Древнерусские города

Древнерусские города — постоянные поселения Древней Руси, отличавшиеся по ряду характеристик от деревенских поселений. В древнерусском словоупотреблении городами являлись любые укреплённые (огороженные) поселения, в том числе торгово-ремесленные центры, культовые центры, защитные крепости, княжеские резиденции. Остатками таких городов являются городища. В современном научном понимании определение древнерусских городов более узко. Их типичными атрибутами помимо наличия укреплений были дворы феодалов, наличие ремесленного посада, торговли, административного управления и церквей.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

В процессе становления Древнерусского государства также наиболее прогрессивными образованиями были поселения, синтезировавшие функции торгово-ремесленных и княжеских административных центров и центров местной (в прошлом – племенной) округи. Очевидно, что интенсивный рост древнерусских городов во второй половине X–XI в. (Киев, Новгород, Псков, Ростов, Смоленск, Полоцк и др.)[350] делал малоэффективной систему полюдья, что ослабило роль погостов. Естественно стремление русских князей, особенно начиная с Владимира, закрепить за собой города, посадив туда своих сыновей. Согласно ПВЛ, после 988 г. Владимир «посади Вышеслава в Новѣгородѣ, а Изяслава Полотьскѣ, а Святополка Туровѣ, а Яро сла ва Ростовѣ. Умершю же старѣйшему Вышеславу Новѣгородѣ, посадиша Ярослава Новѣгородѣ, а Бориса Ростовм, а Глѣба Муромѣ, Свя то сла ва Деревѣхъ, Всеволода Володимери, Мстислава Тмуторокани»[351]. А. А. Шахматов считал летописную статью о распределении волостей между сыновьями Владимира искусственной. Неясно, писал он, почему не указано, кто сидел в Смоленске, Чернигове, Переяславле, названных в летописи среди древнейших городов. Но, как уже указывалось, Чернигов и Переяславль входили в великокняжеский домен в X в. и лишь после смерти Ярослава (1054 г.) стали столицами самостоятельных княжеств. Что же касается Смоленска, то сам Шахматов отмечал, что в поздних летописных сводах, сведения которых, видимо, подтверждаются византийским хронографом (Скилица-Кедрин), к списку волостей, полученных сыновьями Владимира, добавлен и Смоленск, где был посажен Станислав, и Псков, куда Владимир посадил Судислава[352].

Е. А. Мельникова, Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды, 2011

В IX–X веках, по упоминаниям в летописях, из существовавших на Руси городов можно было составить довольно короткий (безусловно неполный) список, включающий чуть более двух десятков пунктов: Белгород, Белоозеро, Василев, Вышгород, Вручий, Изборск, Искоростень, Киев, Ладога, Любеч, Муром, Новгород, Пересечен, Перемышль, Переяславль, Полоцк, Псков, Родня, Ростов, Смоленск, Туров, Червень, Чернигов[136]. В XI веке начался бурный рост количества городского населения и количества древнерусских городов вокруг существующих городов-центров. Только в XII веке было основано около 120 городов. Развитие ремесла и торговли привело к тому, что в небольшие города превратились даже некоторые села. Судя по «Списку русских городов», составленному в конце XIV в., во Владимиро-Суздальской земле насчитывалось 55 городов, в Рязанском княжестве – 30, в Смоленском – 10, в Новгородско-Литовских землях – 35[137].

Юлия Грибер, Цветовое поле города в истории европейской культуры, 2012

О том, чем был занят этот князь в оставшиеся 50 лет своего княжения, может рассказать только археология. Его правление – целая эпоха, эпоха истинного расцвета Полоцкого княжества, когда строились города, развивалась торговля и ремесла, расширялись владения Полоцка, превратившегося, по сути, в региональную державу. Именно во второй половине XI века Полоцк распространил свою власть на всю среднюю Двину, земли латгалов и селов, а возможно, ливов и земгалов. В этот период по археологическим данным на месте латгальско-селонских торгово-ремесленных поселений Кокнесе и Ерсики возникли укрепленные города с православными храмами и предметами материальной культуры, характерными для древнерусских городов. Об активной политике Полоцка при Всеславе в этом направлении может свидетельствовать и его конфликт с Новгородом в 60-е годы XI века, послуживший началом описанной выше войны с киевским князем. Новгородцы также вели активное проникновение в земли латгалов, где интересы двух русских княжеств должны были столкнуться.

