Багровое откровение. Исповедь алого генерала

Alex de Arden (2024)

Под покровом всепоглощающего конфликта, когда весь мир ввергнут в пучину кровопролитной войны, генерал Ерсель Розенкрофт становится участником цепи загадочных событий, грозящих уничтожить весь мир. На нелегком пути предстоит пройти через самые мрачные уголки человеческой души, но время играет против нее, a каждая найденная улика может стоить жизни. В этом мрачном, полном тайн и интриг расследовании, пропитанном запахом крови и пороха, решается судьба целого мира. Ерсель придется сделать выбор между долгом и личными привязанностями, ведь на кону стоит не только ее жизнь, но и жизни тех, кто ей дорог.

И грянул гром

Город окутали сумерки. Черный мерседес медленно подъехал к мощеному тротуару. Открыв двери, из салона вышли несколько человек.

Нерасторопно обойдя машину, водитель оперся на капот. Потянувшись, достал из кармана серебристый портсигар и спички. Разговаривая друг с другом, сбоку стояли два офицера. Свет фар освещал фигуры в черной военной форме.

Элитные отряды охраны… Сокращенно значась как СС, они заработали себе дурную славу как среди врагов, против которых вели неустанную борьбу, так и обычных граждан.

Элегантно одетые и статные офицеры. Они никогда не пришли бы на порог вашего дома без причины, которая проста и ужасна одновременно: Вас предали! И будьте уверены, тот, кто совершил этот гнусный поступок, вероятно, хорошо Вам знаком.

Им может быть приветливый и улыбчивый сосед, живущий напротив, с которым здороваетесь и обсуждаете свежие новости из местных газет. Друзья, знакомые, или даже боевые товарищи, с которыми, бок о бок воевали на полях кровавых сражений.

Однако если говорить откровенно… Вспомните, может быть, Вы в пылу чувств обронили нелестное слово в адрес кого-то из близких или поругались со злым начальником, несправедливо урезавшем зарплату?

Понимаю, довольно сложно ответить на эти вопросы однозначно, но не спешите! Уверяю, торопится абсолютно некуда! Взяв за основу хрупкие факты, и быстро составив дело, Вас отправят туда, где размышления станут единственным спасением от жестокой реальности.

Что насчёт меня? Не стоит волноваться. Сегодня вечером эти «благородные» солдаты призваны обеспечить мою безопасность.

✼✼✼

Часы, одиноко висевшие над камином, пробили девять. Отвлекшись от мыслей и подойдя к столу, стоявшему слева от окна, я кинула усталый взгляд. Среди бумаг, лежала раскрытая папка, необходимая на предстоящем заседании.

Идти на него не хотелось, а прибывшие офицеры окончательно испортили настроение, но ничего не поделаешь… Генералу армии не дозволено пропускать военные совещания.

Тяжело вздохнув, я взяла себя в руки. Закрыв папку и, прижав ее к груди, направилась к двери. Выйдя из кабинета, прошла в большую гостиную.

Ритмично тикая у дальней стены, возвышались винтажные часы. Рядом, в ожидании, молча стояла белокурая, словно ангел, молодая девушка.

Длинные светлые волосы обрамляли ее красивое лицо. Держа в руках черный плащ и фуражку с символом римского орла, она, не отрывая взгляда, следила за секундной стрелкой.

— Добрый вечер, госпожа, — заметив мое приближение, она повернулась и легко поклонилась. — Как вы велели, я подготовила вашу одежду.

— Спасибо, Мария, — я мимолетно улыбнулась. Повернувшись спиной, позволила накинуть на плечи плащ. В ее движениях ощущалась непривычная скованность, сердце учащенно билось. — Все хорошо? — надев фуражку, повернулась лицом. — Ты выглядишь обеспокоенной…

— Вы снова уходите… — с досадой ответила она. — Так поздно…

В небесно-голубом взгляде читался упрек, но Мария говорила не со зла. Будучи генералом Вермахта — неукротимой военной машины Германии, практически все свое время я отдавала службе, пропадая на нескончаемых совещаниях или в командировках. Выполняя долг, нередко задерживалась до утра, а то и ночевала на работе. Это очень огорчало Марию, заставляло беспокоиться.

— Все будет хорошо, — я медленно, словно опасаясь разбить хрупкую статую, дотронулась до её лица. — В этот раз вернусь пораньше.

— Я понимаю, — ответила она чуть подрагивающим голосом, стараясь скрыть обиду. — Будьте осторожны. На улицах неспокойно.

✼✼✼

Стояла легкая вечерняя прохлада. Сойдя с порога и на миг остановившись, я кинула недовольный взгляд в сторону машины.

Словно крысы, бегущие с корабля при малейшей опасности, эсэсовцы были хитрыми и услужливыми. Мелькая по кабинетам, их незаметные тени старались ближе прижаться к тем, кто обладал властью. Везде выискивая лишь собственную выгоду, они, не гнушаясь, предавали и подставляли других ради собственных мелочных интересов.

Заметив приближение, офицеры отвлеклись от разговоров. Поправив форму, вскинули руки.

— Приветствую, генерал! — произнес мужчина в форме старшего лейтенанта.

На вид Матиасу Вайберу было не больше двадцати шести. Подобно коллегам «по службе» он был голубоглазым, с немного угловатыми чертами лица, присущими немецкой расе. Из-под фуражки выбивались короткие светло-русые волосы. Чистая и выглаженная форма подчеркивала офицерскую стать.

Стоявшего рядом с ним, звали Зигфрид Герхард. Он был ниже по званию, но по выдержке не уступал товарищу.

Последним поприветствовал мужчина, которого я по ошибке приняла за водителя.

Будучи старше своих подопечных, он был немногословен. На кителе гордо красовался орден железного креста III степени — награды за боевые заслуги на фронте, а пронзительный взгляд говорил, что получил он его не просто так.

— Капитан Ульрих Беккер, — прислонив руку к фуражке, представился он.

— Генерал департамента имперской безопасности, Ерсель Розенкрофт.

Кивнув в ответ, он повернулся. Подойдя к машине, открыл дверь и жестом пригласил в салон.

— Прошу, генерал.

В машине царила тишина, изредка прерываемая тихим стуком колес, скользящих по ночной дороге.

Кидая мимолетный взгляд на безлюдные улицы и стараясь отвлечься от тягостных мыслей, я бесцельно смотрела в окно.

Гнетущей пустотой они были обязаны новым ограничениям. Опасаясь вражеских налётов, правительство решило ограничить активность города. По настоянию шефа городской полиции был установлен комендантский час, запрещающий выходить в позднее вечернее и ночное время без соответствующих документов.

За соблюдением новых правил строго следили. Получив ясный приказ, полицейские без лишних вопросов доставляли нарушителей в ближайшее отделение тайной полиции, где их ожидала одна из самых опасных бесед в своей жизни.

Внезапно машина резко притормозила. В свете фар мелькнул силуэт в военной форме.

— Немедленно остановитесь! — положив руку на автомат, а другую, выставив перед собой, приказал солдат. — Предъявите пропуск!

Ульрих был в бешенстве. Отпустив руль, импульсивно вышел. Демонстративно хлопнув дверью и поправив форму, направился к постовому.

— Что вы себе позволяете? — подойдя, сделал угрожающий жест рукой. — Как посмели нас остановить?!

— Эта территория под охраной. Нам приказано досматривать все машины, проезжающие через…

— Машины с государственными номерами не подлежат осмотру! Разве вам это неизвестно?

— Послушайте, — невозмутимо ответил солдат. — Распоряжение поступило свыше. Теперь проезжая по этой дороге, машины обязаны предъявить соответствующие документы.

