Толока

Толо́ка (толока́, новг.-псков., твер. толо́ка; юж.-рус. тало́ка; новг., твер. по́мочи, помог(т)чи; белор. талака́) — работа крестьян сообща, форма деревенской взаимопомощи в России, на Украине, в Белоруссии, Эстонии, Латвии и Литве. Её организовывали в деревне для выполнения срочных работ, требующих большого количества работников: сбор урожая, вырубка леса, сооружение домов и т. д. Иногда толоку использовали для проведения общественных работ (строительство церквей, школ, дорог и т. п.).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Особое место в жизни крестьян занимали так называемые «помочи» – обычай приглашать знакомых людей для помощи в срочных работах, с которыми семья не успевает справиться самостоятельно. По типу выполняемой работы помочи имели свои названия: дожнинки (жатва), толока льна, навозница, вздымки (подъем сруба), печебитье, капустки.

М. И. Воловикова, Представления русских о нравственном идеале, 2004

К распространенным формам общественных союзов следует отнести еще обычай толоки – «помогати хлеба святого збирати» за одно угощение. Наконец сюда же относятся общественные обеды в храмовые праздники, устраиваемые местами на общий счет, причем для заведывания ими избираются особые братчики.

Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский, Малороссия. Новороссия. Крым. Полная история южного русского края, 2014

Важнейшим моментом, определяющим природу подобного производственного организма, была оплата труда. Уровень оплаты в области зарождающегося крупного производства был намного выше оплаты обычного ремесленника или простого поденщика. Так, в 1647 г. самые элементарные операции «черной работы» оплачивались не ниже 5 коп. в день («в анбаре глину толкли работников 4 чел., а имели найму по 2 алтына в день», «пожеги готовили и дрова на пожег носили и руду с возов на пожег сыпали и по пожегу уравнивали и от огня оберегали», «найму им по 10 денег человеку», «да на лесу работали с угольными мастерами у угольного зженья, русские ж люди, 22 человека, а найму де на сутки давано им по 2 алтына», «руду железную били и в горы носили и всякую работу работали, а имели де найму на сутки по 2 алтына»). При постоянной занятости в течение 50 недель, это могло бы составить для каждого годовой заработок в 15 руб. В России такой заработок имел квалифицированный ремесленник, да и то удачливый.

Андрей Паршев, Почему Россия не стала Европой

МОНАСТЫРСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ И КРЕПОСТНОЕ ПРАВО. Последнее чтение я закончил обещанием указать связь между вопросом о монастырских вотчинах и судьбою крестьян. Какая же связь, вероятно, спрашивали вы себя, могла быть между столь разнородными порядками явлений? Связь была, и притом двоякая. Во-первых, монастырские вотчины составились из земель служилых людей и из земель казенных и дворцовых, составлявших запасный фонд для обеспечения служилых людей. При неудаче попыток воротить отходившие к монастырям земли в казну или на службу все, что государственное хозяйство теряло на монастырском землевладении, ему приходилось выручать на крестьянском труде, усиливая его податное напряжение. А потом, льготные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель казенных и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами. Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими мерами стеснять крестьянское право перехода. Это стеснение еще не крепостная неволя крестьян; но оно, как увидим, подготовило полицейскую почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение в одно и то же время содействовало и увеличению тягости крестьянского труда, и уменьшению его свободы. Этой внутренней связью обоих фактов можно объяснить и сходство их внешней истории. Все эти бесплодные литературные споры о монастырских вотчинах и робкие законодательные усилия стеснить их расширение – как живо напоминают они столь же бесплодные толки в печати о вреде крепостного права и суетливые заботы правительства о его смягчении в царствование Екатерины II, Александра I и Николая I. Обращаемся к крестьянам XV–XVI вв.

Василий Осипович Ключевский, Курс русской истории (Лекции XXXIII – LXI), 1904

Еще один эффект оседлости заключался в том, что она позволила человеку хранить продовольственные излишки, – ведь запасать продовольствие, если рядом не остается никого, кто бы его сторожил, просто бессмысленно. Когда кочующим охотникам-собирателям время от времени удавалось за раз добыть больше пищи, чем они могли съесть за два-три дня, от такого везения было мало толку – оставшееся несъеденным нужно было еще сберечь. В то же время сохранение пищевого запаса – принципиальное условие содержания людей, профессионально занимающихся чем-то иным, нежели производство продовольствия, особенно если речь идет о целых поселениях таких людей. Понятно, почему они за редким исключением отсутствовали в обществах бродячих охотников-собирателей и впервые появились лишь в обществах, перешедших к оседлости.

