Утверждение (программирование)

Утверждение (англ. assertion) в программировании — оператор, в котором предикат (логическое выражение) должен иметь всегда истинное значение в данной части кода. Программы проверяют утверждения, фактически оценивая предикат во время выполнения кода, и, если в действительности предикат ложен, программа преднамеренно останавливается или генерирует исключение.

Утверждения могут делать код удобнее для прочтения, помогать компилятору скомпилировать код или помогать обнаружить дефекты в программе.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

2) язык Пролог (Prolog – Pro gramming in Log ic), возникший как язык логического программирования для систем искусственного интеллекта. В основе Пролога лежат средства логического вывода, решающие запросы с использованием заданной базы фактов и правил, к которым обращаются как к утверждениям. Концепция объектно–ориентированного программирования основывается на том, что в основе управления процессом реализации программы лежит передача сообщений объектам.

Ангелина Витальевна Яковлева, Информационные системы в экономике. Шпаргалка

С этим последним утверждением Льюис, конечно же, не согласен. Здесь не место вдаваться в детали, многие из которых имеют технический характер, но можно указать на два направления критики. Определения Рамсея у Льюиса задают референцию только в том случае, когда соответствующее предложение Рамсея реализуемо единственным образом. Выполняется ли когда-нибудь это условие, остается под вопросом, и маловероятно, что оно выполняется постоянно. Кроме того, даже если оно выполняется, возможные определения, которые оно предлагает, оказываются неинформативными. Если существует одна, и только одна, референциальная реализация данного предложения Рамсея, можно, конечно же, надеяться натолкнуться на него посредством проб или ошибок. Но то, что вы угадали референт термина, заданного Рамсей-предложением, в одном случае, никак не поможет в установлении референта этого термина при его следующем вхождении. Сила аргумента Льюиса, таким образом, зависит от дальнейшего предположения о том, что определения Рамсея задают не только референцию, но и смысл, а такое предположение встречается с трудностями более серьезными, нежели те, о которых только что было сказано.

Томас Кун, После «Структуры научных революций», 2000

Впрочем, логические ошибки в цитируемых автором неудачных статьях крайне разнообразны. Когда наивная методология «простого следования фактам» уступает место продвинутым вариантам гипотетико-дедуктивного метода, следует быть готовым к совсем новым типам затруднений. Остановимся для примера на принципе герметичности доказательства. Смысл его в том, что когда речь идет о доказательстве, считается, что в нем использовано конечное число утверждений и доказательство не использует никакой информации, не входящей в эти утверждения. Если проверять адаптационистские гипотезы, старательно выписывая, что в них полагается «данным» – выяснится, что в них присутствует множество «богатых» утверждений, которые кажутся авторам очевидными, но не являются таковыми. То есть каждая внешне простая общая гипотеза на деле тащит с собой огромную массу слабо очерченных утверждений, по сути – чуть не всю биологию вместе с житейским здравым смыслом автора гипотезы. Это приводит к многочисленным ошибкам. Кратко говоря, следует стремиться к герметичности доказательства – оно должно быть закрыто от «посторонних» положений.

Е. Н. Панов, Половой отбор: теория или миф? Полевая зоология против кабинетного знания, 2014

Другим способом выразить ту же идею могло бы быть отрицание возможности сравнения теорий, основанное на предположении, что не существует фактов и данных, которые давали бы нам критерий сравнения, поскольку факты и данные всегда таковы только «относительно данной теории»[152]. Интересный факт состоит в том, что мы тоже стоим за «относительность» фактов и данных, в том смысле, что факты и данные зависят от конкретных операционных критериев данной дисциплины, а вследствие этого и от любой теории, предлагаемой в данной дисциплине, но мы не делали следующего шага, состоящего в утверждении, что данные и факты относительны к каждой отдельной теории; напротив, они остаются постоянными для всех теорий, относящихся к данной дисциплине. Это вполне совместимо с признанием того, что значение некоторого понятия или высказывания «в общем» релятивизируется к теориям, поскольку это не мешает двум (или более) теориям иметь одни и те же средства релятивизации по отношению к данному понятию или высказыванию. Согласно нашей точке зрения, это действительно может быть так по отношению к ограниченному классу понятий и высказываний, т. е. для операциональных понятий и для высказываний, содержащих только эти понятия. Это случай, когда две теории основаны на одних и тех же базовых предикатах, связанных с базовыми интенсионалами одними и теми же операциями, и отличаются только в силу различия используемых ими логических сетей (а значит, и в силу различия используемых ими теоретических понятий).

