Да, нет, возможно

Аиша Саид, 2020

Джейми Голдберг – волонтер в избирательном штабе местного кандидата в сенат. Он очень любит свою работу, правда, старается оставаться за кадром. Поговорить с незнакомцами для него – большое испытание, а ходить по домам и агитировать за своего кандидата – сущий кошмар. Но тут он встречает Майю… У Майи Риман худшее лето в жизни. Лучшая подруга уехала в колледж, поездка в Италию сорвалась, родители разводятся, а теперь по настоянию мамы ей придется участвовать в агитации на местных выборах в паре с каким-то нескладным пареньком. Конечно, провести все летние каникулы, уговаривая соседей прийти на выборы, – не самое приятное занятие, но чем ближе голосование, тем сильнее накаляется атмосфера в штаб-квартире и тем сложнее становятся отношения Джейми и Майи.

Глава пятая. Джейми

Майя еще даже не пришла, а я все пытаюсь увидеть нашу штаб-квартиру ее глазами. Я-то в этой пристройке все лето провел. Но никогда раньше не замечал ни экспозицию пустых стаканчиков из-под кофе и недоеденных мини-пицц на столе Гейба, ни странный запах — это яйца? — из мусорной корзины. Вряд ли хоть кто-то смог бы назвать этот офис роскошным, но мне он всегда казался не слишком ужасным. И только теперь я осознаю, насколько он похож на бородку Гейба: такой же неопрятный и невыразительный, без боли не взглянешь.

Что-то мне подсказывает, Майя будет не в восторге.

Так странно было встретить ее на ужине, который устраивали в рамках избирательной компании Россума. И в «Таргете». Как это вообще работает? Как можно девять лет не видеть человека, а потом наткнуться на него дважды за два дня? Так бывает, когда выучишь какое-то новое слово, а оно потом везде на глаза попадается.

Эта встреча выбила меня из колеи, но не в плохом смысле. Напротив. Я не верю в знаки, но это правда странно. Вот я грызу себя за то, что не заговорил с ней в «Таргете», а вот она — прямо передо мной. Второй шанс, который нельзя упускать. На секунду я даже поверил, что потусить вместе — это не такая уж и плохая идея.

Разумеется, это было до того, как я совершил ошибку и все-таки заговорил с ней. Ух! Не думал, что еще раз переживу ощущения, близкие к тем, которые я испытал на Зимнем балу, но наша беседа прошла, кажется, даже хуже. Кто бы мог подумать, что в два пятиминутных разговора можно впихнуть столько болезненно-неловких моментов. Начнем с того, как я опрокинул целый стол с едой и бутылками воды. А я, конечно же, именно это и сделал. И все еще ужасно чувствую себя, потому что предложил ее подбросить. Мы ведь, считай, совершенно посторонние люди. Но она ведь сказала маме, что чувствует себя как на привязи. Нельзя же было просто взять и уйти.

Однако оказалось, поездке со мной она предпочитает сидение на привязи.

Знаю, нет смысла беспокоиться о том, что она подумает обо мне, о нашей штаб-квартире или обо всем остальном. Она, может быть, и не придет вовсе.

Я впервые оказался здесь одновременно с группой настоящих волонтеров. У меня отлично получается приходить в штаб в те часы, когда здесь дежурят только Гейб и Ханна — и иногда Элисон, их старший стажер. Да и агитаторы обычно начинают свою работу в главном офисе в Данвуди. Однако сегодня здесь собралось человек двенадцать: в основном друзья Ханны по колледжу, к которым присоединились доброжелательная темнокожая дама с глубокими ямочками на щеках и две белые женщины средних лет. На шеях у них шарфы, в ушах и на пальцах — массивные украшения. Конечно, дюжина волонтеров — это не слишком много, если мыслить глобально, но места в пристройке настолько мало, что мы занимаем все пространство до самых картонных коробок и уличных плакатов у стены. У всех в руках конверты из тонкой бумаги. Элисон раздала их всем прямо на входе, но больше пока ничего не произошло, хотя мы уже на несколько минут отстаем от графика.

Я снова бросаю косой взгляд на дверь. Майи не видно.

Хотя странно было бы считать, будто она опаздывает, поскольку Гейб тоже пока не появился. И уж простите, но, если он так и не придет, я умываю руки.

Стоит мне подумать об этом, как из боковой двери появляется Гейб. На нем ослепительно белая футболка с логотипом избирательной кампании Россума на груди. Взгромоздившись на пластиковую табуретку, он прикладывает руки ко рту, как раструб громкоговорителя.