Открыв рот, Ульрих хотел возразить, но с правилами спорить бессмысленно. Потянувшись в верхний карман кителя, и достав документы, протянул солдату. Изучив их внимательно, тот перевел взгляд на машину.

— Ваши пассажиры тоже должны пройти проверку.

— Нет! — вскинув руки, запротестовал Ульрих. — В машине важный пассажир!

Теряя терпение, солдат поправил автомат на плече.

— Не заставляйте применять силу.

Постовой заслуживал уважения. Его не пугало звание и угрожающий настрой. За время пребывания на пункте досмотра он, несомненно, успел столкнуться с подобными ситуациями.

Однако тогда риск был неоправданно велик. Если бы на моем месте сидел другой генерал, или кто-то из высшего командования, парень быстро бы понял: правилами иногда можно пренебречь.

— Будьте осторожны с подобными жестами, юноша, — выйдя из машины, окликнула я. — Они могут дорого обойтись.

Заметив форму, он мгновенно застыл по стойке смирно. Прислонив руку к фуражке, отдал честь.

— Приветствую генерал! — произнес дрожащим голосом. — Прошу простить. Я не…

— Меньше разговоров, — подойдя, я протянула документы. Взяв, он быстро пробежал взглядом, затем вернул обратно. — Все в порядке?

— Так точно! — отошел в сторону. — Можете проезжать.

✼✼✼

Главное министерство имперской безопасности или «СА», занималось всеми государственными делами: от сопровождения дипломатических миссий до государственных преступлений, связанных с изменой и коррупцией.

Денег на постройку не пожалели. Все в нем, снаружи и внутри, должно было демонстрировать величие и непоколебимость идеалов великой Германии — империи, которой, по представлениям правящей элиты, суждено простоять века.

За дверью открывался просторный холл. Стены украшали привезенные из-за рубежа картины. Впереди, по бокам от стойки секретаря, на подставках располагались трофеи, привезенные из разных уголков мира: Египта, Турции, Скандинавии.

В конце, устланная красным ковром, предстала широкая лестница, ведущая на верхние этажи. Ускорив шаг, Матиас поднялся на две ступеньки.

— Прошу, — протянув руку, мимолетно улыбнулся.

Мне симпатизировала его галантность и внешняя привлекательность. Говоря начистоту, нам ничего не мешало познакомиться поближе… кроме, пожалуй, репутации, что говорила сама за себя.

— Оставьте галантность при себе, юноша, — с сарказмом ответила я. — Уверена, она пригодится вам в другом месте.

Принимать помощь от эсэсовца было чревато. Как уже говорилось, любой их жест, зачастую был продиктован низменными мотивами и желанием скорее подняться по карьерной лестнице.

Ощущая себя оскорбленным, он опустил руку и отвел взгляд. Ему было неприятно, что генерал СА, департамента, за которым ходит еще более дурная слава, считает общение с ним недостойным.

Конференц-зал находился в самом конце коридора. До совещания оставалось около двадцати минут, но изнутри доносились приглушенные голоса.

Потянувшись к ручке и, открыв дверь, Матиас жестом пригласил войти.

— На этом, — отдал честь, — мои полномочия исчерпаны. Мы будем ожидать вас на улице.

Повернувшись, он направился по коридору в обратный путь. Спрятав руки в карманы, медленно спустился по лестнице. По тяжелой походке было заметно, что его терзают неприятные мысли.

Было жаль парня. Ослеплённые пропагандой молодые юноши, вступая в ряды СС, мечтали об успешной карьере, но оказавшись частью военной машины, попадали в мир полный зависти.

Каждый день им приходилось работать в условиях жестокой конкуренции. Нередко офицеры становились жертвой подстав и интриг, основанных на компромате из сплетен и слухов.

✼✼✼

В зале собралась военная элита: генералы, заместители и старшие офицеры. Большинство выглядело обеспокоенно и устало.

Остановившись недалеко от входа, я пробежалась взглядом между присутствующих.

В середине расположились высшие фигуры партии. В центре внимания привычно был Генрих Гиммлер. Стоя за спиной фюрера, он с заметным недовольством беседовал с начальником департамента юстиции.

Рейнхард Гейдрих был мастером закулисных игр и шантажа. Выходец из известной и богатой семьи, он с раннего детства воспитывался отцом в духе национализма. Став взрослым, и увлекшись политикой, был членом многих националистических союзов, заработав славу верного приверженца «правильной» идеологии.

После прихода нацистов к власти, не задумываясь, вступил в ряды, тогда еще зарождающегося СС. Там, через своего друга и по совместительству начальника государственной полиции познакомился с Гиммлером.

Занимаясь упорядочением рядов СС, последний задумался о создании отдела внутренней разведки для борьбы против политических врагов внутри государства. И тут на сцену вышел Гейдрих.

Убежденный нацист и карьерист, он быстро нашел общий язык, предложив пару идей на этот счет. Рейхсфюреру они понравились, и тот приказал создать новую службу, ставшую известной как департамент юстиции или «СД».

В отличие от других военных, я старалась держаться подальше от наших «великих» лидеров. Даже имея весомую власть, как генерал, предпочитала не лезть в политические интриги, но в реальности это редко удавалось, и все из-за начальства, поручавшего одно провокационное дело за другим.

Приятное одиночество продлилось недолго. Заметив, ко мне неспешно подошел высокий мужчина в черной военной форме.

— Добрый вечер, фрау Розенкрофт, — учтиво поприветствовал он. — Надеюсь, поездка в столь поздний час не утомила?

Эрнст Кальтенбруннер был волевым и харизматичным человеком. Первое, что кидалось в глаза при встрече, — шрам на правой щеке, полученный в результате студенческой забавы, популярной в университетской среде ещё до первой мировой войны.

Занимая пост статс-секретаря имперского министерства внутренних дел, он поднялся с самых низов, заполучив в руки огромную власть.

Под его руководством департамент СА подчинил практически все СС, включая городскую и военную полицию. Нам поручали все важные государственные дела, а детективы отделов раскрывали самые запутанные преступления.

— Не беспокойтесь, — ответила я с безразличием, намереваясь уйти от дальнейшего разговора, — это долг генерала.

— Рад слышать, — он улыбнулся. — Нам необходимо сегодня обсудить множество важных вопросов.

Я не разделяла радости. В отличие от других, слишком уставала от нескончаемых заседаний, на которых поднимались инциденты предательства и всевозможные сценарии, угрожающие правительству.

Тот вечер не стал исключением. На совещании обсуждались вопросы, связанные с нестабильной ситуацией на западном фронте и отчаянным сопротивлением на польской границе.

Верховное командование было недовольно генералами и офицерами, но выступая с докладами, те лишь обвиняя в некомпетентности и несостоятельности, перекладывая ответственность за провалы на плечи друг друга.

Их волновала только собственная судьба. Никто не хотел даже слышать о потерях в армии. Убитые и раненые солдаты, проливающие кровь на чужой земле и ради чужих амбиций, были цифрами на листе, что без единой эмоции озвучивали в подходящий момент.

✼✼✼

Часы пробили около полуночи. Проведя время за жаркими обсуждениями, присутствующие, с трудом решили ряд важных вопросов и удовлетворенный исходом фюрер, объявил о конце совещания.

— «Хоть какая-то радость за этот нескончаемый вечер», — промелькнула мысль в голове. — «Теперь можно со спокойной душой уйти домой пораньше…»

Закрыв глаза, я облегченно вздохнула. В нескончаемой череде потерянного времени радовало, что в этот раз выполню обещание, данное Марии.

Однако хрупкую надежду разрушила внезапно возникшая фигура шефа. Не вдаваясь в подробности, он попросил следовать за ним.

Выйдя из зала, мы направились вдоль по длинному коридору. Поднявшись по лестнице, зашли в кабинет.

