Багровое откровение. Исповедь алого генерала

Alex de Arden (2024)

Под покровом всепоглощающего конфликта, когда весь мир ввергнут в пучину кровопролитной войны, генерал Ерсель Розенкрофт становится участником цепи загадочных событий, грозящих уничтожить весь мир. На нелегком пути предстоит пройти через самые мрачные уголки человеческой души, но время играет против нее, a каждая найденная улика может стоить жизни. В этом мрачном, полном тайн и интриг расследовании, пропитанном запахом крови и пороха, решается судьба целого мира. Ерсель придется сделать выбор между долгом и личными привязанностями, ведь на кону стоит не только ее жизнь, но и жизни тех, кто ей дорог.

Эхо прошлого

Невзирая на улики, доказывающие причастность, мы не могли открыто обвинить Аненербе в польских убийствах.

Главной причиной был Генрих Гиммлер. Будучи вторым по значимости человеком в государстве, он являлся создателем и непосредственным руководителем исследовательского института.

И тут, собственно, напрашивался закономерный вопрос: «Как обвинить тех, кто играл роль судей? Заведомо знал и скрывал правду?»

Истинных виновников тех чудовищных преступлений невозможно было арестовать. Нам попросту никто бы не поверил, списав доводы на игру воображения.

Наряду с рейхсфюрером, беспокоил Вальтер. Из-за ночных кошмаров, что стали сниться после возвращения, он стал подозрительным и замкнутым. Находясь рядом, держался на расстоянии и лишний раз не вступал в разговор.

Не желая наблюдать за отчаянными метаниями между страхом и долгом, я попросила освободить его от обязанностей по охране моей жизни. По счастью, зная неприступный характер, Гиммлер быстро согласился, но то ли дело Авель…

Руководствуясь принципом: «Если подчиненному, что-то не нравиться, но это не нарушает субординацию…», он просто игнорировал происходящее.

В свою очередь, без возможности избежать контакта с прямым начальством, Вальтер просто помалкивал и лишний раз не вставал у него на пути.

Намереваясь раскрыть преступную деятельность Аненербе и докопаться до истины, я засиживалась в архивах департаментов, ища любой компромат на рейхсфюрера и его прихвостней.

Часы, проведенные среди множества стеллажей, оказались практически напрасны. Гиммлер был мастером сокрытия информации. Даже приближенные не знали, чем он на самом деле занимается.

Единственное, что подозрительного удалось найти среди огромного множества документов — несколько коротких записей о восьмом исследовательском отделе, входящего в структуру института.

По крупицам информации, он занимался исследованием всего сверхъестественного и необъяснимого.

Путешествуя по миру, сотрудники изучали древние артефакты, проводили масштабные раскопки таинственных некрополей и легендарных памятников. Исследовали проклятые места и легенды, но ни имен, или конкретного описания деятельность и находок. Отдел был призраком.

— Ищете информацию о восьмом отделе? — прозвучал за спиной знакомый мужской голос.

Отвлекшись от чтения и повернувшись, я увидела Фридриха. Стоя возле окна и держа в руках книгу в черно-красном переплете, он с любопытством следил за мной.

— Вам что-то известно?

— Возможно, — мимолетно улыбнулся.

— Что ж, — отложив папку, я подошла ближе, — я вас с радостью выслушаю.

— Прежде, мне любопытно, — он положил книгу на подоконник. — Каково это?

— Что?

— Быть иным, способным контролировать других.

— О чем вы? — я изобразила наигранное удивление. — Я такая же, как…

— Бросьте! — он вскинул руку. — Я видел, что вы сделали с офицером. Жестокость и огонь гнева во взгляде… Вы наслаждались каждым мгновением мучений, — ехидно улыбнулся. — Теперь ясно за что вас прозвали алым генералом.

Мне действительно приносило ни с чем несравнимое удовольствие истязание других.

Став генералом, я лишилась души. Не испытывая жалости и сожаления, отняла много невинных жизней. Женщины, мужчины, даже дети.… Между ними не было никакой разницы.

Не брезговала и иными. Выходя на охоту в плохом настроении, намеренно выискивала их в толпе. Лишая крови, с наслаждением наблюдала, как они медленно умирают в муках.

Шлейф смерти тянулся за мной на протяжении долгих веков. Проявляя садизм и жестокость, я была демоном во плоти. Поддаваясь мимолетному желанию, предавала друзей, союзников, опрометчиво доверившихся кровожадному убийце.

— А вы хорошо осведомлены… — усмехнулась. — Признайтесь, кто ваш осведомитель? Авель рассказал?

