Феникс

Novela, 2020

Вся моя жизнь, сколько себя помню, сосредоточенна на заботе о младших сестрах и брате, а также как раздобыть денег на оплату долбанных, бесконечных счетов. Каждый день я вынуждена решать проблемы и трудности. О личном счастье даже не вспоминаю. Что это вообще такое? Но однажды я встретила Картера. Он чужак в нашем городке. А ещё он охренительно красив, сексуален и умён. Кажется, я могу влюбиться в него. И это до чёртиков пугает меня. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я швыряю груду конвертов на кухонную столешницу и отупело пялюсь на них.

Блядь!

Снова эти ебучие счета. Не успеешь разделаться с одним, как приносят новые. Или повторные уведомления. Много сраных повторных уведомлений.

Глядя на конверты, большинство из которых были неоплаченными счетами, мне хочется удавиться. Чёрт, где мне взять столько денег, чтобы погасить долги, которые растут с ненормальной скоростью?!

Я не знаю, но это просто пиздец какой-то!

В коридоре раздаётся шлёпанье босых ног по полу, и прежде чем Люси появляется в кухне, я выдвигаю верхний ящик гарнитура и смахиваю туда все конверты.

— Что на завтрак?

Люси останавливается посреди кухни, снизу вверх глядя на меня всё ещё заспанными глазами.

Девчонка тощая, но при этом обладает отменным аппетитом.

Я заставляю себя улыбнуться, подавляя желание уронить голову на руки и разреветься.

— Давай проверим.

Люси забирается на стул и терпеливо ждёт, пока я стою у практически пустого холодильника и пялюсь на полки, будто от этого там может появиться еда.

Надо купить продукты.

— Хлопья! — заявляю я, захлопнув дверцу.

Люси скривилась.

— Я не хочу хлопья! Хочу омлет.

— Отлично, если знаешь, где его раздают, скажи мне. А пока будешь есть хлопья.

Я достаю пачку с сухим завтраком и прежде чем полить злаки молоком, нюхаю его. Срок годности вышел вчера, но кислым не пахнет. Ставлю миску перед Люси и она с недовольным видом берет ложку.

— Ты не пойдешь в этом, — бросаю я при взгляде на вошедшую Мэй.

— В чём проблема?

Она разводит руками, враждебно уставившись на меня.

— Ты не можешь ходить в школу в таком виде.

— Почему?

— Потому что в этой футболке ты похожа на шлюху. И какого чёрта ты испортила новую футболку? — возмущаюсь я.

Чёрт, я должна вкалывать, чтобы эта вредная малолетка могла покупать себе шмотки и портить их!

— Вообще-то это модно! — ощетинивается Мэй, схватившись за порезанную ткань. — Ты старая, чтобы понимать это, но в школе так все ходят!

Я закатываю глаза, чувствуя вселенскую усталость: у меня совсем нет сил спорить с этой противной задницей.

— Мэй, завали хлебало, пойди переоденься и возвращайся завтракать. Если пропустишь автобус, в школу пойдешь пешком — я тебя не повезу.

Я вижу, что она так и порывается послать меня, но зная, что делать это — себе дороже, молчит.

Развернувшись, она сталкивается с Чейзом и убегает к себе.

— Да какого хера! — кричит тот вслед младшей сестре.

Я строго зыркаю на него.

— Следи за языком!

— Кто бы говорил! — хмыкает гаденыш, хотя замечание справедливое.

— Если ты поела, иди и оденься, — смотрю я на Люси.

Самая младшая из семьи Харт встаёт из-за стола, и, не споря со мной, выходит.

— Тебе мисс Грир не звонила? — Чейз нагло уставился на меня, поедая хлопья из миски.

Этот парень никогда особо не был подарком, но с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать, не было и дня, когда бы мне ни хотелось убить его.

— Почему старуха Грир должна звонить мне? — настораживаюсь я, меньше всего на свете желая общаться с бессменной директрисой школы, в которую ходило, ходит и будет ходить наше «замечательное» семейство.

— Да мало ли, она ж всегда ищет повод прицепиться ко мне, — уклоняясь от моего взгляда, бубнит Чейз.

— Не морочь мне голову! Выкладывай! — заводясь, рявкаю я.

— Только не выходи из себя! Просто мы с ребятами подложили петарды в женский туалет, и Грир думает, что я в этом участвовал.

— Ты придурок, ты знаешь об этом?

Он только дёргает плечом с таким видом, будто я зудящая, надоедливая училка, на чьё мнение он клал свой прибор.

