Предостережение (полемический труд)

«Предостережение» (укр. Пересторога) — анонимный антиуниатский трактат 1605 года, авторство которого приписывается западнорусскому церковному деятелю Иову Борецкому либо деятелю львовского Успенского братства Юрию Рогатинцу. «Предостережение», возникшее под влиянием трудов Иоанна Вишенского, является ярким примером полемической литературы и западнорусской литературы начала XVII века.

В начале произведения автор подробно определяет цель своей работы: предостеречь единоверцев, чтобы они не предавали свою веру. Приведя аргументы униатов, которыми они оправдывают свой поступок, автор приступает к собственно историческому изложению. Главные причины политического и церковного кризиса в Западной Руси автор усматривает в недостаточной образованности народных масс, без которой сокровища византийско-русской книжной премудрости лежат мёртвым грузом в библиотеках. Автор рассказывает об истории заключения Брестской унии, о предательской деятельности епископов, которые отступили от православия и подчинились папе римскому ради своих интересов, тщеславия и алчности. В произведении раскрываются подробности борьбы против наступления униатства и католичества, а также политики шляхетской Польши. Среди прочего, выдвигается обвинение против униатских епископов Терлецкого и Потия в убийстве православного священника.

Сатирически изображён и митрополит Михаил Рогоза как двуличный и коварный тайный агент Рима и верноподданный польского короля. Главная светлая фигура «Предостережения» — князь Константин Острожский, основатель православных типографий и учебных заведений. Автор отрицательно относится как к католицизму вообще, так и к папе римскому в частности. За папой отрицается статус верховного пастыря, он описывается как мучитель, тиран, антихрист и сатана. Показывая следствия унии, автор подаёт несколько колоритных картин массовых репрессий и преследований. Обращаясь к прошлому, осуждаются междоусобные распри, приведшие к упадку Южной Руси.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Немецкий ученый Петер Гауптманн однажды предостерег от «принятия в образе православия желаемого за действительное» и от «жалких попыток пытаться поучать православного собеседника, что является подлинно православным, а что нет». Голоса, которые «более или менее принижали значение рассуждений XVII в.», служащих образчиками школьного богословия, по его мнению, «никак не могут относиться ко всему православию». «Тем не менее никогда не допускалось, чтобы богословие, представленное Петром Могилой в его Исповедании православной веры, могло быть вытеснено из восточно-церковного сознания»[76]. Итак, давайте запомним это предостережение и не будем неадекватно привносить в православие собственные представления. Действительно, на Западе часто прислушиваются не к сути православного богословия, а к тем аргументам, которые можно использовать в полемике западных конфессий между собой.

Карл Христиан Фельми, Введение в современное православное богословие, 2014

Например, в статье «Разговор отца с сыном о свойствах великих людей» утверждается, что Александр Македонский «был великий завоеватель, но не великий человек»34. В другой статье, напечатанной в этом же издании, публикуется статья о Цезаре – «великом злодее»35. По мнению издателя, беседуя с молодежью, необходимо приводить примеры не только положительные, но и отрицательные, уделять внимание и «великим злодеям», и заблуждающимся, разоблачая их и объясняя их поступки. Оценки, которые он давал знаменитым историческим личностям, должны были формировать систему ценностей молодого поколения, которому предназначался журнал, и соответствующее отношение к политическим деятелям современности. В качестве достойных звания великих называются Тит, Траян, Марк Аврелий (именно с ним сравнивается Александр I), также Невзоров причисляет к ним Нуму Помпилия, Регула, Солона, Ликурга, Конфуция, Зороастра. Известные завоеватели изображаются как безрассудные авантюристы, движимые своим беспредельным честолюбием. Наполеон является именно последователем подобных исторических деятелей. Описание его биографии может служить предостережением подобным «горделивцам», «метеорам, зверский бег которых Бог останавливает»36.

Коллектив авторов, «И вечной памятью двенадцатого года…», 2013

О том, какое значение придавалось этим предостережениям в среде русского духовенства, говорит такой памятник борисоглебского цикла, как паремейные чтения о Борисе и Глебе, включенные в состав Паремейника – сборника отрывков из библейских книг Ветхого Завета, читавшихся во время церковной службы. Этот текст близок к рассказу печерских сводов, а не к агиографическим памятникам цикла[169]. Включение этого рассказа, разбитого на три части, озаглавленные «От Бытия чтение», в Паремейник представляет собой беспрецедентный случай в православной славянской (не говоря уже о византийской церковной) практике[170]. Знакомство с текстом показывает, что его главным содержанием является рассказ о низложении и бесславной гибели Святополка.