Эвандро Агацци, Научная объективность и ее контексты, 2014

Выше я говорил об имплицировании в широком смысле слова. Если спросить обычного человека, имплицирует ли утверждение, что газета лежит на столе и что каждый, кто не слеп и кто смотрит на стол, увидит газету, он, вне всякого сомнения, ответит – да. Однако ясно, что второе утверждение порождает свежие идеи, которые не содержатся в исходном утверждении. И это, безусловно, одна из причин того, почему позитивисты говорили, что эмпирическое утверждение должно считаться бессмысленным не тогда, когда из него самого по себе не удается вывести предложение наблюдения, а тогда, когда предложение наблюдения нельзя вывести из него вместе с другими предложениями. Однако как мы можем составить представление о процессе выведения, если нам сначала не известно значение исходного утверждения? И если мы сначала знаем значение исходного утверждения, это значение не может быть идентично значению любого предложения наблюдения, выведенного из него вместе с другими утверждениями. Самое большее, что мы легитимно можем о нем сказать, – это то, что оно не соответствует требованиям, необходимым для включения в класс эмпирических гипотез, пока из него, вместе с другими предложениями, нельзя вывести предложение наблюдения. Это следует из значения, присвоенного понятию «эмпирическая гипотеза». Но в таком случае относительно бессмысленности утверждений, не удовлетворяющих этому требованию, нельзя немедленно сказать ничего, кроме того, что они не являются «эмпирическими гипотезами». Назвать утверждение бессмысленным означает не более чем сказать, что оно не является эмпирической гипотезой.

Фредерик Коплстон, История философии. ХХ век

Двуприродная референциальность имеется и в реальном диалоге. Логика здесь примерно следующая. Предикат принято понимать в обобщенном смысле как то, что не идентифицирует (именует), а описывает референт,[103] как то, следовательно, что может утверждаться (или – что сохраняется при отрицании, но здесь нет нужды касаться сложных логических дистинкции; для наших целей достаточно самого общего представления о предикате). Каждая реплика диалога, несомненно, содержит некое утверждение и в этом смысле является предикативным актом. Поскольку же каждая реплика, помимо общего для диалога предмета обсуждения, так или иначе что-то утверждает, пусть и не прямо, одновременно и о предыдущей реплике, постольку ее можно понимать как содержащую предикат в том числе и по отношению к этой предыдущей реплике, которая в свою очередь тоже содержит предикаты, то есть является предикативным актом. Следовательно, в какой-то своей части отношения между репликами, то есть диалогические отношения в их бахтинском смысле, аналогичны отношениям между двумя предикативными актами.

Людмила Гоготишвили, Непрямое говорение, 2006

Тестовое задание открытой формы – готовые ответы с выбором не даются. Требуется сформулированное самим тестируемым заключение. Имеют вид неполного утверждения, в котором отсутствует один или несколько ключевых элементов: число, буква, слово или словосочетание.

И. В. Самойлова, История. Тестовые задания, 2013

Постулат шестой. Он – применительно к речевой деятельности – заключается в том, что в основе восприятия речи лежат процессы, по крайней мере частично воспроизводящие процессы ее порождения. В наиболее общей форме такое понимание изложил Дж.Миллер: «Слушатель начинает с предположения о сигнале на входе. На основе этого предположения он порождает внутренний сигнал, сравниваемый с воспринимаемым. Первая попытка, возможно, будет ошибочной; если так, то делается поправка и используется в качестве основы для следующих предположений, которые могут быть точнее. Этот цикл повторяется… до тех пор, пока слушатель не сделает выбора, отвечающего соответствующим требованиям» (Миллер, 1968, с.251). Иначе говоря, этот постулат выступает в форме утверждения об активном характере процессов речевосприятия (в западной психолингвистике говорят о модели «анализ через синтез») (см. об этом подробнее в Главе 6).

