Офицер запаса

Офицер запаса — военнообязанное лицо, имеющее офицерское звание, не находящееся на действительной военной службе.

Не следует путать с офицером в отставке, который перестал быть военнообязанным по возрасту, состоянию здоровья или иным причинам.

Офицером запаса может стать лицо, ранее находившееся на военной службе и уволенное в запас, либо лицо, переведённое в запас непосредственно после присвоения офицерского звания (например: лица, окончившие военную кафедру при высшем учебном заведении).

Офицер запаса может быть призван на военную службу по основаниям, предусмотренным законом.

В период нахождения в запасе офицеру запаса не выплачивается денежное довольствие.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В Германии офицеры запаса флота выходили из числа одногодичных вольноопределяющихся, которые поступали на флот после окончания среднего или высшего образования для отбывания воинской повинности. Во время своей службы они проходили через несколько школ для подготовки матросов-специалистов и получали основные знания по военно-морскому делу. По окончании службы они сдавали экзамен на чин морского прапорщика и уходили в запас. В военное время их могли производить в чины настоящих офицеров флота – лейтенанта и выше[74]. В любом случае для производства в лейтенанты офицерам запаса требовалось пройти через голосование офицеров, как и кадровым офицерам.

Кирилл Назаренко, Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг., 2017

Однако советское военное руководство не предоставило германской армии ни времени, ни реальной возможности для разрушения своей военной промышленности, поскольку оперативно пересмотрело мобилизационные планы с целью быстрого восстановления и увеличения численности вооруженных сил. Вместо создания ограниченного количества полностью укомплектованных кадровым командным составом и штатно вооруженных соединений был организован непрерывный процесс создания новых формирований, хуже оснащенных и состоящих из плохо обученных новобранцев и добровольцев под управлением офицеров запаса. В результате, если к началу войны в Красной армии насчитывалось всего 303 стрелковые, кавалерийские, моторизованные и танковые дивизии, в течение второго полугодия 1941 года была вновь сформирована 391 дивизия (для сравнения: в 1942 году – 73 соединения, в 1943 году – 26, в 1944 году – 5, в 1945 году – 2), поэтому в 1941 году на военную службу было призвано не 4,9 миллиона человек, как предполагалось до войны, а более 10 миллионов[106].

Петр Букейханов, Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943, 2011

Однако советское военное руководство не предоставило германской армии ни времени, ни реальной возможности для разрушения своей военной промышленности, поскольку оперативно пересмотрело мобилизационные планы с целью быстрого восстановления и увеличения численности вооруженных сил. Вместо создания ограниченного количества полностью укомплектованных кадровым командным составом и штатно вооруженных соединений был организован непрерывный процесс создания новых формирований, хуже оснащенных и состоящих из плохо обученных новобранцев и добровольцев под управлением офицеров запаса. В результате, если к началу войны в Красной Армии насчитывалось всего 303 стрелковые, кавалерийские, моторизованные и танковые дивизии, то в течение второго полугодия 1941 года была вновь сформирована 391 дивизия (для сравнения, в 1942 году – 73 соединения, в 1943 году – 26, в 1944 году – 5, в 1945 году – 2), поэтому в 1941 году на военную службу было призвано не 4,9 миллиона человек, как предполагалось до войны, а более 10 миллионов[108].

Петр Букейханов, Курская битва, которую мы начали, 2013

По распоряжению И. Антонеску все офицеры запаса румынской армии должны были пройти двухмесячную переподготовку. В течение 1940 г. в армию, на разные сроки, было призвано 40 % офицеров запаса. Генеральный штаб румынской армии разработал план призыва мужчин двенадцати возрастов, подлежавших мобилизации в армию на случай войны с таким расчетом, чтобы к 1 июня 1941 г. все они были подготовлены в соответствии с уставными требованиями германской армии. В 1940–1941 гг. только на содержание призванных на переподготовку резервистов было израсходовано около 6,5 млрд леев. Увеличилось число военных школ и курсов. Был существенно увеличен военный бюджет. Если за пять с половиной лет (с 1935 г. до сентября 1940 г.) ассигнования на военные заказы составляли 80 млрд леев, то за два с половиной года после прихода к власти И. Антонеску они составили 230 млрд леев[21].