Михаил Бредис, Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток, 2013

О том, чем был занят этот князь в оставшиеся 50 лет своего княжения, может рассказать только археология. Его правление – целая эпоха, эпоха истинного расцвета Полоцкого княжества, когда строились города, развивалась торговля и ремесла, расширялись владения Полоцка, превратившегося, по сути, в региональную державу. Именно во второй половине XI века Полоцк распространил свою власть на всю среднюю Двину, земли латгалов и селов, а возможно, ливов и земгалов. В этот период, по археологическим данным, на месте латгальско-селонских торгово-ремесленных поселений Кокнесе и Ерсики возникли укрепленные города с православными храмами и предметами материальной культуры, характерными для древнерусских городов. Об активной политике Полоцка при Всеславе в этом направлении может свидетельствовать и его конфликт с Новгородом в 60-е годы XI века, послуживший началом описанной выше войны с киевским князем. Новгородцы также вели активное проникновение в земли латгалов, где интересы двух русских княжеств должны были столкнуться.

Михаил Бредис, Крестовый поход на Русь, 2010

Почти все древнерусские города (Киев, Новгород, Чернигов, Смоленск, Полоцк, Ростов, Тверь, Суздаль и др.) состояли из множества разных по величине усадеб. В письменных источниках упоминаются как дворы князя, бояр, епископа, так и простых горожан. В Новгороде в нач. 13 в. было более 4000 дворов. При раскопках обнаружено, что границы усадеб не менялись веками (в Киеве и Новгороде эти границы были установлены в нач. 10 в.). Даже после наводнений и пожаров частоколы возводили на прежних местах.

Коллектив авторов, Древняя Русь. IV–XII вв., 2010

Дворяне, будучи соперниками боярства и пользуясь благосклонностью и поддержкой своих князей, основывали собственные феодальные гнезда вокруг старых городов, становились не только собственниками крупных и мелких поместий, но и владельцами зависимых крестьян. Экономическая нестабильность, зависимость от княжеской власти определили и политические симпатии дворянства. Княжеская «чадь», «отроки» и «детские» были заинтересованы в стабилизации внутреннего положения земель. Они верой и правдой служили своему князю, видя в нем сильную личность, способную крепить единство. Не случайно Даниил Заточник замечал, что «лучше мне в лаптях жить при княжьем дворе, чем в сафьяновых сапогах при боярском». Одним из основных элементов общественного и государственного развития Руси, как и всей средневековой Европы, были города. Наивысший их расцвет относится к XII–XIII вв. Древнерусские города представляли собой чрезвычайно сложные социально-экономические и политико-административные организмы, основу хозяйственной жизни которых составляли ремесло и торговля, а также сельскохозяйственное производство. Одновременно с экономическим развитием древнерусских земель в XII–XIII вв. значительно расширились торговые связи между ними. Их укреплению способствовало наличие определенной ремесленной специализации как отдельных городов, так и целых районов. Успешно развивалась в это время и международная торговля Руси; для защиты торговых путей от половцев («греческого», «соляного», «залозного») неоднократно выступали объединенные дружины русских княжеств. С развитием внутренней и международной торговли в больших городах росло и укрепляло свои позиции сословие ростовщиков и крупных ремесленников.

В. Н. Казакова, Учебное пособие по отечественной истории для ССУЗов, 2009

Но этим планам не суждено было реализоваться. По завершении работ на центральных радиусах метрополитена археологи практически прекратили исследования в Москве. За этим стояли серьезные причины. Первая – хронологическая: в городе оказалось очень мало домонгольских и раннемосковских древностей – главную массу находок составили вещи и сооружения XVI–XVII вв. А ими археологи ХХ в. обычно пренебрегали. «Младший» город, долго остававшийся сравнительно небогатым, не накопил в грунте тех археологических сокровищ, которыми прославятся позже северные русские народоправства – Новгород и Псков. Во-вторых, слой города оказался основательно испорченным строительством второй половины XIX – начала XX в. (чего практически не было в главных древнерусских городах, развившихся не столько бурно). Наконец, сказались особые политические условия: сердце древнего города, Кремль, был закрыт для раскопок[11], да и в других местах их можно было вести только после множества согласований и под неусыпным надзором всевозможной администрации.

О. А. Зиновьева, Москва. Наука и культура в зеркале веков. Все тайны столицы, 2014

В посадах стратегически важных городов, каковым являлся Киев, имелось до трех оборонительных линий. Однако даже относительно мощные укрепления не охватывали весь район, оставляя людей беспомощными перед сильным неприятелем. Под градом стрел и камней жители переходили от одной линии к другой, в итоге оказываясь в надежно защищенной крепости. Именно системой обороны можно объяснить некоторые особенности древнерусских городов, в частности обилие хозяйственных построек или конструкции зданий, по виду больше напоминавших склады, чем жилище человека. Первый киевский посад образовался на Замковой горе, где ремесленники начали селиться под защитой города Кия. Если крепость обозначить как детинец, то окружавшая его территория была окольным городом, а поселение на близлежащей Михайловской горе являлось посадом.