А. А. Леонтьев, Основы психолингвистики, 1997

Рациональные аргументы в защиту микрокосмической позиции, между тем, высказывались весьма энергично. Большинство ее сторонников легко допускают, что даже в самом униформистском обществе каждый индивид несколько отличается от любого другого вследствие комбинирования разных генетических факторов и случайностей опыта. Однако это разнообразие, каким его описывают, напоминает нам «разнообразие» домов новой планировки: они выкрашены в разные цвета, очертания крыш чередуются от дома к дому по дуге в девяносто градусов, но поэтажные планы одинаковы. Иначе говоря, динамически важные черты принимаются как общие. Таким образом, несмотря на лицемерное уважение к индивидуальной изменчивости, здесь все еще упорно сохраняется понятие «статистического» распределения. Маргарет Мид, к примеру, настаивала на том, что описания индивидуальных характеристик и культурной среды должны быть настолько точными, чтобы можно было установить между ними идеальную ковариацию. «Любой член культуры при условии, что его позиция в этой группе надлежащим образом уточнена, служит идеальным примером того группового образца (pattern), на основе которого он действует в качестве информанта… Любое утверждение о культуре должно делаться так, чтобы добавление другого класса информантов, ранее не представленного в выборке, не изменяло природу этого утверждения таким образом, который не был бы уже предусмотрен в изначальном утверждении» (Mead, 1953). Однако утверждение, будто какой-то один компонент служит «идеальным примером» образца при условии уточнения его взаимосвязей с другими компонентами, несет в себе смысла не более, чем утверждение о том, что одна бусинка является идеальным примером вампума3*, если вы уже держите вампум в своей руке. О распределении же говорили голословно, выбирая (sampling) других информантов для уточнения «позиции» «образцового» («sample») информанта.

Коллектив авторов, Антология исследований культуры. Символическое поле культуры, 2011

Для пушечного ядра, как только мы определим, скажем, его конечное состояние, мы сможем легко вычислить его начальное состояние, и наоборот, поэтому между различными методами указания дополнительных данных не существует практической разницы. Однако для Вселенной в целом большая часть таких вычислений очень трудна. Я уже говорил, что мы предполагаем существование «комковатости» материи в начальных состояниях на основании сегодняшних наблюдений неоднородности Вселенной. Но это исключение: большая часть нашего знания о дополнительных данных – о том, что именно происходит, – существует в форме высокоуровневых теорий эмерджентных явлений и, следовательно, по определению не поддается практическому выражению в виде утверждений о начальном состоянии. Например, в большей части решений уравнений движения Вселенная в своем начальном состоянии не обладает свойствами, необходимыми для появления жизни. Следовательно, наше знание того, что жизнь появилась, – это значительная часть дополнительных данных. Возможно, мы никогда не узнаем, что конкретно означает это ограничение для детальной структуры Большого взрыва, но мы можем делать выводы непосредственно из него. Например, первая точная оценка возраста Земли была сделана на основе биологической теории эволюции, и она противоречила лучшим физическим теориям того времени. Только редукционистское предубеждение могло заставить нас считать, что эти рассуждения были почему-то менее обоснованными или что в общем случае теоретизирование о начальном состоянии является более «фундаментальным», чем об эмерджентных чертах реальности.

Дэвид Дойч, Структура реальности. Наука параллельных вселенных, 1997

Классическая логика долгое время подвергалась критике за то, что она не дает конкретного описания логического следования. Логическое следование – это отношение, которое существует между утверждением и выводимым из него заключением. Данное отношение не зависит от конкретного содержания высказываний и обусловливается лишь их логическими формами. Данное понятие называется семантическим понятием логического следования. Наряду с ним существует синтаксическое понятие логического следования для того или иного формализованного языка, определяемое как выводимость какого—либо высказывания из других высказываний по правилам этого языка. Выводимое следование должно быть связано с тем, из чего оно выводится. Наиболее полное развитие данное положение получило в релевантной логике.

