Цитаты со словом «искромсанный»
Похожие цитаты:
Хирург режет, но кто затянет рану, свернёт кровь, оставит рубец? Кто оставляет рубец на Творении Божьем? Вы скажете: человек — и будете тысячу раз не правы. Человек наносит рану, а рубец — от Бога.
Валяйтесь у них в ногах… но никогда не будьте в их руках.
При виде убийцы мертвецы обливаются кровью.
Это только видимость, будто они живут и дышат, на самом деле это уже гниющие и зловонные трупы.
Что ни дай роду людскому, всё он исцарапает, искромсает и обосрёт.
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Есть мертвецы, в которых больше жизни, чем в живых. Но есть и живые, которые мертвее всяких мертвецов.
Наш жизненный путь усеян обломками того, чем мы начинали быть и чем мы могли бы сделаться.
Бедное раздавленное насекомое страдает так же, как умирающий гигант.
Болезнью шутит тот, кто ран не ведал. (Над шрамом смеётся тот, кто не был ранен)
Тот не человек, кто не боролся с жизнью и не оставил в ее логове клочьев своей шерсти.
Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести — и больше ничего.
Кто напуган — наполовину побит.
Кость, брошенная собаке, не есть милосердие; милосердие - это кость, поделенная с собакой, когда ты голоден не меньше ее.
Талант признают только тогда, когда он шагает по трупам, и нужны тысячи снарядов, чтобы пробить себе брешь в Фортуне.
За свою короткую, отпущенную мне Богом жизнь я сделал для вас, дорогие потомки, все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край - вот к чему были направлены все мои завоевания.
Официальные сообщения — это те лохмотья, которыми тщетно пытаются прикрыть прокажённое тело.
Нельзя избежать боли. Это часть прелести быть живым.
Живой человек, лишенный разума, — страшнее, чем мертвец.
Живое не может быть уродливым.
Раньше, чем разрывать навозную кучу, надо оценить, сколько на это уйдет времени и какова вероятность того, что там есть жемчужина.
Колесо судьбы вертится быстрее, чем крылья мельницы, и те, что ещё вчера были наверху, сегодня повержены во прах.
И если на следующий день будут поражены другие 10, 20, 50 центров, кто сможет еще удержать обезумевшее население от бегства в поля и деревни, чтобы спастись из городов, представляющих собой мишени для неприятельских ударов?
Я это чувствую при удачной стрельбе в каждого крупного зверя: пока не убит — ничего, я даже могу быть очень храбрым и находчивым, но когда зверь лежит, я чувствую вот это самое, среднее между страхом, жалостью, раскаяньем.
Если пуле суждено пронзить мой мозг, пусть эта пуля разнесёт дверь каждого чулана.
Я видел, как были сброшены оковы с рук и ног раба, чтобы можно было линчевать его...
Костлявые руки, плоская грудь и вечно торчащая длинная шея.
Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха.
Вырвать человека у смерти - почти то же, что произвести его на свет.
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
Путь к сердцу солдата лежит через его желудок.
Обращайтесь с женщиной осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь её в покое, она станет ещё кривее.
…Смерть героев подобна закату солнца, а не смерти лягушки, лопнувшей с натуги.
Под грязными лохмотьями Диогена скрывалось, быть может, столько же гордости, как под пышной одеждой божественного Платона.
Надежды — это нервы жизни; в напряженном состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют боли.
Это ведь слова выдают нас на милость безжалостных людей, находящихся рядом, они обнажают нас сильнее, чем все руки, которым мы позволяем шарить по нашей коже.
Даже если я должен буду в деревянной бочке преодолеть ревущий водопад, и внизу меня будут ждать вооруженные до зубов туземцы, я буду продолжать борьбу.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов. (Опустившись на колени перед мемориалом погибшим в Варшавском гетто)
Серебристый коридор буквально выстрелил вперёд, чтобы соединиться с себе подобным.
книги, кажется, скоро выживут из кабинета своего хозяина-сотни, тысячи книг, на многих языках и по самым диковинным разделам науки, которые теснятся на полках, лежат на столах, нераспечатанными пачками сложены на полу.
Я верю в открытое мышление, но не настолько открытое, чтобы мозги вываливались наружу.
Художник всегда немного похож на матроса с корабля Колумба; он видит далекий берег и кричит: «Земля! Земля!» Этот матрос явно не предполагал, что сотворил Америку, но он был первый, кто увидел новую действительность.