Джаред Даймонд, Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ

Первый гжельский завод, производящий фарфоровые изделия, был построен в деревне Володино в 1802—1804 годах крестьянином Павлом Куликом (Куличковым). Это самая загадочная и трагичная фигура в истории гжельского фарфора. Известно, что он был перебежчиком. До начала своего предприятия он работал на заводе Отто в Перово, где трудились рабочие, перебежавшие, в свою очередь, с фабрики Гарднера. Так было и в Европе, и в России. Первым гжельским арканистом стал тот же Павел Кулик (Куликов или Куличков). Чтобы никто не узнал тайну изготовления фарфора, Кулик имел одного единственного рабочего (его фамилия или прозвище было Сологай, по другой версии – Срослай), а главную работу – изготовление фарфоровой массы, глазури, красок – делал самостоятельно, дабы никто не узнал ноу-хау. Русский англичанин Франц Яковлевич Гарднер – основатель первого в России частного завода – тоже хранил в тайне секреты своего производства, не показывая никому из крепостных всех процессов и обманывая тем самым соседних помещиков, отправлявших к нему на работу своих крепостных и полагавших, что «их рабы поймут все искусство, как делать фарфор» и хозяева тогда заведут собственные фабрики. В Европе при дворе Августа Сильного тайну сохраняли иным способом: в самом начале, перед тем как переступить порог святая святых – фарфорового производства, рабочий клялся не выдавать ни при каких обстоятельствах священной тайны. Да и в самой мастерской никто толком не знал, что он делает в настоящий момент, поскольку переговоры были запрещены, стояла тишина, и никто не знал, что творится в соседних помещениях. Все было известно лишь Иоганну Беттгеру и его помощникам, Бартоломеи и Штейнбрюку.

Библиотека КнигиКратко, Кузнецовы. Монополисты фарфорового производства в России, -1

Общинные черты русского экономического характера в современной российской экономической теории то ли считаются незаслуживающим внимания фантомом, то ли до них у исследователей еще не дошли руки. Известных работ по этой тематике практически не существует, социально-экономические решения нынче принимаются исходя из пролиберальной максимы homo economicus, то есть человека, представляющего собой молниеносного вычислителя выгод и удовольствий, а население в это время никак не может взять в толк, почему власть его не понимает. В этой главе мы поговорим о семейно-родовых чертах возникновения общины, не обойдем стороной роль варягов в русской истории, остановимся на общинной специфике прав собственности, посмотрим на общину как на демократический институт, а также обсудим русский социальный капитал.

Н. А. Кричевский, Наследие противоречий. Истоки русского экономического характера, 2016

Все эти события, во-первых, не могли не внушать тревогу, во-вторых, свидетельствовали о том, что проблема отнюдь не в «противоправительственной литературе» и отдельных смутьянах, ее начитавшихся. Тысячи людей самого разного происхождения и положения, разных национальностей и профессий, в разных уголках страны были готовы при первом случае кидать кирпичи в полицейских, грабить и избивать своих сограждан. При этом никто не мог точно сказать, что происходит, и придумать рациональное объяснение этим «вакханальям». Было ясно лишь одно, стране нужны масштабные и срочные преобразования. Но что конкретно преобразовывать, толком никто не знал, а возможный масштаб многих тогда пугал больше, чем возможная революция.

Д. М. Дёгтев, 1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции, 2017

В заключение – несколько слов о специфической группе обычаев, связанных с религиозными воззрениями монголов. Следует сказать, что в религиозных вопросах монголы были весьма терпимыми, если не сказать равнодушными. Их главным божеством было Вечное Синее Небо – Тенгри. Именно к нему возносились молитвы простых монголов и камлания шаманов. Но эту свою веру монгольские племена никому не навязывали и сами с большим уважением относились к религиозным верованиям других народов. Некоторые народы монгольского языка – кераиты, найманы – были христианами несторианского толка, а большинство кара-китаев склонялось к исламу. Чистокровные же монголы-нирун уделяли духовным вопросам немного внимания, оставляя все непонятное на усмотрение шаманов. Шаманы обладали немалой властью, но она значительно уступала власти нойонов и тем более ханов. У нас имеются также сведения о жертвоприношениях, производившихся главой рода, и о специфическом наказании в виде отстранения от родовых жертвоприношений. Выше уже говорилось о вере в онгонов – духов предков, но существовали и более крупные божественные фигуры, помимо верховного божества Тенгри: например, Земля-владычица – Этуген, или бог войны Сульдэ, получивший особую известность во время походов Чингисхана.