— Все и каждый, приветствую вас на инструктаже для волонтеров! — говорит он. — Пошумите, если готовы к в Россумительному дню. Сороковой округ сегодня ждет отличная агитация, и я невероятно этому рад.

Он вскидывает в воздух сжатый кулак.

Знаете, бывает, что самый старый и кринжовый из ваших учителей вдруг решает завоевать расположение класса, используя сленговые словечки, которые он нагуглил на перемене? Так вот то, что Гейбу всего двадцать три, делает ситуацию только хуже.

Еще несколько минут мы продолжаем слушать пространные и туманные рассуждения об избирательной кампании, и тут через заднюю дверь проскальзывает Майя. Я неуверенно машу ей.

— Я взял для тебя папку, — шепчу я, когда она подходит ближе.

— Спасибо. И кстати, на парковке сейчас надрываются как минимум две сигнализации.

— Это главная суперспособность Гейба. — Я пытаюсь буднично улыбнуться.

То, что изображает в ответ Майя, должно бы напоминать улыбку, но на 90 % выглядит как гримаса.

— И поверьте, я знаю, что все это выходит за пределы вашей зоны комфорта, — продолжает Гейб. — Так что давайте уделим минутку психологической подготовке. Повторяйте за мной. Мы потрясающие!

— Мы потрясающие, — бормочу я в унисон с остальными волонтерами. Майя смотрит скептически.

— Россум потрясающий! — не унывает Гейб.

— Россум потрясающий!

— И на эту кампанию мы соберем отличную компанию! — Он хлопает в ладоши. — Чудесно. Вы можете объединиться в группы, а я передам слово Ханне, которая расскажет, как пользоваться приложением «Обход».

— Вперед, Ханна! — кричит дама с ямочками.

— Спасибо, мам, — подмигивает ей Ханна.

Спустившись со стула, Гейб немедленно устремляется к нам с Майей.

— Как делишки, Джей? Рад, что ты смог присоединиться. — Он поворачивается к Майе. — Я все лето пытался уговорить этого парня присоединиться к агитации. Нужно было раньше догадаться, что он согласится, если я приведу в команду пару симпатичных девчонок. Да, старик?

— Прекрати. — У меня краснеют щеки. Майя выглядит недовольной.

Гейб треплет меня по плечу.

— А вот и наша королева соцсетей! — восклицает он, кивнув в угол комнаты. Я оборачиваюсь тоже и вижу на пороге бабушку. На ней блузка с узором, кофта и узнаваемые очки в красной оправе. Она улыбается мне, потом указывает на Гейба и манит его пальцем.

— Долг зовет!

— Ого, — шепчет Майя, стоит Гейбу нас оставить. — Где Россум нашел этого парня?

— Ну… Россум учил иврит вместе с сестрой Гейба, Рейчел, поэтому…

— По знакомству. Ясно. А почему у вас штаб-квартира в книжном магазине?

— Главный офис находится в Данвуди, а это просто дополнительная точка. Еще одна база. Сотрудники «Фоукс и Хорнтейл» обычно проводят здесь книжные клубы и прочие подобные штуки, но они согласились сдать штаб-квартире все помещение за доллар в месяц.

— За доллар?

— Они очень хотят, чтобы Россум победил.

— Понятно. — Выражение лица Майи немного смягчается. — Что ж, я вижу, у Гейба ты любимчик. — Она понижает голос, подражая ему: — «Я все лето пытался уговорить этого парня присоединиться к агитации…»

— Ага. Но не совсем. Я не его любимчик. Я скорее… его двоюродный брат.

— А-а. — Майя удивленно раскрывает глаза. — Упс.

Я пожимаю плечами и снова смотрю на Гейба. Именно в этот момент бабушка принимается стирать с его лица какое-то пятно.

— Прости, — робко говорит Майя.

— Тебе не за что извиняться.

— Мне жаль, что я опоздала.

— Ты не много пропустила.

— Мы должны просто в двери стучать, да? Давать людям листовки? Говорить: «За Россума горой — он крутой»?

— Вообще, у нас есть сценарий, но Гейб разрешает говорить своими словами. Он считает, так лучше. А еще мы должны узнавать, пойдут ли люди на выборы, и отмечать это в приложении. Там есть варианты. «Точно да», «Точно нет», «Возможно»…

— Похоже на тесты, которые дают в третьем классе.

— Пойдете ли вы голосовать за Джордана Россума 9 июля? — улыбаюсь я. — Обведите «Да», «Нет», «Возможно».