Артем Филипенко, Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города, 2011

Но нельзя не заметить и то, что руководство СССР, а в известной степени – Наркомата обороны и Генерального штаба, в первой половине 1930-х годов занималось вопросами Красной Армии преимущественно в том ее виде, который она имела в мирное время. Облик отмобилизованной армии военного времени, ее реальные возможности в известной степени оставались для них абстракцией, совокупностью цифр из мобилизационных планов, пусть и хорошо проработанных. Иного трудно было бы ожидать в условиях «мирной передышки», когда нападение противника, превосходящего в силе Красную Армию, в ближайшее время не предвиделось, зато локальные войны и вооруженные конфликты, напротив, и предвиделись, и реально происходили (как и в наше время). Да еще над этими руководителями довлел старый военный опыт (в том числе и опыт «офицеров военного времени» Первой мировой войны), подсказывавший, что в пехоте, составлявшей в то время значительную долю войск, в качестве командира взвода можно обойтись и офицером запаса. Когда же после Советско-финляндской войны «вдруг» выяснилось, что пехотный командир на самом деле должен быть командиром общевойсковым, организатором взаимодействия родов войск, да еще в условиях дефицита времени на организацию боя, что его первейшим делом является управление огнем пехоты, танков и артиллерии, времени на подготовку таких командиров уже не осталось. Даже если бы и осталось, улучшения не произошло бы. Потому как система отбора в военные училища была далекой от совершенства.

Ю. Б. Рипенко, Не только силой оружия и количеством войск, 2016

В этой связи НКВД СССР заблаговременно предпринимались меры для восполнения потерь военных чекистов: в особые отделы направлялись сотрудники территориальных органов госбезопасности, выпускники ускоренных курсов школ НКВД, призывались офицеры запаса органов госбезопасности, велся подбор кандидатов на обучение среди добровольцев, массово штурмовавших военкоматы с требованием отправить их на фронт, а также среди воинов, проявивших мужество и героизм в боях, в период их нахождения на излечении в госпиталях после полученных ранений…

О. М. Хлобустов, Петр Ивашутин. Жизнь отдана разведке, 2016

Первый этап недолгой военной карьеры будущего террориста пришелся на 28-й запасный стрелковый полк. Он входил в состав 21-й запасной стрелковой бригады, сформированной на основании директивы штаба Уральского военного округа № МОУ/0012 от 24 июня 1941 года из 26-го (Челябинск), 28-го (Свердловск), 97-го (Уфа, лагерь Алкино) запасных стрелковых полков, 72-го запасного артиллерийского полка (лагерь Чебаркуль, Челябинская область), 18-го отдельного запасного батальона связи (Свердловск) и 10-го отдельного запасного саперного батальона (Нижний Тагил). Уже в августе 72-й зап был передан в 17-ю зсбр, вместо него в начале сентября 1941 года был сформирован 32-й зсп с дислокацией в Кургане. Запасные части являлись структурами военного времени и предназначались для подготовки личного состава, прежде всего рядовых и младших командиров, для пополнения убыли в частях на фронте и внутри страны, для подбора кандидатов для укомплектования военных училищ и для развертывания новых частей и соединений. Тыловые запасные полки подчинялись командующим войсками округов и составляли резерв главного командования для пополнения убыли полевых войск, а армейские находились в подчинении командующих армиями или командиров корпусов и составляли соответственно армейский или корпусной резерв обученного пополнения. Отметим, что средний и старший комсостав на подготовку в них не направлялся. В общем случае в 1941 году офицеры запаса в подавляющем большинстве зачислялись в резерв офицерского состава при Военном совете фронта и военного округа, где проходили краткую переподготовку перед направлением к месту постоянной службы. Позднее, в 1942 году эти резервы получили штаты и стали Отдельными полками резерва офицерского состава (ОПРОС). С учетом призыва Таврина в категории младшего комсостава он был направлен в запасный полк совершенно обоснованно.

И. И. Ландер, Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило, 2017

Вольноопределяющимися, после введения в 1874 году Устава о воинской повинности, стали именоваться молодые люди с тем или иным образовательным цензом, поступавшие добровольно на воинскую службу, не дожидаясь своего срока призыва, с целью отбыть действительную службу в сокращенные сроки и получить право на сдачу офицерского экзамена. Основной задачей введения института вольноопределяющихся было формирование корпуса офицеров запаса.

М. М. Иванов, Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919, 1919

В одном аналитическом исследовании этой темы отмечается: «…Разведотдел Закавказского военного округа еще в апреле 1941 г. сообщал в Москву, что, несмотря на официальные заверения в дружбе в своих газетах, Турция на самом деле активно готовится к войне с СССР. В ее восточных землях пропагандисты предупреждают население о скором нападении Советского Союза на Турцию; ускоренными темпами строятся укрепления, проводится мобилизация офицеров запаса, в Эрзурум и в Восточную Анатолию в целом подтягиваются турецкие войска и вооружение, в основном германское и итальянское.