По природе властолюбивый, он не упускал возможность подчеркнуть свой статус. Стены украшали картины известных художников и военные трофеи. Возле окна стоял широкий стол, освещаемый большой лампой, а за ним удобное кресло. На краю стопками возвышались бумаги с грифом «секретно».

У дальней стены был высокий шкаф с документами, а сбоку мягкое удобное кресло в кожаной обивке. Рядом стоял небольшой овальный стол. На нем красовались хрустальный графин и пара рюмок.

Атмосферу величия дополняли портрет фюрера на стене позади стола, и два красных флага с символикой черного креста по бокам от мраморного камина.

— Располагайтесь, — пройдя к столу, он жестом указал на одно из кресел напротив. — Нужно будет подождать.

Ожидание было кратким. Примерно через десять минут в дверь постучались.

— Войдите! — услышав за дверью шаги, с заметным нетерпением произнес шеф.

Первым в кабинет вошел мужчина в черной форме и фуражке с черепом. Поправив круглые очки в тонкой серебряной оправе, подошел ближе.

— Приветствуем! — привстав, мы одновременно вскинули руки.

Рейхсфюрера и главу СС Генриха Гиммлера было сложно не узнать. Будучи относительного небольшого роста и худощавого телосложения, он добился поразительных высот, заполучив огромную власть и влияние, но… Как человек он был тем еще…

Из-за природной холодности характера и привычки срывать гнев на подчиненных, он никогда не пользовался особым авторитетом, ни у штурмовых отрядов, ни элиты СС.

— Добрый вечер, фрау Ерсель, герр Кальтенбруннер, — он сел по соседству и добавил: — присаживайтесь. Нас ждет долгий разговор.

— Что-то случилось? — поинтересовалась я.

Взгляд выражал беспокойство. Мимолетно отвлекшись, он поднял руку и жестом подозвал офицера, стоящего все это время в проходе. Мельком обратив внимание, я была не в силах оторвать взгляд.

Мужчина был высоким и статным. Молодое лицо обрамляли короткие светлые волосы.

На воротнике застегнутого на все пуговицы кителя департамента юстиции красовался орден железного креста II степени — награды за проявленное мужество и военные заслуги на поле боя. Держа в левой руке папку, а в правой фуражку, пронзительным взглядом, он напоминал Ульриха.

— Добрый вечер, — остановившись напротив стола, произнес он с едва заметным австрийским акцентом. — Позвольте представиться. Капитан шестого специального отдела департамента юстиции, Вальтер…

— Меньше театральности герр Вальтер, — перебил шеф. — Говорите по существу!

Раздосадованный внезапным замечанием, он на мгновение изменился в лице, но быстро взял себя в руки.

— У меня срочное донесение, — продолжил. — Несколько дней назад, в польском городе Кракове произошло преступление. Пострадали мирные граждане. Были найдены убитыми два генерала.

Услышанное стало шоком.

— Как это понимать? — ошеломленно воскликнул шеф. — Как вы могли допустить подобное?!

— Департамент юстиции проводит расследование инцидента. Нам удалось задержать предполагаемого убийцу, но…

— Что? Чем ваш департамент занимается?!

Шеф злился. Каждое сказанное слово, выводило его из себя.

— Никто не смог разговорить его, — проигнорировав гневный выпад, ответил Вальтер.

— Как такое возможно? — спросила я. — Разве раскрытие подобных дел не ваша юрисдикция?

Сказанное не укладывалось в голове. Департамент юстиции, взявший роль государственной полиции, обладал всеми ресурсами для раскрытия самых сложных преступлений.

— Да, но… — он умолк, пытаясь собраться с мыслями. — Как только начинается допрос, происходят, странные вещи…

Пытаясь объяснить, что имел в виду под «странностями», Вальтер пояснил, что, несмотря на усилия, следователи не выяснили о незнакомце ничего. Ни откуда, или как в его руках оказались компрометирующие улики, связанные с убийствами, ни даже настоящего имени.

— Вы что, шутить вздумали над нами? Что за откровенный бред вы говорите!

Шеф окончательно разозлился. Он и до этого не жаловал департамент юстиции, начальником которого был соперник по службе, а тогда, казалось, был готов разорвать Вальтера. Лишь присутствие Гиммлера сохраняло субординацию.

Я тоже пребывала в откровенном замешательстве. Убийство является тяжким преступлением, за которое преступник, несомненно, должен был ответить. Однако в такие моменты важно сохранять спокойствие.

— Герр Кальтенбруннер, срывать злость на подчиненном ни к чему. Капитан, — посмотрела на Вальтера. — Расскажите подробности.

— Вам лучше самим взглянуть…

Мимолетно взглянув на Гиммлера и получив одобрение, он положил на стол открытую папку с материалами дела. Жестокость пугала. Снимки запечатлели израненные тела в неестественных позах со следами насильственной смерти.

— Герр Кальтенбруннер, — вполголоса обратился Гиммлер, — это дело очень… — он выдержал паузу, — деликатное. Я могу доверить его только вам.

— Можете положиться на меня! — польщенный проявленным вниманием и отвлекшись от снимков, ответил шеф. — Имперский департамент основательно займется этим делом. Я сделаю все, чтобы привлечь виновных к ответственности!

На лице мелькнула едва заметная улыбка. Удовлетворенный ответом, Гиммлер согласно кивнул. Привстав, повернулся к двери. Отдав честь и от греха подальше, Вальтер поспешил за ним.

Оставшись наедине, шеф разразился гневными тирадами. Допустить подобное, по его мнению, было верхом некомпетентности. Не стесняясь в выражениях, он называл следователей и детективов полиции идиотами и простофилями, не способными: «Найти собственный дом на пустынной улице».

Слушать гневные возгласы было настоящим испытанием. Шеф великолепно владел ораторским искусством, но кульминация столь пылкой речи была предсказуема. Как обычно, все самое сложное приходилось выполнять подчиненным.

— Генерал Ерсель, — он повернулся, — это дело я поручаю вам. В вашем распоряжении все средства и методы! — помедлил. — Я хочу, чтобы все причастные были призваны к ответу!

✼✼✼

В памяти всплывали фрагменты отчетов и фотографий, истерзанные тела убитых. Раны, нанесенные с крайней жестокостью, не оставляли сомнений: убийца наслаждался каждым мгновением, упивался мучениями жертв.

Головной боли добавлял подозреваемый, с которым, по словам Вальтера, не справились следователи Гестапо — управления, славящегося своей «любовью» к различным нестандартным методам допроса.

Спустившись в холл первого этажа, я устало посмотрела на часы.

— Час ночи… — сняв фуражку, импульсивно кинула ее в сторону. — Проклятье!

Сетуя на судьбу, была вне себя от злости. Из-за рейхсфюрера не удалось выполнить обещание. Все военные и партийные чины давно разъехались по домам, и только ему не сиделось на месте!

— Что вас так разозлило? — послышался заинтересованный голос Вальтера. Подняв фуражку и отряхнув, он подошел ближе. — Вот, — протянул, — прошу.

— Что вы здесь делаете? — проигнорировав вопрос, я взяла фуражку. — Разве вы не уехали вместе с рейхсфюрером?

— Нет, он приказал мне ждать.

— Кого? — я мимолетно оглянулась по сторонам. — Все уже уехали.

— Вас, — он поправил форму. — Герр Гиммлер лично поручил мне вашу охрану на время расследования. Он беспокоится, что вам может грозить опасность.

