Сердцебиение. Роман

Maрк Шувалов

Как и почему два человека находят друг друга? Сколько времени нужно для того, чтобы понять – это твой человек и нельзя медлить, нельзя отдать его кому-то, нельзя отпустить. Чем определен выбор – физиологией или же чем-то более сильным и глубоким? Что есть любовь – радость или постоянно ноющая боль и страх потерять свое счастье?

***10

Среда2

Процедура регистрации не заняла много времени. Марш Мендельсона и прочие атрибуты отсутствовали, все было строго и буднично. Мы подождали полчаса, пока нам ставили штампы в паспортах, а также готовили заверенные копии свидетельства о браке.

Саша расписывалась в регистрах почти на автомате. Я видел, что она пребывает в каком-то торможении. Она взглядывала на меня, словно хотела удостовериться, что все это в реальности. Я сжимал ее руку, иногда подносил к губам и целовал в полудетскую ладонь.

Мы заехали в ранний кафетерий, выпили кофе, а потом направились к ней в офис. Она вновь тряслась, так что мне пришлось ее сопровождать, хотя сначала мы планировали, что она придет туда одна.

Ровно в 10 утра мы вошли и сразу увидели того самого менеджера. Он о чем-то говорил с сотрудником, склонившись к его столу. Увидев нас, он выпрямился и спросил:

— Господин Федоров, у вас какие-то вопросы по проекту? Если нет, извините, у нас скоро важное совещание. Саша, вы должны срочно подготовить документы для шефа.

— Я хотела бы оформить увольнение, — сказала она, и меня порадовало ее спокойствие. Правда, оно было только внешним, я видел все приметы ее волнения.

— Ты все-таки решила сделать по-своему? — услышали мы голос ее отца и обернулись. Он стоял у входа в опенспейс и смотрел на нас.

— Да! Я хочу уволиться с сегодняшнего дня без обязательной отработки, — сказала Саша, глядя ему прямо в глаза.

— Это значит… — начал он, но она не дала ему продолжить:

— Ты больше не можешь мне приказывать. Я взрослый человек и сама буду решать, как жить.

— Опять твое упрямство! Где и на что ты будешь жить, если нарушишь мои условия? — усмехнулся он.

— Жена должна жить вместе с мужем, — сказал я, и все обернулись ко мне.

— Теперь я буду нести за нее ответственность. Она хочет уволиться, кажется, это вполне законное желание. Неустойку по контракту, который она нарушила, я уплачу в полном размере, как только она получит документы об увольнении на руки, и как только вы сообщите, куда мне перевести требуемую сумму.

Я протянул ему копию свидетельства о браке. Он хладнокровно ее прочел, развернулся и покинул помещение вместе со своим секретарем.

Мы сели в холле, ожидая, когда в отделе кадров подготовят необходимые документы. Саша прижалась ко мне, и это было наградой за все, что мы сегодня осуществили.

— Закрой глаза и передохни, — шепнул я ей и прижал к себе покрепче. Она послушалась и, кажется, даже задремала, чему я был очень рад, ведь ночь накануне она так и не заснула — дома я иногда просыпался и видел, что она не спит, хоть и притворяется.

Через полчаса ее вызвали, и вышла она уже с документами в руках, среди которых был и счет на оплату неустойки в размере одного миллиона рублей.

— Вот и всё. Ты свободна, — обнял я ее.

Она вопросительно посмотрела на меня:

— Свободна?

— В смысле — свободна от своего отца.

— А от тебя?

— Ты хочешь свободы от меня?

— Я хочу быть твоей.

— Я тоже этого хочу.

— Бабушка накопила на моем счете немного денег из тех, что отец выделял на меня. Ими можно оплатить неустойку, — сказала Саша.

— У меня есть на это деньги. Не будем волновать бабушку, — улыбнулся я.

В кафе, куда мы заехали пообедать, она все-таки спросила:

— Но ведь это по-настоящему? Мы теперь всегда вместе будем жить?

Это прозвучало по-детски, но я ответил ей вполне серьезно:

— Думаешь, я тебя куда-нибудь отпущу от себя? Даже не надейся.

— Так странно всё это — знать, что ты мой муж. Слишком внезапно все случилось. А еще — когда я мечтала о тебе, это было как-то более абстрактно — объятия, поцелуи, кружение в танце. Никогда не думала о свадьбе и белом платье с фатой. Мне хотелось с тобой куда-то в лес, на солнечную поляну с мольбертом. Я ведь все твои работы фотографировала — у меня целый альбом из этих фото. А ты даже не знаешь, хорошо ли я рисовала.

— К сожалению, не знаю. Но ведь ты покажешь мне. К тому же, если тебя приняли в Колизей, рисунок у тебя наверняка уже был хорошо поставлен. Только не жди похвалы, если мне реально не понравится. Даже несмотря на то, что я люблю тебя.

Она улыбнулась:

— Поставленный рисунок — это всего лишь техника… в Колизее нас учили совсем другому.

Когда-то кроме своих, я сохранял фото и чужих работ, понравившихся мне в Колизее. Просто так, на память о годах учебы. Потом многие я удалил, оставил всего три, рука не поднялась. Я не стал ей говорить об этом, не хотел вызывать даже эту малую ревность. Ведь если она училась в Колизее, то наверняка мечтала стать настоящим художником. Мы все там об этом мечтали.

Я не заказывал вина, потому что был за рулем, а Саша пила только минералку.

— Мдааа, даже не пойму, повезло мне с женой или нет, — смеясь, смотрел я на нее:

— С одной стороны, непьющая жена — это большой плюс, к тому же экономия. Но как с тобой расслабляться? Хотя в сексе у тебя с этим все в порядке, но ведь есть и другие ситуации, когда нужно быстро снять напряжение. Как быть тогда?

Она улыбнулась в ответ:

— Ну… есть один секретик.

— Давай-ка, начистоту, чем тебя можно расслабить настолько, чтобы ты забыла о неприятностях или об усталости, например?

— Подумай сам, ты ведь уже многое обо мне знаешь.

— Ааа, понял! — я нагнулся и поцеловал ее.