С. А. Давыдов, Логика. Шпаргалка, -1

Простое соотнесение разных типов онтологических сущностей с категориями языковых выражений Фреге счел недостаточным для задания интерпретации языка и поэтому он разработал теорию смысла и значения[14], которая является квинтэссенцией его логической семантики и, более того, позволяет соединить, через посредство языковых знаков, конкретные и абстрактные предметы. Различение значения и смысла Фреге применяет к именам собственным[15], считая, что значением имени является предмет, который оно обозначает, а смыслом – информация, которую оно в себе несет. Необходимость такого различения он обосновывает тем, что два имени, обозначающие один и тот же предмет и соответственно имеющие одно и то же значение (например «Утренняя звезда» и «Вечерняя звезда»), могут сообщать нам разную информацию, и поэтому, скажем, утверждение тождества «Утренняя звезда есть Вечерняя звезда» является для нас когнитивно информативным (ибо отражает важное астрономическое открытие), тогда как «Утренняя звезда есть Утренняя звезда» – нет. Согласно Фреге, это обстоятельство объясняется тем, что эти два имени, обозначая один и тот же предмет, различаются по смыслу. Это же различение применяется им и к предложениям как особой категории имен собственных, но в этом случае значением выступает «истина» или «ложь», а смыслом – выражаемая предложением мысль.

Л. Б. Макеева, Язык, онтология и реализм, 2011

Исходным предположением моделирования в НЛП является утверждение, что если поведение человека эффективно благодаря использованию определенных ментальных стратегий, то и другой человек, используя те же стратегии, способен достигать схожие результаты. Пожалуй, это утверждение можно считать наиболее спорным, что признают сами классики НЛП: например, как пишет Джозеф О'Коннор, «Модель никогда не будет приносить тех же результатов, что и оригинал. Однако она все же может быть полезной и помогать людям мыслить нечто по-другому и находить новые отличия в своем опыте, чего они не делали ранее. Поэтому они станут лучше в понимании самих себя»[18].

Алексей Недозрелов, Мифомоделирование в психологии и маркетинге, 2012

Для философии, поскольку она изначально претендовала на фундаментальность и всеохватность[1] – посредством выведения универсальных обобщений или вскрытия глубинных оснований, – всегда принципиально важным оставался вопрос об условиях возможности (выражаясь кантовским языком) подобных утверждений не как продукта произвольных фантазий или интуитивных прозрений, но как серьезных и обоснованных положений, на которые, в свою очередь, безбоязненно можно опираться для формулирования заключений, в конечном счете, по любым практически значимым проблемам – вплоть до смысла жизни. Поэтому наряду с заботой о наиболее сильных и неодолимых способах обоснования в философских размышлениях (прежде всего, конечно, относящихся к западноевропейской интеллектуальной традиции) обязательно присутствовало – в виде более или менее эксплицитной предпосылки – допущение о так или иначе понимаемом единстве[2] всего подлежащего рассмотрению (актуально или потенциально), то есть, в конечном счете, – тем или иным способом трактуемого мира. Допущение, принимаемое явно или неявно хотя бы потому, что в противном случае – по крайней мере, на первый взгляд, – подобные претензии сразу же показались бы безосновательными и нереализуемыми. В этом смысле вполне можно утверждать, что единство мира – в качестве возможно неявной установки[3], представленной как минимум имплицитно и контекстуально, – неизбежно и неустранимо остается важнейшим неотъемлемым компонентом любой философской концепции[4], пусть даже оно не всегда тематизируется или тем более не каждый раз проблематизируется.

В. Ю. Кузнецов, Взаимосвязь единства мира и единства культуры, 2013

Логическое «НЕ» представлено двумя операторами. Прежде чем рассказать о них, отвечу на вопрос, который часто возникает у людей, впервые приступивших к изучению операторов поиска: «Зачем нужно логическое „НЕ“? Его ведь можно и вовсе не вводить, и тогда оно нам не понадобится!». Отвечаем: если мы сами решаем, что нам вводить, а что нет, то это утверждение справедливо. Но проблема в том, что часто в выдаче принудительно оказывается «мусор» и другого способа избавиться от него, кроме как убрать эти слова при помощи логического «НЕ», у нас нет. Так, например, если вас интересует конек крыши, то по слову «конек» в выдаче окажется информация и о роликовых, и о фигурных коньках, и даже о Коньке-Горбунке. Для таких-то случаев логическое «НЕ» и придумано.