— Это секрет, — игриво ответил он.

— Вот как…

С первой встречи Фридрих мне не понравился. Невыносимо наглый и нарушающий границы. Ведя себя как «типичный» нацист, был уверен, что все сойдет с рук, но иногда вера непростительно обманчива.

Не успев отразить выпад, он, словно тряпичная кукла, влетел в справа стоящие стеллажи с документами. Повалив один, оставил за собой след от разбросанных по полу бумаг.

Удар был сильный, но подобно Вальтеру, он оказался на редкость живучим. Оставшись в сознании, довольно быстро поднялся на ноги, но в ответ нападать не стал.

— Прошу, подождите! — шатаясь, выставил вперед руку. — Мы с вами…

— Не враги, — я подошла ближе. — Да, уже слышала.

Он был таким наивным. Упорствуя, верил, что не посмею убить товарища «по службе».

Ах, какая досада! А ведь он был так красив.… Признаться, было даже жаль лишать жизни такого статного офицера, но ничего не поделаешь… Из-за беспринципности у генералов хватает врагов, как среди людей, так и «собратьев».

Отчаянно сопротивляясь, он не хотел уступать. Теряя сознание, тщетно пытался выпутаться из объятий, но так было даже лучше.

Непокорный и сильный. Кровь соответствовала хозяину. Она была просто восхитительной. Едва ощутив на губах, я позабыла обо всем. Стоило немалых усилий оторваться от удовольствия.

— А вы полны сюрпризов. В отличие от характера, ваша кровь несказанно хороша. Теперь хочется убить вас еще сильнее…

— Вы… не понимаете, что делаете… — тяжело дыша, прошептал он. — Я вам не враг…

— Неважно. Мне несказанно понравилась ваша кровь, и к несчастью для вас, я не в силах отказаться от удовольствия.

Хотелось убить его, вновь ощутить непередаваемое наслаждение, но внезапно со стороны улицы послышался громкий гул. Спустя миг северная часть здания и первый этаж сотрясались от сильного удара.

— «Быстрее!» — послышались возгласы охраны из коридора. — «Нельзя позволить им уйти!»

Не теряя времени, солдаты поспешили на место происшествия. Поддавшись любопытству, я решила отложить убийство Фридриха. Отстранившись и оставив его у стены, подошла к окну.

Свидетельствуя о сильном возгорании, справа поднимался черный дым. Предпринимая тщетные попытки, солдаты стремились потушить пламя и спасти уцелевшие бумаги.

В отдалении, на площадке рядом с пожарной лестницей были еще солдаты. Изначально, из-за характерной формы, я приняла их за отряд охраны, но настроены те были слишком агрессивно.

Напротив них, авангардом стояло несколько полицейских. Во главе с Авелем, они пытались задержать нападавших, но двигаясь с невероятной быстротой, те быстро заняли доминирующую позицию.

Отвлекая на себя внимание, стремились защитить товарища, держащего в руках что-то, издали похожее на папку.

— Проклятье! — держа платок у шеи и подойдя, выругался Фридрих. — Я думал, они не осмелятся…

— А вы мне начинаете нравиться, — отвлекшись от происходящего, я улыбнулась. — Может, продолжим веселье в более спокойном месте, а солдаты пусть разбираются сами?

— С радостью, — не удержавшись от соблазна, поддержал он, — но уж больно ваши угрозы убить меня похожи на правду…

— Досадно, — я посмотрела на улицу. — Может, скажите, что происходит?

— Нет времени, — он повернулся к выходу, — сейчас нужно помочь Авелю.

Внешне нападавшие выглядели как обычные люди из плоти и крови, но их движения были слишком быстрыми для смертных. Молниеносно атакуя, они убили несколько полицейских, поставив Авеля в крайне опасное положение.

— Фридрих! — увидев нас, окликнул он. — Сыворотка! Они забрали все, что мы нашли по ней! Нельзя позволить им уйти!

— Сыворотка? — переспросила я. — О чем он?

Вопрос предсказуемо остался без ответа. Пообещав объяснить позже, Фридрих ринулся в эпицентр событий. Не став стоять в стороне, я поспешила следом, но тот бой мы проиграли.

Прикрывая товарища, враги выиграли достаточно времени, позволив ему скрыться с украденными документами.

✼✼✼

Департаменту юстиции пришлось нелегко. Потери среди личного состава поражали масштабами. Были убиты солдаты, офицеры. Пострадали несколько гражданских, оказавшиеся рядом во время взрыва.

Стоя недалеко от пожарной лестницы и осматриваясь в надежде найти след, что приведет к вору, среди пожухлой листвы я заметила небольшую фотографию.