Ответ вызвал смешанные чувства. Стоя в растерянности, я не знала, что сказать. Увиденное на фотографиях и ярость, с которой убийца действовал не оставляло сомнений: будет нелегко раскрыть дело, но давать в охрану эсэсовца…

Все не понаслышке знали о фанатичной мнительности шефа СС. Гиммлер следил буквально за всеми в армии. Кабинеты его подчиненных и коллег были напичканы подслушивающими и звукозаписывающими устройствами. Не удивлюсь, если Вальтер был подослан не для «охраны», а шпионажа.

— Ваш шеф, по видимости, совсем отчаялся, — не удержавшись, я ехидно улыбнулась. — Он верит, что стану пешкой в очередных интригах?

— Пешкой? — Вальтер растерялся. — О чем вы? Герр Гиммлер беспокоится о вашей…

— Бросьте, если бы он действительно беспокоился обо мне, не поручил бы защиту вам, — я демонстративно скрестила руки на груди. — Мне не нужен ручной шпион, сообщающий о каждом шаге хозяину.

— Почему вы злитесь на меня? Я чем-то вас обидел?

— Лично нет, но мне важна репутация, а сотрудничество с вами негативно отразится на карьере.

Пытаясь тщетно скрыть обиду, Вальтер опустил взгляд. Подобно Матиасу он ошибался, полагая, что генерал СА не станет осуждать его выбор, но правда в том, что гестаповцев ненавидели и свои, и чужие.

— Что бы вы ни слышали, — он поспешил взять себя в руки, — я не такой, как мои сослуживцы.

— Не разыгрывайте спектакль, капитан, — парировала я, не веря ни единому слову, — скажите это тем, кто не знает ровным счетом ничего о вашей продуктивной работе…

«Не такой, как сослуживцы…» — от следователя Гестапо звучало лицемерно.

Пропаганда изображала их как благородных и преданных патриотов. Героев, неустанно борющихся за мир и свободу, но говоря откровенно, они были чудовищами в человеческом обличье.

Скрывая слабость за маской, переступали через семью, друзей, товарищей. Не гнушаясь, шантажировали и угрожали. Шли на немыслимые зверства, только бы выслужиться и продвинуться по службе.

Сказанное задело Вальтера. В пронзительном взгляде читалось недовольство.

— Герр Гиммлер отдал мне ясный приказ. Не в ваших интересах переходить ему дорогу.

— Переходить дорогу? — я была шокирована проявленной наглостью. — Умерьте пыл! С этим делом разберусь сама, без вас!

Опьяненный властью, Вальтер был уверен, что может делать что угодно. Что ж… Он был далеко не первым, кто в этом заблуждался.

— Мне говорили, что вы упрямы, — усмехнулся, — но я и не с такими справлялся!

Вызывающее поведение и наглость разозлили. Угрожать заместителю шефа СА было опасно. Любой другой на его месте уже распрощался бы с дальнейшей карьерой.

— Справлялись? — я ехидно отвела взгляд. — Да что вы говорите…

От сильной боли перехватило дыхание. Получив ногой в живот и согнувшись, Вальтер упал на колени. Обхватив тело руками, прерывисто застонал. В уголках рта проступила кровь.

— И это все? — импульсивно схватив за ворот кителя, я притянула его ближе. Ошеломленный внезапным нападением, он едва мог сопротивляться. — Не похоже, — с разочарованием окинула взглядом, — чтобы вы хоть раз видели или сталкивались с подобными мне…

Лицо исказила гримаса нестерпимой боли. Не понимая, что происходит, Вальтер был растерян и напуган.

— Отпустите… — едва слышно произнес.

— Отпустить? — я усмехнулась. — Как скажите.

В тот раз он подошел слишком близко к пропасти, за что и поплатился. Отлетев, с шумом упал на пол. Перевернувшись на бок, прерывисто застонал.

Вопреки желанию, я не стала довершать начатое. Мне хотелось лишь проучить, показать, к чему приводят необдуманные действия.

Достигнув цели, я повернулась к выходу, но едва сделала шаг, услышала за спиной характерный щелчок затвора.

— Поднимите руки и медленно повернитесь!

Превозмогая слабость, Вальтер поспешил встать на ноги. Твердо сжимая пистолет в правой руке, был готов выстрелить.

Избегая резких движений, что могли спровоцировать, я повернулась. Встав в закрытую позу, демонстративно скрестила руки на груди.

— Я сказал, — повторил он, — поднимите руки!

— Тише, капитан, успокойтесь, — иронично улыбнувшись, я поднесла палец к губам, — вы же не хотите поднять на уши весь Берлин? — незаметно оскалилась. — Оружие не поможет. Я убью вас раньше, чем успеете выстрелить.

Он был легкой жертвой. Вокруг царила пустота. Никто не пришел бы ему на помощь. Пара едва заметных движений, и полиции придется расследовать еще одно хладнокровное убийство.

— Вы лжете…

Продолжая наивно верить, он полагал, что пистолет защитит. Будь перед ним кто-то другой, возможно, но ничего не стоило развеять заблуждение. Стремительный шаг и все закончится, толком не начавшись, и ни рейхсфюрер, и даже сам Господь не спасут. Однако…

— Возможно вы правы, — продолжая иронично улыбаться, ответила я, — но представьте, — жестом указала на пистолет, — что, если, по чистой случайности, промахнетесь? Покушение на генерала дорого обойдется…

Вальтер помрачнел. Неважно, кто спровоцировал конфликт, мы оба прекрасно понимали, на кого ляжет вина. Узнав об инциденте, шеф расценит это как умышленное препятствование правосудию, а рейхсфюреру лишний скандал ни к чему.

— Вы правы, — он опустил пистолет, — моя жизнь в ваших руках.

Вальтеру суждено было занять место побежденного. Смирившись с тяжестью последствий, он опустил голову.

Подойдя, я присела на корточки перед ним. Нырнув в карман плаща, достала платок.

— Возьмите, — протянув, указала на следы крови.

— Не стоит, — он поспешил отстраниться, — я в…

— Не шевелитесь. Я не причиню зла.

Вальтер оказался на редкость «везучим». Несмотря на удар и падение, отделался легкими травмами. Закончив осмотр и привстав, я протянула руку.

— Простите, — он виновато поднял взгляд. — Я не думал, когда угрожал вам. Как мне загладить вину?

— Забудьте об этом, — я отмахнулась. — Сегодня закрою глаза на случившееся, но впредь хорошо подумайте, стоит ли рисковать, — указала на медаль, висевшую на груди. — Кто знает, чем это обернется.

Вальтер промолчал. Ему повезло. Дерзость, проявленная к вышестоящему лицу, обошлась лишь в пару ушибов и ссадин, тогда как любого другого подобные действия привели, в лучшем случае к увольнению с позором, в худшем — приговору военного суда, которому безразличны заслуги и привилегии.

✼✼✼

Лучи утреннего солнца пробивались через плотные шторы, погружая спальню в приятную полутьму.

Зажмурившись и обхватив руками, я уткнулась лицом в подушку. Пробыв в кровати еще несколько минут и приложив немало усилий, заставила себя окончательно проснуться.

Встав и потянувшись, неспеша направилась к окну. Проникая сквозь открытые створки, спальню наполнил приятный осенний воздух.

Сделанный французским мастером в конце восемнадцатого века, поодаль стоял дубовый трельяж. Он был слегка потрепан. В некоторых местах были царапины, полученные из-за нескольких переездов, но золотой узор, обрамляющий нижнюю часть, по-прежнему радовал взгляд.

Присев на стул с мягкой спинкой, я посмотрела в зеркало. Отражение было далеко от идеала: длинные волосы спутались, лицо пугало сильной бледностью. Показываться в таком виде в департаменте и, не дай бог, на глаза шефу определенно нельзя…

Приведя себя в порядок и переодевшись в чистую форму, я вышла из комнаты. Неспешно спустившись по лестнице, прошла по коридору на кухню.