А. А. Чичкин, Неизвестные союзники Сталина. 1940–1945 гг., 2012

В дивизии по штатам мирного времени должность офицера по сбору и обработке данных о противнике вообще не предусматривалась. Во время войны ее занимали по большей части офицеры запаса, которые зачастую добивались изумительных результатов. Конечно же такое пренебрежительное отношение к деятельности по линии «1-Ц» было не оправдано, поскольку здесь от офицера, особенно в высших штабах, требовалось широкое и нестандартное мышление, если он хотел соответствовать своему назначению. Я бы сказал, он должен был думать одновременно в двух направлениях. Мало было знать точное наименование частей противника, их численность и вооружение. Нужно было сказать достаточно определенно и конкретно о намерениях врага. А это предполагало тонкое знание образа мыслей и принципов штабного персонала противной стороны. Объясняя возможные действия своих врагов, офицер службы «1-Ц» должен был уметь отстаивать принципы противника и доказывать своему начальству, что тот не может поступить иначе. А такое, как правило, с большим трудом удавалось молодым и младшим по званию.

Райнхард Гелен, Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971, -1

С 2006 года в Институте Африки Российской академии наук под редакцией Г. В. Шубина и А. А. Токарева[50] выпускаются сборники воспоминаний участников различных войн и военных конфликтов второй половины XX – начала XXI века. Эти сборники объединены в серию «Устная история забытых войн». В них опубликовано большое количество воспоминаний ветеранов войны в Анголе, в том числе белорусов и граждан Беларуси – офицеров запаса А. А. Григоровича, В. В. Костраченкова, А. Э. Алексеевского, О. А. Грицука и т. д. В 2014 году в ЮАР была издана книга воспоминаний „Cuito Cuanavale, Fronline Accounts by Soviet Soldiers“[51], в которой опубликованы фрагменты воспоминаний участников одного из самых знаменитых сражений этой войны – битвы за Куито-Куанавале 1986-1988 годов, именуемого «ангольским Сталинградом». Среди них – воспоминания граждан Беларуси: военного советника подполковника запаса П. П. Бондаренко, военных переводчиков старших лейтенантов запаса С. П. Демидчика и О. А. Грицука.

А. В. Кузнецова-Тимонова, Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992, 2017

Солнце к этому времени уже зашло. В этих местах темнеет быстро. Майор шел к броневичку и думал – где же искать полк. Карты он не взял. Богданов объяснил ему, что она бесполезна. Война застала топографическую службу неподготовленной. Съемки этого района не производились. Майор смог взять с карты своего начальника только направление на тот район, где действовал полк. Приказал ехать в этом направлении, не считаясь с наличием дорог. В этом районе нам мешал не недостаток дорог, а их изобилие. Суглинистый грунт степи позволял ехать в любом направлении, как по асфальту, а отсутствие карт понуждало к езде по азимуту или по направлению. Поэтому дороги и следы автомашин пересекали район боевых действий во всех направлениях. Майор не ошибся в определении направления, и ему повезло – полк он разыскал довольно быстро. Безоружные люди устало брели на запад к переправам на реке Халхин-Гол. Это была толпа гражданских лиц, а не воинская часть. Их бросили в бой, даже не обмундировав. В воинскую форму сумели одеть только призванных из запаса офицеров. Солдаты были одеты в свое домашнее. Оружие большинство побросало.

О. С. Смыслов, Забытый полководец. Генерал армии Попов, 2015

Офицер запаса, впоследствии выдающийся философ русского зарубежья, Ф. А. Степун так отзывался о своих подчиненных по батарее 12-й Сибирской артиллерийской бригады, формировавшейся осенью 1914 г. в Иркутске: «Однажды, будучи дежурным по бригаде, я разговорился у коновязи с группой „стариков“ – за уборкой лошадей солдаты-крестьяне невольно становились откровеннее. Вопросы сыпались один за другим: „И с чего это немец нам войну объявил, ваше благородие?“, „А далеко ли до немца ехать?“, „Крещенный ли немец народ или как турки, нехристи?“, „Может быть, они с того на рожон лезут, что жить им тесно, с хорошей жизни на штык не полезешь, так нельзя ли от них откупиться?“… В первом откровенном разговоре со своими батарейцами, я, к своему величайшему удивлению, заметил, что большинству из них война, правильная война, представлялась чем-то вроде крестового похода. Очевидно, такое представление поддерживалось в них, с одной стороны, церковною молитвою о благоверном императоре и «христолюбивом воинстве», а с другой – солдатскими песнями, связанными с воспоминаниями о турецких походах. Мое сообщение, что немцы христиане, а больше трети из них католики, то есть христиане, каждое воскресенье обязательно ходящие в церковь, крестящиеся в ней и становящиеся на колени, совершенно сбило моих собеседников с толку, так как явно не вязалось с их представлением о враге – турке и японце…

М. В. Шиловский, Первая мировая война 1914–1918 годов и Сибирь, 2016