Номадическая история Улытау

Muhtar Baqytuly

Работа является первым исследованием, трактующим об истории Улытауского региона, периода от первых насельников до заката и гибели кочевого мира. Автор приводит существенные доводы, подвергающие сомнению гипотезу о том, что степи Казахстана были «историческими воротами народов» и по этим обширным просторам происходили постоянные миграции этносов, а также затрагивает вопросы генеалогической последовательности автохтонных родов. Книга предназначена для широкого круга любителей истории номадизма.

Введение

В этой книге мы повествуем об истории Улытауского края, опираясь на творения средневековых летописцев, исследователей царского и советского периодов, на результаты работ археологов, антропологов, а также современных исследователей.

Попытка приспособления имеющейся историографии к повседневности событий, происходящих в тот или иной изучаемый период, имеет право на ошибку и может быть оспорено другой линией толкования истории. Поэтому, мы не принуждаем никого верить написанному, как священным писаниям, а лишь предлагаем свое толкование этих событий.

Именно средневековые летописи имеют, для таких исследований как наше, большое значение, так как были ближе к тем событиям, о которых мы повествуем. Гардизи, аль-Бируни, аль-Идриси, Рашид ад-Дин, Абылгазы и другие оставили после себя кладезь исторической информации для современных исследований. Их труды открывают новые горизонты в локальном изучении Улытауского края.

Историография Российской империи дает нам информацию на основе европоцентризма, но здесь имеет место польза некоторых фактов, до мельчайшей подробности раскрывающих суть различных аспектов степной жизни «киргиз». Детальное изучение Казахстана было необходимостью в условиях колонизации казахских родовых земель, поэтому экспедиции, посылаемые царской Россией, постарались досконально передать информацию об истории, географии и этнографии местных жителей.

Официальная историография советского государства, забивая свои объемные издания пафосом пропаганды, наивно считала, что занимается святым делом воспитания подрастающего нового поколения, тем самым однобоко отошла от самой сути изложения истории, стирая невыгодные для идеологии факты, а иногда вычеркивая целые периоды истории. Но и тут советские академики и профессора смогли скрыть для нас ценную, можно сказать, зашифрованную информацию по различным темам. Если авторы исследований наталкивались на необходимость освещения значения в событиях «феодальных пережитков» или «эксплуататорских элементов», то приходилось прославлять В. Ленина, как незаурядного историка и основателя советского направления историографии.

Эта тенденция не прекратилась и в годы обретения суверенитета постсоветскими республиками. Исследователи инертно восхваляли теперь глав авторитарных республик, так как без этого была вероятность остаться без финансирования издания написанной книги. Сегодня же сложилась здоровая среда для свободного направления в исследовании, так как государство полностью отказалось от финансирования тех или иных изданий и теперь авторы задумываются, нужно ли вообще упоминать о главе государства и какое он имеет отношение к исследуемой теме?!

Идеологическое сокрытие другой стороны истории создало вакуум для раскрытия этой неизученной стороны на протяжении последних 30 лет. Если в советской историографии противники Советов предстояли перед читателем, как самые ни на есть «мятежники», «бандиты», «басмачи» и «враги народа», то после падения Советского Союза наоборот, исследования уходили в плоскость «осуждения» всего того, что связано с большевиками.

Краеведческие труды по истории Улытау, написанные за период Независимости, можно пересчитать по пальцам. К тому же, многие из них написаны не профессиональными историками или местными любителями краеведения, а охотниками за заполнением свободной ниши отечественной истории. Зачастую это были филологи или журналисты, имеющие способности изящно закрутить вымышленный сюжет, мифологизируя суть повествования, но никак не владеющие базовыми знаниями источниковедческого характера.

Отсутствие хронологического порядка, глубокого изучения летописей и источников, отсутствие смелости у авторов отойти от традиционных принципов, прежитых, опять-таки, той же советской идеологией, да и вообще, боязнь «получить по голове» в дискуссиях с дилетантскими кругами, которые всегда готовы политизировать любые «экстроардинарные» исследования, привели к различным ошибкам. Например, редут Сибирского казачьего полка принят за средневековое городище и до сих пор называется как Хан ордасы, Болган ана воспринимается как дочь Джучи хана, а Домбаула, вообще, «омолодили» до времен Чингисхана и даже называют отцом Кетбуки. С одной стороны, эти ошибки непростительны для историографии, но в то же время они создают поле деятельности для нас и нашей задачей является исправить все эти недочеты, обосновывая все исправления в данной книге.