— И все? Им больше не нужно никаких данных?

— Есть еще другие задачи, но там все довольно просто. Мы можем не слушать объяснения Ханны, если хочешь. Я уже скачал приложение и так.

— Ладно.

— Если хочешь разделиться, скачай его тоже. Разделяй и властвуй, как говорится.

— Давай лучше вместе пойдем, — качает головой Майя.

— Серьезно? — Я смотрю на нее с удивлением.

Она уже собирается мне ответить, но тут в разговор снова врывается очередной член моей семьи.

— Джейми! Я так рада тебя здесь видеть. — Бабушка обнимает меня одной рукой за плечи. — Я только что поговорила с Гейбом: ему нужно несколько фотографий и короткое видео. Привет, милая. Мне кажется, мы не встречались. Я Руфь.

— Меня зовут Майя. — Она протягивает руку, но бабушка обнимает ее.

По-моему, в последний раз мы с Майей виделись еще до того, как бабушка к нам переехала. Теперь та детская дружба и вовсе кажется событием далекого прошлого.

— Приятно познакомиться, дорогая, — говорит бабушка. — Ты не будешь возражать, если я вас двоих сфотографирую? Джейми, возьми один из знаков. Идеально. Майя, ухватись за его вторую сторону, пожалуйста, — командует бабушка, глядя на экран телефона. Мы стараемся изображать улыбки. — Чудесно. И еще разок, но покрупнее. И… готово! Идеально. Могу я выложить этот снимок в наш Instagram?^[10]

Она поворачивает телефон, чтобы мы могли посмотреть на фотографию. Я киваю.

— Конечно, — пожимает плечами Майя.

— Просто прекрасно. — Бабушка поправляет очки, посылает нам воздушный поцелуй и ковыляет к двум девчонкам из колледжа, чтобы помочь им поднять перевернутую коробку с агитационными наклейками.

Майя провожает взглядом ее удаляющуюся фигуру, потом моргает.

— Это не кампания, а бардак.

Подождите-ка. Над Гейбом можно и посмеяться, но обижать мою бабушку нельзя. И при чем тут кампания? С каких пор Майя стала экспертом, она ведь в своей жизни даже ни одного конверта с рассылками не собрала. Она вообще впервые за все это время появилась в штаб-квартире. И опоздала к тому же.

Она чувствует мой взгляд и подозрительно щурится.

— Что-то не так?

Следовало бы ей сразу и сказать. Объяснить, кем была женщина, которая нас сфотографировала, и почему это круто. Придумать идеальный язвительный комментарий и выстрелить им в Майю, чтобы весь день она чувствовала себя потрясенной и потерянной.

Но к тому моменту, как мы добираемся до машины, все аргументы испаряются. Мало того что я не слишком-то язвительный человек. Я еще и человек, не вступающий в конфликты. Думаю, меня можно описать как парня, который всегда приносит с собой немного еды и предлагает ее в качестве залога перемирия.

Так что я шарю за сиденьем и передаю Майе пачку крекеров, которые собирался открыть позже.

— Угощайся.

Она смотрит на пакет, потом на меня, и в ее глазах читается недоверие.

— Это что?

— Крекеры. — Не то чтобы по упаковке нельзя было этого понять. На ней прямо так и написано: «Крекеры в форме рыбок. Выпечено в печи». Вместо буквы «о» в слове «рыбок» нарисована рыбка. Хотя откуда мне знать, вдруг Майя покупает продукты только на фермерских рынках и действительно никогда не видела пакет с печеньем. — Ими можно перекусить…

— Я знаю, что такое крекеры, — едва заметно улыбается она.

— Они с чеддером. — Я высыпаю горсть себе на ладонь.

— Джейми…

— Тебе… крекеры не нравятся?

Лицо у Майи такое, будто она вот-вот рассмеется.

— Ты серьезно? С крекерами все в порядке. Но мы же только вчера с тобой виделись на ифтаре.

Я медленно киваю, пытаясь понять, к чему она ведет.

— Джейми, я соблюдаю пост. Сейчас Рамадан.

— Рамадан! Точно. — Я краснею. — Черт, прости. Тогда… — И я прячу пакет с глаз долой. — Когда приедем, поищу мусорку. Прости. Все время забываю, что Рамадан длится целый месяц. У нас тоже бывают посты, но однодневные. Это не то же самое, конечно. Ох. Ладно. Мне лучше заткнуться. Прости…

— Все в порядке. — Она коротко касается моей руки. — Все хорошо. Поехали.