Изрядно потертая и с изломанным краем. На ней был запечатлен Фридрих. Одетый в советскую форму, он стоял в окружении еще нескольких мужчин на фоне советского самолета и широко улыбался.

Находка не вызвала опасений. До войны между СССР и Германией был заключен договор. По нему советское правительство в обход Версальского договора тайно помогало немцам.

Призывников и офицеров, бегло говорящих на русском языке, отправляли служить в специально сформированные отдельные подразделения на территории Советского союза.

Там они носили советскую форму, пользовались советским оружием. Советские командиры обучали новобранцев новым тактикам ведения войны, управлению техникой. Делились с инженерами и танкистами чертежами, схемами ремонта и постройки оборонительных сооружений и танков.

Учитывая звание, в начале своей военной карьеры Фридрих вполне мог быть членом одного из таких отрядов, что объясняло детали, но интуиция подсказывала: что-то не так.

Сомнения исчезли, стоило перевернуть фотографию. На обратной стороне было несколько надписей, оставленных черной ручкой:

«Алексею.

От лучших друзей.

Смерть фашистским оккупантам!»

Последняя фраза привела в замешательство. Было невдомёк, зачем майору департамента юстиции носить с собой подобную фотографию. И имя на обороте….

Намереваясь выяснить правду, я направилась к товарищам.

Сидя на лестнице у входа, они с досадой наблюдали за приехавшими на место фельдшерами экстренной помощи. Мельком осматривая тела погибших, те грузили их в машины, а позже направились в морг.

— Фридрих, да? — подняв, показала ему фотографию. — Ничего не хотите сказать?

Присмотревшись, он заметно занервничал. Вскочив на ноги, дрожащими руками спешно похлопал себя по карманам плаща.

— Откуда она у вас?! — уличив пропажу, встрепенулся. — Немедленно верните!

— Прежде, ответьте на пару вопросов…

Импульсивная реакция окончательно убедила в правильности подозрений, но осознав причину недовольства, и опасаясь нежелательных последствий, вмешался Авель.

— Тише, Эл, — он поднялся на ноги и отряхнул плащ, — здесь не место для подобных разговоров.

Вернувшись в здание, мы поднялись по лестнице на третий этаж. Пройдя вдоль по коридору до конца, зашли в кабинет.

По своей обстановке он мало чем отличался от департамента имперской безопасности, за исключением акцента флагов. Вместо красного, шестой отдел юстиции использовал темно-зеленый цвет.

Закрыв дверь на ключ, Авель прошел мимо и сел за стол. Пройдя следом, Фридрих встал позади него.

— Итак, — подойдя, я села в кресло напротив стола, — что вы оба скрываете?

— Всё… — начал Авель, но осекся. — Не так, как ты думаешь.

— Не так, как думаю? Интересно, — отвлекшись, я подняла фотографию. Повернув, указала на надпись. — Герр Фридрих, как вы объясните это?

Вопрос остался без ответа. Стоя в закрытой позе, он промолчал. Сказать ему было нечего.

— Повторю вопрос, — теряя терпение, обратилась я. — Кто вы такой? Почему на этой фотографии в советской форме? И это имя… Алексей… Что-то подсказывает, вы не из департамента юстиции…

Отпираться было бессмысленно, молчание говорило само за себя. Может, в первый раз удалось всех обмануть, сыграв роль наглого офицера, но теперь сомнений не осталось: Фридрих не тот, за кого пытался себя выдать.

— Вы правы, — шагнув вперед, он поправил фуражку. — Позвольте представиться, — прислонив руку, отдал честь. — Алексей Краснов. Майор специального отдела народного комиссариата внутренних дел СССР.

Представление шокировало. Я не сомневалась, что у него есть секреты, но увидеть в рядах СД офицера комитета государственной безопасности Советского союза было просто немыслимо!

— Офицер контрразведки?! — ошеломленно посмотрела на Авеля. — Ты понимаешь, чем тебе это грозит?

— Понимаю, — кивнув, спокойно ответил он. — Я был вынужден пойти на такой шаг.

— Пойти на такой шаг? — вскочив на ноги, я оперлась руками на стол. — Авель, ты совсем лишился рассудка? Этот человек, — указала на Алексея, — враг! Не удивлюсь, если нападение его рук дело!

— Позвольте вам объяснить, — вмешался Алексей. — Я понимаю ваше недовольство, но…

— Понимаете мое недовольство? — я перевела взгляд. — Как смеете открывать рот в присутствии старшего по званию без разрешения? Хотите продолжение того, что было в архиве?!