Встав пораньше, Мария вовсю суетилась. Одетая в форму горничной и светлый фартук, занималась сервировкой. Протирая бокал, тихо напевала ритмичную мелодию.

— Доброе утро, — улыбнувшись, окликнула я, — ты сегодня в хорошем настроении. Как продвигается подготовка к празднику?

— Доброе утро, — повернувшись, она нежно улыбнулась, и пригласила к столу. — Хорошо. Благодаря Феликсу я быстро управилась.

— Приятно слышать, — подойдя, я села за стол, — а где он сам?

— Ушел с Себастьяном на ярмарку. Себастьян обещал сувенир.

Вспомнив про ярмарку, она улыбнулась. Всегда ее любила. С раннего детства ждала с нетерпением. Закрыв на миг глаза, попыталась представить, что купит Себастьян, всегда знавший толк в подарках.

— Понятно. Я рада, что они наконец отвлеклись от хлопот по дому. Может и тебе прогуляться? Отдохнуть от домашней рутины.

Услышав предложение, она засмущалась.

— Не хотите со мной, госпожа?

— Конечно, — я улыбнулась. — У меня есть немного свободного времени.

На ярмарке царила оживленная атмосфера. Люди продавали и покупали разнообразные товары. Фермеры выставляли невероятных размеров тыквы, предлагали ароматные булочки и хлеб, выпекаемый прямо на месте.

Пройдя вглубь, мы заметили зрелого мужчину в строгом костюме и шляпе. Короткие волосы и борода, посеребренные сединой, выдавали в нем человека, повидавшего за жизнь немало событий.

Рядом с ним был улыбчивый юноша. Его взгляд упал на один из рядом расположившихся прилавков.

— Тебе лишь бы деньги потратить! — гневно осадил Себастьян, заметив огонь любопытства в глазах парня. — Мы пришли сюда не для этого!

— Что происходит? — поинтересовалась я, подойдя ближе. — О чем спор?

— Доброе утро, госпожа, — Себастьян сделал легкий поклон. — Учу Феликса правильно распоряжаться деньгами, — с досадой перевел взгляд. — Он уже успел купить ненужные безделушки…

Проигнорировав замечание, Феликс, как ни в чем не бывало, стоял с широкой улыбкой.

— Да, безделушки! — с гордостью произнес и полез в карман. Достав, показал несколько ювелирных украшений. — Зато какие!

Тяжело вздохнув, Себастьян осуждающе покачал головой, но Феликса это не смутило. Стоя рядом и улыбаясь, он напоминал ребенка, которому выпала возможность похвастаться своими уникальными вещами.

Комичность происходящего рассмешила, но не удивила. Весёлый и улыбчивый, Феликс всегда был душой компании. Себастьян, напротив, являлся его полной противоположностью.

Потеряв в прошлом семью, он заменил Марии и Феликсу отца. Посвящая все свободное время, оберегал их. С раннего детства заботился, опекал, но подобно строгому учителю мог отругать, если дети слишком сильно шалили.

✼✼✼

В департаменте стоял шум. Все привычно были заняты работой. Бегая из кабинета в кабинет, сотрудники таскали с собой стопки с бумагами и папки.

Поднявшись на второй этаж, я неспеша прошла по коридору. Открыв дверь кабинета, шагнула за порог. Просторный и светлый, с большими окнами и величественными флагами с черным орлом на красном фоне. По своему удобству он не уступал кабинету шефу, расположившемуся над головой.

Поодаль от окна стоял широкий стол, за ним удобное кожаное кресло. Позади возвышались шкафы с документами. На дальней стене висела обширная карта Европы и несколько воодушевляющих плакатов.

На краю стопкой лежали папки, которые незадолго до прихода занес секретарь. В них содержались отчеты полиции, фотографии и все, что удалось выяснить детективам о произошедшем на польской границе.

Увы, время, проведенное за чтением, прошло впустую. Перелистывая страницы, я лишь больше запутывалась, нежели находила что-то полезное.

Все убийства совершались в хаотичном порядке. Ни одна из жертв, кроме генералов, не выделялась на фоне остальных, но ни впечатляющих заслуг, или участия в компрометирующих операциях, кидающих тень на репутацию и позволяющих сузить круг недоброжелателей.

Остальные были обычными гражданскими, жившими в приграничном округе Кракова и не имевшими отношения к военным, или секретным государственным структурам.

Рассматривая фотографии, на первый взгляд казалось, что виновниками стала обезумевшая стая волков, но раны на телах были слишком нетипичны для диких зверей, да и все инциденты произошли в черте города, довольно далеко от леса.

От чтения бесполезных бумаг отвлек раздавшийся стук в дверь. Закрыв и отложив папку в сторону, я поправила форму на случай, если гость кто-то из руководства, и пригласила войти.

В проеме появился знакомый силуэт в форме департамента юстиции.

— Приветствую генерал! — Вальтер вскинул руку. Закрыв за собой дверь, подошёл к столу.

— Что вы здесь делаете? — его появление стало неожиданностью. Я была уверена, что после прошлого инцидента мы больше не увидимся.

— Исполняю приказ.

— Разве мы это не обсудили? Я не нуждаюсь в защите.

— Это не вам решать, — упорствовал он. — У меня…

— Вас что, жизнь ничему не учит? — перебив, я повысила тон. — Хотите повторения прошлой встречи?!

Я была настроена серьезно. Если Вальтер пришел ставить условия, то ссадинами не отделается.

— Послушайте, — он сел в кресло, — понимаю, вы не верите, но я искренне хочу помочь в расследовании.

Упорно ссылаясь на опыт работы в полиции, где приходилось сталкиваться с запутанными делами, он стремился убедить, что его помощь будет не лишней.

Спорить было глупо. АМТ-6, в котором он служил, являлся специальным отделом тайной полиции. Его следователи и детективы обладали большим опытом в раскрытии сложных преступлений, нахождении, разоблачении шпионов и политических диссидентов.

Однако невзирая на «успехи», за ними закрепилась слава безжалостных палачей, у которых не было совести и сострадания. Они были глухи к чужой боли.

— В одиночку вам будет трудно раскрыть это дело, — не отступал Вальтер. — Поверьте, у меня достаточный опыт и знания. Я смогу помочь. Вот увидите!

— Красиво говорите, — согласилась я, — но где уверенность, что рейхсфюрер не отдал вам дополнительные распоряжения?

— Я не стал бы вас обманывать! Как и вы, хочу остановить зверские убийства!

Аргументы звучали убедительно. Порученное дело было сложным, а времени на решение оставалось все меньше. Не справлюсь, придется отвечать перед начальством, но приняв помощь от эсэсовца, могу потерять гораздо больше. Однако…

— Хорошо. Я дам вам шанс показать, на что способны, но всего один.

На лице мелькнуло удивление. Вальтер не ожидал столь скорого согласия.

— Я не подведу вас!

— Особо не радуйтесь. Если выяснится, что солгали, сильно пожалеете. Это понятно?

Вспомнив детали прошлой встречи, он отвел взгляд и молча кивнул. Однажды посмев встать на пути, понимал, я не шучу и при необходимости выполню угрозу.

✼✼✼

В национальной государственной больнице Фридрихсхайне работали одни из самых титулованных врачей во всей Европе. Молодые люди со всех уголков страны приезжали за престижным медицинским образованием.

Однако от былого величия не осталось и следа. Война с каждым днем делала жизнь тяжелее: просторные палаты были заполнены пациентами, а некогда оживленные коридоры пусты. Лишь изредка в них мелькали усталые силуэты младшего персонала.