— Она думает или знает?

— У неё нет доказательств, — самодовольно отвечает Чейз.

— Идиот, — выдыхаю я. Эти дети так замучили меня, что у меня даже нет сил кричать на них.

Когда через десять минут все они сваливают в школу, я могу вздохнуть с облегчением. Следующие несколько часов мне не придётся видеть их лица.

Единственный человек, от которого меня не тошнит в этой семье — это Люси. Ей восемь и она ещё не успела превратиться в монстра в обличие подростка.

Налив в любимую чашку кофе и прихватив сигареты, я выхожу на заднее крыльцо нашего ветхого дома.

Обычно эти минуты приносили больше удовольствия, но сегодня они омрачены стопкой неоплаченных счетов, которые мне придётся достать из ящика рано или поздно.

— Маффин, плохая кошка!

Я поворачиваю голову, услышав ворчание Эдит, нашей соседки. С Маффин, своей кошкой на руках, она идёт к нашему крыльцу.

Я улыбаюсь.

— Что она натворила на этот раз?

Эдит утомленно вздыхает, опускаясь в плетённое старое кресло напротив.

— Задиралась с собачонкой мистера Оливера. Эта девчонка ещё та скандалистка!

Посмеиваясь, я выпускаю сигаретный дым в сторону. Сколько я знаю Эдит, она постоянно жалуется на свою кошку, но между тем, это самое дорогое существо в её жизни.

Так уж сложилось.

Эдит переехала в наш район три года назад, когда её муж ушёл к молодой любовнице, оставив саму Эдит практически ни с чем.

Несмотря на более чем пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, мы с ней стали подругами. Порой Эдит здорово меня выручает, когда требуется помощь с братом и сестрами.

— Кофе в доме, наливай, — предлагаю я, указывая на дверь.

Эдит качает головой.

— У меня трёхдневная очищающая диета. Всё, что мне можно — это вонючие и выглядящие как блевотина коктейли. Надо уменьшить ляжки. ‒ И она со звонким хлопком бьёт себя по затянутому в леопардовые лосины бедру. — А с тобой что?

Я изображаю непонимание под её пытливым взглядом.

— Выглядишь, будто чем-то встревожена. Тебе нужен отдых.

— Это мой постоянный вид за последние два года, — горько усмехаюсь я.

— Что-то случилось?

— Да ничего нового: счета, мелкие, которые сводят меня с ума и хотят, очевидно, довести до суицида, — сухо перечисляю я.

— Тебе надо расслабиться, — авторитетно заключает Эдит. — Когда ты была с мужчиной в последний раз?

— Мне это не поможет.

— Поверь мне! — возражает Эдит, бросив на меня выразительный взгляд. — Ты слишком глубоко погрузилась в заботы о детях, и это в твоем-то возрасте! Необходимо и о себе позаботиться.

Я ничего не отвечаю, хотя в её словах есть здравый смысл. Я полностью забыла о личной жизни. Мне трудно вспомнить, когда у меня хоть какие-то отношения были с противоположным полом.

— Не знаю, возможно, ты и права, — поразмыслив, пожимаю плечами я.

Сколько я себя помню, не было и дня в моей чёртовой жизни, который бы не был наполнен попытками выбраться из задницы под названием «реальная жизнь Феникс Харт».

А ведь я даже не свои проблемы решала!

Всегда был кто-то, о ком мне приходилось думать. И я не была этим человеком.

— Это безусловно! Так что давай ты сегодня сходишь куда-нибудь вечером, а я присмотрю за твоими сорванцами.

Я едва не отказываюсь, но предложение Эдит столь заманчиво, что я не удерживаюсь и принимаю его.

Хотя бы на несколько часов забыть о том, что я не несу опеку над тремя несовершеннолетними детьми и о том, что банка не ебёт, что у меня нет денег погасить кредитки. Пусть на один вечер вспомнить, что мне только двадцать один — лучший возраст для того, чтобы радоваться этой долбанной жизни!

— Хорошо! — повеселев, хлопаю себя по колену я. — Уговорила! Вечером я иду развлекаться.

Несколько часов спустя, отработав длинную смену в кафе (хотя Донни, наш хозяин, и называет свою забегаловку «ресторанчиком») и, заехав в супермаркет за продуктами, я стою в своей маленькой, десятилетия не видевшей ремонта, ванной, и накладываю макияж.

— Знаешь, это так безответственно с твоей стороны! — вызывающе бросает Мэй, без стука распахнув дверь.