— Я такой же офицер, как вы…

— Такой же офицер? Знайте свое место! Я генерал Вермахта, а вы лишь солдат вражеской страны! Скажите хоть слово, — злобно оскалилась, — убью вас в мгновение ока, и ни способности, ни Авель, не спасут!

Услышав угрозу, он отвел взгляд. С трудом сдерживая гнев, хотел возразить, но кем бы ни был в своей стране, какими привилегиями не обладал за много миль от Берлина, играя роль майора СД Фридриха Даммера, обязан был мне подчиняться.

— Эл, я понимаю, тебе приглянулась его кровь, но поверь, стоит выслушать. Убить всегда…

— Закрой рот, Авель! Скажи спасибо, что ещё не вызвала охрану, что мигом доставит тебя и твоего товарища в камеру.

Тяжело опустившись в кресло и закрыв лицо рукой, я искренне не могла найти объяснение происходящему. В голове не укладывалось, как Авель, полковник департамента юстиции, ответственный за разведку и поиск резидентов, по собственной воле сотрудничал с врагом и покрывал его.

Что до предложения выслушать.… Оно и вовсе, казалось, было лишено здравого смысла.

Алексей был не простым рядовым, а офицером вражеской армии. Его нужно было не слушать, а тотчас отправить в Гестапо и Авеля следом, но торопиться и вправду было некуда.

— Хорошо, поступим по-вашему, но если мне не понравится то, что услышу, — я смерила Авеля пронзительным взглядом, — ты поплатишься жизнью.

✼✼✼

Кровавый путь ученых восьмого отдела начался с создания «идеального» солдата, о котором так грезил рейхсфюрер и его приближенные.

По их представлениям он должен был обладать сверхъестественными для обычного человека выносливостью и силой. Быть неуязвим к огнестрельному и химическому оружию.

Не испытывая страха и сомнений, такие солдаты кардинально изменили бы ход всех будущих войн, поставив Германию во главе мира.

На основе этих сумасшедших идей зародилось Возмездие. Ученых, работавших над проектом, отбирал лично рейхсфюрер. Он же дал им полную свободу действий и неограниченный бюджет.

Проводя жестокие опыты над пленными, уже в первые месяцы отдел достиг поразительных результатов. Так, глава австрийских ученых, профессор Клаус Кёхлер создал сыворотку, давшую невиданные до этого силы и способности.

Описывая их, Алексей рассказал то же, что и Карл. Подопытные были в разы выносливее обычных солдат, без особых усилий поднимали взрослого человека над собой. Успешно пройдя первую стадию, без источников света видели в полной темноте и слышали сердцебиение на расстоянии до нескольких метров.

Однако немцы были далеко не первыми, кто желал безграничной власти. Примерно за два года до упоминаемых событий, в Советском союзе, под управлением народного комиссариата внутренних дел появилось подразделение со схожими целями.

Тринадцатый отдел, получивший прозвище «нечистый», специализировался на поиске и анализе всего сверхъестественного и необъяснимого.

Подобно своим немецким коллегам, сотрудники путешествовали по всему миру. Искали и исследовали разного рода мистические артефакты и легенды.

Большинство находок оказывались мистификациями, подделками, искусно созданными ради наживы, но однажды в рядах своих граждан агенты наткнулись, на: «Не совсем обычных людей».

Продлевая за счет крови других, они жили сотни лет, а их реакция и сила превосходили человеческий потенциал.

Для ученых иные были словно лабораторные крысы. Обреченных пытали, погружали в ледяную воду, наносили многочисленные увечья. Использовали оружие и яды.

Большинство экспериментом окончились печально, ведь иной не способен выжить, если потерял много крови или получил смертельную дозу яда.

Спустя десятки провалов, верховное командование пригрозило закрыть все проекты, но, благодаря «удачному» стечению обстоятельств, как выразился Алексей, в руки разведки попал шпион Аненербе.

На допросе, или правильнее, под пытками со стороны «бравых» красных командиров, он рассказал не только о достижениях немецких ученых, но и: «Неизвестной доселе науке сыворотке, дающей людям невероятные способности…».

По его словам, профессор Кёхлер создал ее из крови тайного заключенного под кодовым именем: генерал.

— Вначале никто не поверил россказням предателя, — уперевшись на край стола, заявил Алексей, — все считали его сумасшедшим, но верховное командование приказало проверить информацию.

Усилия окупились сполна. Благодаря самоотверженности одного из отрядов, удалось освободить пленника, но в отличие от немцев, советские ученые пошли другим путем.