Дорога до участка, который мы должны обойти, занимает десять минут, но Майя за это время не произносит ни слова. Сложно сказать, слушает ли она радио в салоне или, как и я, чувствует, что язык прилип к небу. Когда я глушу мотор и паркуюсь у тротуара, она вздыхает и прижимает ладони к щекам.

— Все в порядке? — удивленно спрашиваю я. Никогда еще мне не доводилось видеть ее такой напряженной. — Ты нервничаешь?

— Нет.

— А…

— Точнее, да. Отчасти. Не знаю. Я просто не хочу этим заниматься. — Она опускает руки и смотрит на меня. — Мы же даже не знаем, будут ли они нас слушать. Не разозлятся ли на то, что мы отнимаем у них время. Вдруг они ненавидят Россума? Вдруг они сами по себе придурки? Или…

— Понимаю. — Я на секунду ловлю ее взгляд, но тут же отвожу глаза. — Если тебе станет от этого легче, нас отправляют только по тем адресам, где живут сторонники демократов и те, кто не принадлежит к какой-то партии в принципе. Это не мешает им быть придурками, но в целом…

— Ясно. — Майя поджимает губы. — Ясно.

Еще примерно минуту она просто мрачно смотрит в окно.

А потом неожиданно расстегивает ремень.

— Так мы?..

— Идем, давай просто начнем и закончим, хорошо? Какой адрес первый?

Она открывает дверь и выпрыгивает на тротуар.

Я выбираюсь из машины следом, на ходу отчаянно прокручивая окошки приложения.

— Так, сейчас. 236. Вон тот, кирпичный, рядом с… да, вот он.

Она уже на полпути к двери.

И вот мы стоим на пороге, мой палец завис над кнопкой звонка.

— Готова?

Майя скрещивает на груди руки и кивает. Я звоню в звонок, и изнутри немедленно доносятся яростный лай, звук шагов и приглушенные голоса. Но к двери никто не подходит.

Мы с Майей обмениваемся взглядами.

— Там определенно кто-то есть, — говорит она.

— Думаешь, они нас игнорируют?

— Похоже на то.

— Может, они в душе или вроде того? В разных душах, — быстро добавляю я. — Не вместе в одном душе. Если, конечно, им не нравится именно принимать душ вместе, потому что кто я такой…

— Пойдем. — Майя выхватывает из папки листовку и засовывает ее за ручку двери. — Попробуем достучаться до следующего дома.

Но у нас не получается.

Нам не открывают ни там, ни по соседству. Похоже, люди вообще не склонны открывать двери. И это вечером, после шести. Клянусь, половина из тех, к кому мы заходили, уже дома. Почти на каждой дорожке припаркована машина. В приложении я ставлю напротив этих адресов пометку «Не застали дома», но ощущение неприятное. Сложно не принимать такое близко к сердцу.

— Все ясно, — говорит Майя, пока мы идем к следующему дому. — Мы мешаем всем приятно проводить вечер пятницы. Я вот терпеть не могу, когда кто-то стучит в дверь.

Я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы заметить на дверном проеме мезузу, оберег от злых сил.

— Тут, наверное, вообще готовятся к Шаб… погоди, кто-то идет, что ли?

— Да ладно! — Майя даже рот приоткрывает от удивления, но быстро собирается с духом и выпрямляет спину. — Ладно. Ладно. Наконец-то!

Дверь слегка приоткрывается, и в щели мы видим лицо пожилой седовласой женщины — ей лет на десять больше, чем бабушке. Она одета в голубую клетчатую пижамную футболку, джинсы и белые кроссовки.

— Здравствуйте, здравствуйте, — говорит она. — Кто тут у нас?

Майя немедленно приступает к делу. Она сияет так ярко, что я от удивления едва не делаю шаг назад. За весь день я впервые увидел ее улыбку. Конечно, она не сидела все это время с кислым выражением лица. Но улыбка! Это прямо выход на следующий уровень. Она настолько…

Ладно. Не стоит и начинать. Вообще нет смысла.

— Здорово. Здравствуйте! Меня зовут Майя, а это Джейми, мы пришли поговорить с вами в рамках избирательной кампании Джордана Рос…

— Какой приятный сюрприз. Заходите же! Меня зовут Барбара. — Старушка поворачивается, знаком призывая нас следовать за собой.

