Аббат

Абба́т (лат. abbas, от ивр. ‏אבּא‏‎ — отец) — почётный католический церковный титул, который, начиная с V столетия, давался исключительно настоятелям монастырей (аббатств) и был званием церковной должности. Позже распространился на всех молодых людей духовного звания и превратился в форму вежливости.

Аналогичное звание с женским окончанием — аббатиса, от лат. Abbatissa, — стали впоследствии давать и настоятельницам женских монастырей.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Вскоре после того, как указанное письмо было послано св. Бернару, Гуго де Паэн сам поехал в Рим в сопровождении Жоффруа де Сент-Альдемара и еще четырех членов ордена, а именно брата Паэна де Мондидье, брата Горалля, брата Жоффруа Бизо и брата Аршамбо де Сент-Амана. Их принял с большими почестями папа Гонорий, который всецело одобрил задачи и намерения святого братства. Св. Бернар со всей горячностью взялся за дело; он вел переговоры с папой, легатом и епископами Франции и добился созыва большого церковного собора в Труа (1128), на который были приглашены Гуго де Паэн и его соратники. На соборе присутствовали архиепископы, епископы и аббаты, в числе которых был и сам св. Бернар. Устав тамплиеров, написанный магистром, передали аббату Клервоскому дабы он пересмотрел и исправил эти установления и составил кодекс правил, которому будет подчиняться великое религиозное и военное братство храмовников.

Чарльз Дж. Аддисон, История рыцарей-тамплиеров, церкви Темпла и Темпла

Наиболее острые формы кризис церковной жизни принял в Западно-Франкском королевстве, Лотарингии и Италии. Повсеместной стала торговля духовными должностями – епископов, аббатов и т. д. Купивший должность светский феодал или простой мирянин открывал себе путь к обогащению за счет паствы, получению обширных земельных владений и значительных властных полномочий. Такую практику в церковной жизни именовали «симонией» – по имени известного евангельского персонажа Симона Волхва, пытавшегося купить у апостолов «дары Святого Духа». Конечно, вчерашние миряне, в одночасье ставшие церковными иерархами, далеко не всегда стремились соблюдать установленные церковью законы и обычаи. Так, почти повсеместно нарушался целибат – традиция, запрещавшая священнослужителям заводить семью. Вообще, рост влияния мирян в церкви привел к значительной порче нравов духовенства и монашества, к обмирщению церкви: и клирики, и даже монахи подражали в быту светским феодалам, женились или заводили любовниц, передавали по наследству своим детям церковное и монастырское имущество. Можно себе представить, какой авторитет у паствы имели такие, с позволения сказать, «духовные отцы».

Александр Доманин, Крестовые походы. Под сенью креста, 2010

За советом к Бернару обращались и другие основатели религиозных орденов – святой Норберт Ксантенский из ордена каноников-премонстрантов и англичанин Гильберт Семпрингхемский. В тот период случилось настоящее поветрие на новые ордена: появились картезианцы, гранмонтинцы и тиронцы, а также общины Савиньи и Фонтевро. Цистерцианцы и тамплиеры возникли на той же волне аскетизма. Однако Гуго и его спутники не представляли свой союз религиозным орденом, пока не встретились с великим аббатом. Документ 1123 года называет Гуго «магистром рыцарей Храма», но его маленький отряд был всего лишь добровольным братством; исследования последнего времени показывают, что они испытывали трудности с привлечением новобранцев и они были на грани роспуска. Гуго пришел говорить о новом Крестовом походе, а не просить устава для ордена.

Десмонд Сьюард, Монахи войны. История военно-монашеских орденов от возникновения до XVIII века

Тем временем преподобный Бернар ознакомился с прошением, доставленным двумя братьями, и с великим рвением принялся за дело: с позволения папы и епископов Франции он добился созыва Высочайшего церковного совета, который состоялся в Труа в 1128 году. На совет, в который вошли несколько архиепископов, епископов и аббатов (в их числе и сам святой Бернар), были приглашены Гуго де Пейн и братья. Утвержденный на совете устав был написан самим магистром, а аббат Клерво изучил и откорректировал его правила с позиций закона и пригодности для руководства великим военно-религиозным братством храмовников.