Сделав ставку на добровольное сотрудничество, они добились блестящих результатов. Следуя указаниям генерала, не только воссоздали таинственную сыворотку, ранее использовавшуюся нацистами, но и усилили ее.

Кроме общего повышения физической силы и реакций, свойственных всем, пленные и добровольцы получали поистине поражающие способности.

Одними из таких обладал Алексей. Благодаря Немезиде он полностью контролировал свою и отчасти чужую кровь посредством мысли. Превращая ее в прочные нити, мог остановить врага и даже заставить его буквально «вскипеть» изнутри.

Однако у всего есть цена. Не выяснив до конца, что представляет собой кровь генерала, ученые вводили ее обычным людям. Из-за этого, несмотря на многообещающие результаты, смертность достигла почти ста процентов.

Мышцы и органы разрывались на части. Даже барабанные перепонки не могли выдержать непривычно громких звуков. Спустя несколько часов после изменений несчастные начинали испытывать неестественные потребности. Не в силах противостоять им, были вынуждены питаться кровью, ускорив смерть.

Сильная рвота, отравление, мышечная слабость и потеря рассудка. Это лишь малая часть последствий, с которыми столкнулись жертвы чудовищных амбиций красного правительства.

Исключением из череды провалов стал лишь Алексей. По неизвестным причинам он не только сохранил рассудок и новоприобретенные способности, но и поборол неестественную тягу к человеческой крови.

Опасаясь расстрела, ученые вновь обратились к своему новоиспеченному союзнику. Охотно сотрудничая, тот поведал нюансы инициации — процесса, в результате которого смертный становится иным.

Заключался он в следующем: желая обратить, иной или мастер, лишает смертного крови, но так, чтобы сильно ослабить, а не убить. Оставив на грани, замещает «недостаток» собственной кровью.

Весь процесс занимает от пары часов до нескольких дней и сопровождается агонией смертного.

Если все сделано правильно, то после мучений он станет полноценным иным или, в исключительных случаях, генералом, но вернёмся к подопытным.

Выжившие после обращения и введения сыворотки становились сильнее, быстрее и выносливее обычных иных, не говоря о людях. Им не страшны были яды и болезни. Полученные раны затягивались за несколько часов, тогда как другим требовались дни или даже месяцы.

Это можно было назвать невероятным успехом, но повторюсь: никто не может пойти против природы и остаться безнаказанным. В конечном счете необдуманные действия привели к резне в польском комплексе. Созданные учёными, монстры вскоре сорвались с цепи.

— Позвольте угадать, — перебив на полуслове, обратилась я к Алексею. — Солдаты, как по приказу, начали убивать без разбора?

— Как вы… — он слегка опешил от того, насколько точным оказалось предположение, но осознав, что, стоя перед генералом, выглядит глупо, быстро взял себя в руки. — Да. Безумие поглотило их. Они нападали на всех, кого видели. Я едва выжил тогда…

— Вам удалось их остановить?

— Мы пытались, но многим удалось сбежать, — он отвёл взгляд. — Руководство приказало…

— А генерал? — не желая заострять внимание на мелких деталях, перебила я. — Что произошло с ним?

— Он проложил себе дорогу к выходу буквально из трупов. Солдаты беспрекословно подчинялись ему, — стараясь справится с тяжестью воспоминаний, он на мгновение умолк. — Я был бессилен. Просто смотрел, как убивают моих товарищей…

— Это они на фотографии?

— Да. Мы были одним отрядом, знали друг друга с военной академии. Эти чудовища… фашисты! — не сдержавшись, воскликнул. — Они забрали их жизни вместе с кровью. Я поклялся, что отомщу!

✼✼✼

Рассказ пролил свет на темные уголки расследования и вопросы, мучившие с тех пор, как мы вернулись из Польши. Теперь стало ясно, откуда на телах жертв глубокие отметины и рваные раны, и почему все они обескровлены.

Что до кровавой и жестокой бойни, в которой удалось выжить Алексею.… Эта часть не вызвала удивления. Едва услышав о «чудесном» освобождении, я сразу поняла, почему генерал с такой легкостью заключил союз с врагом. Ему изначально было выгодно, чтобы работа над проектом увенчалась успехом.

Хочу заметить, план сработал идеально! Не осознавая опасности, русские, как послушные овечки, следовали всем его указаниям, создав настоящих чудовищ.

Ведомые жаждой насилия и связанные единой кровью, они полностью подчинялись одному хозяину, который, покончив с одним врагом, решил поквитаться с прежними мучителями.