Вот это поворот. Что там было насчет того, насколько безопасно заходить в дома незнакомых бабушек? В сценарии о таких ситуациях нет ни слова. И в наши планы это тоже не входило. Это никоим образом не напоминает похищение, но мне все равно кажется, что нас сейчас похитят.

Мы с Майей обмениваемся испуганными взглядами.

Я откашливаюсь.

— К-хм. Мы только…

— Чего же вы ждете? Заходите!

Я кидаю на Майю беспомощный взгляд. Она вцепилась в пачку листовок, словно боится, что их унесет ветром. Судя по выражению лица, она не возражала бы, если бы этот ветер унес заодно и ее. Но Барбара по-прежнему ждет нас в коридоре.

Я делаю глубокий вдох и переступаю порог.

— Что вам принести? Лимонад? Сладкий чай?

— Я ничего не хочу, спасибо, — качает головой Майя.

— Ничего? Хорошо. Я просто принесу печенья. Это недолго. Вы пока садитесь вон на тот диван.

Я устраиваюсь поудобнее, Майя садится рядом на самый краешек, так что кажется, что она и не сидит вовсе.

— Похоже на сказку, — слышу я ее шепот. — На страшную сказку.

— Читаешь мои мысли.

— Кажется, она возвращается. Что там… ах да!

Стоит Барбаре шагнуть в комнату, как лицо Майи преображается, и я несколько секунд изучаю ее, удивляясь этому. У меня и собой-то быть с трудом получается, а она так легко перевоплощается в кого-то другого буквально на полуслове.

— Прошу, угощайтесь, — решительно предлагает Барбара, опуская перед нами тарелку с печеньем, которое выглядит довольно старым. Мой желудок немедленно отзывается радостным урчанием, так что приходится все же взять штучку. Не такими уж и старыми они, в конце концов, выглядят, правда? Я выбираю ванильную — по крайней мере, на вид она ванильная — с шоколадной конфетой посередине и откусываю крошечный кусочек. Майя смотрит на меня в ужасе, но на самом деле все не так и плохо. Печенье действительно немного подсохло, но есть можно.

Барбара усаживается перед нами в кресло, и Майя наклоняется вперед, вручая ей листовку.

— Спасибо, что нашли время поговорить с нами, — радостно начинает она. — Как я и сказала, мы пришли сюда в рамках избирательной кампании Джордана Рос…

— Ой, какой хорошенький, — перебивает ее Барбара, изучая сквозь очки портрет Россума на листовке. Потом поворачивается ко мне. — Этот молодой человек очень сильно на вас похож!

— Э… Спасибо?

У меня полное ощущение, что мы провалились в параллельную вселенную безумия. Я похож на Россума? Мы оба, безусловно, белые темноволосые евреи, но на этом сходство заканчивается. Он кандидат в сенат штата, а я… Я — это я. Бросив быстрый взгляд на Майю, я вижу, что ей больших усилий стоит сохранять серьезное выражение лица. Когда наши взгляды встречаются, на ее губах появляется улыбка и ей приходится закрыть рот ладонью.

Барбара тем временем с улыбкой смотрит то на нее, то на меня.

— Я в жизни не встречала такой милой парочки, как вы.

— Парочки? — Майя убирает от лица руку.

— У меня есть для вас совет, а к советам пожилой дамы, которая кое-что знает об отношениях, стоит прислушиваться. Говорить, что вам стоит ходить на свидания и с другими людьми, я не буду, просто не торопитесь вступать в брак. Дайте себе время и постарайтесь узнать друг друга получше, а потом уже делайте финальный шаг.

Просто замечательно. Теперь я не смогу смотреть Майе в глаза. Значит, незнакомые старушки считают, что мы встречаемся? И не просто встречаемся, а готовы вступить в брак. И от этого нас надо отговаривать. Что вообще происходит?

Я старательно изучаю свои коленки. Щеки у меня горят.

— Мне кажется, отношения между представителями разных народов — это так здорово, — продолжает Барбара. — Нет, правда! Мой внук, Джошуа, женился на чудесной девочке. Ее зовут Приша. На свадьбу к ним прилетела ее семья из Индии. Праздник получился замечательный. Столько красивых обрядов и ритуалов… Впрочем, вам наверняка все это известно. — Она улыбается Майе, которая, кажется, в ужасе. — Но вот…

— Понятно. — Я прочищаю горло. — А мы хотели бы рассказать вам о Джордане Россуме, если вы не против.

— Конечно! — Барбара снова опускает глаза на портрет. — Такое приятное лицо. Честное слово, он выглядит таким юным, словно только что получил права.

