаю, почему из глаз вдруг катятся слезы. Это такая старая история. Я давно ее пережила.

— Эй, Дин…

— Нормально все. — Шмыгнув носом, я промакиваю щеки рукавом. — Пошли лучше еще шампанского выпьем. А потом я скажу тебе тост.