А. В. Артемов, Мониторинг информации в Интернете, 2014

• общее → что-либо утверждается или отрицается обо всех предметах данного класса; общие суждения бывают регистрирующими, которые фиксируют утверждение или отрицание в отношении предметов класса, в котором этих предметов определенное (ограниченное) число, например: «Все студенты восьмой группы сдавали экзамен по логике»; в нерегистрирующих что-либо утверждается или отрицается о предметах, которых в данном классе неопределенное (неограниченное) число. Например: «Суды выполняют функции защиты прав и свобод граждан»; а также нерегистрирующие – утверждают или отрицают что-то о классе с неопределенным числом элементов.

С. С. Антюшин, Логика, 2013

Содержание речи чрезвычайно изменчиво и детерминировано множеством внешних и внутренних факторов, по существу, ее разнообразие отражает разнообразие жизни человека и соответствует ему. В отличие от опросникового теста, в котором человеку предлагаются более или менее соответствующие его представлениям о себе утверждения, из которых следует выбрать наиболее соответствующие, в свободной речи человек сам подбирает слова, которые должны обеспечить наибольшее соответствие тому, что он переживает. Свободная речь более валидна для анализа, чем ответы на тест, но в меньшей степени связана с теоретическими представлениями психологов.

Н. А. Алмаев, Применение контент-анализа в исследованиях личности, 2012

Для психолингвистической науки актуальной является теория «контекстуальной генерализации». Ее суть заключается в следующем: использование сегмента (слога, морфемы, слова), ранее встречаемого в определенной позиции и в определенном контексте, в других контекстах в той же позиции, свидетельствует о том, что указанный контекст указанного сегмента генерализовался, то есть стал главным, значимым, определенным [Braine, 1963, с. 92]. Исследователи T. Bever, J. Fodor, W. Weksel (1965), оппонируя Брэйну, говорят о том, что данное утверждение (о непременной генерализации контекста) можно считать верным относительно некоторых несвободных сочетаний лексических единиц. Функционирование механизма генерализации, сводящееся к взаимоотношению стимула и реакции, не обеспечивает поддержку для всего единства фразы (грамматического, семантического и другого), но в полной мере опосредует выбор элементов (структурных, ритмических) для лексических единиц.

Г. В. Бабина, Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез, 2013

Подчеркнем сразу же основную природу категорий – они существуют только в языковой знаковой системе и обеспечивают языковым знакам такую природу значения, которая способна представить любую человеческую потребность как аналитическую (грамматически структурированную) модель, состоящую из слов. Это положение являестя принципиальным в связи с тем, что существуют различные определения категорий и сущности категоризации. Так, например, Джордж Лакофф и Марк Джонсон – ученые, имена которых связываются с когнитивным направлением в современной лингвистике, утверждают в начале обширной монографии, посвященной критике денотативно-референицального подхода к значению под названием «Philosophy In the Flesh. The Embodied Mind and Its Challenge to Western Thought»: «Every living being categorizes. Even the amoeba categorizes the things it encounters into food and nonfood, what it moves toward or moves away from.» (Lakoff, Johnson, 1999). В этом утверждении есть целый ряд неточностей, которые, к сожалению, характерны для современного нам состояния теории значения и подробный анализ которых поможет нам уточнить сущность категоризации и определить категории исключительно как характеристики языкового человеческого сознания.

