Цитаты со словом «обугливаться»
Похожие цитаты:
Чем ярче факел горит, тем быстрей выгорает.
Сердце охотника, как порох, взрывается и вдруг сгорает, не оставляя ничего.
Огонь очищает, скрытый жар разъедает.
Любовь под маской походит на огонь под пеплом.
Серость не может воспламениться, но может раскалиться до фанатизма.
я ношу шляпу, пока она не сгнивает на голове. портится, потому что часто намокает на концерте, а потом начинает гнить.
Ненависть — чувство благородное. Потому что она вырастает из пепла сгоревшей любви.
У французов чувство национальной чести всегда тлеет под пеплом. Достаточно лишь искры, чтобы разжечь его.
И в очаге культуры можно сгореть.
Облетели цветы, догорели огни.
Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краёв.
Некоторые из событий сравнимы с засыхающими ветвями: увядая, они опадают с древа истории, исчезая бесследно, но давая место новым.
Правда иной раз гнётся, но никогда не ломается и всплывает поверх лжи, как масло — поверх воды.
Удовольствия точно мак — только коснёшься цветка, как лепестки опадают; или точно снег, падающий в реку: одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда.
Когда яркое пламя любви перестаёт мерцать, веселее горит огонёк привязанности; его-то легко поддерживать изо дня в день и даже усиливать по мере того, как приближается холодная смерть.
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
Воду мы начинаем ценить не раньше, чем высыхает колодец.
Сперва курил фимиам, а потом посыпал голову пеплом.
Талант — искра Божия, которой человек обыкновенно сжигает себя, освещая этим пожаром путь другим.
Покроется небо пылинками звёзд, и выгнутся ветки упруго.
Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести — и больше ничего.
Мы все вскипаем при разной температуре.
Когда тень бледнеет и исчезает, угасающий свет становится тенью другого света. Так и ваша свобода, теряя оковы, сама становится оковами большей свободы.
Мы становимся крепче там, где ломаемся.
Вот — стою — под прицелом Неподвижной мишенью.И рассыпались годы,Как из книги листочки…Под родным небосводомЖизнь по тонкой цепочкеДокатилась до точки.
Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лёд у нас под ногами становится всё тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники.
Жар дружбы согревает сердце, не сжигая его.
Сидя в камере, я увидел, как луч света падает из окна на цементный пол. И тогда я сообразил, что
пассионарность — это энергия, такая же, как та, которую впитывают растения.
…Смерть героев подобна закату солнца, а не смерти лягушки, лопнувшей с натуги.
Подобно Солнцу, растапливающему воск, но делающим твердым глину, золото расширяет великие сердца, но заставляет сжиматься ничтожные.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.
Лень, как ржавчина, разъедает быстрее, чем труд изнашивает.
Это только видимость, будто они живут и дышат, на самом деле это уже гниющие и зловонные трупы.
Люди стали для меня книгами. Я прочитываю их от корки до корки и выбрасываю за ненадобностью. Чем больше читаю, тем ненасытнее становлюсь.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Ведь если я гореть не буду,если ты гореть не будешь,если мы гореть не будем,так кто же здесь рассеет тьму?
Когда мы поймем машинные системы баз знаний, все будет, как и прежде, с той лишь разницей, что кончики пальцев будут обожжены.
Где появляются глаза и руки, там исчезают боги.
Не думаете ли вы, что о присутствии человека на Земле через миллиард лет будут напоминать только опустошенные угольные выработки и жестянки из-под пива, залегающие в глубинных пластах, как теперь — кости ящеров?