Цитаты со словом «некрополь»
Похожие цитаты:
Рим, Флоренция, вся знойная Италия находятся между четырьмя стенами его библиотеки. В его книгах — все развалины древнего мира, весь блеск и слава нового!
Лучший памятник жертвам — отсутствие памятников палачам.
В древности человеческая злоба и темнота заключила Апостолов Петра и Павла в тюрьму. Ныне она воздвигла Петропавловские крепости.
Каждый человек носит в глубине своего «я» маленькое кладбище, где погребены те, кого он любил.
Честное имя — самая великолепная гробница, какую только можно иметь.
Пудун — не символ рыночной экономики, а памятник фараону.
История — это кладбище аристократий.
Нашим экскурсоводом по острову стала единственная обитательница бывшей монастырской, а теперь военной гостиницы Ксения Петровна Гемп — глубокий знаток культуры Севера, человек удивительной памяти и какого-то тихого очарования.
Обитель для души может быть возведена лишь на очень прочном фундаменте нескончаемого отчаяния.
Знания — это город, в строительство которого каждое человеческое существо вносит свой камень.
Население городов, расположенных непосредственно на Днепре, характеризуется более широким лицом, нежели в городах, лежащих к востоку от Днепра (С.122)
Самое тяжелое наказание для архитектора — это здания, не отбрасывающие тени
(Здания разрушенные войной, прихотью чиновников, или так и оставшиеся в нереализованных проектах).
Антропологический тип из могильников с чудскими украшениями отличается от «словенского» большей шириной лица и некоторой уплощенностью (С.64)
Если бы возможно было построить Вавилонскую башню, не взбираясь на неё, это было бы позволено.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Благоговения перед статуей в алтаре нет у того, кто видел её бревном в лесу.
Из всех руин тяжелее всего созерцать человеческую руину.
На древнегреческом портале античного мира было начертано: познай самого себя. На портале современного мира будет начертано: будь самим собой.
Сравнительно тёмная окраска и мезокефалия были свойственны также древнему и средневековому населению Северного Причерноморья (С.14)
Путь к забвению лежит через триумфальные ворота.
… в отличие от других наших лидеров, за Цоем не стоит никакой монументальной тени той эпохи типа Дилана, Марка Болана или Дэвида Боуи. Корни творчества Цоя покоятся именно в нашем образе жизни.
Местопребывание Засса, крепость Прочноокопская, повергало в ужас не только закубанцев, но и всех проезжающих. Она окружена была высоким валом с частоколом по гребню, на котором во многих местах
торчали головы черкесов.
Качество, должно иметь только один сорт — первый, и гидроэлектрическая станция обязана стоять так же незыблемо, как египетские пирамиды.
Предков вешают на стене, а современников — где попало.
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
Загляните в душу свою, и будет ли тогда день или ночь, вы найдете там кладбище. Маленькое, жадное, так много поглотившее.
Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат.
Нельзя по одному кирпичу судить о красоте моего дворца.
Если все жители Голливуда, которые делали себе пластические операции, покинут город, то там никого не останется.
Там, где прежде были границы науки, теперь ее центр.
Неужели и впрямь я способен умереть и воскреснуть, притом не один раз, а бесчисленное множество? ...Воскресший остается тем же человеком и с каждым возрождением приближается к своей сути.
Наши жизни подобны островам в океане или деревьям в лесу, чьи корни переплетены в подземной глубине.
Мы водили вместе, вдвоем — страстные бесстрашные колонны пацанвы по улицам самых разных городов нашей замороченной державы, до тех пор пока власть не окрестила всех нас разом мразью и падалью, которой нет и не может быть места здесь.
Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов. (Опустившись на колени перед мемориалом погибшим в Варшавском гетто)
...у истории свой путь, и он усеян могилами пацифистов. (
«Полёт в вечность»)
Прошёлся по кладбищу Монпарнас. Все — молодые и старые — строили планы на будущее. Больше не строят.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Некоторые дни в человеческой жизни можно сравнить со скалами: карабкаешься по ним с неимоверным трудом, не видя конца и края пути. Другие же дни – словно равнины: движешься по ним легко, скоро и беспрепятственно.
Только находясь в большой толпе и понимаешь, что такое безлюдье.
Напрасно ты думаешь, что камень, поставленный на могиле философа, это и есть философский камень.
Стоило ли объявлять войну дворцам ради того, чтобы застроить мир хижинами?
Истинны в жизни человека не его дела, а легенды, которые его окружают. Никогда не следует разрушать легенд. Сквозь них мы можем смутно разглядеть подлинное лицо человека.
Где нет комплекса, там нечему становиться ритуалом! А где нет ритуала — там нет культуры… там нет искусства… там нет Бога.
История — это союз между умершими, живыми и ещё не родившимися.