Чарльз Эддисон, Орден тамплиеров. История братства рыцарей Храма и лондонского Темпла, 1842

В булле, в которой папа объявлял о крестовом походе, он возлагал на св. Бернара миссию проповедовать войну. Никто не мог исполнить эту миссию с большим успехом, чем аббат Клервоский. Этот человек, возвышавшийся над своим веком могуществом своего слова, с двадцатилетнего возраста предался уединению в монастыре в Сито и увлек за собой туда многих родных и друзей. В непродолжительное время бургиньонский отшельник поставил неизвестную долину Клерво в один ряд со знаменитейшими местами, приспособленными для монастырского уединения. Св. Бернар имел огромное влияние на события своего времени; несколько соборов подчинялись его постановлениям; среди его учеников были аббат Сугерий и папа Евгений III. Короли и высшие духовные лица подчинились его властному слову. Могущественного действия на народ можно было ожидать от проповеди такого человека. Св. Бернару, олицетворявшему религиозный энтузиазм XII века, представлялись только два пути, ведущие к небу: пустыни и крестовый поход. И на тот или другой из этих путей были направлены его современники под влиянием его чудесного красноречия.

Г. Мишо, История крестовых походов

В «Правиле» святого Бенедикта есть несколько положений, касающихся обязанностей аббата, который должен постоянно помнить, что он занимает место Иисуса Христа и должен будет дать Богу отчет за своих подопечных. Аббат должен учить иноков более собственным примером, чем словами, и всех любить одинаково. Главные заботы настоятель обязан направлять не на увеличение монастырских богатств, а на правильное руководство вверенными ему монахами. Святой Бенедикт, особенно в преклонном возрасте, избегал «демократического» руководства монашеским сообществом. Аббату предоставлялась по существу неограниченная власть, но он должен был спрашивать у братии их мнения и совещаться с ними: в серьезных случаях – со всеми, в маловажных делах – только со старцами. В обители устраивались собрания, и каждый мог внести свои предложения для улучшения общего блага. Монахи должны были высказывать свое мнение смиренно, не позволяя себе дерзко защищать то, что им кажется лучше и правильнее. Но решения принимает только аббат, руководствуясь основным положением «Правила монашеской жизни» святого Бенедикта Нурсийского – «Ora et labora!» (Молись и работай!).

Н. А. Ионина, 100 великих монастырей, 2006

Пролог этой драмы начинается 9 марта 1198 года. Римский престол занимает в это время Иннокентий III, олицетворение ума и энергии, настоящий наследник Григория VII и, как казалось сначала, терпимости первых лет христианства... Мирно и кротко звучала первая булла Иннокентия. Он говорил в ней о “чуме, распространенной в Гаскони и соседних землях”, но, призывая к борьбе с нею, предлагал пользоваться только мерами, которые будут в пределах духовно-церковной власти. Лишь в крайнем случае разрешал он прибегать к силе светского меча. Он не изверился еще в силе убеждения и 22 сентября, в первый год своего первосвященства, снял отлучение с графа Тулузского Раймонда VI, пораженного анафемой в качестве покровителя ереси. Как вестники нового направления папской политики в Лангедок были посланы не крестоносцы, а легаты. В Риме забывали, однако, что у ереси была своя история, что, возникнув постепенно, эта ересь лишь так же постепенно могла уничтожиться. От легатов ожидали скорых известий об успехе, но вести приходили печальные... Раймонд VI, говорили они, остался все тем же покровителем ереси, все так же равнодушен к католической вере. Он водит с собою в церковь шута, который издевается над церковною службой, он дружит с еретиками, ходит на их собрания, принимает благословение от совершенных... Иннокентий приписывал это неуменью легатов. Он решил послать новых: Петра Кастельно, Рауля и аббата Сито, Арнольда. В помощь легатам в качестве миссионеров были присоединены двенадцать цистерианских монахов, а в 1206 году – и знаменитый подвижник святой Доминик. Вот почему апологеты инквизиции считают его основателем этого трибунала. Автор “Божественной комедии” в XII песне “Рая” заметно разделяет это воззрение, когда говорит о Доминике:

М. В. Барро, Томас Торквемада (“Великий Инквизитор”). Его жизнь и деятельность в связи с историей инквизиции, -1

Одновременно в XVII веке во французском королевстве сохранялись в массе населения сильные религиозные влияния. Франция нередко рассматривалась как «любимая дочь католической церкви». Влияние ультрамонтанов – ярых католиков во главе с кардиналом Пьером Берюлем, отстаивавших идею неограниченной духовной власти папы римского, – было очень весомым. Кстати, кардинала Берюля Ришелье очень не любил, но был вынужден в политических целях поддерживать с ним отношения. Более того, невзирая на обременительные обязанности государственного мужа, кардинал находил время сочинять теологические трактаты. Его духовник замечал, что «Его Высокопреосвященство посвящал этому не только свободные дневные часы, но обыкновенно и большую часть ночи». Религиозные сочинения Ришелье демонстрируют основательное знание религиозного вероучения. Однако он не впадал в мистику, что было весьма характерно для его времени, хотя в его великолепной библиотеке имелись мистические труды Св. Иоанна Крестителя и Св. Терезы Авилской. Тем не менее, в литературе об идеях Ришелье есть и иное мнение: «…при всем своем практическом, прикладном характере… они были не просто внешне религиозными, а имели столь же глубокие мистические корни…» В любом случае, кардинал рассматривал мистиков как людей, способных расшатывать государственные устои, и отчасти поэтому в 1638 г. распорядился заключить в Венсеннскую тюрьму одного из мистиков аббата Сен-Сирана, который к тому же был близок к янсенизму и чудом избежал заточения после «дня одураченных» в ноябре 1630 г., когда он примкнул к группировке Марии Медичи. Природная гордость и рациональный ум Ришелье не выносили чувства духовного пригрешения, столь характерного для мистиков, озабоченных тем, не примешана ли гордыня к совершению самых благочестивых поступков.

Людмила Ивонина, Мазарини, 2017

Вот что сообщал капуцин о. Роман своему непосредственному начальнику аббату Дюбуа в письме от 4 августа 1720 г.: «Я боюсь, что нам скоро придется прибегнуть к Вашему влиянию у Его преподобия нунция для улажения весьма неприятного недоразумения, возникшего между нами и отцами реформистами. Они не хотят подчиняться разделу, определенному святой конгрегацией, но желают непременно занять наше место; поэтому они все шесть помещаются теперь вместе с нашими отцами в Петербурге»[171].

Архимандрит Августин (Никитин), Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга, 2015

Тем временем в Бремене были извещены о смерти первого епископа Мейнхарда и назначили его преемником аббата Луккабургского монастыря – Бертольда. Бертольд принадлежал к цистерцианскому ордену и пользовался авторитетом в римской курии, о чем говорит тот факт, что в 1188 году ему было поручено разрешить некий спор Бременского архиепископа с канониками. Зимой 1196–1197 года архиепископ Хартвиг II посвятил Бертольда в сан епископа.

М. А. Бредис, Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток, 2013

Конечно, папа Пий знал, что индийская (американская) церковь теоретически передана (с точки зрения назначений и переводов с места на место) в руки испанского монарха буллой папы Юлиуса II от 1508 года. Посему король Испании обладал правом назначать аббатов и даже прелатов, а все папские буллы, касавшиеся Нового Света, подлежали одобрению совета по делам Индий. Но все же формально следовало получить папское разрешение до того, как начинать строить храм.

