Звери не меняют свой облик

Авенир Декабрист

Учёный непреднамеренно совершает эксперимент. Содеянное превращает его жизнь в бесконечную тягостную драму, ведь последствия непредсказуемы. Друзья журналисты помогают разыскивать человека, ставшего «объектом», и считают происходящее ироническим детективом.

9. Рябина

Василий Михайлович давно просрочил запрошенную неделю. Заведующий лабораторией не напоминал, а сам Василий вовсе забыл о днях — он просто не обращал внимание на даты, дни недели, мог прийти на работу в выходные и праздничные дни. Учёный сидел днями в опустевшем здании. Просматривал и скрупулёзно проверял результаты своих разработок. Понимал, что делает это напрасно: теоретически ошибок не было, а что покажет практика — вопрос времени… и сложившихся обстоятельств. «От Евгения нет никаких известий, может, самому ещё что-то предпринять, — постоянно думал учёный. — Только, что?!»

Захар Леонидович тоже ничего не спрашивал, не информировал, не давал указаний. Так что время превратилось для Василия Михайловича в бесконечно тягучую субстанцию. «Так недалеко и до нервного срыва», — рассуждал он вслух однажды дома.

— Предлагаю съездить в дом отдыха, — сказала ласково жена Маша.

— Так ведь зима на носу. Какой там отдых!

— Прогулки по заснеженному лесу, оздоравливающие процедуры, общение с новыми знакомыми.

— Да мне, как бы, и некогда сейчас.

— Ой, ой! Какой занятой! Я же вижу, как маешься толи от безделья, толи от неопределённости. Что случилось у вас там?

— Нет, нет — ничего не произошло. — Василий настолько поспешно заверил жену, что она понимающе усмехнулась.

— Съездим, дорогой, и не спорь!

«Может, действительно лучше отдохнуть?! — согласился мысленно Василий, а жене сказал:

— Придётся подчиниться, потому что понимаю необходимость развлечь тебя.

Маша только покачивала головой в ответ на ребячливость мужа.

Санаторий располагался в лесу неподалеку от дачного массива и всего в ста километрах от своего города. Василию даже понравилась отстранённость от повседневных тягостных дум. Процедуры и прогулки делали своё дело: самочувствие и настроение радовали.

Однажды Глазковы забрели подальше от привычного маршрута. Услышали звуки гитары и голос — направились в ту сторону. На тропинках снег плотный — много гуляющих, а здесь, на лесной поляне, растелился белый ковёр толщиной сантиметров десять. Снег попадал в обувь, но весёлый настрой позволял не обращать внимание на неудобные обстоятельства. Две рябины, усыпанные ягодами, собрали возле себя небольшую компанию. Мужчина лет сорока пел приятным голосом и сам же играл на гитаре. Несколько молодых людей слушали, затаив дыхание. Окружающая обстановка великолепным образом усиливала впечатление от этой красивой песни.

Скажи мне рябина, рябина, рябина,

Кого ты любила, любила, любила?

Кого ты забыла? Когда это было…

Слушатели взглянули на подошедших, приятно улыбнулись, приглашая этим присоединиться к чудодейственному мероприятию. Когда песня закончилась, исполнителю дружно аплодировали. В ответ на «спасибо за песню» мужчина с благодарностью преклонил голову, оглядел всех и молча пошёл куда-то. Маша сказала вслух:

— А глаза у него грустные.

— Вы думаете? — не согласилась девушка с красным шарфом.

— Я вижу! — подтвердила Маша.

На этом разговор закончился. Молодёжь шумно поспешили навстречу новым впечатлениям. Василий сорвал несколько ягод, подержал их на ладони.

— Маш, ты всё знаешь. Кто авторы этой песни?

— Шаинский и Харитонов, кажется. Обычная песня, каких очень много. Просто здесь в лесу она зазвучала впечатляюще — эффект пять дэ.

— Не только в лесу. Я её раньше не слышал. Она произвела на меня такое впечатление, каких давно не знал.

— Что бы ты знал со своей наукой?! Только ею и живёшь.

— Пожалуй, ты права. — Василий приобнял её за плечи и повёл на тропинку.

Долго бродили по лесу. Тропинки куда-то подевались. Места оказались незнакомыми.

— Заблудились, что ли? — предположил он.

— Где здесь блудить? Вон строения видны, — уверенно сказала она. Пошли к строениям. — Так это ж дачный посёлок, — узнала Маша. — Мы не в ту сторону пошли от рябины. Подойдем к дачам, а оттуда я представляю, как идти к санаторию…

Ворота в заборе, окружающем массив, широко распахнуты — видимо, сторож на день открывает. Пошли по улице. Когда впереди появился тупик, свернули на другую, затем ещё — на более широкую, асфальтированную. Маша остановилась, а Василий через десяток метров заметил её отсутствие рядом и резко оглянулся. Но прежде выкрикнул:

— Маша?!

Жена вздрогнула.

— Чего пугаешь?!

Он вернулся к ней.

— Устала?

— Нет. Смотри, какие странные следы. Будто кто-то шёл на четвереньках. Отпечатки и ног, и ладоней.

— Пьяный домой возвращался от соседей, вот и всё объяснение.

Посмеялись и пошли искать дорогу в санаторий.

В столовой санатория к Глазковым за столик подсадили нового отдыхающего. Маша нашла в нём хорошего собеседника. Виктор оказался весёлым и разговорчивым, не смотря на его увлечение — рыбалку, которое любит тишину, как известно не только рыбакам.

— Извините, вы один приехали, или с… подругой? — поинтересовалась Маша в самом начале знакомства.

— Один. Подруга сюда не захотела, — откровенно признался Виктор.

«Значит, подруга, всё-таки — не жена», — тут же сделала вывод женская логика. — «Впрочем, вслух ничего подобного говорить не следует», — подсказала та же логика. Маша продолжила разговор иначе:

— Поехали бы с ней на море, или в туристический круиз!

— Да не могу я никуда уезжать. Рыбалка на носу! Вот-вот лёд окрепнет.

— Лёд окрепнет через месяц, не раньше, — вступил в разговор Василий.

— Ничего, подожду.

Глазковы переглянулись, и Маша не вытерпела:

— За месяц можно полмира объехать.

— Я же вдали места себе не найду!

— И отпуск закончится, — продолжила женщина гнуть свою линию.

— Отпуск большой — ещё месяц останется.

— Где ж такие отпуска дают? — всерьёз удивился Василий.

— Известно где — в авиации.

— Мне, признаться, не было известно, — не постеснялся своей наивности учёный.

Виктора развеселило заявление соседа, но посмеиваться, по своему обыкновению, не стал, а просто объяснил:

— Привычка у меня такая — вставлять при всяком подходящем случае фразу «известно где». Позаимствовал у Чехова. — Василий никак не отреагировал, поэтому авиатор уточнил: — «Какое такое правление в Турции? — Известно, какое — турецкое». Вспомнили?

— А-а, да… — запоздало осенило Глазкова, — экзамен сдавал почтовый служащий.

— Верно… Замечательный писатель Антон Павлович. Люблю читать и перечитывать.

— Что вы в авиации делаете? — поинтересовалась Мария.

— Летаю на вертолётах. Командир. Майор. Военный, — отрапортовал Виктор чётко, но и с задором.

После обеда раскланялись. Виктор быстро покинул столовую, Василий поджидал Машу у входа — она задержалась у столика администратора.

— Что там? — задал краткий вопрос муж, а жена также ёмко ответила:

— Кузовлёв.