Эта девчонка бесит меня все сильней с каждым днем, и я боюсь, что пока её переходный возраст подойдет к концу, в этом доме прольется кровь.

— Мэй, выйди! — велю я, стирая с века смазанную туш.

— Почему тебе можно где-то шляться ночью, а мне погулять с друзьями нельзя?

Она и не думает слушаться меня.

Я оборачиваюсь к ней.

— Потому что я взрослая, а ты — нет. Это очевидно. И пока ты живешь в этом доме под моей опекой — ты должна слушаться меня.

Краснея от злости, она щурится.

— Ну ты и стерва! Лучше бы нас забрали, чем с тобой жить!

— Хочешь, могу устроить это для тебя! — в ответ кричу я, захлопнув дверь за убегающей Мэй.

Подойдя к стойке с раковиной и положив ладони на рассохшееся дерево, я смотрю на своё отражение. От гнева на щеках выступили красные пятна.

Глядя в глаза себе, я признаю, что такие мысли приходили мне в голову. Не только в отношении Мэй.

Всех детей.

Я много раз думала о том, насколько легче бы мне жилось, если бы не ответственность за них. Я могла бы уехать из этого богом забытого города. Могла бы устроиться в Торонто или Ванкувере. Могла бы делать все, что угодно. Не думать постоянно о бесконечных счетах и перебиваться жалкими заработками в кафе.

Последние три года я была единственная, кто заботился о детях и могу сказать, что чем дальше, тем хреновей я справлялась.

Чуть успокоившись, я возвращаюсь к макияжу. Ссора с Мэй не нарушила моих планов. У меня есть надежды на этот вечер. Я хочу расслабиться, найти относительно приятного компаньона на ночь и если всё сойдётся, славно потрахаться.

Мне это нужно.

А завтра я вновь окунусь в свою дерьмовую действительность.

По такому случаю я даже приоделась. Достала из недр шкафа одно из маминых платьев. Родительницей она была никчемной, но вот красиво приодеться любила. Родив четверых детей (с Люси у нас были разные отцы), она смогла сохранить хорошую фигуру, да и мордашка у Линнет Харт была недурна. Мужики вились вокруг неё стаями — такие же неудачники, как и она сама. Но мамаша никогда не желала признавать этого.

Она умерла в тридцать восемь лет, оставив мне в наследство своих детей и кучу шмоток.

Я выбрала одно из тех платьев, которые менее всего походили на униформу стриптизёрши. Хотя моей задачей было склеить мужика, так что скромничать не особо стоило.

И вот, уже почти готовая к выходу, я оглядываю себя в зеркале. Платье сидит на мне немного свободней, потому что я не могу похвастаться такими же округлостями, как Линнет. Светлым волосам я придала лёгкий эффект небрежности — с оголенными плечами смотрится неплохо. Ярко-красная помада на губах будто сигнализирует о моей готовности к жаркой ночи.

Собственный вид нравится мне, и я улыбаюсь, но вдруг думаю, что очень напоминаю Линнет и не только внешностью: как и она когда-то прихорашиваюсь, чтобы подцепить мужика в баре.

Эта мысль вызывает тошноту. Улыбка сползает с лица.

— Ты на неё не похожа! — стиснув зубы, цежу я своему отражению. — Уже тем, что не забиваешь огромный хер на детей.

С этими словами я выхожу из комнаты, напоминая себе, что я живая и ещё могу получать удовольствие от жизни.

Какой бы паршивой она не была время от времени.

***

В плане развлечений Гринсборо — полный отстой. Выбор ограничивается несколькими занюханными барами, которые почти не отличаются друг от друга. Я выбираю лучший из худших — в Hammer’s хотя бы подошва к полу не липнет.

В четверг народу не густо. Я занимаю место у стойки, заказываю самую дешёвую текилу, проглатываю для настроения и повторяю заказ.

Я оглядываюсь, прикидывая, есть ли здесь кто-то, кто заинтересует меня (нет), с кем можно провести пару часов на заднем сиденье авто, если вдруг он не сможет привести меня к себе.

Стараюсь не думать, как это должно быть жалко — сидеть тут в надежде, что тебя снимут. Мой последний секс был… больше года назад.

И мне нужен член. Живой.

— Феникс!

Я кривлюсь, когда слышу подпитый голос Ренди — моего недолгого парня со времен старшей школы.

— Давненько не видел тебя.

Ренди облокачивается о стойку, развернувшись ко мне и выпячивая свой пах. Я знаю, что его прибор довольно внушителен — чем он всегда гордился, — только вот не собираюсь проверять, научился ли он им пользоваться.