Наше повествование имеет больше информационный характер, нежели интерпретированный, так как, мы находимся на стадии заполнения пробелов в историографии Улытауского края. Первая в истории региона энциклопедия «Ұлытау. Ұлытау ауданы. Энциклопедия», изданная под редакцией С. Кожамсеитова, была, всего лишь, попыткой сделать первый шаг в направлении детального изучения истории Улытау и сбора статей энциклопедического характера в одно издание. В то же время, это было продолжением научного исследования края Алькеем Маргуланом, Жуманом Смаиловым, публицистического изучения Куанышем Ахметовым. Энциклопедия преследовала цель в кратких статьях собрать эти детали, без глубокого научного анализа и привлечения в редакционный совет энциклопедии ученых, профессионально изучавших эти темы.

Выбор нашего направления работы над книгой является продолжением, либо обобщением, а может и заключением всех изысканий, которые проведены нами в области освещения истории Улытауского края за последние годы. Событийные исследования Улытау ограничивались периодом чингизизма или Казахского ханства, а по описанию памятников архитектуры и археологии авторы поверхностно объясняли суть их происхождения, приводя одну первую встречную точку зрения, не осуществляя поиска остальных гипотез.

Ради посвящения нашей работы более широкому кругу читателей и учитывая возрастающие сегодня запросы общества к получению «исторической пищи», мы попытались разгрузить наукообразность нашего труда. Конечно, строго следовать данному направлению тяжело, так как, если средневековые летописи дают нам отрывочные сведения, то архивы ХІХ-ХХ веков, наоборот, изобилуют подробной статистикой.

Научное и летописное изучение Улытау происходило на всем протяжении мировой историографии, начиная от Геродота и Страбона до археологических изысканий на современном этапе. Древнегреческие историки оставили ценные сведения о саках-исседонах, погребальные царские курганы которых красуются сегодня в западных отрогах Улытауских гор, вблизи Кулмана и мавзолея Ердена. В советской историографии исседоны известны под этнонимом «чудь». Об Улытауских огузах писали Мухаммед аль-Идриси, Гардизи и аль-Бируни.

В то же время, в период чингизизма Улытау становится своего рода запретной или заповедной зоной для погребения царей и каганов, куда не допускались чужестранцы. Мы не встречаем никаких свидетельств о жизни и нравах Улытау, как орды или центра Улуса Джучи в трудах таких средневековых путешественников и миссионеров католицизма, как Вильгельм Рубрук, Плано Карпини и Марко Поло, хотя некоторые современные исследователи пытаются изменить или передвинуть их географические сведения на территорию Улытау.

И только во время эмира Темира об Улытау начинают писать среднеазиатские летописцы. О походах в казахскую степь Абдаллаха ІІ и Темира писали шашские и самаркандские летописцы. Об Улытау, «который известен» пишет Абылгазы. Подробную генеалогию джучидов мы черпаем у Кадыргали Жалаири.

С усилением Московского государства и территориальным расширением империи Романовых, в Улытау зачастили посольства и военные экспедиции, которые внимательно изучали географию, историю, традиции и быт местных жителей. Особенно при Петре I начался сбор археологического материала с «окраинных земель», в том числе и с Казахии. Этот процесс шёл на фоне грабительских раскопок, производимыми «курганниками», которые не имели никакого отношения к археологии. Они лишь преследовали единственную цель — нажиться золотыми артефактами. «Уже в январе 1716 года от М. П. Гагарина поступила коллекция золотых вещей: бляхи с изображением львов и других зверей. В декабре поступила ещё одна партия золотых предметов». (Руденко, 1962, с. 11).

Богатый материал об Улытау мы получаем из дневника капитана Н. П. Рычкова, написанного во время его путешествия в 1771 году. Рычков находился в составе карательных войск, направленных в погоню за волжскими торгаутами. Это событие в истории Казахстана известно под названием «Пыльный поход».

Откровенно разрушительным для привычной всем историографии по чингизизму является труд Я. П. Гавердовского «Обозрение киргиз-кайсакской степи», изданный в 1804 году, где роль Улытау выступает в совершенно ином свете трактовки истории империи Чингиз кагана. Мы уделили особое внимание этой работе, так как она в исследовательской среде признана книгой, дающей энциклопедические сведения.