Хью Томас, Великая Испанская империя, 2013

Бенедиктинский монастырь прежде был королевским дворцом, который передал монахам король Хуан I в конце XIV столетия, а церковь была выстроена по заказу Альфонсо де Вальдивьесо, епископа Леонского. Маленькая капелла была пристроена Инес де Гусман, вдовой главного казначея Алонсо Переса де Виверо. Резные сиденья в главной церкви были искусно выполнены Андресом де Нахера, незаконным отпрыском прославленного знатного семейства, носящего это имя («Мы не происходим от королей – короли происходят от нас» – таков был знаменитый девиз герцогов Нахера). Церковь, известная как «Колегиата», была расширена по настоянию ее аббата Хуана, а городской советник, родом из другой знаменитой семьи, Нуньо де Монрой, счел планы незаконченными. Церковь Сан-Андрес была известна тем, что являлась местом погребения лиц, казненных по приказу короля, – в их числе был и Альваро де Луна, долгое время исполнявший обязанности первого министра при короле Хуане II.

Хью Томас, Золотой век Испанской империи, 2010

Несмотря на успешную работу над книгой и поддержку собратьев по монашескому ордену, Хильдегарду снова и снова мучают сомнения по поводу божественного призвания. Поэтому в 1146 году она пишет послание влиятельному французскому аббату Бернару Клерво, преобразовавшему католический монашеский орден цистерианцев (в дальнейшем члены ордена стали также называться бернардинцами). Она описывает свои сомнения, но надеется на подтверждение своих способностей ясновидения и проповеднического призвания. Ответ Клерво разочаровал Хильдегарду: аббат поздравляет ее с открывшимся даром ясновидения, но не рассеивает сомнений.

Е. В. Свитко, Рецепты св. Хильдегарды, 2013

Еще до формального установления инквизиционного разбирательства дел о вероотступниках Иннокентий III решился принять крайние меры к уничтожению распространившейся в южной Франции секты альбигенсов[16]. Он с этой целью отправил туда в 1198 г. легатов с неограниченными полномочиями. Но они не имели успеха относительно обращения сектаторов, и один из них был убит в 1208 году. Тогда Иннокентий поднял на альбигенсов крестовый поход под главным предводительством графа Симона Монфортского. Его войско, составленное большей частью из отчаянных разбойников, целых двадцать лет опустошало владения графа Тулузского, покровительствовавшего сектаторам. При взятии одного города Безьера побито 20 000 человек обоего пола и всех возрастов. При этом папский легат, цистерианский аббат Арнольд, в виду нерешительности крестоносцев, опасавшихся вместе с еретиками умерщвлять и католиков, кричал им: «Бейте всех! Господь распознает своих». При таком взгляде на дело и таких способах истребления секты она наконец была действительно почти уничтожена. Но ревность церкви озаботилась и мерами предосторожности на будущее время. На Тулузском соборе в 1239 году были постановлены строгие правила относительно дальнейшего разыскивания и наказания еретиков.

П. А. Валуев, Религиозные смуты и гонения. От V в. до XVII в., -1

7. В год проходило два собрания: одно – осенью, на котором император и его советники подготавливали работу, а другое, генеральное, – весной. Один хронист так описывает эти генеральные ассамблеи, или Майские поля. Они собирались вокруг дворца в Ахене, в Регенсбурге или в каком-нибудь другом городе. В обсуждениях принимали участие только «знатные», но до начала заседания они собирались со своими приверженцами каждый в своем шатре, чтобы выработать линию поведения. Между собранием и императором постоянно курсировали многочисленные посланцы. Если собрание выражало желание обсудить какой-то вопрос с императором, то он охотно туда являлся и все присутствующие совершенно откровенно высказывали ему все, что думали. Карлу Великому нравилось смешиваться с толпой на Майских полях и беседовать с людьми, прибывшими из всех провинций империи. Он хотел знать, где ропщет народ и каковы причины этого недовольства. В капитуляриях, которые он выносил на собрания, были не только законы, но и вопросы: «Почему бывает так, что то на марше, то в армии, когда нужно что-то сделать для защиты империи, воины не хотят помогать друг другу?.. Спросить у епископов и аббатов, что означают слова, которые они так часто повторяют: Отречься от мирского? Спросить, можно ли считать, что тот, кто ежедневно трудится, чтобы увеличить свою собственность, отказался от мирского?..» Это говорит о том, что в вопросах морали Карл не был чужд и иронии. Конечно, капитулярии вовсе не доказывают административных способностей Карла, которым, впрочем, обстоятельства и не позволили бы проявиться, но они говорят о здравом смысле, любознательности и мудром уважении местных обычаев, включая и завоеванные народы.