Е. Н. Грицак, Памятники древнего Киева, 2004

Общую картину развития русского садово-паркового искусства, главным образом с точки зрения оценки приемов архитектурно-пространственной композиции, пытались представить в своих совместных монографиях А. П. Вергунов и В. А. Горохов.[32] В то же время, говоря о русском Средневековье, исследователи признают: «…наши сведения об устройстве садов древнерусского города носят по преимуществу общий характер и явно недостаточны, чтобы делать определенные выводы об их оформлении или планировочной организации». С одной стороны, это признание продиктовано объективными причинами – состоянием источниковой базы по данному периоду. С другой – нацеленность исследователей на вопросы ландшафтной архитектуры отодвигает в тень некоторые другие важные аспекты изучения средневековых садов, в частности их семантику, типологию и проблему своеобразия насаждений в русских землях. По мнению авторов, древнерусским садам свойственна «привязанность» к природному окружению, либо к «крепостным стенам и местам, свободным от жилой застройки». Эта точка зрения вполне согласуется с другим выводом, согласно которому вплоть до XVII в. утилитарная, хозяйственная функция преобладала в отечественном садоводстве. Особую роль в развитии русского средневекового сада ученые отводят монастырским насаждениям, характерной особенностью которых называют «тесную связь с архитектурой зданий, замкнутость в пределах высоких монастырских стен и построек». Здесь выделяется два типа садов: большие плодовые сады за стенами монастыря и «малые, в основном декоративные палисадники вблизи келий и церквей внутри монастыря». Оценивая в целом достижения монахов в садоводстве и ссылаясь на мнение А. Э. Регеля, авторы считают, что именно иноки оказали воздействие на подъем русского садово-паркового искусства в XVI–XVII вв.

В. Д. Черный, Русские средневековые сады: опыт классификации, 2010

О том, насколько велика была политическая роль веча – непериодического собрания полноправных граждан – «гражан», «людей градских», «то есть мужей свободных, совершеннолетних и не подчиненных семейной власти» (М. Ф. Владимирский-Буданов) – историки спорили и будут еще спорить. Но несомненно, во всяком случае, следующее. Вечевые порядки – вовсе не привилегия лишь северных республик – Новгорода и Пскова, они распространялись практически на все русские земли, получая «лишь различную степень и форму выражения в зависимости от местных индивидуальных условий» (А. Н. Насонов), о чем недвусмысленно свидетельствует летописец в конце XII в.: «Новгородци бо изначала, и смолняне, и кыяне, и полочане, и вся власти, якож на думу, на вече сходятся». Сообщают летописи и о вечевых собраниях в Ростове, Суздале, Владимире-Клязьминском, Владимире-Волынском, Галиче, Рязани, Чернигове, Курске, Переяславле-Южном, Переяславле-Залесском, Дмитрове, Москве… Всего до нас дошло более 50 свидетельств о вечевой жизни различных древнерусских городов (сельские жители, видимо, в ней не участвовали). Первое из них, связанное с Белгородом, относится к 997 г., но очевидно, что корни веча идут еще от народных собраний времен «военной демократии».

С. М. Сергеев, Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия, 2017

Самое интересное из найденного на этот момент – это сама конструкция. Потому что остатки улиц в Москве – это чрезвычайно редкие находки. В Москве плохо сохраняется дерево. А здесь мы видим конструкцию улицы. Это настил, постеленный на длинные продольные лаги. Это конструкция, которая появилась в XI веке и использовалась в древнерусских городах до XVIII века от Новгорода до Киева. Это все важно для того, чтобы понимать, как формировалась Москва. А для этого нам необходимо выйти на более ранние слои и ярусы мостовых».

О. В. Фочкин, Москва. Лица улиц. Продолжение легенд, 2016

Наряду с купцами-профессионалами на рынках древнерусских городов присутствовала многочисленная группа мелких торговцев-ремесленников, продававших собственноручно изготовленные изделия. Ремесло по мере усложнения и усиления специализации все больше отделялось от сельского хозяйства и переходило к производству вещей не только на заказ, но и более массовыми партиями для продажи на рынке.

О. У. Девлетов, История отечественного предпринимательства, 2015

В завершение нашего обзора отметим, что Новгород справедливо называют русской Флоренцией: ни один из древнерусских городов не сохранил такого множества архитектурных сооружений с древней настенной живописью. Вам представится возможность непосредственно убедиться в этом, побывав в церквах Спаса на Нередице, Благовещения на Мячине (XII в.), познакомившись с фресковой росписью ХIV столетия знаменитого Феофана Грека в уже названной церкви Спаса Преображения на Ильине улице, уникальными живописными циклами в храмах Рождества на Красном поле, Федора Стратилата на Ручью. В церкви Симеона Богоприимца можно увидеть нигде более не встречающийся настенный живописный церковный календарь XV–XVII веков, а в Знаменском соборе – монументальные композиции конца XVII – начале XVIII века ярославской школы живописи.

Н. Н. Непомнящий, 100 великих сокровищ России, 2008