А. А. Доманин, Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники, 2010

«На Поклонной горе кроме основного здания с лесенкой-башней в восточном стиле имелась еще больница-санаторий и отдельно аптека, – вспоминала дочь П.А. Бадмаева Аида Петровна Гусева. – В первом этаже ее помещалась толкацкая – там сушили и толкли травы; лабораторная – там взвешивались и смешивались отдельные компоненты в единый порошок. Каждый порошок заворачивался в тонкую рисовую бумагу, затем порошки партиями отправлялись на Литейный»[9].

С. Е. Глезеров, Удельная. Очерки истории, 2012

Во время молотьбы пшеницу и ячмень отделяли от соломы и отвеивали шелуху, а затем размалывали в муку. Вначале зерна толкли в ступке или растирали между двух продолговатых или круглых камней с точно подогнанной и вогнутой верхней частью. Следующим шагом стало появление ручных жерновов. Обычно они изготавливались из твердого камня, иначе в еду вместе с мукой попадал песок.

Гордон Чайлд, Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества, -1

В общем-то вряд ли можно возразить против того, чтобы не вязать людей по рукам и ногам. Возможно, если учредить анархию – но не коллективного, коммунистического, и индивидуалистического толка – и раздать землю собственникам, то некоторые из них себя прокормят (хотя разве дело только в прокорме?). Да и земля сама себя сбережет, если оставить ее в покое.

Р. К. Баландин, Полигоны смерти? Сделано в СССР, 2011

Тов. Мухин, Вы – большой ученый, и в ферросплавах знаете Вы толк… А также во многом другом, но в своей книге на стр. 47–49 допустили откровенный ляп, уж извините за такую оценку. Я имею в виду Ваши объяснения причин голода на Украине.

Ю. И. Мухин, Как натравить Украину на Россию. Миф о «Сталинском Голодоморе», 2014

В Москве руководители губернии говорили правительству, что хотя нельзя сказать точно, на что истрачены пять миллионов, отпущенные в прошлом году на сельское хозяйство, но толк от этих миллионов должен быть: все-таки деньги истрачены в Градовской губернии, а не в чужом месте и как-нибудь скажутся.

А. П. Платонов, Город Градов, 1927

Как рассказывает пермячка Любовь Прокопьевна Мацова (ее предки были алтайскими кержаками), в деревнях на Алтае успешно выращивали все овощи, даже арбузы! Из блюд можно отметить «толсты щи» – кашу из ячменной крупы на воде, заправленную луком. На зиму там квасили дикий лук (черемшу) и ели ее с квасом, макая хлеб в получившуюся похлебку. Любили конопляное семя, которое поджаривали, толкли в ступке, после чего разводили водой и, прибавив туда меда, ели с хлебом, называя это семечками.

Евдокия Турова, Кержаки (сборник), 2007

А около селений Павлово, Богородское и Мурашкино увеличилось число «поморцов» и даже особенно вредных изуверов «морелыциков» /Раскольничий толк. Ради спасения они морили свою плоть до смерти – губили себя и своих собратьев голодом, огнём и обухом. Из них образовались: самосжигатели, сократилыцики, тюкалыцики и детогубцы/.

Е. С. Макаров, Муромское Заочье-2. Очерки о родном крае, 2017

Ольха – быстро гниющая, лишь на топливо да мелкие поделки годится. Ветлы, ракиты большие растут, да толку от них никакого, даже топливо плохое. Прочие многочисленные ивовые породы годятся только для плетения коробов и корзин, да еще в кожевенное дело, на дубление, да и тут дубовая кора их перебивает.

Л. В. Беловинский, Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы, 2012

Как обидно, когда твои красивые зеленые кустики вдруг начинают вянуть и желтеть прямо на глазах. И уже опрыскивай, не опрыскивай, толку не будет, урожай потерян. Спасибо Игорю Лядову, научил, как защититься от этой напасти. Теперь у меня перед глазами книга, а в ней – бесценная информация, которая помогает еще по клубню распознать болезнь. Теперь сажаю только здоровые клубни и о болезнях забыла.

И. В. Лядов, Грядка для отличного урожая. Картофель без химии и хлопот на любой почве, 2016

Так же давно, как репа и капуста, вошла в кулинарию русского народа редька. Появилась она из Азии и являлась основным компонентом одного из самых древних русских кушаний – тюри. Из редьки готовили древнейшее народное лакомство – мазюлю: нарезали тонкими ломтиками корнеплод, нанизывали на спицы, высушивали на солнце, толкли и просеивали сквозь сито; потом в белой патоке варили редечную муку до загустения, добавляя в нее пряности.

Ю. А. Матюхина, Русская диета, 2013