Цитаты со словом «одышливо»
Похожие цитаты:
Лучше задыхаться от одышки, чем от скуки.
Счастье — это шар, за которым мы гоняемся, пока он катится, и который мы толкаем ногой, когда он останавливается.
Тяжело, когда несут пустое.
— Человеческий ум похож на пьяного ездока: когда его приподнимают с одного боку, он заваливается на другой.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Лучше молодой жене стрела в бок, чем старик под боком.
— Если потянуть осла за хвост сзади, он кричит спереди; Пуришкевича никто не тянет за хвост, следовательно, пора ему перестать кричать.
Путаясь в соплях, вошёл мальчик.
Жизнь сурова, одичание просто. Крышку гроба поднять иссохшей рукой, сидеть, задыхаться. Ни старости, ни опасностей: ужас — это не по-французски.
Некоторые говорят, что наша власть трясётся! Ну и у быка яйца трясутся, но не падают же!
Доброму стараются сесть на шею, чтобы нос не задирал.
Судьба подчас чересчур уж сильно замахивается, когда хочет легонько стукнуть нас. Казалось, она вот-вот нас раздавит, а на самом-то деле она всего лишь комара у нас на лбу прихлопнула.
Бог шепчет нам в наших удовольствиях, вслух говорит с нашей совестью, но Он кричит в нашей боли — это Его мегафон, чтобы слышал оглохший мир.
Иные судорожно держатся за руль, чтобы не упасть.
То ли люди ходят в театр, потому что кашляют, то ли кашляют потому, что ходят в театр?
В течение 65 лет я шёл по пути долга и дисциплины... И сегодня, когда я оглядываюсь назад на этом долгом пути, в моем солдатском сердце шевелится и шумит из глубины: спасибо. Спасибо тебе, моя родина.
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Впервые в жизни меня не просят открыть рот и раздвинуть ноги. Вот повезло-то!
Когда народ поднимает голову, труднее всего удержаться тем, кто сидит у него на шее.
Есть два типа людей: одни катят мир, а другие бегут рядом и кричат: «Боже, куда катится этот мир?»
Лежачего не бьют, а терпеливо дожидаются, пока он встанет.
Многим словам пришлось долго брести пешком, прежде чем стать крылатыми.
Есть такая слабогузая интеллигенция, которая ни о чем не может помолчать, ничего не может донести до места, а через газеты валит наружу все, чем засорится ее неразборчивый желудок.
Если ты уже вынул человека из петли, то не толкай его в прорубь.
Едва человек успеет понастоящему набраться ума-разума, как его уже кличут «старой перечницей».
Одной ногой я уже в могиле, а другая машет только одним крылом.
Двери дворцов не так высоки, как думают: пройти в них можно только нагибаясь.
Всё-таки жаль немое кино. Какое удовольствие было видеть, как женщина открывает рот, а голоса не слышно.
Самый простой способ скрыть хромоту на левую ногу — хромать и на правую. У вас будет вид морского волка, шагающего вперевалку.
В каждом толстом человеке сидит худой и требует, чтобы его выпустили.
Улыбка стоит так мало — что ж не улыбаться, катаясь в открытом экипаже. Улыбайся в смертном хрипе — так будет легче для тех, кого ты оставляешь. Улыбайся, чёрт тебя подери! Улыбка, которая вечно с тобой!
Некоторые женщины, заболев, становятся нежными. Через несколько дней вдруг начинают покрикивать с постели. О! Значит, выздоравливают!
Это большой недостаток человека, что полный бумажник урчит громче пустого желудка.
Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон.
Шёл по столбовой дороге науки, пуская пыль в глаза.
Короче, когда все сидят, если дышать вполсилы, можно сказать, есть место… Но не более того. Не хочешь ходить в синяках — лучше не двигайся.
Россия пугает меня — люди в автобусах выглядят так, словно их везут на электрический стул.
Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
Человек всегда считал себя умным — даже когда ходил на четвереньках и закручивал хвост в виде ручки чайника. Чтобы стать умным, ему надо хоть раз основательно почувствовать себя дураком.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Если море двумя ударами опрокидывает тех, кто, не понимая его языка, вознамерился одолеть его волны с трусливым сердцем в груди, то кто в этом виноват – море? Или те, кто его не понимают?