Не осталась в тени и история генералов. Неудивительно, что их убили таким зверским образом…

Помниться в нашей беседе, Карл упомянул, что Энгельс и Лехнер были не только осведомлены о чудовищных преступлениях восьмого отдела, но и отвечали за бесперебойную поставку «живого» материала.

Освобожденный советским отрядом пленник мог быть подчиненным одного из вышеназванных военных лиц. Узнав секрет, они могли лично сдать его Аненербе, а затем безразлично наблюдали, как бывшего товарища мучают и пытают.

— Теперь, когда все знаешь, — Авель с тревогой посмотрел на меня. — Как поступишь?

Молча сидя в кресле, я перевела взгляд с него на Алексея. По-хорошему обоих следовало немедленно арестовать: Авеля по обвинению в государственной измене, а второго за чистой воды шпионаж, что карался высшим приговором военного трибунала.

Однако учитывая произошедшие события в Польше, не была готова с легкостью отринуть услышанное.

Мы с Вальтером видели жертв и на что способны подчиненные генерала. Напоследок, уже несколько лет в мире бушевала кровопролитная война. В условиях, когда каждый день уносил тысячи жизней, незаметно устроить конец света не так сложно.

Предпочитая не спешить с решением, медленно встала. Повернувшись, направилась к выходу. Открыв дверь, с тяжелым сердцем шагнула за порог.

Вернувшись в департамент имперской безопасности, и зайдя в кабинет, устало села за стол.

Случившееся за день окончательно лишило сил. В голове прокручивались моменты разговора, слова о генерале. На что способен острый ум учёного и к каким последствиям это привело.

Беспокоило и то, что ни одна из сторон не отказалась от преступных намерений, продолжив эксперименты. Это подтверждало увиденное в польском комплексе и у департамента юстиции.

Те солдаты, только на первый взгляд казавшиеся обычными людьми, вознамерились положить конец спокойной жизни Германии, а возможно, и всего остального мира.

Непросто было решить и как поступить с «товарищами» по службе. Прекратить преступный союз не составляло труда: один рапорт, и собственные подчиненные станут врагами, а что за этим последует слишком хорошо известно.

После многочасового допроса, где придется пройти через пытки и издевательства, ими займётся чрезвычайная комиссия верховного военного трибунала.

Итог этой истории предсказуем. Если еще будет жив, Алексея повесят как шпиона, а Авеля приговорят к высшей мере наказания и расстреляют на заднем дворе собственного департамента.

Но в действительности решить эту задачу было куда сложнее. Прожив без малого четыре сотни лет, Авель не вставал покорно на колени перед опасностью. Как старший следователь, он не понаслышке знал о методах, которые их сотрудники используют во время допросов.

Намереваясь избежать участи безропотной игрушки в руках садистов, он сделает все, только бы не попасть в их цепкие лапы. Пытаясь спастись, оставит дом, карьеру и людей, которых успел полюбить. Все придется начинать с чистого листа: новое имя, новая жизнь…

Этого он мне не простит. После всех лишений и последующего позора, несомненно, захочет отомстить, и признаться, не уверена, что удача будет на моей стороне.

Однако покрывая предательство и держа в тайне, я становилась соучастником в государственной измене. Узнай об этом контрразведка, в лице Шелленберга, на допросе окажемся мы оба, и кто знает, чем это обернется…

✼✼✼

Город окутали сумерки. Разгоняя темноту, вдоль тротуаров светили фонари.

Неспешно прогуливаясь по тихим улицам, я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, но тревога предательски не покидала разум.

Было безразлично на гражданских, чьи изувеченные тела нашли польские детективы. Едва ли не каждую ночь, сама убивала подобных им беззащитных смертных. Генералов, которые, говоря начистоту, получили по заслугам. Даже Авеля. Поддавшись на лживые уговоры, он предал свою страну.

Однако мне был дорог мир. В нем были те, кого хотелось уберечь от опасностей и невзгод.

Мария, Феликс и Себастьян… Возможно при первой мимолетной встрече на ночной улице, я не планировала оставаться с ними надолго. Не ожидала, что, приведя домой напуганных маленьких детей, стану для них всем. Не могла даже представить, что буду жить под одной крышей с легендарным охотником, что в прошлом убил двух генералов.

Себастьян заменил Марии и Феликсу отца, стал близок мне. Я хотела защитить их, запомнить как можно больше веселых и грустных моментов. Они были семьей, самым дорогим в жизни.

Невзирая на политику и опасную работу, нравилась и служба. Элегантная военная форма и быть генералом департамента имперской безопасности.

Служить под началом своевольного и непреклонного шефа. Даже на Нюрнбергском трибунале он до последнего вел себя вызывающе, кидая открытый вызов красному террору.