Коллектив авторов, Общественная мысль славянских народов в эпоху раннего Средневековья, 2009

Непосредственным поводом, привлекшим внимание властей к советской научно-фантастической литературе, было появление романа И. А. Ефремова «Час быка», опубликованного в журнальной версии в «Молодой гвардии» в 1969 г. и вышедшего отдельной книгой в 1970 г. Реакция председателя КГБ Ю. Андропова была молниеносной: он усмотрел в романе «клевету на советскую действительность», о чем поспешил уведомить членов ЦК КПСС. Его предостережение было рассмотрено на заседании Секретариата ЦК КПСС 12 ноября 1970 г., где окончательное решение вопроса отдали на усмотрение ЦК ВЛКСМ, курировавшего журнал «Молодая гвардия». Самого писателя Ефремова, снискавшего к тому времени мировую известность, решили не трогать, тем более, что, как он сам настаивал в письме к секретарю ЦК КПСС П. Н. Демичеву, роман был критикой маоизма, искажавшего коммунистическую идею. Однако в романе были обнаружены «рассуждения, дающие возможность двусмысленного толкования» (то самое, о чем предупреждал А. Казанцев!), и за недосмотр А. В. Никонов был в 1970 г. снят с поста главного редактора журнала «Молодая гвардия» и переведен в журнал «Вокруг света (Орехова, Петров 1994: 240–246).

Виктор Шнирельман, Русское родноверие. Неоязычество и национализм в современной России, 2012

Король и все католики были возмущены таким богохульством. Решено было не давать больше пощады еретикам и немедленно предпринять “очищение” (lustration) Парижа. 29 января 1535 года король, с факелом в руке и обнаженной головой, в сопровождении всего двора и громадной толпы народа, направился во главе грандиозной процессии к епископскому дворцу и, по совершении торжественного богослужения, объявил собравшемуся духовенству, парламенту и народу, что не потерпит более никакого оскорбления величия Божия и будет беспощаден к виновным, хотя бы в числе их оказался его собственный сын. В тот же день, в виде грозного предостережения, в различных частях города запылали костры, на которых погибли мученической смертью шесть арестованных протестантов. В числе их находился и друг Кальвина, Делафорж.

Берта Давыдовна Порозовская, Жан Кальвин. Его жизнь и реформаторская деятельность

– первая книга – «о мирянах», содержащая общее религиозно-нравственное учение для верующих, правила относительно чтения книг Ветхого и Нового Завета, предостережение о языческих книгах;

А. А. Дорская, Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права, 2007

Герхард Терстеген[13] определяет мистика как человека, имеющего опытное, всецело охватывающее и поглощающее его внутреннее богообщение о Христе. Мистику чужды какие бы то ни было разгорячения и экзальтации, он с большой осторожностью относится к видениям и откровениям (последние, по Терстегену, вовсе не составляют необходимую принадлежность мистики, а являются вещами привходящими, случайными), он не выставляет себя напоказ, не произносит тёмных и многозначительных речей, но старается проводить как можно более сокровенную, трезвенную и разумную жизнь.[14] Но это ровно то же, о чём пишет св. Феофан как о «внутрь-пребывании»[15] и «богообщении»;[16] а в предостережениях против ложного мистицизма Терстеген здесь совершенно совпадает и со св. Игнатием (Брянчаниновым).

Иоганн Арндт, Об истинном христианстве

Но Иосафат предостережений слушать не желал. Он продолжал разъезжать по епархии с карательной экспедицией. В конце октября 1623 года униатский архиепископ прибыл в Витебск и тут же закрыл все православные храмы. Чтобы не остаться без богослужения, народ собирался за пределами города. Церковные службы проводились в специально сооруженных шалашах. Кунцевич знал об этом и посылал своих подручных разгонять собравшихся. Шалаши разрушали, верующих разгоняли, но они собирались вновь и строили новые шалаши. Иосафат злился и свирепствовал еще больше. Наконец терпение людей лопнуло.

Александр Каревин, Исторические шахматы Украины, 2015