— Да-а. — Я бросаю быстрый взгляд на Майю. — Он и правда выглядит молодым, но на самом деле за плечами Джордана Россума годы работы на благо жителей штата Джорджия и нашего округа в частности. К тому же…

— Он еврей? — спрашивает Барбара. — Похож на еврея. Интересно, не встречала ли я его родителей в синагоге. Напомните, как его зовут?

— Джордан Россум. Р-О-С…

— На листовке написано, — перебивает Майя. — На ней вообще очень много полезной информации о его предвыборных обещаниях. Знаю, что многих интересует его отношение к системе здравоохранения…

— Знаете, кого он мне напоминает? Старшую дочку Шапиро. Надо позвонить Нэнси.

— Кла-асс. — Я снова кошу глазами на Майю. — Можем ли мы рассчитывать на ваш голос 9 июля?

Барбара смотрит мне прямо в глаза.

— Скажите мне, этот юноша — демократ?

Я киваю.

— Что ж. В таком случае можете сказать ему, что он и правда может рассчитывать на мой голос. Это однозначно.

Я бросаю еще один взгляд на Майю. В этот раз она улыбается искренне.

— Это было… интересно, — говорит Майя. Мы вышли на дорожку и теперь машем Барбаре. — Я-то боялась, мы повторим судьбу Гензеля и Гретель.

— Я был вполне готов к тому, что печенье со мной заговорит. Как тот имбирный пряник из «Шрека».

Майя смеется, и я чувствую легкое головокружение. И быстро отвожу взгляд.

— Не знаю даже, можно ли так вообще.

— Что именно?

— Заходить в чужие дома и есть чужую еду. — Я потираю лоб. — Вдруг это поведение, недостойное агитатора кампании? Гейб постоянно нас этим пугает. Дескать, на таких мелочах и попадаешься потом.

— Думаю, все в порядке. — Майю мое предположение, кажется, рассмешило. — Она хотя бы открыла нам. И даже согласилась голосовать за Россума!

И тут я осознаю это в полной мере: у нас получилось! У меня получилось. Я только что беседовал с совершенно незнакомым человеком и при этом не подавился, не опрокинул стол, да и вообще не натворил дел. Более того, я это пережил и могу теперь рассказать вам всю историю.

Заполняя статистику в приложении, я ставлю напротив адреса Барбары: «Точно придет» — и чувствую, как сердце снова наполняется радостью. Может быть, Гейб все это время был прав. Может быть, этого достаточно, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону. Никогда не знаешь, как все обернется. Вдруг Россум победит с перевесом в один голос, и это будет голос Барбары. Вдруг мы с Майей за один день изменили положение дел в округе.

Изменили историю.

Думаю, именно сейчас я впервые пожалел, что не могу дать пять самому себе. Я бы предложил это Майе, но она, скорее всего, сочтет такое проявление эмоций странным и излишним. Подозреваю, ей не захочется праздновать победу на основании обещания единственного избирателя.

Но когда я поднимаю глаза от телефона, она по-прежнему улыбается.

Может, все же…

— Слушай, — медленно говорю я, стараясь следить за голосом, — если вдруг ты захочешь снова…

Ее улыбка гаснет. Черт. Ладно.

— Или нет, — поспешно добавляю я. — Или… ну… Ты можешь сама ходить по домам с агитацией. Или не сама, а с кем-то другим. Нет проблем. Или мы можем потом сходить вместе. Если захочешь. Я не настаиваю. Просто хочу сказать, что Гейбу все время нужны волонтеры. Так что я предлагаю снова пойти на агитацию… если ты захочешь. Как настроение будет. — Я выдавливаю улыбку. — Да, нет, возможно, — как в приложении написано. Ха-ха.

Майя поджимает губы.

— Ладно, слушай, я тебя задерживаю, а тебе ведь наверняка надо сделать кучу дел. Прости. Забудь, — говорю я. У меня уже горят не только щеки, но и все лицо. Вряд ли это нормально в беседе о волонтерстве. Гейб, впрочем, и правда постоянно ищет желающих, так что тут я ничего не придумал.

— Я не… — Она вытаскивает телефон, смотрит на экран и прячет его обратно в карман. — Не знаю, Джейми.

— Ну и ладно. — Я робко улыбаюсь. — Это третий вариант. Возможно.

Она улыбается в ответ и медленно качает головой. А в моей груди снова рождается желание дать самому себе пять.

Примечания

10

Организация, деятельность которой признана экстремистской на территории Российской Федерации.