В отличие от других, воспринимающих мир как жестокое и мрачное место, наполненное невзгодами и печалями, я любила его, свой город и страну, пусть вставшую на неверный путь. Нельзя было позволить уничтожить это.

Окруженная деревьями, не успевшими сбросить листву, вдоль аллеи вела узкая дорожка.

На деревянной лавочке, освещаемой приглушенным светом фонаря, сидел молодой патрульный. Закинув ногу на ногу и сжимая в руках карандаш с блокнотом, он был увлечен рисованием.

В поздние часы патрули не были редкостью. Невзирая, что Германия давно вышла из нищеты и экономического кризиса, ее столицу нельзя было назвать безопасным и уютным местом.

В условиях бушующей войны и дефицита товаров первой необходимости, криминальные группировки вели ожесточенную борьбу за различные области города. Тщательно оберегая свою территорию от незваных гостей, они нещадно убивали врагов и более мелких конкурентов. Не брезговали пополнять список и полицейскими.

Департамент юстиции был начеку. Оставшись в городе, берлинские следователи и детективы вели свою войну.

Стычки, драки и убийства блюстителей правопорядка были тогда обычной практикой. Изменить ее не могли ни рейхсфюрер и начальник полиции, ни сами горожане, уставшие жить в страхе.

Используя проверенный метод запугивания, бандиты устанавливали свои законы. Заходя на порог дома очередного должника или вставшего на пути, без лишних слов выносили дверь с петель. Не заботясь о последствиях, переходили к избиению хозяев, попутно устраивая погром и присваивая самое ценное.

Так продолжалось, пока правительство не приняло решение усилить патрули, позволив полиции принимать всех желающих на свое усмотрение.

В задачи новичков, обучение которых проходило от силы пару месяцев, входило в основном патрулирование улиц и урегулирование мелких гражданских конфликтов. Но при необходимости они участвовали в облавах и рейдах, только обычно это заканчивалось плохо.

Не намереваясь окончить дни на виселице или в лагере, преступники предпочитали тюремному сроку старую добрую перестрелку в стиле Аль-Капоне и гангстеров 20-х годов прошлого столетия.

С годами учишься убивать быстро и тихо, не давая и шанса на спасение. Ощутив резкую и пронзительную боль, солдат громко простонал. Охваченный слабостью, упал на каменную брусчатку. Прижимая рану на шее, не желал мириться с уготованной участью, отчаянно боролся, хотел жить, но…

Как не пытайся, смерть не дано победить никому и даже нам. Ей безразличен статус, зло и добро, хороший человек или плохой, убийца или спаситель… Однажды она придет за каждым.

✼✼✼

Лучи утреннего солнца узкой полоской пробивались сквозь плотные шторы. На прикроватном столике стоял свежезаваренный кофе и утренняя газета.

На главной странице сиял кричащий заголовок:

«Хладнокровное убийство в центральном парке.

Новая жертва кукловода…»

Газетчики, в свойственной эксцентричной манере обсуждали убийство молодого полицейского, произошедшее прошлой ночью в городском парке.

Ссылаясь на тайного информатора, давали подробное описание места преступления и жертвы, что была похожа: «…на сломанную фарфоровую куклу, чья душа оказалась в руках ночного убийцы — кукловода».

Главная «звезда», будоражащая умы читателей, появился на улицах Берлина несколько лет назад. Неуловимый убийца выходил на охоту по ночам, оставляя после себя обескровленные тела, благодаря которым и получил жуткое прозвище.

В тусклом освещении предрассветных улиц, застывая в неестественных позах из-за трупного окоченения, его жертвы были похожи на больших сломанных кукол, которых «забыли» после жуткого представления.

Дочитав газету, я принялась за кофе. Он был настоящим спасением. С каждым глотком по телу разливалось приятное тепло, а бархатный аромат отвлекал от мрачных мысленных образов, оставшихся на прощание ночным кошмаром.

Задержавшись в кровати и закрыв глаза, невольно вспомнила разговор в кабинете Авеля. Обдумывая детали, хотела избежать худшего, но учитывая обстоятельства, было разумнее убить их самостоятельно, нежели уповать на благоразумие вышестоящего начальства.

Поднявшись минутой ранее по лестнице, Мария слегка постучала в дверь.

— Госпожа, вы проснулись? Я могу войти?

— Да.

Подойдя к кровати, она сделала легкий поклон. Выпрямившись, сцепила руки за спиной и мимолетно улыбнулась.

— К вам пришли.

— Кто? — я удивленно взглянула на часы, висевшие на стене. — Разве мы ожидали гостей в такое раннее время?