— Привет, Ренди.

Я посылаю ему натянутую улыбку, надеясь, что он скоро свалит. Ренди оглядывает меня с ног до головы с похотливым блеском в помутившихся глазах и присвистывает.

— А ты сегодня огонь! Что, думаешь кому-то дать?

Придурок усмехается, разгадав мой нехитрый замысел.

— Точно не тебе, — бросаю я, отворачиваясь от него.

— Подумаешь! — обиженно фыркает он. — Чёрт, Феникс, всегда ты сукой ещё той была, ей и осталась.

Когда этот ушлёпок сваливает, я вздыхаю с облегчением. Моё внимание привлекает парень, который наблюдает за мной с другого конца стойки. Я быстро перевожу взгляд, когда наши глаза встречаются, но невольно смотрю повторно — он вдруг улыбается, поздоровавшись со мной приподнятой ладонью.

Даже на расстоянии я вижу, что он хорош собой. То есть, не просто красавчик, а в принципе не похож на мужчин Гринсборо. Я могу точно сказать, что он неместный.

Стараясь не выдать себя, я осторожно оглядываюсь за своё плечо, проверяя, не стоит ли кто позади.

Может он и не мне улыбнулся?

Но пока я торможу от неуверенности, он поднимается, берёт своё пиво и подходит ко мне.

— Не против? — Он указывает на соседний стул.

Я качаю головой, не веря, что мне так повезло.

Он привлекательный, хорошо пахнет и одет, а его голос — чуть низкий — отлично сочетается с его внешним видом.

Мои бёдра сжимаются сами собой.

— Я подумал, что у меня, возможно, будет больше шансов, чем у того парня, — опустившись на соседний стул, говорит он.

— Почему же?

Я подаю голос, справившись с дрожью.

Я уже хочу его. Ещё даже не зная ни имени, ничего.

Серьёзно, у меня очень давно не было секса, а он охренительно сексуальный.

Он пожимает плечом, его губы приподнимаются в скромной улыбке — мой взгляд задерживается на них достаточно, чтобы оценить по достоинству.

Таких парней в Гринсборо точно нет.

— Не знаю. Может, это было самонадеянно?

Он смотрит мне в глаза. У него они насыщенно-зеленого цвета, с темными ресницами. Его тёмно-каштановые волосы модно подстрижены (это можно понять даже в нашем захолустье). Довольно высок, отлично сложен. Красивый, ухоженный и очевидно не бедный. Не обычный работяга, коих в Гринсборо немерено.

На вид ему лет двадцать шесть или чуть больше. Скорее всего, проездом в наших краях.

Идеальный вариант.

— Картер.

Он протягивает мне руку, не дождавшись ответа.

— Феникс.

Я вкладываю руку в его ладонь, приветливо улыбаясь.

— Рад знакомству, Феникс.

Он отвечает на улыбку, чуть задержав мою руку в своей.

От него моё дыхание спирает.

Мерзавец!

Пользуется своим красивым личиком. Хотя, было бы глупо, не делай он этого.

— Взаимно, Картер.

Он выпускает мою ладонь ‒ от рукопожатия с ним низ моего живота волнительно сводит.

Я хочу, чтобы эти руки как следуют познакомились с моим телом.

— Могу я угостить тебя? — кивает он в сторону моей всё ещё полной рюмки. Я быстро опустошаю её и киваю.

Картер подзывает бармена, попросив повторить.

— Ты не из Гринсборо, верно? — спрашиваю я, став смелее после второй текилы.

— Это так заметно?

Я бросаю на него красноречивый взгляд, промолчав.

«Ох, приятель…»

— Нет, я не из этих мест, — качает он головой. — Приехал по делам.

Мне слышится оттенок досады в его голосе.

— Так откуда же ты приехал к нам, Картер?

Я заигрываю с ним. Не уверена, что мне нравится это.

Мне просто хочется сказать ему, что он может рассчитывать на секс со мной. Нам не обязательно терять время на всю эту ерунду с флиртом и трёпом.

— Из Портленда, который в Мэне.

Американец, значит.

— Чёрт, это жестоко. — Я усмехаюсь. — Значит, тебя и правда прижало.

— Теперь всё не так плохо, — негромко говорит он, глядя на меня.

Я улыбаюсь, отвечая ему молчаливым согласием. Мы с Картером понимаем друг друга.

— Окей, Картер. Думаю, сегодня ты станешь меньше жалеть о том, что оказался здесь.