И. В. Толочин, Учебник по лексикологии, 2014

Мы полагаем, что дисфункциональность исходной репрезентации, а также существенные сложности, которые испытывает решатель, пытаясь перейти к новой репрезентации, задается противоречием/ями в ее структуре. Противоречие может корениться в несочетаемых интерпретациях семантики и/или синтаксиса отдельных утверждений задачи, во взаимоисключающих функциональных требованиях к одним и тем же (материальным) объектам, составляющим проблемную ситуацию, а также в несовместимости (несоответствии друг другу) различных частей репрезентации задачи, включающих различные форматы кодирования. Это приводит к тому, что одни части (варианты) репрезентации задачи, возникшие у испытуемого на основе прошлых знаний или перцептивно выделенных условий, ограничивают появление новых частей (вариантов) репрезентации и тем самым усложняют и замедляют обнаружение правильного ответа.

Коллектив авторов, Современные исследования интеллекта и творчества, 2015

Согласно традиционной точке зрения (Хофман 1986), зафиксированные в ультракратковременной памяти сенсорные эффекты образуют исходные данные для семантического кодирования, т. е. в форме кратковременного следа сенсорной стимуляции фиксируются только физические признаки объектов без их семантической интерпретации. Однако существуют аргументы, ставящие под сомнение подобного рода утверждения. Так, в экспериментах (Величковский, 1982, 2006) была показана эффективность послеинструкции, ориентирующей внимание испытуемого на семантические различия даже внутри такого короткого временного интервала, который отводится под ультракратковременную память.

Н. Б. Горюнова, Когнитивный ресурс. Структура, динамика, развитие, 2016

Отрыв теоретического знания от реальности, существование идеальных конструкций самих по себе содержится и в описанной в [1] структуре теоретического знания. «…теоретическое знание является сложной структурой, состоящей из утверждений разной степени общности. Наиболее общий уровень – аксиомы, теоретические законы. Например, …три закона Ньютона…Вторым, менее общим уровнем научной теории являются частные теоретические законы, описывающие структуру, свойства и поведение идеальных объектов, сконструированных из исходных идеальных объектов …Как показал в своих работах В. С. Степин, частные теоретические законы, строго говоря, не выводятся чисто логически (автоматически) из общих. Они получаются в ходе осмысления результатов мысленного эксперимента над идеальными объектами, сконструированными из элементов исходной, «общей теоретической схемы».

Л. С. Якунин, Философские вопросы науковедения, 2017

Не будет преувеличением утверждение, что наука о числах в настоящее время получила второе дыхание, своеобразный карт-бланш. Повсеместное применение вычислительной техники приблизило современную науку к идеям древнегреческого философа. Например, в компьютерной технике – этом универсальном атрибуте практически каждого человека, неотъемлемой части нашей жизни – любая информация закодирована в виде нулей и единичек. Это ли не лучшее доказательство актуальности идей Пифагора!

Л. С. Большедворова, Нумерология. Коды жизни и судьбы, 2008

Обоснуем наше утверждение. Лингвисты считают, что субъектом речи является говорящий. При этом совершенно понятно, что структура речи, синтаксис языка не создаются человеком, а существуют объективно, вне его. Мартин Хайдеггер выразил это в известном утверждении: «Язык – дом бытия». Однако на уровне собственно процесса говорения каждый, или почти каждый, включая философов и лингвистов XX века, уверен, что он – субъект этого процесса, по своей воле порождающий слова и предложения. В известном и достаточно поверхностном смысле это так. Однако подойдем к этому вопросу на уровне эпистемологической модели.

Л. Г. Пугачева, Человек в космосе мышления. Введение в эпистемологию (сборник), 2008

Проблема всех критиков в том, что их высказывания почти всегда заключены в неправильную с точки зрения НЛП форму – негативную. Для того, чтобы произвести рефрейминг и сделать из критика советчика, в любом замечании нужно найти позитивную цель, сформулировать позитивное намерение и преобразовать замечание в вопрос (зачастую начинающийся со слова «как»). Например, утверждение «Мы не можем себе этого позволить» можно превратить в вопрос «Как мы можем себе это позволить?» и т. д.