— Господин Авель, — с заметным кокетством ответила она. — Он хочет поговорить. Сказал, это важно.

— Он один?

— Нет. С ним мужчина, но он не назвал имени.

Стремясь скрыть негодование, я отвела взгляд. Не нужно быть великим детективом, чтобы понять, кто мог так нагло себя повести.

— Хорошо, — тяжело вздохнула, — проводи их в мой кабинет.

Сидя в кресле недалеко от камина, Алексей, заворожённо наблюдал за причудливым танцем огня на поленьях. Недалеко от него молча стоял Авель. Опершись спиной на стену, бесцельно смотрел в окно.

— Зачем пожаловали господа предатели? — остановившись в дверном проеме, я демонстративно скрестила руки на груди. — Жить надоело?

Повисло неловкое молчание. Отвлекшись от игры пламени, Алексей, не сводя взгляд, сидел в полной растерянности.

— Кхм… Кхм… — увидев недовольство на лице, тихо закашлял. — Прошу прощения, фрау… Я… Мы, — стараясь подобрать подходящие слова и сдержать улыбку, добавил, — немного обескуражены. Никогда бы не подумал, что встречу генерала в подобном виде…

Наблюдая за растерянностью на лицах, я невольно усмехнулась. Действительно, черный кожаный плащ с красным акцентом, накинутый поверх светло-кремовой атласной пижамы, и бархатные тапочки — не самый подходящий наряд для ведения деловых разговоров.

— Не тратьте мое время! Зачем пришли?

— Хотели убедиться, все ли в порядке, — справившись с волнением, ответил Авель. — Вчера ты резко ушла, не сказав ни слова. Утром я узнал об убийстве в парке, всего в паре кварталов от твоего дома.

— Знаю. Молодой патрульный. Видела статью в газете, но, — я подошла ближе, — сомневаюсь, что ты пришел обсуждать смерть того несчастного.

— Так спокойно об этом говорите, — заподозрив неладное, вмешался Алексей. — Такое впечатление, что вам все-равно. Разве не имперский департамент занимается расследованием подобных преступлений?

— Только если в деле замешаны политические мотивы. Все остальное юрисдикция криминальной полиции. Что до моего безразличия… — я пожала плечами. — Никто не застрахован от… — мимолётно улыбнулась, вспомнив привкус крови убитого патрульного на губах, — случайной смерти.

Обученный замечать мимолётные детали, он смерил недоверчивым взглядом.

— Случайной смерти? — усмехнулся. — Что-то подсказывает, вы знаете куда больше о произошедшем. Где вы были этой ночью?

Являясь сотрудником комитета государственной безопасности, мироощущение Алексея было неотъемлемо связано с повышенным стремлением к справедливости и желанием соблюдать закон там, где прочие давно отринули мораль.

— Вы бы о собственной жизни позаботились, — я посмотрела с нескрываемым раздражением. — То, что делаю ночью, вас не касается!

— Алексей, — не намереваясь оставаться немым участником конфликта, вмешался Авель, — аккуратнее с подобными обвинениями. Оставим это детективам полиции. У нас есть более важные дела.

Алексея, не имеющего в распоряжении доказательств, можно было легко обмануть, изобразив на лице маску невинности, но Авеля…

Уловив слабый запах крови, оставшийся на рукаве плаща, он сразу обо всем догадался. Авель не знал, кому она принадлежит, но сопоставив пару деталей, предположил, что, скорее всего, убийство патрульного — моих рук дело. Но заострять внимание не стал. Собственная судьба волновалась его гораздо больше, чем смерть незнакомца.

— Что до нашего вчерашнего разговора? — сменил тему. — Ты сдашь нас Шелленбергу?

Доложить о предательстве, прежде чем отдел контрразведки сам все узнает было наиболее правильно, но это все больше казалось нереальным.

Мы прожили слишком долго, чтобы серьезно относится к так часто меняющейся политике государств. Проживая эпохи, были друзьями, соперниками, любовниками. Преследуя новые цели, меняли амплуа.

— Нет, — я покачала головой, — сейчас есть проблемы важнее, чем кровопролитная война двух идеологий.

Кивнув, он заметно успокоился. Его несказанно радовало, что нам не придется становиться заклятыми врагами, и несомненно, что может остаться при своей «важной» должности.

В отношении Алексея оставались сомнения, но он слишком много знал. Сдавать его тайной полиции было опасно. Рейхсфюрер контролировал все сферы власти. Узнай он о планах по разоблачению преступных замыслов Аненербе, все усилия будут напрасны.