Информацию о памятниках долины реки Караторгай и гор Арганаты оставил А. Гейнс, статья которого была опубликована в 1898 году и посвящена результатам его экспедиции. Описания археологических объектов Улытау оставил инженер А. П. Шренк, а в дневнике П. К. Услора мы находим записи о курганах, расположенных в предгорьях Улытау и по течению реки Кенгир.

Историческая топография А. И. Левшина, записки М. Красовского, материалы Ш. Уалиханова являются бесценными источниками для исследователей Улытауского региона. Особое значение при написании нашей книги имели «Материалы по киргизскому землепользованию», где дается подробное топографическое и статистическое описание изучаемого нами края.

Материалы об исторических памятниках, которые в своих трудах нам дает К. И. Сатбаев стали указателем направления работы не только для нас, но и для всех исследователей нашего края. Многотомный труд А. Х. Маргулана особо обогатили источниковедческие материалы по Улытау, а археологические сведения Ж. Е. Смаилова стали базовым материалом в работе над книгой.

Вся эта источниковедческая база позволила нам в корне изменить трактовку исторических событий разного периода времени. Причиной этому является то, что изучение всего материала никак не позволяет продолжать находится в русле традиционной историографии, которая сложилась под диктовку советской идеологии.

Сталинская форматизация исторического сознания казахов и полная советизация общества начинается с 1928 года. Религиозное воспитание вытесняется атеизмом, национальные духовные и материальные ценности стали скрытыми атрибутами жизни, историческая наука стала послушной слугой большевистской идеологии и многие научные изыскания казахских историков, показывавших реальную картину истории Казахстана, были объявлены лженаучными трудами с «националистическим уклоном».

Главной целью сталинской историографии было формирование предпосылок для искоренения исторической памяти тюркских народов и генетического вычёркивания из самосознания былого величия кочевой цивилизации. Этот процесс происходил разносторонне, с применением методов насильственного насаждения классовой борьбы, преследованием «инакомыслящих националистов» и сгоном исследовательской среды в жёсткие рамки идеологического пресса.

Поколения 1930-40-х годов еще успели перенять хоть какие-то ценности от предыдущих носителей исторической информации, чудом оставшихся в живых после голодоморов 1920-х и 1930-х годов, а также массовых репрессий, проводимых на протяжении всего периода сталинской тирании. Но поколение 1950—60 годов окончательно впитало советскую идеологию в призму духовного развития и, именно они в годы Независимости переживают болезненный процесс модернизации исторического сознания. И мы надеемся внести скромный вклад в процесс восполнения утраченной в период идеологического диктата логики отечественной историографии.

В призме исторического наследия Казахстана, по нашему мнению, Улытау должен рассматриваться в свете политического центра государств железного века и средневековья. Обособляя ставки-орды от других историко-археологических памятников Улытау в отдельную группу архитектурно-материальных ценностей, мы преследуем цель обозначить роль этих памятников, как основополагающую особенность в трактовке исторических процессов в регионе и их влияния на формирование средневековых кочевых государств и развитие политической, экономической и социально-культурной жизни региона.

Основные идеи нашей книги сформировались на протяжении многих лет посредством изучения той литературы, список которой мы, согласно историографической традиции, приводим в конце. Ибо никакой исторический труд не сможет обойтись без сносок на работы ученых разных эпох. В работе над книгой мы возвратились на страницы этих трудов, чтобы вспомнить отдельные моменты и акцентировать сфокусированные темы в ссылках.

Во избежание недоразумений по вопросам трактовки контекста отдельных исследований, вырезки из различных трудов нами взяты в кавычки и выделены курсивом. К тому же, в большинстве случаев, мы отказались от комментирования отчетов по итогам археологических работ А. Маргулана и Ж. Смаилова и посчитали целесообразным, выделив в курсив, дать полное описание этих работ в том виде, в котором эти записи преподносятся в их трудах.

Как отмечал Л. Н. Гумилев, «проблема избыточной информации занимало лучшие умы историков» еще за тысячи лет до нас. Огромное количество исторических фактов могут утомить читателя, поэтому мы посчитали целесообразным концентрировать его внимание на отдельной классификации исторических памятников региона, с применением большого количества сносок, чтобы не уходить далеко от темы и, в то же время, дать полную информацию по рассматриваемым моментам.

По нашему мнению, краеведение всегда играло ведущую роль при детальном изучении определенной темы, что всегда плодотворно сказывалось на исследовательских результатах. Это объясняется тем, что изучение локальной территории не разбрасывает нас по огромным степным пространствам, а конкретизирует исторический факт, в призме ясного представления всех характерных особенностей изучаемого края.