Проходя мимо операционной, мы внезапно остановились. Из белых дверей вывезли тележку с телом. Вышедший следом хирург в окровавленном халате, резко остановился. Гневно сняв маску и перчатки, импульсивно швырнул на пол. Взгляд был полон злости и отчаяния, степень которых не передаст даже самое яркое описание.

Помощник в городском госпитале и военный врач, я прекрасно понимала, что чувствовал мой коллега.

Делая операцию, ты веришь, что справишься, сумеешь вырвать пациента из холодных и неприветливых рук смерти.

Настоящая награда видеть живой и благодарный за спасения взгляд, понимать, что опасность миновала, но, если нет… Ненависть, злость, отчаяние. Неважно, что сделал все возможное. Винишь в смерти только себя. Это сводит с ума.

Остановившись в конце коридора, Вальтер открыл серую дверь. Помещение морга было светлым и просторным. В стоящих поблизости шкафах, хранилось профессиональное оборудование и инструменты для посмертного осмотра.

На столе для вскрытия лежала молодая девушка. На вид ей было не больше семнадцати. Лицо и тело в синяках и ссадинах. На шее зиял длинный шлейф от пореза. Склонившись, патологоанатом планировал приступить к вскрытию.

— Добрый день, — окликнул его Вальтер, — нам нужен доктор Август Гайслер. Не подскажите, где он?

Подняв голову, мужчина выпрямился. Отложив скальпель в сторону, повернулся.

— Это я, — сняв маску, перевел взгляд. — Чем могу помочь?

— Я капитан СД Вальтер Шульц. Рядом, — он указал на меня, — генерал СА Ерсель Розенкрофт. Мы расследуем произошедшее на польской границе.

— Я так понимаю, — услышав цель визита, Август тяжело вздохнул, — вы по поводу генералов?

— Да, — я кивнула. — Вы провели скрытие?

— Да, — повернувшись, он направился в сторону ящиков. — Пойдемте.

Юрген Штеффан Энгельс был мужчиной среднего возраста, с приятной внешностью и светло-карими глазами. В должности генерала он прослужил вдвое дольше меня и никогда не вызывал подозрений.

Не сказать, что все вокруг его любили, но и врагов, желающих скорейшей смерти, не было. Подчиненные отзывались о нем как человеке требовательном и справедливом.

Подойдя, мы увидели полностью изувеченный труп, в котором едва ли можно было узнать человека, не говоря о статном генерале. На лице застыла жуткая гримаса боли. Все тело покрывали багровые пятна и глубокие рваные раны.

Чувствуя подступающую к горлу тошноту, Вальтер закрыл рот и отвел взгляд. У меня же вид не вызвал никаких эмоций.

— Вы не особо впечатлены, — заметив безразличный взгляд, подметил Август. — Доводилось сталкиваться с подобным?

— Работая в военном госпитале и не такое увидишь, — я кивнула. — Вам удалось что-то узнать?

— Генерал-майор Юрген Штеффан Энгельс. 52 года. Был найден в собственном доме. Смерть предположительно наступила между двенадцатью и двумя часами ночи. Эта рана, — он указал на область горла, перерезанное от края до края, — была нанесена последней и послужила основной причиной смерти.

— Вы уверены? — переспросила я. — Я вижу много глубоких порезов.

— Незадолго до смерти покойного пытали.

— Пытали? — ошеломленно переспросил Вальтер.

— Да, — Август кивнул, — некоторые раны и кровоподтеки появились за несколько часов до смерти.

— Что с другим генералом?

— Характер увечий одинаков, — он накрыл тело простыней. — Разница только во времени смерти и положению ран.

— Есть, что укажет на убийцу?

— Нет, — он покачал головой. — Я несколько раз все проверил, но результаты ничего не дали. Кроме, пожалуй, одной странной вещи…

— Какой?

— Гемолитический шок с признаками острой геморрагии травматического характера.

— Что? — растерялся Вальтер. Судя по выражению лица, он не понял ничего из сказанного.

— Кто-то сделал им переливание чужеродной крови, а затем вызвал ее острую потерю? — предположила я.

— Да, — Август кивнул. — Это весьма нестандартный способ забрать жизнь. Убийца хотел, чтобы жертвы мучились перед смертью.

✼✼✼

Высокое здание, украшенное флагами с черной свастикой на белом фоне, главное управление юстиции было кладезем темных тайн и секретов, за которые отдал жизнь не один смертный.

Следователи, которые там работали, были настоящими монстрами. Им было чужды сочувствие и совесть, сострадание и доброта. Открыто наслаждаясь пытками, они проявляли к подозреваемым звериную жестокость.

В холле встретила вооруженная охрана из четырех человек весьма крупного телосложения. Проверив документы, они сопроводили на нулевой этаж.

Подозреваемый находился в дальней допросной. Остановившись перед зеркалом Гезелла¹, мы несколько минут молча наблюдали за ним.

Мужчина напоминал призрака из старых детских страшилок: лицо, волосы и даже ресницы были абсолютно белыми. Из-за неестественной белизны кожи создавалось ощущение, словно за стеклом фарфоровая кукла, созданная в человеческий рост.

Вдоль левого глаза проходил длинный вертикальный шрам. Китель был небрежно расстегнут. Форма без опознавательных знаков напоминала финскую, но ее покрой был более резким и угловатым, а цвет на несколько оттенков светлее.

Как он здесь оказался, спросите Вы? Один из надзирателей рассказал, что его задержали при попытке незаконно пересечь польскую границу.

Подозреваемый пытался выдать себя за военного офицера, возвращавшегося домой из отпуска. Однако солдат, проверявший разрешения на выезд, заподозрил неладное и сообщил старшему на пункте досмотра.

В дальнейшем, при тщательной проверке нашлись несколько поддельных паспортов на разные имена и, что самое интересное — папка с секретными документами. Она и позволила получить «VIP-пропуск» в Гестапо. Детективы обнаружили на ней кровь генерала Энгельса, чье изуродованное тело не так давно мы с Вальтером видели в городском морге.

В комнате мужчина был не один. С трудом сдерживая раздражение, напротив него сидел бывший заместитель Гейдриха, а ныне старший следователь: Йоханнес Август Цорн.

Увидев его недовольную физиономию, я тут же поняла: допрос окончится печально.

Йоханнес предпочитал долгим разговорам страх и запугивание. Оказываясь в его цепких лапах, несчастным было уготовано пройти через ад, но даже признание во всех «грехах» не было поводом к окончанию пыток. Упиваясь страданиями, он оставлял жертв на грани смерти.

— Я в последний раз спрашиваю! — гневно воскликнул он. — Как у вас оказалась папка с секретными документами? — резко ударил кулаком по столу. — Отвечайте!

Проигнорировав импульсивный выпад, мужчина не сказал ни слова. Сидя вполоборота и скрестив руки на груди, окинул безразличным взглядом.

Терпение предсказуемо быстро закончилось. Резко встав из-за стола, Цорн выпрямился. Сделав шаг, подошёл ближе. Схватив за ворот кителя, с силой повалил мужчину на пол. Импульсивно выхватив из кобуры пистолет, направил в лицо.

Упиваясь мнимой властью, был уверен, что все сойдет с рук, но стоило столкнуться с гневным взглядом альбиноса, начали происходить первые странности.

Лишившись контроля над собственным телом, он буквально застыл на месте. Подняв пистолет, медленно направил к собственному виску.

Намерения были ясны как день, но быстро вбежав в допросную, я успела предотвратить беду. Миг и прозвучал выстрел, но вместо головы, пуля с характерным свистом вошла в потолок, оставив после себя дыру и крошку от штукатурки на полу.

Придя в себя от резкого звука, Цорн откинул пистолет в сторону. Испуганный и тяжело дыша, лихорадочно попятился назад.

— Что… произошло? — перевел испуганный взгляд. — Охрана!