Андре Моруа, История Франции, 2006

А вот характерное мнение католических иерархов в середине 40-х годов XII века. Краковский епископ Матфей пишет к Бернарду Клервскому (1091–1153), аббату монастыря в Клерво в Бургундии (позже Бернард будет объявлен святым): «Народ же русский, неисчислимый и многочисленностью подобный звездам, не блюдет правил православной (orthodoxa) [то есть католической] веры и установлений истиной религии. Не разумея, что вне католической церкви нет места для подлинного богослужения, он, как известно, позорно заблуждается не только в богослужении Тела Господня, но и в расторжении браков и перекрещивании [супругов], а также и других церковных таинствах. От самого начала своего крещения преисполненный всевозможными заблуждениями, а вернее сказать – еретическим нечестием, он исповедует Христа разве что по имени, делами же совершенно отвергает. Ведь не желая быть в согласии ни с Латинской, ни с Греческой церковью и отделившись от обеих, названный народ не причастен к принятию таинств ни по тому, ни по другому [обряду]». В итоге епископ Матфей призывает Бернарда лично явиться, чтобы своей «проповедью, что пронзает лучше меча обоюдоострого, истребить» ересь «на Руси, которая – словно другой мир».[15]

А. Б. Широкорад, Италия. Враг поневоле, 2010

Как отнеслась Восточная Церковь к выводам Льва Великого? Восточная Церковь никак не отнеслась. Самое трудное для историка в истории разделения Церквей, что оно явилось не ех abrupto [внезапно], как deiis ex machina [бог из машины], а подготовлено всей предыдущей историей. Нельзя смотреть на общение между Церквами Восточною и Западною в древнее время как на полное. Таковым оно было лишь в первые три века. Но это объяснялось, во-первых, одинаковостью языка: Церковь Римская была, в сущности, греческою. Греческий язык был непонятен лишь на глухих окраинах Запада и был языком документальным. Большая часть Галльских Церквей были греческими. В Церквах Карфагена язык употреблялся греческий[104]. С конца III века Церкви Западные все более и более делались латинскими. Самое худшее было то, что Восток мало знал о жизни Запада. Может быть, разделение Церквей и не состоялось бы, если бы Восток интересовался жизнью окраин Запада. Запад же очень горячо и с интересом относился к Востоку. После разделения Церквей многие ученые аббаты на Западе толковали об одной Церкви, не зная, что Церковь разделилась. Доказательством такого интереса служит, далее, греческий элемент в западной литургической практике – в мессе (Kbpie eXerjoov [Господи помилуй]). Епископы захудалых западных епископий, побывшие на Востоке, подробно и с интересом описывают то, что они там видели. А на Востоке ничего этого не было.

Коллектив авторов, Хрестоматия по сравнительному богословию, 2005

На второй день слушаний Ричард заставил монахов исполнить требования восьми епископов, четырех аббатов и приоров ордена каноников-августинцев в Мертоне и Уолтхэме. Архиепископ также заявил, что в решении данного вопроса полагается на короля и его советников. Монахи вернулись в Кентербери, где им предписывалось ждать решения.

Д. Т. Эплби, Англия времен Ричарда Львиное Сердце. 1189–1199. Королевство без короля, -1

Появляется изученная моим бывшим коллегой по Страсбургскому университету аббатом Мишелем Андриё, ныне деканом католического факультета, литургия посвящения, которая станет неотъемлемой частью церемониала, как миропомазание стало частью ритуала венчания на царство королей Франции.