В процессе исследования мы придерживались принципа изучения истории строго в соответствии с достоверными документальными фактами, материальными свидетельствами, археологическими данными и средневековыми летописями. Опираясь на сведения о результатах археологических раскопок, необходимо учитывать, что найденные артефакты, также как и культурный слой, развалины стен и так далее, являются остаточными материалами исследования. А средневековые источники могут быть написаны летописцами, которые преследовали те или иные политико-пропагандистские цели, например, такие, как восхваление роли правителя, при дворе которого находился автор этой летописи.

Поэтому, предлагаемые нами факты имеют право на обсуждение и не являются окончательным вердиктом в свете изучения отдельно взятой проблемы. Но при этом нельзя забывать, что, не соглашаясь с той или иной позицией, необходимо представить доказательства своего опровержения. Это к тому, что некоторые оппоненты просто не соглашаются по причине того, что не имеют достаточной информации и цепи логического мышления по теме.

Точки зрения отдельных исследователей, приведенные в книге, необходимо воспринимать лишь как детонатор для размышления по той или иной проблеме и не являются поводом для окончательного вывода. Это касается и народных преданий шежире, на которые опираются исследователи различных периодов историографии и которые имеют существенную роль в процессе сбора картины из мозаики исторических фактов. Несмотря на некоторые неточности, этимологические искажения и мифологичность, шежире имеют полное право быть примененными в трудах историков в качестве источников.

Мы же пытаемся доказать, что кочевничество, как образ жизни, являлось хозяйственной составляющей в экономической системе средневековых степных государств и немаловажную роль в их жизни играли металлургические поселения и крупные торговые центры, сосуществование которых было неизбежным фактором при политической гегемонии средневековых степняков.

На территории Улытауского района или, как часто применяется географическое название — Западной Сарыарки, расположен целый ряд древнейших и средневековых памятников, охватывающих период от палеолита до нового времени. Но условно границы Улытауского края имеют некоторые отклонения от существующей сегодня территориально-административной границы. Например, поселение Ольке находится в административной территории Жанааркинского района, хотя входит в комплекс Улытауских неукрепленных городов акординского периода, а Танбалы Нура — главное наскально-документальное оформление Улытау, как символа единения степи, расположена на территории Южно-Казахстанской области, всего в 20 км от административной границы Улытауского района.

Условные историко-географические границы Улытау впервые были предложены Я. П. Гавердовским посредством определения природной характеристики гор Улытау. Следующие особенности региона были даны офицерами Красовского, а в 1897 году экспедиция Чермака определила топографические границы Атбасарского уезда, тем самым выделив границы территории Улытауского края. Все эти данные в советское время были поддержаны К. И. Сатбаевым. В 1935 году в статье на эту тему, опубликованной в газете «Социалистік Қазақстан», им были определены основные границы региона площадью примерно в 100 тысяч км².

В 1990-е годы археологом Жуманом Смаиловым, который в течении 20 лет проводил археологические раскопки и внес большой вклад в изучение края и по итогам полевых работ и широкомасштабных раскопок, были предложены четкие пространственные площади для рассмотрения исторических объектов Улытау. По его мнению, границы комплекса Улытауских археологических памятников проходят по следующим параметрам: на севере — с верховьев рек Терисаккана и Караторгай; на востоке — со среднего течения реки Сарысу и горы Желдыадыр; на юге — с просторов пустыни Бетпакдала; на западе — Аральские Каракумы, долины рек Улы Жыланшик и Караторгай. Эти просторы издревле заселяли земледельцы, скотоводы, рудокопы и металлурги.

Огромный научный вклад в изучение края внесли А. Маргулан, К. Сатбаев, Н. Валукинский, А. Кузнецов, С. Жолдасбаев, Ж. Курманкулов, Ж. Смаилов и другие. Комплексное археологическое исследование историко-культурного достояния Улытау впервые произвел Алькей Маргулан, который, начиная с 1946 года, в течение почти 30 лет поэтапно открывал археологические объекты края. Работа, начатая им в качестве руководителя Центрально-Казахстанской археологической экспедиции (далее — ЦКАЭ), продолжается по сей день.

Опираясь на выше перечисленный материал, ниже мы расскажем о формировании, расцвете и закате кочевничества в отдельно взятом Улытауском регионе. Надеемся, что работа даст возможность по-новому и более отчетливее взглянуть на историю нашего края.