Павел Васильев, Краткое содержание «Фокусы языка. Изменение убеждений с помощью НЛП», -1

А теперь будет полезно ввести символы теории подтверждения, которые я буду время от времени использовать в следующих главах. Пропозиции я обозначаю строчными буквами, такими как e, h, p и q. P(p|q) означает вероятность p в случае события q. Так, например, p может обозначать пропозицию: «При следующем подбрасывании эта монета выпадет решкой», а q может обозначать пропозицию: «В 505 случаях из последних 1 000 подбрасываний этой монеты выпадала решка». Тогда P(p|q) означает вероятность того, что при следующем подбрасывании монета выпадет решкой, с учетом того, что в 505 случаях из последних 1 000 подбрасываний выпадала решка (значение P(p|q), таким образом, должно быть 0,505). Однако отношение между p и q может быть гораздо более сложным, и несомненно, обычно мы оцениваем вероятность утверждений об очевидности иначе, чем (или в дополнении к) вероятность утверждений об относительной частоте. Р может быть некоторой научной гипотезой, например, общей теорией относительности Эйнштейна, а q может быть совокупностью всех отчетов, фиксирующих данные наблюдений и экспериментов, которые проводятся учеными и относятся к этой теории.

Ричард Суинберн, Существование Бога, 1979

Отметим, что в настоящее время ЭС нашли самое широкое применение в специализированных областях, но перестали быть передовым краем исследований в области ИИ, т.к. о них сообщается на большом количестве научных конференций. Многие ученые идут в своих исследованиях дальше, и теория ЭС продолжает развиваться в том числе и на основе миварного подхода, который позволяет устранить указанные ограничения и выйти на новый уровень интеллектуальности ЭС. Вместе с тем, именно широкое использование ЭС дает надежные основания для утверждения, что ИИ уже создан и широко используется людьми в своей повседневной деятельности. Конечно, это не означает, что ЭС и системы ИИ на их основе смогли превзойти уровень интеллектуальности человека, т.е. в другом понимании термина ИИ, как системы равной или превосходящей возможности человека, конечно же, еще достаточно далеко до создания такого ИИ.

О. О. Варламов, Мивары: 25 лет создания искусственного интеллекта, -1

Необходимо отметить, что создатели Ad-aware приписывают программе некие «интеллектуальные» способности, позволяющие ей отыскивать подозрительные объекты, сведения о которых отсутствуют в базе данных программы. Однако это утверждение вызывает сомнения, поскольку Ad-aware не обратила никакого внимания на программу StatWin, работающую как настоящий шпион.

А. К. Гультяев, Восстановление данных, -1

Свобода и порядок – они были терминами проблемы (или «переменными») последнего убедительного концепта рациональности, порожденного Европой. Либеральное кредо можно сформулировать в форме, близкой к Лейбницу: максимально возможное количество свободы с минимально необходимым порядком. С тех пор наблюдаются лишь продукты дезинтеграции: в форме различения нескольких концептов рациональности, без определения рациональности как таковой (Вебер, Хабермас) или же в форме различения между рациональностью и иррациональностью, – что утверждает обе стороны различения, но, опять же, без определения того, какова природа утверждения этого различения; иными словами – что определяется его формой. Этому соответствует исчезновение концепта разума: качество живого человеческого существа стало лишь приблизительно достижимым – в буквальном смысле – утопическим идеалом.

Коллектив авторов, Западная социология: современные парадигмы. Антология, 2015

Впрочем, утверждение, что субъект есть источник априорных форм (норм или правил), по отношению к кантовской философии не столь ясно, как по отношению к развитому после Канта идеализму. По Гегелю, субъект порождает формы собственной мысли в процессе диалектического развития. По Гуссерлю, субъект усматривает их как эйдосы, непосредственно присутствующие в сознании. По Канту же, правила рассудка не являются ни порождением, ни предметом усмотрения. Субъект просто использует правила. Вопрос о том, где они пребывают или откуда берутся, вообще не ставится. Субъект является их источником только в том смысле, что ему эти правила не могут быть сообщены или предписаны откуда-либо еще. Примечательно, что в отличие от Гуссерля (как и от Декарта) Кант не апеллирует к очевидности. Априорные правила вовсе не очевидны – иначе их пришлось бы признать предметом интеллектуальной интуиции. Они никем не усматриваются, они просто всегда уже есть в каждом конструктивном действии.

Г. Б. Гутнер, Риск и ответственность субъекта коммуникативного действия, 2008