— А ты счастливчик, Йоханнес, — не сводя взгляд с незнакомца, я усмехнулась. — Не каждому выпадает возможность совершить самоубийство на глазах у всех, в таком романтичном месте, как департамент тайной полиции…

Увы, шутка пропала даром.

— Розенкрофт? — Вспылили он. — Какого черта ты здесь делаешь?!

— Следи за тоном! Для тебя генерал Розенкрофт!

Мы познакомились в начале моей карьеры. Йоханнес был восходящей звездой полиции. Выполняя приказы и раскрывая одно сложное дело за другим, быстро поднялся по карьерной лестнице.

Начальство было им довольно. Сам Гиммлер не раз хвалил при всех. Многие считали его гением и пророчили даже место Гейдриха, но ох уж эта жажда власти…

Являясь старшим заместителем начальника на тот момент еще нового департамента юстиции, он совершенно забыл о безопасности. Преступно используя должностные полномочия, фальсифицировал улики, запугивал коллег и брал с них взятки за «молчание».

Подобным образом пытался «подружиться» и со мной, но как помощник главы отдела по расследованию внутренних коррупционных преступлений, я быстро поставила его на место.

Когда вскрылись факты преступной деятельности, Цорна отправили под суд. Улик в деле было достаточно не только для позорного увольнения, но и внушительного тюремного срока, но увы…

Усердие и отсутствия сомнений при выполнении приказов слишком симпатизировали Генриху Мюллеру — шефу Гестапо. Используя связи, тот добился снисхождения, и дело замяли. Цорн был оправдан, но лишен всех наград и ощутимо понижен в должности.

Мой высокомерный тон и форма генерала раздражали, выводили его из себя. Продолжая злиться за прошлое, он недовольно оскалился.

Не сомневаюсь, в тот момент в его голове мелькала масса нелицеприятных слов, что с удовольствием бы высказал, но он прекрасно помнил, чем закончилась наша «дружба».

— Прошу меня простить, генерал, — он поспешил взять себя в руки. — Зачем вы здесь?

— Так-то лучше, — я злорадно усмехнулась. — С этого момента, дело, в котором замешан этот человек, — указала на мужчину, — переходит под юрисдикцию имперского департамента. Я сама займусь его допросом. Вы свободны.

В одночасье лишившись громкого дела, он буквально побагровел от злости.

— Да будь ты…

Осекшись, импульсивно вскинул руки. Резко повернувшись, направился к двери. Демонстративно хлопнув, вышел из допросной.

Поступок не вызвал удивления, чтобы не надумал, я никогда не воспринимала его как угрозу, в отличие от Вальтера…

Став свидетелем ранее произошедшего инцидента, он несказанно разозлился. Не выказывая и тени страха, незнакомец хозяйничал в отделе, как у себя дома.

Такую вопиющую наглость он прощать не собирался. Воспользовавшись моментом, пока я была отвлечена, быстро подошёл ближе.

— Ах, ты.… — схватив за ворот кителя обеими руками, приподнял и уволок мужчину в сторону стены. — Да я тебя…

— Отставить Вальтер! Отпусти его!

Приказ показался неуместным. Повернув голову, он со злостью воскликнул, что не позволит такому ничтожеству позорить свой департамент.

— Я не буду повторять дважды, — я демонстративно положила руку на пистолет. — Отойди!

Сотрудники департамента юстиции были профессионалами своего дела. Объединяясь с городской полицией, следователи и детективы раскрывали самые запутанные и громкие преступления, но отсутствие контроля напрочь перечеркивало все.

Нарушая субординацию и склонны к непринятию авторитета, они были слишком своенравны и часто давали волю эмоциям в присутствии старших чинов.

Не понаслышке зная о вспыльчивом нраве и понимая, что не постесняюсь применить силу, Вальтер с большим трудом подчинился. Отпустив мужчину, закрыл глаза. Сделав глубокий вдох и медленно выдохнув, взял себя в руки. Повернувшись, подошел и встал за моей спиной.

Невозмутимо поправив одежду, мужчина вернулся к столу. Медленно подняв, сел на стул.

— Вашим людям, — окинул меня недовольным взглядом, — стоит вести себя повежливее…

— Вы не в том положении, чтобы ставить условия, — сев напротив, я демонстративно закинула ногу на ногу. — Выкинете еще что-то в подобном роде, и отправитесь на скоротечное свидание с расстрельной командой.

— Это мы… — услышав угрозу, он усмехнулся, — ещё посмотрим…

— Позвольте представиться, — я проигнорировала выпад. — Генерал имперского департамента внутренних дел Берлина, Ерсель Розенкрофт. Позади меня, — указала на Вальтера, — младший следователь шестого специального отдела департамента юстиции, капитан полиции Вальтер Шульц. А вы?

— Карл Кравец, — холодно представился он.

— Хорошо, герр Карл. Ответьте, почему вы здесь?

— Не имею ни малейшего понятия, — он иронично развел руки, и посмотрел на Вальтера. — Спросите у подчинённых. Уверен, они знают причину лучше.

— Вот как? — я перевела взгляд на светло-коричневую папку, лежавшую в раскрытом виде на столе. — Может, расскажите, откуда у вас эти документы?

На первый взгляд она ничем не отличалась от других. Подобные папки можно было встретить в любом кабинете. В них хранили официальные бумаги, отчеты, письма, доклады, но стоило получше присмотреться, внутри с новой силой нарастало беспокойство.

✼✼✼

Аненербе.… С окончания великой войны прошло немало лет, но слава этой таинственной организации до сих пор будоражит ученных и исследователей.

Позиционируя себя как исследовательский институт, он был создан ради изучения: «теории наследия предков», которую правящая элита считала ключом к неограниченной власти над миром.

Однако история была не единственной, что заботила их умы. Одним из главных направлений научных изысканий, приведших к созданию концентрационных лагерей, были исследования человеческого потенциала.

Проводя эксперименты над заключенными, ученые заражали подопытных смертельными болезнями, помещали в самые жестокие условия, и все, чтобы определить пределы человеческого организма.

Даже дети не были исключением. Для этих нужд было построено несколько детских лагерей, вроде печально прославившегося Саласпилса, на оккупированной территории Латвии.

Там, дети служили, своего рода «живым» материалом не только для раненых и больных солдат, которым требовалась кровь для переливания, но и бесчеловечных экспериментов.

Что до остальных немцев, не входящих в число «избранной» элиты, спросите Вы?

Доминирующая часть рядовых граждан и сотрудников иных департаментов, считали это пустой тратой государственного бюджета. Особо недовольные призывали закрыть институт, открыто называя его пристанищем зла. Однако фанатики стремились к своим идеалистическим целям несмотря ни на что.

Папка, обнаруженная при обыске у Карла, содержала сведения о проекте Возмездие, но детали были зашифрованы.

— Я повторю вопрос. Откуда у вас эта папка?

— Это неважно. Вы не…

— Здесь я решаю, что важно, а что нет! — теряя терпение, вспылила я. — На ней кровь убитых вами генералов. В ваших интересах сказать правду!

— Я не причастен к их смерти! — Карл заметно изменился в лице. — Я пытался их предупредить…

— Вот как? — я изобразила удивление. — Предупредить о чем?

Ответа не последовало. Убежденный, что опасность не грозит, он продолжал упорно молчать.

— Значит, не хотите по-хорошему…

Не намереваясь дальше тратить время на пустые расспросы, я жестом дала Вальтеру знак отойти в сторону. Встав из-за стола, мгновенно оказалась в непосредственной близости. Схватив за ворот, с силой отшвырнула Карла в сторону стены. Ударившись спиной, он с шумом упал на пол и тихо простонал.