Гюстав Коэн, История рыцарства во Франции. Этикет, турниры, поединки, 2010

Еще около 500 г. римский аббат Дионисий Малый перевел с греческого на латинский язык для епископа салоникского Стефана собрание церковных правил, поместив перед ними 50 апостольских правил. Сборник Дионисия завоевал на Западе большую популярность, поэтому апостольские правила вошли в употребление на церковных соборах.

А. А. Дорская, Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права, 2007

Вероятно, самым ранним свидетельством является изображение святой Екатерины с надписью имени святой в катакомбах Сан-Дженнаро в Неаполе, которое может быть датировано IX–X веками. В Риме свидетельства почитания великомученицы Екатерины относят к IX – концу X века. Большинство из них – фрески катакомб и церквей – трудно датировать: в церкви Сан-Лоренцо фуори ле Мура (XII в.), в катакомбах Кириаки (вместе с Богородицей и святой Кириакой, IX и XI вв.) в церкви Сан-Себастьяно аль Палатино фреска является частью росписи храма (вероятно, кон. X в.). Этот монастырь имел прочные связи с бенедиктинским монастырем Монте-Кассино, который являлся одним из важнейших мест распространения почитания Екатерины в Западной Европе. Аббат монастыря Монте-Кассино Иоанн (998–1010) провел на Синае 6 лет (начало 90-х гг. X в.), откуда, видимо, привез текст Мученичества святой. Монах из монастыря Монте-Кассино Альфан, побывавший в Константинополе в 1062 году, посвятил святой Екатерине 3 гимна, которые свидетельствуют о хорошем знании автором текста «Мученичества» Екатерины.

А. А. Маркова, Святые великомученицы Екатерина и Варвара, 2012

Но в историю Григорий VII вошел прежде всего как победитель германского императора Генриха IV (1050—1106), с которым он боролся за инвеституру. Так в Средние века в Западной Европе назывался юридический акт введения вассала во владение феодом. Инвеститура духовных лиц, кроме этой светской инвеституры, включала также утверждение епископа, аббата в духовном сане (духовная инвеститура). В XI—XII вв. за право инвеституры происходила борьба между императорами Священной Римской империи и римскими папами, претендовавшими на это право, конец которой положил Вормсский конкордат 1122 г.

С. В. Владович, Ватикан, 2008

К пустыннику Аммону часто заходили разбойники. «И, так как часто терпел он от них обиды, пошёл он в пустыню и привёл оттуда с собою двух громадных драконов, и велел им оставаться у порога своего монастыря и охранять вход в него». Сильны святые люди, но им необходимо смирение. Это доказывается примерами и наставлениями святых египетских аббатов и погубленных гордынею анахоретов. Аббат одного монастыря посылал с хлебом к отшельнику, живущему вне монастыря, двух мальчиков. Однажды, возвращаясь, встретили они змея. Мальчики не испугались, а схватили его и, завернув в одежду, с торжеством принесли в монастырь. Все хвалили твёрдую веру мальчиков, только аббат понял опасность их ранней гордыни и приказал обоих высечь, чтобы не приписывали они своей вере дела Божьи.

Л. П. Карсавин, Монашество в средние века, 1912

Однажды король вздумал собственной властью учредить новую епархию. Архиепископ воспротивился этому и послал своего викария Яна из Помука утвердить избрание одного аббата в епархии, отнятой у него королем. Король поскакал в Прагу и в припадке гнева велел немедленно арестовать архиепископа, викария и других прелатов. Архиепископ бежал, но его подчиненных стали истязать. Король собственноручно избил архиепископского официала “до крови”, но, испугавшись своего поступка, отпустил его, велев никому не говорить о побоях; однако викарий Ян из Помука был так избит королевскими слугами, что сочли более удобным совсем от него отделаться. Его связали по рукам и ногам и в десять часов вечера бросили в мутные воды реки Влтавы.

М. М. Филиппов, Ян Гус. Его жизнь и реформаторская деятельность, -1