Пиццикато

Пиццика́то (итал. pizzicato) — приём игры на струнных смычковых инструментах, когда звук извлекается не смычком, а щипком струны, отчего звук становится отрывистым и более тихим, чем при игре смычком. В нотах переход на такой приём обозначается pizz., прекращение такой игры — arco («смычок»). Также «пиццикато» называют иногда музыкальное произведение, которое исполняется этим приёмом.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Не правда ли, эти поговорки раскрывают характер инструмента? Ведь корень слов «балайка» (ее еще называли «балабайка») близок таким русским словам, как «балакать», «балабонить», «балагурить». Это означает болтать, пустозвонить. Как же устроена балалайка? У нее деревянный треугольный корпус и длинный гриф. На них натягивались три струны. Звук извлекался щипками или бряцанием, когда указательный палец ударяет по всем струнам сразу. А еще на ней можно сыграть пиццикато (отрывисто) и глиссандо (скользящий звук). Балалайки не всегда изготовлялись из дерева. Корпус этого инструмента нередко делали из… тыквы. На такой балалайке играл известный русский композитор, скрипач, балалаечник и дирижер Иван Евстигнеевич Хандошкин. Внутри тыква была проклеена битым хрусталем. Это придавало звуку особую красоту и серебристость. Теперь понятно, почему балалайка была так широко распространена и популярна в России. Ведь ее можно было не только купить, но и самому изготовить. Причем на балалайках играли и в крестьянских избах, и в богатых домах и даже при царском дворе. А первое письменное упоминание о балалайке относится к 1688 г. Русские писатели в своих произведениях тоже упоминают этот инструмент. Например, у Пушкина в романе «Евгений Онегин» есть такие строки:

Марина Корнева, Забавные рассказы о русской народной музыке и не только о ней (русский фольклор в рассказах для детей)., 2013

Она сыграла мне на компьютере маленький отрывок из законченной пьесы, которая начинается с «Дыхания… во тьме». Хотя Рэйчел согласна со Стравинским в том, что музыка не выражает ничего, кроме самой себя, она все же, когда сочиняла вступление, думала о коме и близости смерти, о времени, когда, сутками лежа во тьме, слышала только усиленный респиратором звук собственного дыхания. За вступлением следуют «бессвязные фрагменты, символизирующие расколотый мир». Так Рэйчел определяет состояние своего собственного изуродованного сознания в то время, когда «ни в чем не было смысла». Мы слышим горячечные ритмичные пиццикато и разные неожиданные звуки. Их сменяет мощный мелодичный переход, символизирующий возвращение в мир, и, наконец, снова тьма и дыхание – но это уже «свободное дыхание», говорит Рэйчел, символизирующее «примирение и принятие».

Оливер Сакс, Музыкофилия, 2007