Подойдя ближе, и не сдерживаясь, ударила его ногами. Выставив руки, он попытался защититься. Смерив пронзительным взглядом даже применить мистический трюк, проделанный ранее с Цорном, но фокус не сработал.

Карл заблуждался, полагая, что я «такая же, как и остальные». Подобно следователям Гестапо, не брезговала применять силу там, где бесполезны слова, хоть и делала это в крайнем случае.

Опустив нелицеприятные подробности избиения, скажу, что, когда все закончилось, он был едва в сознании. Взяв за ворот кителя, я притащила его обратно к столу.

— Итак, герр Карл, — обойдя, села на стул, — готовы сотрудничать? Или вам больше по душе нестандартный метод нашей беседы? — выдержала паузу. — Выбирайте. Меня устроит любой из вариантов.

Угрожая насилием, я не шутила. В отличие от Цорна и Вальтера, со мной было не так просто справиться, а вкупе с полномочиями и властью, которыми наделил шеф, могла устроить для него ад.

— Я… — прерывисто кашляя, едва слышно произнес он, — согласен…

Секретный проект, получивший громкое название, был частью огромного замысла, по созданию непобедимого «сверх-солдата», которым так грезила верхушка правящей партии.

Используя в своих опытах живых людей, ученые Аненербе проводили испытания секретной сыворотки под кодовым названием: Немезида.

Обладая уникальным составом, она наделяла подопытных не только невероятными способностями, но и силой, превосходящей человеческий потенциал.

Однако эксперименты обернулись катастрофой. Вместо сильных и неуязвимых солдат, беспрекословно следующих приказам, они получили неуправляемых монстров, одержимых жаждой человеческой крови и что самое пугающее, не так давно им удалось вырваться на свободу.

Именно они, по словам Карла, были виновны в жестоких убийствах вблизи Кракова.

Что до генералов, чьи изувеченные тела обнаружили польские детективы Генерал Энгельс и его товарищ Фриц Лехнер были не только непосредственными свидетелями жестокости и насилия, но и лично отвечали за бесперебойную поставку «живого» материала.

Но когда произошла трагедия, и чудовища вырвались на свободу, они внезапно осознали весь масштаб катастрофы.

Втайне собирая улики, Энгельс намеревался раскрыть правду о преступлениях исследовательского отдела. Придать огласке все, что происходило за стенами лабораторий, но, подобно товарищу, стал жертвой тех, кто эту правду тщательно старался скрыть.

— Поэтому вы так спешно пытались пересечь границу? — выслушав рассказ, спросила я. — Спасали жизнь от преследователей Аненербе?

— Нет, — Карл покачал головой. — Я никогда ни от кого не бежал. В особенности от поехавших нацистов…

— Следи за словами, выродок! — приняв оскорбление на личный счет, с презрением кинул Вальтер.

— Успокойтесь, герр Вальтер. У меня не было намерения оскорбить вас или фрау Розенкрофт.

Тайно сотрудничая с Карлом, Энгельс собрал достаточно улик, позволяющих раскрыть большую часть секретов института, но прежде, чем успел хоть что-то рассказать, с ним жестоко расправились.

— В день убийства, когда генерал не явился на встречу, где должен был передать важную информацию, я понял, что произошло нечто плохое.

Окончательно убедившись, что Энгельс не придет, Карл поспешил в департамент польской полиции. Тайно проникнув в кабинет генерала, обнаружил вскрытый сейф. По его словам, собаки Аненербе забрали практически все, что кидало тень на их деятельность.

— Эта папка, — он кинул на нее мимолетный взгляд, — единственное, что осталось. Я нашел ее совершенно случайно, когда осматривал кабинет. Генерал спрятал ее за шкафом, заваленным всяким хламом.

✼✼✼

Слушать Карла было тем еще «удовольствием». Россказни о подпольной лаборатории недалеко от польской границы, жестокие и бесчеловечные эксперименты. Сыворотка, дающая способности на грани фантастики и сбежавшие чудовища, жаждущие человеческой плоти и крови.… Поверить в такое даже мне было сложно, не говоря о Вальтере.

— Монстры, угрожающие нашей стране? — вспылил он. — Думаете, мы поверим в эти бредни?

— Я говорю правду.

— Правду? Да она не стоит и половины марки!

Вальтер был уверен, что все сказанное — откровенная ложь, придуманная ради того: «Чтобы спасти свою жизнь и поиздеваться над офицерами Вермахта».

— Где находится место, о которой вы говорите? — игнорируя импульсивные нападки, спросила я.

Понимая, что не верим, он попросил карту. Лаборатория, по заверениям, находилась на территории Польши, всего в нескольких километрах от печально известного Аушвица.

— И что мы должны увидеть? — раздраженно спросил Вальтер, смотря на указанное место. — Тут сплошной лес!

— Вам ни о чем не говорит слово секретно, герр Вальтер? — подняв взгляд, Карл усмехнулся.

— Ты мне тут пошути еще, — он демонстративно положил руку на пистолет, — мигом на тот свет отправишься!

Вальтеру было не до шуток. Наглость выводила из себя. Казалось, еще немного, и невзирая на присутствие старшего по званию, он снова попытается ему навредить.

Но Карл неотступно стоя на своем. Пытаясь убедить, говорил, что Аненербе проводят эксперименты в отдаленном районе. Его территория частично прилегает к границам лагеря, чем и объяснялись пропажи солдат и офицеров.

— Пропажи солдат? — я искренне удивилась. Информация была новой. В отчетах упоминались жертвы только среди гражданских. — О чем вы говорите?

— Бросьте, — он усмехнулся, — вы ведь не настолько наивны? Этим тварям нужна кровь. Одинокие патрули — прекрасная возможность ее получить.

Доводы звучали убедительно. Отчасти лагерь прилегал к обширному многокилометровому лесному массиву, но кроме диких зверей, опасность там представляли, разве что партизаны, отличающиеся особой изобретательностью и жестокостью к врагам.

— Хорошо, мы проверим ваши слова, а пока, — я встала и повернулась к выходу, — отдыхайте. Вы здесь надолго.

День клонился к закату. Разобравшись с основными делами, мы вернулись в имперский департамент. Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, зашли в мой кабинет.

— Вы ему верите? — сев в кресло напротив стола, с раздражением спросил Вальтер. Он был убежден, что все слова Карла — фарс, уловка для спасения собственной жизни.

С уверенностью сложно не согласиться. Оказываясь в департаменте тайной политической полиции, люди были готовы на все.

В надежде сохранить жизнь и избежать отправки в лагерь, родственники перекладывали вину за мнимые преступления на плечи друг друга. Мужья обвиняли жен, матери сыновей. Если дело доходило до более «деликатных» методов, обвиняемые признавались во всем, лишь бы прекратить муки.

Однако Карл был другим. Сидя перед нами, он не испытывал тревоги, или страха. Немалый интерес вызывали его способности. Хватило секунды, чтобы подчинить Цорна, стоило тому проявить агрессию, но, когда напал Вальтер, он не сделал ничего.

Если допустить, что это был не фокус или отточенный до совершенства прием гипноза, то почему он позволил арестовать себя и доставить в Гестапо, где ожидал холодный прием?

Держу пари, Карл мог в любой момент сбежать, но намерено остался в опасности.

— Хотите поехать в Польшу? — интуитивно догадавшись, спросил Вальтер.

Охваченная сомнениями, я молча подняла взгляд. Не хотелось покидать чистый и уютный Берлин, уезжать далеко на неопределенный срок в погоне за призрачной надеждой.

Однако беседа с Карлом породила новые вопросы, что требовали в кратчайший срок найти ответы.

Примечания

1

Стекло, выглядящее как зеркало с одной стороны и как затемнённое стекло — с противоположной.